Острие лезвия, ветер и любовь

Солнце, вчера так быстро скрывшееся за горизонтом, уже светило над землёй. В тени деревьев Братству оно не казалось таким ярким, а от реки веяло прохладой. Мерри и Пин уже сидели в своей лодке и о чём-то перешептывались над сложенным на дне лембасом, пока лориэнские эльфы укладывали оставшиеся провизию и вещи. Леголас помогал собратьям, гордо закрепив подаренный владычицей лук и колчан за спиной. Вещей было не то чтоб уж много, но их приходилось равномерно распределять между тремя белыми легкими эльфийскими лодками. Принц пробежался взглядом по реке, в одну и в другую сторону и вернулся к остальным Хранителям, стоящим на берегу рядом с владыками Лориэна. Сэм недоверчиво поглядывал на происходящее – уж очень он не доверял этим лодкам, сравнивая их про себя с дикими кобылицами, хотя и радовался обретённой веревке. Да ещё и какой - эльфийской! Не хватало только Сули, которую никто не видел со вчерашнего вечера. - Да где же эта несносная девчонка? – проворчал Гимли, бережно сживая в кармане подарок Галадриэли. - Сулмендис не поплывёт с вами, – проговорила владычица Лотлориэна. – Вчера она покинула Золотой лес вместе со своим собратом. Волчица вернулась в стаю. - И не сказала об этом нам? – мне! - чуть не сорвалось с языка Боромира. Мужчина нахмурился, перебирая в руках подаренный золотой пояс. Всем своим естеством он чувствовал взгляд карих глаз, устремлённый ему в спину. - Я хочу попросить тебя об одном одолжении, - произнесла Анариэль. Боромир грустно улыбался, сжимая в руке её холодную, мягкую ладонь. Где-то совсем рядом река несла свои воды: сейчас к Андуину, а после – к самому Морю, в родной сердцу и любимый Гондор. По этой реке человек, вместе с Братством, отправится завтра в путь. - Всё что ты захочешь, Астра, - ласковое прозвище, данное эльфийке человеком, заставило лориэнку невольно (печально) улыбнуться. Она крепче сжала пальцами его руку. Волосы, тёмные как безлунная ночь, рассыпались по плечам и спине, будто стараясь укрыть девушку от тьмы, спустившейся на лес. Белое платье трепал легкий ветер, гуляющий в такой поздний час меж деревьев, а глаза – карие-карие – устремили свой взгляд только на него одного. - Когда вы отправитесь в путь, - Анариэль сжала губы в тонкую полоску и сосредоточенно прибавила: - завтра, я хочу чтобы ты обернулся. Брось лишь один взгляд на берег. Один единственный, больше мне ничего не надо. Гондорец, скрепя сердце, вздохнул и посмотрел в ставшие такими родными глаза лориэнки. Яркие. Светлые. Смеющиеся. Прекрасные. Чудесные. Волшебные. Он мог продолжать этот список бесконечно долго. Человек провёл большим пальцем по тыльной стороне её ладони. - Ведь знаешь же, что если я сделаю это, то увижу на берегу тебя, - свободной рукой мужчина коснулся тёмных волос эльфийки, - а если я увижу тебя, то больше не смогу покинуть Лориэн. - Боромир…! Он покачал головой, и Анариэль оборвала саму себя. Гондорец коснулся губами её ладони. Белой, холодной. Родной. - До скорой встречи, моя леди Астра, - произнёс он. – Мы свидимся вновь, обещаю тебе. – Сули сама сказала это, - скрипнув зубами, продолжал Боромир, - или вы лишь видели её с каким-то волком и решили… - Этот волк, - прервал Халдир, - приближенный отца Сулмендис. Хелтай всегда посылал его за дочерью в случае крайней важности. Уверен, наша подруга нагонит вас, когда отец даст ей такую возможность. - Откуда нам знать, что сказанное вами – правда? – и хотел следом добавить: Сули никогда бы не оставила нас, но передумал, вспомнив сколько раз такое уже происходило. Человек нахмурился, отвернувшись к реке. Упрямый взгляд не переставал преследовать мужчину. Если бы хоть кто-то знал, как тяжело ему противиться. Арагорн положил на плечо друга ладонь, но, нетерпеливо, тот её столкнул. - Я волнуюсь за неё не меньше чем ты, гондорский витязь, - отозвался Халдир. – Мы не враги и нам незачем обманывать вас. Гимли заворчал на кхуздуле. - Не знал, что она не сообщила вам, - продолжал страж. - В назначенный час, я уверен, Сули вернётся. Она всегда возвращается. - Так просто об этом говоришь, - бросил Боромир, - она может быть в беде. Может этот оборотень не друг вовсе. Гондорца остановил Арагорн. - Я уверяю тебя, Боромир сын Денетора, - заговорила Галадриэль, на этот раз голос её был странно уставшим, но не потерявшим от того своей царственной уверенности. – Сулмендис в безопасности. Коль увидите её вновь, предайте мои слова: Лесная принцесса! У эльфов нашла Ты свой дом и покой. Одного не учла! – Вернуться назад – уже не дано. Вой стаи зовет Уйти суждено. Дослушав слова владычицы, Боромир сник и мысли поглотили его. Тяжёлые, скверные мысли. Наскоро попрощавшись и ещё раз поблагодарив за щедрый дар, человек забрался в свою лодку – позади Мерри и Пина – и взял в руки весло. Отчалил. Анариэль осталась стоять на берегу. Гондорец упрямо смотрел только на воду, разрезаемую носом лодки. В кармане его лежал одинокий цветок – анемон, что в народе людей назван ветреницей. *** Белая волчица и поистине огромный чёрный волк стояли в высокой траве где-то недалеко от реки. Несильный ветер бежал от воды. Раннее утро. Сули иногда поглядывала на собрата своими жёлтыми волчьими глазами, но Эклесс ни разу к ней не повернулся. Он опустил голову, будто ища что-то в зелёной траве - волк учуял след другого оборотня и не мог понять, что тот здесь забыл. Неужели стая не дождалась и отправилась без них? - Быть может здесь прошла Лендис? – предположила Сули, обойдя чёрного волка по кругу. Лендис стала первым изгнанным из стаи оборотнем. Она убила когда-то нескольких эльфов и собрата, пытавшегося её остановить. За это Хелтай и изгнал волчицу. Говорят, сейчас она обитает где-то далеко на севере. Рядом с Эклессом, белая хищница была, что щенок подле взрослого матерого пса, и ровно так же как и этот самый щенок, она ластилась к оборотню, быстро виляя опущенным вниз хвостом. Кое-как она дотянулась до морды волка и лизнула дважды чёрный короткий мех на шеке. Собрат нетерпеливо зарычал, тряхнул головой и завыл. На вопрос Сули он не ответил. Пустился бежать. Они вышли из Лориэна ночью с южных границ. Эклесс всегда умело прятался - вёл волчицу наиболее незаметными и почти неохраняемыми эльфами путями, но Сули же напротив, специально бросалась стражам в глаза. Как жаль, что те знали Эклесса и не увидели в нём угрозы. Оборотень остановилась и обернулась. Никто не отправился за ней, чтобы помочь. Хотя сама виновата, - опустила голову. Если бы хоть кто-то в городе знал о том, что она покинула стаю... Леголас знает! - и тут же отмела эту мысль. Вспоминать о принце не хотелось. Идей о том, как ей улизнуть от старого волка было не много, а все что имелись, казались невыполнимыми. Пока изгнанница думала, солнце село, а потом вновь поднялось. Роса, ещё не успевшая подсохнуть, неприятно стекала по шерсти лап и волчица то и дело зло и раздраженно отряхивалась от неё. Эклесс опять поймал след и встал как вкопанный, оглядываясь по сторонам. Сули тоже ощущала запах собрата, так же как и тогда, возле Остранны, но в отличие от чёрного волка не придавала этому такого большого значения. Мало ли оборотней на свете? В конце концов, они сейчас не на землях стаи – здесь мог пройти кто угодно: хоть один из слуг Тьмы, хоть заплутавший собрат с востока. - Ты ведь говоришь, что Хелтай решил собрать всех. Вряд ли он забыл про Лендис. Её путь как раз здесь бы и проходил. - Не проходил бы, - заговорил волк и Сули тряхнула голой. Так непривычно было вновь слышать чей-то чужой голос в своей голове. - Она давно в стае. - С чего вдруг? - Лендис озверела, - произнес оборотень, своим бесстрастным низким голосом. Но охотница уловила ту, почти неразличимую, нотку страха в его словах. - От одиночества. Хелтай призвал её обратно. Мы охраняем зверя. Сули вдруг стало горько на душе. Да, она не знала Лендис, ведь старую волчицу изгнали задолго до возвращения белого оборотня в стаю, но изгнанница всё равно сочувствовала. С Лендис случилось то самое страшное, что только могло случиться с такими как они. И теперь стая неустанно стережет зверя, который вырвался на волю, поборов человека. Оборотни охраняют старую волчицу от тех, кто способен убить её... И всех тех, кого способна убить Лендис. - Это ужасные вести, - промолвила белая. - А Ралис? С кем, с кем, а с Ралисом оборотень уже действительно давно не виделась. Так уж сложилось, что волчица обитала к востоку от Мглистых гор, а вот серый волк к западу от Синих. Между ними в буквальном смысле было непреодолимое расстояние - леса, горы и поля с реками – земли стаи, за вторжение на которые любой из них мог лишиться головы. Эклесс не ответил и на этот вопрос. - И куда нам идти говоришь? – снова спросила Сули. Оборотень упрямо молчал, осматривая своими волчьими глазами пространство вокруг. Солнце, наконец, высушило раздражающую росу, и от воды теперь не тянуло холодом – волки отошли далеко от реки. Сули взвыла, моля Илуватара о спасении. Но либо тот был слишком занят, либо помощь где-то задерживается. Волчица выпрыгнула прямо перед носом старого оборотня. - Эклесс, - протянула она. Долго. Нудно. Громко. Чёрный зарычал, сверкнув лиловыми глазами. Волчице они всегда казались просто непостижимо красивыми. Она любила заглядывать в них, ловить солнечный блик, похожий на одинокую звезду в предрассветном небе. А зрачок всегда представлялся ей чёрной точкой, которая закрыла собой солнце, но оказалась не в силах скрыть лучи, что вырывались из плена и бежали во все стороны по лиловому небу. - Мы идём на юг к Рохану, - раздался в голове волчицы жёсткий голос оборотня. Сули опустила голову, поджимая хвост; чёрный прошёл мимо, опустил морду к самой земле, принюхиваясь; дважды втянул воздух, пока одна из травинок не попала ему в нос, чихнул и растерянно провёл широкой лапой по морде. – А дальше свернём на запад к Изенгарду. - И зачем? Что мы забыли у Сарумана? – волк пошёл дальше, но белая не сдвинулась с места до тех самых пор пока собрат не повернулся к ней и не зарычал. – Да иду я. Иду. Они побежали рысью, пока старый оборотень безуспешно пытался поймать нужный ему след. Всё было безуспешно. - Хелтай и Саруман давно объединились, - как бы между прочим заговорил он. – Стая обосновалась в Изенгарде. - Ты серьезно? – Сули обогнала Эклесса и преградила ему путь. – Примкнули к Саруману? Он ведь теперь ничем не лучше Саурона. Как Хелтай мог согласиться на подобное? - Саруман и Саурон непохожи, - произнес волк, обходя волчицу. - Ага. Точно так же как телери и синдар. Чёрный бежал вперед, чуть обгоняя волчицу. Он молчал, молчала и Сули, ожидая пока оборотень сам не продолжит разговор. Тот был, совершенно точно, самым молчаливым в стае и самым несговорчивым. Хелтай всегда посылал именно Эклесса за дочерью (если та вдруг надолго задержится у эльфов). Вождь знал, что темноволосой не удастся переубедить чёрного волка и уговорить оставить её – тот пусть даже волоком, но притащит белую волчицу в стаю. Выполнит приказ своего вождя. Они бежали в тишине, пока молодому оборотню это не надоело. - Либо рассказывай мне всё, либо я дальше не пойду! – она замерла, вцепившись в твердую чёрную землю когтями. Эклесс, ожидаемо, на уступки не пошёл, и, в три прыжка оказавшись рядом, он ухватил волчицу за загривок. – Эй! Больно! – закричала та, но волк продолжал тащить её за собой, а белая пропахивала длинные борозды в земле своими когтями. Эклесс этого и не замечал. – Ладно. Ладно! – чёрный разжал клыки и изгнанница, безвольным мешком, свалилась на землю. – Ты можешь просто рассказать? В конце концов, я имею право знать, зачем Хелтаю вдруг понадобилось вернуть меня. Да и всех остальных созвать. А ведь когда-то она радовалась компании старого оборотня. Ну, и что теперь делать? Как от него улизнуть? Эклесс ведь глаз с неё не спустит. Оборотень фыркнул, нервно тряхнул головой и снова завыл. - Вождь всё расскажет тебе сам, если посчитает нужным, - таков был его ответ. Чёрный волк развернулся и продолжил свой путь; всё что оставалось Сули – это следовать за ним. *** Леголас сидел на берегу и вглядывался в ночную тьму. Они причалили к берегу, когда солнце было на небе, нынче вовсю властвовала ночь. Эльф перевёл взгляд на чёрную водную гладь перед собой, на отражение ярких звезд. Те светились и мерцали, но стоило подуть ветру, как они пускались в пляс и начинали кружить по воде подобно тем светлячкам в кронах лориэнских ясеней. Сули вновь пропала - это стало входить в привычку – и в этот раз всё было так же как прежде, но в то же время совершенно иначе. Леголас, где-то глубоко в душе, допускал мысль, что ушла она из-за него. Вздохнув принц, прикрыл лицо рукой. Что на него нашло там на стрельбище? Она была так близко, и вдруг так сильно захотелось коснуться… Леголас попусту не удержался. Мысль, что прикосновение к метке заставит Сули передумать уходить пришла сама собой и оказалась верной. Эльфу казалось, что тихий вздох (стон) девушки до сих пор витает где-то в воздухе рядом с ним, а сам он ещё ощущает тепло тела оборотня. Такая хрупкая и нежная. Тёмные волосы щекотали лицо, но их не хотелось убирать. Наоборот, хотелось зарыться в них носом и крепче прижать Сули к себе. Её так не хотелось отпускать. Но ещё Леголас помнил напуганный и растерянный взгляд. В тот самый миг девушка и осознала, что принц - её истинная пара. Лихолесец уже успел свыкнуться с этой мыслью, пусть на это ему понадобилось много времени. Кто знает как долго будет принимать это сама Сули. - Иди спать, царевич, - рядом с эльфом уселся Боромир, - пришла моя пора дежурить, - Леголас кивнул, но с места не сдвинулся. – Случилось что? – принц, молча, поднялся на ноги. – Сули? – и не сдвинулся с места. – Ты ведь ей так ничего и не рассказал верно? Или сказал? - Нет, - Леголас пробежал взглядом по водной глади. Звезды снова бросились в пляс, а ветер трепал его волосы. – Думаю, она сама всё поняла. Боромир кивнул. - И что сказала? – Леголас нашёл в себе силы усмехнуться, но взгляда от воды он не отвёл. - И ты решил сдаться? – гондорец хмыкнул, бросив камень в воду; звезды возмущенно забегали. – Я был о тебе лучшего мнения. Сули взбалмошная. Ей бы всё за ветром гоняться, пусть у неё и сын есть и пять веков за плечами, но она ещё ребенок. Упрямый глупый ребенок, уж я-то знаю, - он усмехнулся. – С твоим народом и с твоим отцом у её семьи связана большая история. Большая и очень трагичная. Из-за неё наша волчица и невзлюбила тебя поначалу, но потом её ненависть ушла, пусть и не вся. Я это к чему. Ты дай ей время. - История? – повторил эльф задумчиво, а Боромир хмыкнул, понимая, что сболтнул лишнего. Быть может оборотень так и не рассказала гондорцу о своём сыне, но поведала много других вещей. – О чём же она? - Не думаю, что эту историю должно мне поведать, - человек поглядел на светловолосого эльфа. – Придёт время и Сули расскажет тебе всё, если посчитает нужным. Леголас, чуть помедлив, задумчиво кивнул. *** Они бежали по равнине, отойдя от реки уже достаточно далеко, а вскоре оказались рядом с небольшой рощицей. Солнце успело вновь опуститься за горизонт, а как только оно начало лениво подниматься обратно в холодное утреннее небо, волчица запнулась и кубарем покатилась по траве. Эклесс остановился. - Ау, - болезненно протянула девушка. Она почти полностью скрылась в высокой тёмно-зелёной траве, обхватив обеими руками лодыжку и кривя лицо. Чёрный волк вернулся, остановился рядом, без слов (как и обычно) спрашивая, что произошло. – Я, кажется, подвернула ногу, - прошептала темноволосая сдавленным тихим голосом. – Как же больно, - Эклесс хмыкнул и обернулся человеком. На нём были лишь неизменные серые потёртые штаны; грудь его осталась открыта для глаз девушки, представляя взору старый шрам на загорелой коже – шириной не меньше чем запястье воспитанницы эльфов – оставленный в наказание самим Морготом. Своей наготы перед старым оборотнем Сули вовсе не стеснялась - между ними уже всякое бывало, чтобы подобное могло вогнать в краску. Мужчина легко подхватил темноволосую на руки и донес до рощицы, которую они и хотели обогнуть, а там усадил на траву, облокотив спиной о высокое дерево. Волосы изгнанницы торчали в разные стороны: коса растрепалась, а среди тёмных локонов затерялись яркие зелёные травинки. Оборотень задумался. Глаза человека не были так же прекрасны как глаза волка. Они были блекло зелёными – будто выцветшими от времени прожитых веков и тысячелетий, лишь у самого зрачка ещё хранилась та красота и жизнь – маленькая капелька лилового. Кустистые поддернутые сединой брови спускались почти на самые глаза, обрамлённые редкими ресницами. Как же красив он, наверное, был в молодости. – Спасибо. Ты не мог бы принести воды? Эклесс кивнул и направился к реке. Та была не близко, но не достаточно далеко, чтобы Сули могла сбежать, а чёрный волк не нагнал бы её. Она осталась одна, и такой шанс упускать нельзя было. Хищница, стоило собрату скрыться из вида, ловко подскочила на ноги и бросилась в рощу на поиски чего-нибудь, что могло бы помочь. Конечно же она ничего не подворачивала - всё только для того чтобы получить хоть немного времени. - Ау! – воскликнула она, стукнувшись большим пальцем ноги о камень. – Хм, - подняла его, покрутила в руках и взяла кинжал из запястья. Следом она нашла и сухую ветку, а рядом завалившееся сухое дерево, от которого эта ветка и отвалилась. – Вот так повезло, - усмехнулась Сули и принялась высекать искру. Эклесса она встретила сидя у разожженного костра. Мужчина, лишь завидев огонь, замер как вкопанный. Его медная кожа будто запылала, отражая свет пламени. - Зачем это? – прорычал старый оборотень. Сули грустно улыбнулась ему, виновато вжимая голову в плечи и продолжая держать раскрытые ладони над костром. - Замерзла, - пролепетала она. Эклесс зарычал, широкими шагами приближаясь к девушке, но не прямо, а по кругу, обходя огонь. Солнце уже было в зените. - Мы не мёрзнем, - мужчина злился. Сули давно знала о самом большом страхе старого оборотня. Догадалась, когда он рассказывал ей те свои истории о балрогах. То, с каким страхом в голосе бесстрашный волк рассказывал о пламени окружающем их, об огненных бичах, один удар которых способен был заставить землю под лапами затрястись и пойти мелкой паутинкой трещин. Огненный крылья и жар, исходящий от них. Эклесс боялся огня. Девушка поднялась на ноги, когда мужчина зашёл ей за спину и обернулся. В руках была горящая ветка. - Брось! – зарычал громадный чёрный волк, возникнув на месте человека. Сули поджала губы. - Ты прости меня, Эклесс. Я люблю тебя, но сейчас иначе нельзя, - и бросила ветку на сваленное дерево. Сделала она это скорее для того чтобы обратить внимание оборотня на него, ведь бревно уже и без того разгоралось (девушка успела поджечь его с другого краю, аккурат перед возвращением собрата). Сухая древесина заскрипела и треснула с оглушительным звуком. Старое дерево охватило пламя, а его яркие языки, один за одним тянулись вверх и разбегались в стороны. Несколько сухих веток лежащих рядом выложенным девушкой полукругом тоже охватил огонь и Эклесс попятился назад, скуля, и не в силах отвести взгляд в сторону. Лиловые глаза, отражая огонь, становились пурпурными. Дикими. Объятыми страхом. Отчаянными. Сули не хотела так поступать, но сейчас это было необходимо. - Так было нужно, - повторяла она, убегая дальше и дальше от рощицы, слыша как позади рычит и воет Эклесс. *** Прибрежные леса постепенно редели, а на третьи сутки исчезли совсем. Восточный берег взбугрился холмами, которые простирались до самого горизонта — бесформенные, бурые и совершенно безжизненные: ни птицы или зверя, ни деревца или кустика или хоть скалы, чтоб отдохнуть глазу. – Ты скучаешь по ней не сильнее моего,- фыркнул гондорец. И нуждаешься куда меньше. Боромир бросил быстрый взгляд в сторону Фродо, а точнее в сторону Кольца бесцельно болтающегося на шее полурослика. Покинув тень Лотлориэна, гондорец снова услышал зов. Ужасный, но от того не менее манящий. Он сулил славу и процветание родной страны и его рода. Мир без войны и смертей его солдат. Мечты, которые претворятся в жизнь. Вот они, только руку протяни. Но Боромир лишь отводил взгляд, скрепя зубами. Сули - его Сули! - чувствовала почти то же и с ней гондорец находил покой. Намеренно или нет, но оборотень всегда оказывалась рядом, когда мужчина чувствовал власть Кольца особенно сильно. Теперь же подруги не было рядом. Снова ушла, и на этот раз надежды на возвращение не было вовсе. Страж сказал, волчица покинула город с другим оборотнем. Быть может, вернулась в стаю. Боромир вздохнул, проведя рукой по лицу. Человеку её не хватало. Темноволосая была старше, гораздо старше, но этой разницы в возрасте гондорец никогда не чувствовал. Она его подруга, близкая и родная. Его маленький волчонок. Мужчина вдруг вспомнил тот поцелуй. Такой глупый и неуместный. Он злился. На эльфа, ведь тот не смог добиться любви Сули – она бы не ушла, если б полюбила Леголаса. На гнома. На хоббитов. На Арагорна. Злился на оборотня. На самого себя, понимая, что поддался власти Кольца и позволил разъедать себя изнутри. Оно ломало его и заставляло каждую ночь просыпаться в холодном поту, а каждый день тянуться ближе и ближе к Нему. Боромир и сам внимание не сразу обратил на то, как близко держит лодку к лодке Арагорна, а поняв уже не смог перебороть себя. А хотел ли? Когда-то прежде гондорец радовался битве, пиру, красивой деве, но, казалось, это было так давно. Будто и не он то был, а какой-то другой, незнакомый человек. В раскрытой ладони оказался цветок – маленькая ветреница или анемон, как будет по-эльфийски. Анариэль – Ани – смогла, пусть на этот краткий миг, вернуть ему ту жизнь. Эльфийская дева напомнила мужчине о былом, а после научила и новому – жизнь, не только битва, в ней есть место и покою. И она подарила Боромиру этот покой. Ворвавшись в его жизнь с мечом наперевес, Ани смогла убедить человека оставить свой бой ненадолго и насладиться быстротечными днями их знакомства. Человек улыбнулся, вспомнив улыбку возлюбленной. Боромир считал, что любовь это такое лишнее и почти даже жалкое чувство, которое не стоит внимания воина. Такие как он должны знать, как держать в руке меч да щит. Знать прелесть битвы, а мирная жизнь не для солдата, и уж тем более не для капитана. За ним его страна, армия и весь народ. Здесь нет место любви. Такой и была жизнь гондорца - главнее сражения ничего нет. Но вот, во время своей главной битвы - битвы со злом - он встретил эту самую любовь, а та, смеясь и играя, ворвалась в сердце и не спросила, хочет Боромир этого или нет. Того же не спросила Анариэль, учинив то шутливое сражение в Золотом лесу в день их первой встречи. Эльфийка не походила на других – не была холодна и спокойна, как те, которых гондорец видел прежде. В её карих глазах горело пламя подобное свету солнца. Она смеялась от души, как не смеялись даже гондорские девы, сражалась с эльфийским мечом в руках и знала язык цветов (ему Ани успела обучить и человека). Вдвоём они часами сидели в саду сестры эльфийки, и место это казалось Боромиру поистине волшебным. Хотя вряд ли дело здесь было в цветах. - Эй! - мужчина вздрогнул и развернулся, обнажив меч. Перед ним стояла Сули, не стесняясь своей наготы. Руки и ноги её были измазаны в речном иле, а волосы растрепались, превратившись в неопрятный колтун. В глазах оборотня – серых с жёлтым – бегали алые блики от костра. Она, улыбаясь, играючи стукнула ладонью по плоской поверхности меча, оттолкнув его в сторону. – Может уже хватит так радушно меня встречать каждый раз? Боромир отбросил оружие и обнял подругу, прижав к себе так крепко, что девушка приглушенно вскрикнула. Зажмурив глаза, мужчина прислушался к себе и разочарованно вздохнул. Ожидаемого спокойствия он не получил. Кольцо всё ещё взывало к нему…