Часть 1
3 мая 2021 г. в 09:00
Артем рывком сел в кровати, хватая ртом душный ночной воздух, наползающий в комнату из раскрытого настежь окна. Сердце бухало в груди вязкими ударами, тело покрылось липким потом и мелко дрожало, а в ушах все еще стоял отчаянный крик дежурной по станции, разбавленный треском радиопомех:
— Две тысячи девятнадцатый, срочно остановитесь! На перегоне стоит аварийный грузовой! Вы летите ему прямо в хвост! Две тысячи девятнадцатый, тормозите!..
Треск удара и лязг металла, наползающих на локомотив сверху вагонов. Во рту слишком явно ощущался привкус крови, и в голове только одна мысль: слишком поздно, уже ничего нельзя сделать.
Ледяными руками Артем вытер влажный лоб. Снова этот сон! Он снился ему почти каждую ночь уже полгода, и каждую ночь он просыпался в ужасе, заново, как наяву переживая события, произошедшие чуть больше шести месяцев назад.
Тот день был совершенно обычный. Артем проснулся, выпил кофе, позависал в соцсетях и к пяти вечера поехал на работу. Предстояла ночная смена. У пункта оборота курили мужики из других бригад, он потрепался с ними немного, пока дожидался своего напарника. Ничто, как говорится, не предвещало. Никакого тебе дурного предчувствия, ни озноба по хребту — ни-че-го! Такой же день, как и все предыдущие, до него. За исключением того, что Артем был просто до неприличия счастлив, аж светился изнутри. Виктор, его Виктор, по которому он сох с момента прихода в депо, ответил ему взаимностью!
В высокого широкоскулого красавчика с ясными, как безоблачное небо глазами и задорной мальчишеской улыбкой Артем влюбился с первого взгляда, как только увидел у стойки распределителя работ в свой первый рабочий день. Он и мечтать не мог, что тот окажется машинистом, к которому его назначили помощником, и они будут так тесно связаны.
Восемь долгих месяцев Артем сгорал от неразделенной, как ему тогда казалось, любви, бросая в длительных поездках взгляды украдкой на предмет своей тайной страсти. И вот вчера, за столиком в любимом баре они, наконец, все выяснили.
Какова вероятность, что встретишь игрока своей команды в огромном коллективе брутальных, не ласково, мягко говоря, относящихся к нетрадиционной ориентации мужиков? Да еще и окажешься с ним в одной бригаде? Один к миллиону! Но Артему повезло. Мало того, что Виктор оказался геем, он был так же влюблен.
В ту поездку они отправились в отличном настроении, ведь впереди их ждало столько волнующих моментов. Артем улыбался, уже открыто, не смущаясь, разглядывая своего любимого машиниста. Вспоминал вчерашний прощальный поцелуй: немного неловкий, но такой искренний и щемяще нежный. В тот день он не мог налюбоваться на Виктора, млея от его ответных улыбок.
Но все это исчезло в один короткий миг.
Они шли со скоростью сто десять, этот отрезок пути позволял прилично разогнаться. В кабине на локомотивном светофоре горел зеленый, что значило — перегон впереди открыт и свободен. Как выяснилось много позже — автоматика не сработала, что-то там коротнуло и входной светофор не переключился на красный, когда идущий спереди поезд внезапно остановился. Все дальнейшее произошло в считанные минуты, хотя Артему до сих пор казалось, что тот момент длился вечность.
По рации закричала дежурная, взвыла сигнализация. Виктор рванул кран машиниста на себя до упора, на экстренное, как предписывала инструкция в нештатных ситуациях. Тут же заложило уши от стравленного воздуха и визга тормозов. А впереди из темноты вынырнул хвостовой вагон грузового, внезапно очень близко …
— Артем в машинное, быстро! — успел выкрикнуть Виктор вскакивая на ноги, понимая, что столкновения им не избежать.
Артем рванул вглубь тепловоза и рухнул на пол от мощного удара, прикрывая голову руками. Его подбросило вместе с полом вверх, на спину плеснуло раскаленное масло. С оглушительным грохотом лязгало железо, что-то трещало и ломалось. Артема бросало на какие-то острые железки, во рту стало солоно от крови, но он не отрывал взгляда от двери в кабину. Ведь он, как и написано в инструкции, не закрыл ее, давая шанс машинисту выбежать вслед за ним. Не мог оторвать, потому что оттуда на него смотрели голубые как небо глаза Виктора, в которых уже не было озорных искр, не было любви и нежности, не было ничего. Они смотрели в небытие, потому что Виктор был мертв. Его тело, пришпиленное острым куском металла к приборной панели, безвольно моталось из стороны в сторону, пока их локомотив, всего минуту назад наполненный счастьем, летел прямо в ад.
Артем провалялся в больнице месяц. Поначалу врачи давали слабые прогнозы на то, что он выживет. Его собирали буквально по кускам — целых костей почти не осталось, ожоги покрывали пятьдесят процентов кожи. Но неожиданно для всех и в первую очередь для себя Артем выжил и пошел на поправку, вот только был этому совершенно не рад. Он должен был остаться там, в искореженном локомотиве, рядом с любимым. Каждый раз, закрывая глаза, он видел мертвый взгляд Виктора, и с каждым разом в нем было все больше и больше гнева и ненависти — не защитил, не спас.
Артем винил себя. Мог ведь дернуть его за собой, вытолкнуть вперед, закрыть своим телом. Но ничего не сделал, выбежал, не убедившись, что самый важный в жизни человек в безопасности.
С железки он уволился, едва вышел из больницы — не смог бы встать в пару с другим машинистом. Не было сил видеть ребят и осознавать, что Виктора среди них нет и никогда уже не будет. Он не уехал, не потерялся, не скрылся. Он умер. Ушел навсегда. Эта простая мысль рвала сердце Артема в клочья. Хотелось орать в голос, но сил на эмоции уже не осталось, он перегорел, как тоненькая проволока в лампе накаливания.
Бесконечно долгий день, впрочем, как и все до него, тянулся резиновой лентой. Артем слонялся по квартире, перекладывая вещи с места на место, сидел на диване, уставившись в стену. Собственные действия волновали слабо, нужно было просто растянуть время до выхода на работу. Работал Артем на автомобильном заводе, куда его пристроил старший брат, вытачивал на токарном станке детали к двигателям. Занятые руки — свободная голова. Впрочем, этот девиз Артему не подходил, потому как голова всегда была заполнена роем мыслей и образов, от которых хотелось удавиться. Он специально попросился во вторую смену — вечером находиться в четырех стенах своей квартиры было просто невыносимо, хоть на стену лезь. Днем тоже было несладко, но так он хотя бы приходил после смены и падал сразу в кровать, забываясь тревожным сном.
В три часа Артем уже стоял на платформе, дожидаясь электрички. Завод находился в области, и другим транспортом туда было добраться проблематично. Первое время приходилось тяжело, а потом он привык абстрагироваться от того, что его окружает, прятал свою боль глубоко в сердце, запирая ее там на миллион замков. Но сегодня дверь не закрывалась, как он ни старался. Как назло, сегодня Артем замечал любую, даже самую незначительную деталь. Воспоминания нахлынули потоком. Хорошие воспоминания, радостные. Замелькали калейдоскопом ярких моментов, поглотив с головой, и от них стало гораздо больнее, чем после кошмарного сна о той аварии.
Загудела электричка, и Артем вдруг ясно осознал, что никуда на ней не поедет, еще несколько секунд, и он просто шагнет с платформы вниз. Сделает то, что давно следовало сделать — уйдет к нему, вслед за ним.
Но вдруг все замерло. Застыло. И из мира ушел цвет, сползая, как потекшая гуашь. Всего мгновение назад светило солнце, слышался гул толпы, ожидающей поезда. Но сейчас Артем очутился в полнейшей тишине. Плотным саваном она окутала пространство вокруг, до звона в ушах. Подняв взгляд с железнодорожного полотна, на которое всего минуту назад он готов был спрыгнуть, застыл в изумлении. Новенькая платформа, которую отремонтировали год назад, ветшала на глазах, асфальт покрылся трещинами и пылью. На путях появилась пожухлая трава, рельсы проржавели, словно ими не пользовались уже много лет. Дома вдалеке заволокло серой мглой, как будто на город в момент опустились сумерки. Призрачные сумерки…
Приглушенно зазвучал протяжный гудок тепловоза — его-то Артем ни с чем спутать бы не смог — и из-за завесы тумана показался локомотив. Весь измятый, покрытый ржавчиной и поблекшим граффити, тянущий за головным составом бесконечный ряд таких же покореженных вагонов. Словно этот поезд десятилетиями гнил на свалке, доживая свой век в безвестности, но какому-то шутнику пришло в голову снова поставить его на рельсы. Жуткое зрелище.
Разглядев на ржавом борту цифры, Артем похолодел. Две тысячи девятнадцать… Это был тот самый локомотив, на котором они отправились в ту злополучную поездку, ставшую для Виктора последней.
Он рванул вперед, спрыгнул на рельсы и, спотыкаясь, бросился к остановившемуся у противоположной платформы поезду. В окне кабины Артем видел призрачный силуэт того, кто навсегда остался в его сердце, хоть их история и закончилась, так и не успев начаться.
Ворвавшись внутрь, Артем застыл. На него смотрели все те же глаза цвета ясного безоблачного неба, точно такие же, какими он их запомнил. Нет, не мертвыми, смотрящими в пустоту, а наполненными светом, теплом и любовью. Виктор, его любимый Виктор стоял напротив и улыбался, словно они снова вышли в обычный рейс, и не было полугода кошмаров, ежедневных терзаний и боли. Артем улыбнулся в ответ и шагнул ближе, ухватив протянутую руку. Дернул на себя, прижимаясь изо всех сил. Ему вдруг стало так хорошо. Хотелось остановить это мгновение навсегда и никогда не отпускать свое потерянное счастье.
Виктор гладил его по волосам, перебирая отросшие пряди, и Артем чувствовал, как наполняет его теплом, светом, жаждой к жизни, как возвращаются в мир краски. Тоска, казалось, навсегда поселившаяся в сердце, уходила, оставаясь лишь легкой грустью. Он крепче прижался к Виктору, и, прежде, чем проститься навсегда, услышал слова, которые так долго ждал:
— Ты не виноват…
Примечания:
Стихотворение от прекрасной Ксении Руденко:
Обрубленное счастье ранит больно -
Тоской смертельной рвут обломков грани.
Не выплакать, не выхрипеть "Довольно!",
Лишь стылый пепел вьётся под ногами.
Куда теперь глядят его глаза?
В них вечность, холод смерти, солнце стынет...
А у того, кто потерял - душа в слезах
И тусклой дней резиной жизнь отныне.
Росточек хрупкий счастья не сберёг.
Тяжёлым сапогом судьбы раздавлен.
Слепой случайности ударом... Где ты, бог?
Кровавою свечою мир оплавлен.
Пусть он вернётся. Пусть не наяву.
Пусть лишь туда, где тенью
стало время.
И вновь прижмёт к груди, шепнёт "люблю"...
Прощеньем смертный приговор отменит.
Спасибо огромное!❤