До финиша и дальше

      Просыпаться к обеду с ощущением, что тебе сегодня ничего не надо делать, никуда не нужно идти — о да, это божественно! Айноске был готов прокричать это в открытое окно и поставить на уши этот миленький и тихий спальный район. Хотя ладно, пусть живут и не знают, что у могущественного и великолепного Айноске Шиндо отпуск и что он готовится совершить подвиг — выбраться из тёплой кровати и сонно протопать до ванной. А после он порадует себя заслуженной наградой — завтраком (обедом?) от Тадаши. Айноске был готов доковылять до кухни на запах яичницы и свежесваренного кофе просто так, наплевав на бодрящий утренний душ, но привычка есть привычка, она отпуск не берёт.       Об этой небольшой квартире на краю города кроме них с Тадаши знал только доверенный человек, оставшийся на политических делах, но он, наверное, потревожит его только под страхом смерти — Айноске постарался с ужасающей улыбкой вбить ему в голову эту простую мысль. Поэтому да, он, окончательно проснувшись, ухмыльнулся собственному отражению в запотевшем зеркале и обмотал полотенце вокруг бёдер. Да, у него самый настоящий отпуск, в который он на самом деле пока не верил, поэтому повторял раз за разом. Надо и Тадаши попросить сказать это раз десять, чтобы наверняка.       Конечно, он сказал другое, когда вошёл в кухню, поймал почти развязавшееся полотенце и аккуратно сел на стул.       — Эм… Доброе утро?       Тадаши повернулся к нему, с улыбкой кивнул и поставил на стол ароматные тарелку с кружкой, и Айноске совсем запутался, куда ему смотреть. То ли на замечательную яичницу, как из кулинарной книги, то ли на непривычно домашнего Тадаши в серой футболке и свободных джинсовых шортах. Да, он всего лишь каких-то полчаса в своём невероятном отпуске, а тут жизнь совсем другая. В его настоящей жизни Тадаши с самого утра ждал его в наглаженном костюме, а потом вёз завтракать в изысканный ресторан. Айноске пару раз моргнул и уговорил себя от идеи ущипнуть себя или Тадаши за бок, чтобы проверить, действительно ли это всё правда.       — Похоже, вы даже в детстве не спали до обеда, господин Айноске, — мягко улыбнулся Тадаши, садясь напротив. Кухонный стол был небольшим, меж ними было расстояние в пару тарелок и одну маслёнку, и можно было наклониться и уткнуться в нос Тадаши своим. Или укусить его за нос, и Айноске усмехнулся этой затее. Да уж, в детстве… У него тут ребячливые затеи одна за другой, и он не мог, да и не хотел с ними справляться.       — А ты и в детстве звал меня господином, и сейчас называешь, хотя я сижу перед тобой в одном полотенце, — ухмыльнулся он, и Тадаши перевёл на него внимательный взгляд.       — Ты мог бы сидеть передо мной даже без полотенца, а я бы называл тебя просто по имени, Айноске, но… Мы оба знаем, что пока что это твой барьер. Твоя маленькая защита. Ты пока прячешься от меня, и я это понимаю.       Ладони вспотели в один миг, и Айноске бегло вытер их об злополучное полотенце. Вот же… Даже сиди он сейчас упакованным в строгий костюм, он чувствовал бы себя беспомощным и обнажённым настолько, словно с него содрали кожу. Голос Тадаши окутал тёплой морской пеной, обжёг нервы солёной водой и тут же оглушил, оставил вместо звуков кипящий белый шум, и Айноске вырвал из него собственным болезненный вскрик. Собственные пальцы подвели, не удержали ровно кружку с кофе, и по голому колену расползлась полоска ожога. Тадаши сначала побледнел, но потом быстро наклонился к нему, отбирая кружку и ставя её в центр стола, а после бросился к холодильнику.       — Да ты подготовился, — охнул Айноске, когда колено инстинктивно дёрнулось под морозным колючим спреем, но жар ожога тут же притих, может, даже и пузыря не будет. Тадаши молча кивнул и прижался щекой к другому его колену. Он сидел на прохладном кухонном полу явно неудобно, упирался коленями, и в этой позе было столько странной силы, что Айноске на миг почувствовал страх. Приятный тёплый страх, мягкий, как волосы Тадаши на затылке, к которым он прикоснулся кончиками пальцев.       — Я же знаю, Айноске, что ты бесконечно силён на скейте или же в своём кабинете, но в повседневной жизни ты такой неловкий, — тихо обронил Тадаши, поднимая на него взгляд, и Айноске растерянно хмыкнул:       — Звучит так, словно я живая катастрофа.       — Настоящее бедствие, которое мне хочется обуздать и приручить.       — Убийственная задачка, ты явно сумасшедший.       — Знаю. Мне нравится. Мне необходимо сходить по тебе с ума, Айноске. В этом вся моя жизнь.       В глазах Тадаши, во всём его лице — одна лишь искренняя нежность, и Айноске захотелось его оттолкнуть и сбежать. Запереться в спальне или в ванной и никого туда не пускать. Остаться наедине с… С чем? Со своими демонами, страхами и ошибками? В них он всё понимает, он привык перебирать их в голове, словно старые фотографии или пыльные сломанные игрушки. Его прекрасный, яркий до рези в глазах ад, но выход из него слепит ещё больше.       — Мне… страшно, — растерянно выдохнул он, не ожидая, что признаться в этом будет так легко. Они всегда говорили с Тадаши очень мало, а искренне — вообще только если в детстве, и это было так давно, что казалось чужой историей и глупой сказкой. После того, как были выброшены надоевшие маски чужих друг другу людей, стало проще дышать — и сложнее говорить. Даже сложнее прикасаться, несмотря на то, что очень хотелось. Ощущать, трогать, целовать, делать это всё без дурацкого флирта, а как-то… по-настоящему? Да, страшно, до цепенящего ужаса. Айноске сейчас, наверное, даже пальцем пошевелить не мог, хорошо хоть лёгкие слушались, перегоняли воздух, а сердце отбивало такт. Прикажи ему сейчас Тадаши перестать дышать, он бы это сделал. Да, это тоже страшно, но так… спокойно?       — Ты боишься мне довериться? — аккуратно спросил Тадаши, невесомо целуя его в бедро, и голос Айноске тут же его подвёл, сбиваясь на хриплый шёпот:       — Наверное… Не знаю, я…       — Сегодня ты не мог уснуть со мной рядом. Всё ждал, пока я засну первым, — в голосе Тадаши нет ни капли укора, только мягкая забота, но Айноске стыдно. Вина резанула слезами в уголках глаз и ожгнула по щекам румянцем.       — Ты прав. И я не знаю, что мне сказать на это или что сделать.       — Позволь мне стать эгоистом. Когда тебе покажется, что мир рушится под твоими ногами, я останусь тем самым его кусочком, за который ты сможешь удержаться, Айноске.       Собственное имя сейчас казалось непривычным, когда слетало с губ Тадаши. Так оно было особенным, мягким и тягучим. Айноске свое имя не особо любил — в нём с самого детства чувствовалось давление долга и ожиданий. И сам Тадаши сейчас ждал от него особенно много, ждал именно тех вещей, что он точно не умел. Страшно было не справиться, но… на самом деле всё же получится? Тадаши ждал — и Тадаши в него верил.       Айноске рвано вздохнул, чувствуя себя оголённым нервом. Мысли Тадаши словно проникали под кожу, растворялись в нём и пробирали дрожью. Как у него получалось так — быть в этот самый момент целым его миром на небольшую светлую кухню?       — Прости. Наверное, я надавил сейчас на тебя и испортил нам завтрак, — мягко проговорил Тадаши, целуя его ладонь, и Айноске растерянно замотал головой:       — Нет, что ты… Но ты застал меня врасплох! — бодро заявил он, и Тадаши светло улыбнулся. — Ты умеешь быть…       Он замялся, не решаясь сказать, что Тадаши может быть целым его миром. Слишком рано, да. Тадаши прав — он не готов ему довериться, как бы ему ни хотелось. В их отношениях всё странно, многое наперекосяк, как правильно — и не понять. Но можно попробовать, и Тадаши решился первым:       — Позволь мне обнять тебя, Айноске?       Айноске тихо поднялся со стула, чувствуя, что полотенце уже вот-вот спадёт, и весело фыркнул, ведь так оно и случилось, когда Тадаши, сделав к нему шаг, аккуратно его обнял, положил ладони на лопатки, едва коснулся кончиками пальцев. Айноске прикрыл глаза и потёрся щекой о его футболку — всё же она намного приятнее, чем его дурацкий костюм, надо бы сменить ему дресс-код.       — Я стою посреди кухни совсем голый, с меня даже упало полотенце, а меня обнимает мой секретарь, которого я знаю с детства, и это, наверное, самые сложные отношения в моей жизни.       — Потому что я твой секретарь?       — Потому что ты мой друг. Нет, потому что ты даже больше, чем друг. Потому что мы с тобой спали сегодня в одной кровати, я ужасно хочу назвать тебя Хозяином, а ведь раньше звал своим псом. И я… просто хочу… прикасаться к тебе? Да, наверное, так, — выдохнул Айноске и громко добавил: — Обними уже меня нормально, чёрт возьми, я не растаю!       Тадаши тихо засмеялся и обнял его крепко, стиснул так, что дышать стало на миг тяжело, и Айноске задышал жадно и быстро. От Тадаши всегда пахло одеколоном и немного ароматизатором из машины, но его собственный запах, не спрятанный за этой мишурой, только с капелькой геля для душа, такой яркий и дурманящий, звенящий, как воздух после громкого летнего дождя. Айноске от него морозно — и так хорошо.       — Тебе правда хочется называть меня Хозяином? Мы можем выбрать другое слово, любое, что будет для тебя комфортно.       — Даже не представляю… Мой Повелитель или мой Король? Мой Босс? Я помру от смеха сразу же, как только скажу это, — хмыкнул Айноске и тихо засмеялся. Удивительно, как легко можно было это сделать, чувствуя, как Тадаши вдруг легко защекотал его бока, и Айноске, вывернувшись, весело ткнул его локтем в бок и, подхватив с пола полотенце, отскочил в сторону. Но всё решил голодный желудок, который заворчал так не вовремя, напомнив, что на столе уже скоро остынет завтрак.       И Тадаши теперь засмеялся вместе с ним.