Вампир в зеркале

Пол закрыл за собой калитку и остановился. Он немного постоял, осторожно оглядывая улицу, при этом изображая, будто ищет по карманам сигареты. Достал пачку и спички. Старший Маккартни не одобрял курение, хотя сам позволял себе дымить трубкой весь вечер после ужина. Пол не стал доказывать отцу, что он уже взрослый и имеет право делать, что хочет. Он сам зарабатывал себе на сигареты, а за труд старик его уважал. Не увидев ничего подозрительного, Пол закурил, и с сигаретой в руке целеустремленно зашагал к автобусной остановке. Жёсткий кейс, в котором мирно покоилась любимая басуха, висел у парня за спиной. Пройти до остановки нужно было всего-то ничего — её даже было видно из окон дома Маккартни, но именно этот отрезок пути являлся для Пола самым неприятным. Всё дело было в кадаврах. Нет, они не походили на разбухшие трёхнедельные трупы и не являлись ожившими зомби — так Пол окрестил местных бандитов, которые доёбывали его ещё со школьных лет. Пока они учились, на них находилась хоть какая-то управа; мелкие подонки ещё признавали авторитет взрослых и школьного руководства. Пол драк не избегал, но от этой стаи крыс инстинкт самосохранения заставлял его держаться подальше. Потом выродки куда-то на пару лет пропали. Может быть, отбывали срок, но когда они вернулись, от них веяло злостью и опасностью. Они жаждали настоящей крови и насилия. Возвращаться, когда на улицах темно и безлюдно, стало опасно, но выбирать не приходилось. Днём Маккартни ездил в музыкальную школу, а уже оттуда пёрся на работу. Теперь он всегда носил с собой выкидной нож, чтобы сэкономить время в случае опасности. Пол не понимал: почему эти сволочи прицепились именно к нему? Он был не единственным в городе парнем-музыкантом с длинной шевелюрой, к тому же, он никогда не слыл слабаком, не умеющим постоять за себя. И всё-таки желчная ненависть, оскорбления и угрозы шпаны сыпались на него, когда их дорожки пересекались. В последнее время кадавры внаглую расположились у его дома. Слонялись вдоль забора, поплёвывая на кусты и швыряя на дорожку сигаретные бычки, а иногда справляя малую нужду прямо на изгородь. Сегодня признаков кадавров поблизости Пол не заметил. Сердце всё равно билось часто и тревожно. Он быстро дошёл до остановки. Автобус только что подошёл. Пропустив перед собой двух тёток, громко базаривших всю дорогу, он встал на ступеньку автобуса и почувствовал спиной на себе пронизывающий взгляд. Оборачиваться не стал. Ему было страшно. Маккартни сел у окошка, нервно комкая ткань брюк. До музыкалки ехать было долго, и он немного успокоился. Весь день он крутился, как белка в колесе — лишь с той ощутимой разницей, что белке это занятие в кайф. Вечером, отработав официантом смену в кафе и поделив с коллегами чаевые, Пол закинул кейс с музыкальным инструментом себе на плечо и отправился ждать автобус. Время было довольно позднее — кафе работало до ухода последнего посетителя. Таковыми оказались парень со своей подружкой. Обоим было лет по пятнадцать. Парень угощал девушку мороженым, а сам с отважным видом пил кофе, подливая себе в бумажный стаканчик что-то из отцовской фляжки. Пол расплылся в улыбке, когда девушка, глядя на выкрутасы своего бойфренда, щёлкнула того по носу, и с парня сразу слетела вся его напускная важность. Он покраснел, его веснушки стали тёмными, как тминные зёрнышки. — Полли! — с детской обидой прикрикнул он на неё, а девушка засмеялась светло и искренне. За стенами кафе шёл дождик; в зале из радиоприёмника негромко лился джаз. Смех девушки и парня смолк. Дверь в кафе распахнулась и в проёме возник широкоплечий парень в тёмных очках. Таких Пол называл про себя придурками — тех, кто кичился модными тёмными на пол-лица солнцезащитными очками, и ходил в них даже ночью. Парень промок насквозь, несмотря на чёрную куртку из добротной кожи с кучей карманов и молний, полусапоги на устойчивом каблуке и кожаные штаны — вся его одежда была в мокрых разводах. С кепки лило в три ручья. Полу показалось, что от незнакомца тянет холодом и сыростью — хотя, как он мог что-либо учуять, находясь в противоположном конце помещения? Парень уставился на Пола, и тому стало не по себе. Но — клиент есть клиент, и Маккартни кивнул парню, мол, заходи. Однако, тот попятился и убежал. Парень с девушкой быстро встали, расплатились и ушли. Пол поскорее запер за ними дверь и с облегчением снял с себя униформу. Когда Пол очутился у павильона на остановке, дождь перестал лить, но вода бурно неслась по асфальту. Автобус долго не приходил, и Пол начал нервничать, не опоздал ли он. Он смотрел на часы, меряя шагами остановку. В кустах за павильоном что-то затрещало. У Пола едва не встали дыбом волосы. Он инстинктивно вздрогнул, когда оттуда вывалился тот самый парень в кожанке и тёмных очках. В крепко сжатом кулаке у него торчало горлышко пивной бутылки, а сам тип выглядел уже подгулявшим. — Салют, — бросил Маккартни парень. — Привет, — ответил Пол, моля высшие силы наконец послать уже ему этот чёртов автобус. И автобус появился. Окутанный сырым туманом, клубившимся в свете фар, он распахнул дверцы, открывая своё пустое полутёмное нутро. Пол заскочил в него за секунду. Пьяный парень, с трудом держась на ногах, ввалился следом. Он сел в конце салона. Сложил руки на коленях, не выпустив при этом бутылку, и уронил лохматую голову на руки. Пол пожал плечами и отвернулся. Через час он был дома. Про попутчика Пол вспомнил только тогда, когда автобус с тёмными окнами проехал мимо него. Незнакомец, видимо, будет ночевать сегодня в депо или в парке. Маккартни усмехнулся себе под нос. Сдался же ему этот бродяга! Пол встал на цыпочки — так он мог увидеть свой дом, стоявший выше по улице — в окне на кухне из-под абажура разливается тёплый свет. Значит, родители ещё не спали. Наверное пили домашнее вино и играли в «блошки».* Улица была хорошо освещена фонарями, единственный минус — вокруг ни души; даже круглосуточно работавшая аптечная лавка сегодня будто бы ушла на покой. Пол поправил на плече лямку кейса. В желудке от голода заурчало. На работе он не ел — стеснялся, если только не угощали. С мыслями о пироге и холодном, прямо из пакета молоке, Пол сделал шаг по направлению к дому. — Мать моя женщина, куда это ты? — Пола схватили за плечо и насильно удержали на месте. — Ну-ка, стоять! — его дёрнули за волосы и попытались тащить за ворот демисезонного пальто. Со всех сторон появились фигуры, стало тесно и тоскливо. Пол был ошеломлён. Он, естественно, рванулся, с ужасом осознавая, что влип, попался, как дурак. И что теперь дракой не отделаться, это точно. Слишком долго его выслеживали, травили и давали понять, что момент наступит. Готовились долго, значит случится что-то страшное. Полу удалось высвободить руку. Нырнув ею в карман, он выхватил нож. С клацаньем вылетело лезвие. Пытаясь отойти на безопасное расстояние от кадавров, он выставил руку вперёд, тыкая лезвием в приближающиеся фигуры. На время ему удалось поверить, что так всё и закончится. Крепко держась за лямку кейса, чтобы не потерять гитару, размахивая ножом, Пол попятился к дороге. Он почувствовал удар по щиколотке, споткнулся и грохнулся на асфальт. На его руку наступили и выбили из неё нож. Пола быстро подняли и втащили внутрь павильона. Он понял, что не сможет драться — слишком много рук его держало. Он бы просто барахтался, как мушка в паутине. Гитара в кейсе всё ещё висела у него за спиной. Пола бросили на лавку, придавив со всех сторон, и слегка, для острастки, чтобы не вздумал рыпаться, съездили ему несколько раз по скулам и губам костяшками пальцев. Пол молчал. Было не больно: было унизительно. Главарь царства кадавров сел напротив него. Он пах неудовлетворённым самцом, пах вином, пах мерзостью своих мыслей. Поигрывая ножом Пола, парень посмеивался. — Давай поговорим, принцесса, — произнёс он. Внезапно до Маккартни дошло. Стало тошно, внизу живота заныло, ноги налились свинцом. — Орать будешь — порежу, — предупредил главарь. Он провёл плоской стороной ножа по губам Пола. — Ты и не будешь, верно? И рассказывать не станешь. Острие ножа остановилось в миллиметре от левого глаза Маккартни. Главарь потянулся рукой, расстегнул ему пальто, держа глаз на прицеле ножа, и положил руку на пах. Пол напрягся, попытался инстинктивно отстраниться. Главарь завис у него над ухом, блевотно воняя словами: — Сука пахнет булочками и кофе, — и колюче прошёлся языком по щеке Пола. Мокрая дорожка слюны на коже, показалась ему даже противнее липкой ленты от мух, в которую он в детстве угодил головой. Мама его пожалела, волосы состригать не стала. Они шесть часов подряд, грели воду и пытались отмыть волосы Пола от липкого клея и дохлых мух. — Принцесса-марципан, — прохрипел главарь, теперь шаря уже у себя в паху. Пол понял, что не выдержит. Сейчас ему казалось, мол, да чёрт с ним, с глазом, главное вырваться, потому что если эта тварь хотя бы прикоснётся к нему своим членом, он не сможет дальше жить. — Чё тут за возня, блять? — прозвучало пьяно и не к месту позади главаря. — Тебе чё надо? Вали нах, — главарь повернулся к незнакомцу, вертя перед ним ножом. — И без тебя тут разберёмся. Пол узнал пьяного попутчика. Видимо, когда водитель обнаружил в салоне спящего пьянчужку, он высадил его, и тот притащился обратно на остановку. Вполне себе логично. — По-моему, вы кучка вонючих кадавров, — внезапно с хамской поддёвкой произнёс незнакомец. — Вы были отвратительными существами, — услышал Пол и опешил. — Оттого мне будет втройне приятнее убить всех вас. Незнакомец наконец снял солнцезащитные очки, и Пол в ужасе зажмурился. Кажется, он даже целиком вспомнил молитву «Отче наш». Пока вокруг него что-то вопило и визжало от боли, трещало и глухо билось о землю, под веками у него горели два огненно-золотых отпечатка зрачков незнакомца. Потом всё стихло. — Гитару в руки, и марш домой, артист, — услышал Пол удалявшийся голос незнакомца.