коснись меня

Он находит его. Спустя нескольких месяцев поисков, нотаций от Сэма и Наташи и бесконечных внутренних терзаний «А надо ли?». Конечно, надо. Ведь это Баки, его друг, его напарник, его всё. Судьба пыталась уже дважды развести их – сначала плен Барнса, затем падение с поезда, но жизнь та еще стерва, ведь каждый раз она придумывает что-то новое. И Стив будет хвататься за каждый шанс, который ему будет дан. Он находит его в Лондоне на Трафальгарской площади. Баки почти затесался среди толпы, сильнее натягивая капюшон черной толстовки, но плавные и аккуратные движения его выдавали. Пара секунд – и он бы растворился в суете города, но взгляд зацепился за крепкую фигуру в нескольких метрах. Стив почувствовал, будто бы частичку сердца вернули на место. Роджерс медленно подходит к Баки, боясь спугнуть. Тот слегка поднимает подборок и нервно облизывает губы. Он не был удивлен, будто бы знал, что рано или поздно Стив придет за ним. Прошло около восьми месяцев с тех пор, как он узнал, кем является на самом деле. Однако. Он больше не Джеймс Б. Барнс, солдат из сороковых. Он больше не Зимний Солдат, яростный и безжалостный убийца. Баки искренне завидовал Капитану в его настойчивости – ему бы столько усердия при поисках в ответе на вопрос, кто же он. Город на мгновение затих, и всё будто сделалось черно-белым, но они оставались двумя цветными пятнами. Стив почувствовал вибрацию телефона в кармане джинсов, но не обратил внимание, боясь спугнуть момент. Стоит ему отвлечься, и Баки вновь призрак, которого не найти. Пульс участился, и Стив не был уверен, что даже сыворотка может помочь справиться с начавшейся тахикардией. Но Баки будто и не собирался уходить. Стив осмеливается и делает еще один шаг вперед, нарушая личное пространство, но сопротивления не встречает. – Бак. В горле пересохло, голос хриплый, неуверенный. Барнс задумывается, а тот ли самый это Капитан, который своим командным голосом пугал весь отряд. Но шальной взгляд и слегка поалевшая шея показывали – он боялся. Боялся, что оттолкнет, потеряет. Баки помнил, что Стив был дорог ему, что он знал его очень-очень долго, но вспомнить полностью не мог. – Пойдем домой. Баки не знает, что такое дом и где это находится. Он исколесил добрую половину Европы, пытаясь понять себя и вспоминать, вспоминать, вспоминать. Он много ходил пешком, скрывался от охранников правопорядка за безбилетный проезд, ночевал в дешевых мотелях. И бежал – от Капитана и самого себя. Но почему-то он верит Капитану, Стиву, и идет с ним. Прошло еще несколько месяцев, прежде чем состояние Барнса достигло отметки выше среднего. Не без помощи современных технологий, но его руку заменили на более легкую и усовершенствованную, триггеры Зимнего Солдата «вымывались» и постепенно отпускали его. Жизнь приходила в состояние нормы – он учился заново общаться с людьми, заново приспосабливаться к окружающей среде, заново жить. Стив был рядом. Ошивался рядом как курица-наседка, переживал, краснел и возмущался, когда Наташа уводила его от Баки, объясняя это тем, что всем нужно личное пространство. Иногда Роджерс походил на разъяренного кота, и Баки это искренне забавляло. В первый раз Барнс засмеялся, когда Сэм попытался приучить Стива к здоровому питанию и принес матчу. На лице Роджерса отразились все эмоции, на которые был способен человек, и это детское недовольство вызвало у Баки искренний смех. Уилсон удивленно посмотрел на него, не веря, что Барнс способен на что-то еще, чем ходить с хмурым видом и испепелять всех взглядом. – Вот тебе смешно, а я теперь хочу вымыть рот с мылом, – Стив слегка хлопнул Баки по руке, и тот сразу изменился в лице. А вот и один из тех демонов, от которого Барнс все не мог избавиться. Прикосновение Стива, да прикосновения в принципе, вызывали у него страх и боль. Ушел Зимний Солдат, но не воспоминания. Баки помнил их всех, всех, кому причинил боль, по чьим головам пошел. За ним тянется череда жестоких преступлений, сотни трупов, и этот груз он не мог скинуть с себя при всем желании. Годы, проведённые в ГИДРе, вызвали страх прикосновений. Если до тебя дотронутся – кажется, будет больно. А больно было практически всегда. Барнс старательно избегал телесных контактов: не здоровался за руку, не обнимался на прощание. И сначала это можно было списать на адаптацию к новому миру и людям, но теперь? И что он мог сказать на это? Он доверял Стиву, пытался это делать, Стив не хотел сделать ему больно. Но как он не может этого сделать, если в словаре Баки «боль» и «прикосновения» стали синонимами? Роджерс не заметил, как дернулся Баки, и просто убрал руку. Но дальнейшие изменения – перчатки, дистанция – не прошли мимо него. Сначала в нем вновь появилось чувство вины, что он опять сделал что-то не так, и Баки отдаляется от него, закрывается в своем панцире. Романова в очередной раз напомнила, что Барнсу сейчас нелегко, и лучшее, что может сделать Стив – просто быть рядом. И он был.

***

– Почему все плохие парни появляются именно в мою смену? – Меньше ной, Уилсон, и активнее маши своими крылышками, – отвечает Сэму Баки. На миссию их выдернули внезапно. По городу начал распространяться вирус и судя по симптомам заболевших, дело было вовсе не в бактериях. По наводкам Наташи это была какая-то древняя колдунья, которая живет со времен суда над салемскими ведьмами[1]. Женщина, видимо, заскучала и решила со злобным заклятием обрушиться на Нью-Йорк и его жителей. – Она на втором этаже, – в ухе раздался голос Стива. – Сэм, наблюдай с воздуха, Наташа и Баки останутся контролировать первый этаж. – Собираешься один пойти в логово к Бастинде[2]? Разбежался, – недовольно хмыкает Баки. – Я иду с тобой. Стив лишь вздохнул и покрепче сжал щит. Он понятия не имел, как им схватить сумасшедшую колдунью, и все еще не понимал, почему на это задание отправили их, а не позвали Стрэнджа. Баки как обычно бесшумно подкрался сзади. Роджерс бросил взгляд на оружие в его руках и покачал головой – парень с щитом и парень с ножом против магии. Уморительно. Ведьма сидела в кресле-качалке и водила рукой по воздуху, рисуя какие-то фигуры. Она и правда была похожа на кого-то из века так семнадцатого – длинный фиолетовый плащ, черное бархатное платье и седые волосы, не хватало лишь шляпы и зеленой кожи для полного превращения. В полной тишине было слышно, как она что-то мурлычет себе под нос. – Приветики, друзья мои, – она обернулась и захлопала глазами. – С какой целью пришли? – Мы знаем, что вирус – твоих рук дело, – Стив старался говорить как можно спокойнее. – И мы не хотим драться. Ведьма встала со своего места и в одно мгновение оказалась рядом. Баки едва сдержался, чтобы не выскочить впереди Стива и не ударить противную старуху. Что-то внутри него подсказывало – это правильно, так надо, защищай его. Женщина подошла к Стиву и взяла его за подбородок. – Какой светлый мальчик, такой добрый и щедрый, – она говорила нараспев. – Как же ты живешь, согревая всех своим теплом? Не боишься, что свет твой станет твоей погибелью? – Ты должна сделать что-то с этим вирусом! – Баки не выдерживает и кричит на нее. Колдунья перевела взгляд на него и заинтересованного посмотрела. – Так вот для кого ты держишь этот свет, – она будто бы не слышала слов Барнса. – Это ведь так банально, когда один помогает другому бороться с его проблемами. Но ты ведь не хочешь, чтобы он знал, да? – Знал о чем? – Стив говорит медленно и осторожно, пытаясь не спугнуть ее. Голова ведьмы неестественно дергается, а сама она заливается долгим, скрипучим и противным смехом. Роджерс смотрит на нее непонимающе, а Баки встал как вкопанный. – Твой друг, – указывает она на Баки. – слишком темный. Внутри него лишь мгла, там нет ничего хорошего. А свет и тьма не могут соприкасаться. Ему об этом сказал злодей, да только вот этот самый злодей – он сам. – О чем ты, черт возьми, говоришь? – Спроси его, – ведьма кивает головой в сторону Барнса. – Возьми за руку, посмотри в глаза и… Её речь прерывает Сокол, влетевший через окно и сбивший колдунью с ног. Внезапно появившаяся Наташа быстро нацепила на нее наручники, которыми они когда-то сдерживали Локи. – Отвлечь ее разговором было лучшим, вариантом, парни, – Сэм встал с пола и оглядел костюм. – Вы в порядке? Стив заторможено кивает, пристально глядя на Баки, который выглядел встревоженным и потерянным. Роджерс мог бы не принимать эти слова близко к сердцу, злодеи часто вешали лапшу на уши, но реакция Барнса была красноречивее любых слов. Его это задело, а значит, с этим необходимо разобраться. Ведьму доставили в Рафт, а слегка потрепанная частичка «Мстителей» отправилась в Башню на заслуженный отдых. Баки выглядел чуть более расслабленным, но иногда он выпадал из диалога, зависал, смотря в одну точку. Стиву удалось выловить момент, когда они были одни. На общей кухне никого не было, а Барнс стоял около барной стойки и наливал себе воду. Внимание Роджерса привлекли кожаные перчатки – да, Баки носил их, скрывая металлическую руку, но в последнее время он будто не снимал их. – Что она имела в виду? – в лоб спросил Стив. – Кто она? – Не дури, Бак, – Роджерс ответил с небольшим раздражением. – Та ведьма. Про свет и тьму. – Ты веришь ей, Стив? Это просто обычная колдунья, хотела затуманить нам мозг. Если бы не Сэм, Сэм такой молодец! – Ты бы в жизни не стал хвалить его. О чем говорила та женщина, Бак? – Понятия не имею. Баки уже было начал отходить от барной стойки, но Стив резко подался вперед и схватил его за руку. Барнс дернулся от него как от огня. Он тяжело дышал, не сводя взгляд со Стива. Роджерс на этот раз действовал аккуратнее: коснулся пальцами запястья и медленно провел вверх. Рука Баки вновь дрогнула, но не так сильно. Он зажмурился, позволяя Стиву продолжить. Он не сделает тебе больно, не сделает. От Стива не ускользнуло, как на лице Баки мелькнуло болезненное напряжение, как он напрягся. Роджерс нахмурился: то, как Барнс дернулся от него тогда, несколько месяцев назад, перчатки, да и сам Баки, закрытый на все пуговицы. – Бак, ты не можешь меня касаться? – Могу. – Барнс был непробиваем будто кирпичная стена. – Но тебе больно. Баки сжал челюсть, напрягся всем телом, и Стив отпустил его руку, до сих пор ничего не понимая. С одной стороны, будто бы один кусочек паззла встал на свои места и всё стало объяснимее. С другой – он всё равно не понимал, почему Барнс так реагирует. Вопрос повис в воздухе. – Некоторые врачи называют это гаптофобией. Это боязнь прикосновений. Она возникает у невротиков, интровертов, у людей с обсессивно-компульсивным расстройством. Я один из них. – Баки говорил это спокойно, без надрыва, а на Стива накатывала паника. – ГИДРА травмировала меня, но с этим можно жить и с этим можно бороться. – Но тебе больно, – голос Стива дрожит. – Тебе, черт возьми, больно, а я даже помочь ничем не могу! – Ты помогаешь, – грустно улыбается Баки. – Даже не представляешь как.

***

Очередную пробежку Стив провел наедине со своими мыслями и чувством вины, сжирающим его изнутри. Хоть Баки и повторял, что он не был причастен к этому, Роджерсу каждый раз хотелось сдохнуть, когда он видел, как Баки прячет руки в карманы. Ему хотелось отмотать время, вернуться в сороковые, спасти или умереть вместе с ним. Но реальность была такова, что они оба каждый день боролись со своими демонами. Баки пытался наладить бытовой контакт, Стив – не быть навязчивым. Когда-то давно они оба были жадными до ласки: Стив всегда помнил ласковые прикосновения матери перед сном, Баки с удовольствием держал за руку своих подружек. В первое время Стиву хотелось выть от отчаяния. Особенно после миссий, когда Баки стирал кровь со скул и костяшек живой руки. Больше всего Роджерсу хотелось подойти, провести рукой по всем ранам и ушибам, забрать всю боль себе. Сердце разрывало на куски от теплоты и нежности, которую он испытывал к Баки, и от отчаяния и бессилия. Но единственное, что оставалось – жить дальше, рассчитывая на психотерапию и запасаясь временем. Его теперь было достаточно. Стив пробежал мимо очередной парочки, которая держалась за руки, и мотнул головой, прогоняя все мысли. Однажды он возьмет Баки за руку и не отпустит. Наверное, это упрямство и твердолобость помогали не сходить с ума и двигаться вперед. Вернувшись в Башню, Роджерс обнаружил лишь Наташу, сидевшую на кухне в гордом одиночестве. Обычно в это время они с Баки обсуждали новости и завтракали. Потом приходил Стив, и, если их будни не были заняты важными супергеройскими делами, они устраивали киномарафон. – Где Баки? – И тебе доброе утро, Стивен, – укоризненно сказала Романова. – Он что-то писал в своем блокноте, а потом резко сорвался и ушел. Не говорил, куда и зачем. – А ты не поинтересовалась? – Боже, Стив, прекращай играть в Чипа и Дейла. Скорее всего он пошел за кофе, потому что Сэм не умеет его варить. Серьезно, это отвратительно. Стив бросил взгляд на красную записную книжку, лежавшую на столе. Он не знал, что Баки туда пишет: был ли это его личный дневник или задание от психотерапевта. В любом случае, эта вещь была лишь вещью Баки, и он не будет нарушать личные границы. Барнс был легок на помине и вернулся довольно быстро. Сам он выглядел смущенным и сконфуженным, а в руках держал большую прямоугольную коробку. Приглядевшись, Стив заметил, что это была картина по номерам – приятный морской пейзаж. – Ты любил рисовать, – Баки подходит и отдает ему коробку. – Я вспомнил это и почему-то решил найти что-то такое. – Вау, – Стив удивился. – Спасибо. – Не Айвазовский, конечно, но симпатично, – оценила Наташа, не вставая с места. – Мы могли бы раскрасить ее вместе, – Роджерс с надеждой посмотрел на Барнса и не смог сдержать улыбки, когда тот кивнул. – Пошли. И он уже протянул руку к Баки, но вовремя себя одернул. Однако сожаление в глазах товарища тяжело было не заметить. Он грустно улыбнулся и понимающе кивнул. Стив крепче сжал картину и уверенным шагом проследовал в свою комнату. Барнс последовал за ним. Баки всегда нравилась спальня Стива – широкая, с темно-синими стенами и минимум мебели. Здесь он всегда чувствовал себя комфортно и безопасно. Роджерс принес пластиковые стаканчики с водой для красок, достал откуда-то кисточки и начал распаковывать картину. – Будем сидеть на полу? – Почему нет, – Стив пожал плечами и покрутил в руках баночки с красками. – Надеюсь, этого хватит. Баки опустился на мягкий белый ковер и сел по-турецки. Взял кисть, окунул ее в голубую краску и начал постепенно заполнять все пропуски на картине. Работа была монотонной и однообразной, но именно она помогала привести мысли в порядок и сосредоточиться. Продолжить вспоминать. Стив периодически смотрел на Баки, но старался не пялиться на него в открытую. Это было неприлично и даже пугающе. Барнс рисовал сосредоточено, слегка высунув кончик языка. Было приятно наблюдать за тем, с каким старанием и усердием он подходил к обычной картине. Они просидели в полной тишине около часа. Баки занялся морем, недовольно ворчал, когда синяя и голубая краска смешивались, образовывая абсолютно не нужный цвет. Стив рисовал небо – рассвет в розово-оранжевых тонах. Где-то он импровизировал, отходил от цифр и красил в произвольном порядке, но было так приятно заниматься любимым делом. Еще и в приятной компании. Картине нужно немного было подсохнуть, чтобы продолжить над ней работу. Стив опустошил стаканы с мутной водой и вернулся к Баки, который задумчиво смотрел на холст. – Самое первое воспоминание, которое пришло ко мне… Это был поход. Зеленый лес, река, какая-то поляна. И ты. Мы хотели уйти на всю ночь, как это делали крутые ребята, но спустя пару часов нас нашел мой отец и за шкирку приволок домой. – Баки первым нарушил молчание. – Хорошее было время, – усмехнулся Стив. – Было весело. – Неужели сейчас не лучше? – Барнс повернул голову в его сторону. – Современность, столько возможностей. Неужели скучаешь по временам, когда мы думали, как бы с голоду не умереть? – В новом времени не было тебя, – Роджерс сам был удивлен такой откровенности, но он не успел подумать, прежде чем сказать. – Сейчас лучше. Нам выпал такой шанс, Бак. Ты здесь, рядом со мной. Это всё, что мне нужно. Мы будем в порядке. – Но ты же человек. Мужчина. Красивый мужчина. Со своими потребностями. Стив недоуменно посмотрел на него и вопросительно выгнул бровь. Но игривая улыбка Баки и то, как он посмотрел на него, явно дали понять, что именно он имел в виду. – Я не переживаю по поводу плотских утех. – Не считаешь секс важной частью жизни? – Для меня это эмоциональная связь. Без нее нет и смысла. Кажется, Баки удивил его ответ. Он было открыл рот, чтобы отпустить колкую шутку, но передумал. Опять задумался и начал накручивать на палец прядь волос. Он отстриг длину, и теперь его прическа была чем-то похожа на ту, которую он когда-то носил. Стив, поддавшись порыву, подвинулся чуть ближе и сдул прилипшую ко лбу Баки прядь. Тот растерянно посмотрел на него. – Прости, – Роджерс виновато улыбнулся и уже хотел было позорно сбежать. – Нет, останься. Все хорошо. Их разделяло всего несколько сантиметров. Стив пытался запомнить каждую минуту, проведенную вот так, вместе. Он вдыхал приятный терпкий аромат одеколона Баки, понимая, что потом будет сходить с ума от этого запаха. Наслаждался близостью и надеялся, что Барнс испытывает то же самое. Они оба прыснули от смеха, когда вновь пересеклись взглядами, до чего неловкая была ситуация. Момент был слишком потрясающим, чтобы портить его разговорами. Стив смотрел на изящный профиль Баки и любовался, даже не пытаясь скрыть это. Стив хотел бы, чтобы их нарисовали. Вот так, как они сейчас сидят – на небольшом расстоянии друг от друга и картиной неподалеку. Он уже видел, как вырисовывается крепкий силуэт Баки и его собственная смущенная улыбка. Стив с удовольствием повесил бы эту картину у себя. Это были бы просто две невинные фигуры, просто они. Но Стив, несмотря на всю свою простоту, не был дураком. Баки никогда не говорил просто так и вряд ли его разговор о потребностях был пустым. Потребности все же возникали, иногда ой как не кстати, но Стив бы соврал, если сказал, что не думал о Барнсе в том самом ключе. Думал о том, как хотел бы скользить руками по его телу, изучая все изгибы, целуя каждый шрам, извиняясь за всю причиненную боль. Как ласкал бы губами, целовал, пока в легких не кончился воздух. Прижимал бы к себе твердое тело, заставлял бы извиваться на постели, сжимая в руках простыни. Как шептал бы на ухо все те вещи, которые он хотел бы с ним сделать. И в его мыслях Баки отзывался на каждое движение, каждое прикосновение и каждое слово. В его голове он был отзывчивым, страстным и до боли желанным. Он стонал имя Стива, отвечал на все его поцелуи, прогибался в спине, желая стать одним целым. Стив слегка качнул головой, пытаясь выкинуть все из головы. Иногда картинка в голове становилась слишком реалистичной, и еще чуть-чуть, и Стив бы выдал себя с потрохами. – Продолжим? – Баки показал на подсохший холст. Роджерс улыбнулся и кивнул в ответ. Пусть эта картина станет первым, что они сделают вместе.

***

Благотворительный вечер у Старка был типичный светским мероприятием, на котором кто-то решает важные сделки, а кто-то просто напивается. «Мстители» обычно не пропускали такие события, так как там всегда была пресса, которая помогала сформировать образы супергероев в глазах обычных граждан. Стив любил такие вечера исключительно за благородные цели. Он до сих пор был одной ногой в прошлом веке, и его галантность восхищала как женщин, так и мужчин. И несмотря на всю прелесть светских приемов, одна проблема все же была. Танец, открывающий весь вечер. Пеппер не заморачивалась на счет хореографии или особой организации: пар всегда хватало, а музыкальный вкус у нее был от бога. И каждый раз она вносила какую-то изюминку, будь то танцы какой-либо страны или оригинальный наряд. В этот раз все были одеты довольно классически – типичные костюмы и платья, а из колонок играла тихая вальсирующая музыка. Особенностью в этот раз стал сам танец: партнеры не могли касаться друг друга. Пеппер нашла в этом что-то уникальное и интимное, прикосновений не должно быть, все дело в их предвкушении. И это завораживало. Стив нервно потрепал черный галстук, жалея, что вообще надел его. Но с Наташей спорить было невозможно, она пришла в дикий восторг, увидев Стива в классическом черном костюме и белой рубашке. У Роджерса просто не осталось выбора, потому что иначе они бы провели в магазинах весь день. Романова стояла рядом со Стивом и рассматривала всех гостей, будто выбирая жертву. Темно-зеленое струящееся платье подходило ей по всем параметрам и подчеркивало фигуру, рыжие волосы были собраны в аккуратный низкий пучок. – Уже нашел партнершу для танца? Или лучше сказать партнера? – она посмотрела на Стива, коварно улыбаясь. – А ты? – Роджерс пошел в атаку. – Последние два дня Сэм не умолкал о том, как хочет потанцевать с тобой. – Вопросом на вопрос не отвечают, мой дорогой,– Романова подмигнула ему. – И всё же? – Если только он согласится. – Согласится. – Ты так уверена? – Наташа пожала плечами и пристально уставилась куда-то за спину Стива. – Сейчас и узнаешь. Стив обернулся. Люди прибывали, мелькало все больше незнакомых лиц, но Роджерсу удалось выцепить во всей этой толпе самого важного. Баки спускался по лестнице, застегивая пиджак на одну пуговицу. Темно-синий костюм-тройка подходил ему идеально, и Стив, кажется, забыл, как дышать. Баки, его Баки, стройный, красивый, немного волнующийся, шел к нему. Стив решительно отправился навстречу, невпопад здороваясь с гостями. Они встретились у подножья лестницы – Баки стоял на несколько ступеней выше. Губы изогнулись в мягкой улыбке, и Стив почувствовал себя самым счастливым сукиным сыном. Барнс на мгновение попытался изобразить из себя крутого парня и уже было вальяжно прислонился к перилам, но бедный официант с подносом шампанского помешал его плану. Стив рассмеялся и покачал головой. – Прекрасно выглядишь, Бак. – Ты тоже. Они оказались друг напротив друга, и сердце забилось чаще. Да, клише. Да, избито. Но был ли в этом смысл, если они оба сходили с ума. Баки слегка взъерошил свои волосы и провел по затылку, думая, что сказать. – Вечер начинается с танца, – Стив прервал молчание. – Он особенный, может быть ты слышал. В смысле танец, он особенный, партнеры не могут касаться друг друга. И может ты хочешь, если ты хочешь… – он запинался, а слова никак не хотели складываться в предложения. – Конечно, Стив. Я с радостью потанцую с тобой. Роджерс не смог сдержать улыбки. Баки не мог не улыбнуться в ответ. Они бы простояли так еще долго, пока уверенный голос ведущего не оповестил о начале вечера. Толпа начала стекаться в главный зал на открытие. – Этот вечер важен для нас и для нашего общества. Так, мы помогаем ему становиться лучше. И перед тем, как мистер Старк скажет свое слово, это благотворительное мероприятие откроет традиционный бал. Пары постепенно выходили в центр и становились друг напротив друга. Стив пытался унять дрожь в коленях, в то время как Баки пытался спрятать бегающий взгляд. Среди танцующих Роджерс заметил Сэма, который что-то оживленно говорил Наташе. Заметив его, Уилсон одобряюще подмигнул, а Романова показала большой палец. Стив закатил глаза. – Чудесные у тебя друзья, – едко прокомментировал Баки. – Уж какие есть. Музыка начала играть, они сделали шаг друг к другу и поклонились. Несмотря на все свое смущение и какую-то робость, Стив продолжал смотреть Баки в глаза. Тот отвечал ему тем же. – Будь добр не оттоптать мне ноги, – прошептал Барнс ему на ухо, когда они склонились друг к другу. Они сделали шаг вперед и вытянули правую руку. Ладони замерли в воздухе, и между ними оставалась буквально пара сантиметров. И тогда Стив понял, что имела в виду Пеппер, в чем была интимность этого полуприкосновения. Когда ты весь сгораешь от желания и нетерпения, лишь бы прикоснуться, прижаться, провести пальцами по коже. can you still see the heart of me? all my agony fades away when you hold me in your embrace

ты все еще видишь, что чувствую я?

мне становится легче, когда ты заключаешь меня в объятия

Мелодия становится более воодушевленной, и они разворачиваются, протягивают левую руку, но все еще смотрят друг другу в глаза. Баки чувствует, как кончики пальцев начинает покалывать, а в легких кончается воздух. И все отходит на второй план – перед ним был Стив, элегантный и уверенный, родной. don't tear me down for all I need make my heart a better place, give me something I can believe

не отвергай меня, ведь всё, что мне нужно, – это

чтобы ты спас мое сердце, дал то, во что я поверю

Теперь они протягивают обе руки друг к другу, становятся ближе, но всё также не касаются. Стив старается не смотреть под ноги и перемещаться настолько аккуратно, насколько это возможно. Это не ускользает от Баки, и он лишь мягко усмехается. Ладони Стива едва ощутимо начинают подрагивать, и он прилагает все усилия, чтобы не переплести их с Баки пальцы. don't tear it down what's left of me make my heart a better place

не отвергай то, что от меня осталось,

спаси мое сердце.[3]

Они становятся почти вплотную и теперь их руки располагаются друг на друге, как в обычном вальсе, но все еще в нескольких миллиметрах. Правая рука Баки находится около лопатки Стива, а рука Роджерса лежит около плеча партнера. Баки ведет – Стив позволяет. Они движутся по вымышленному квадрату, не замечая вокруг никого, кроме друг друга. И сейчас, глядя в счастливые серые глаза Барнса, Роджерс понял: прикосновение не так уж и важно. Музыка прекратилась, и на смену ей пришел гул толпы. Баки не выдержал напряжение первым и отвел глаза, нервно облизывая пересохшие губы. А Стив продолжал смотреть на него, даже не стесняясь. – Я больше не буду танцевать с Сэмом! – волшебный момент был разрушен недовольным голосом Наташи. – Сколько раз ты наступил на подол платья? – Я же уже извинился! Баки и Стив переглянулись и рассмеялись. Наташа не часто была такой открытой и уж тем более не возмущалась по поводу платья и партнера по танцам. – Не подходи ко мне, – огрызнулась она. – А как у вас дела, мальчики? – Тогда я поищу Шэрон, – уверенно заявил Сэм, перебивая Стива. – Не хочу тебя огорчать, Уилсон, – Баки широко и самодовольно улыбнулся. – Но Картер по блондинкам, – он поиграл бровями и слегка наклонил голову в сторону Роджерса. – Все Картер. – Зато блондинкам нет никакого дела до Картер, – вставила свое слово Романова. – Я вообще-то здесь стою, – подал голос Стив. – И всё слышу. – Наташа и Баки рассмеялись, а Сэм отсалютовал им и убежал в неизвестном направлении. – Прогуляемся? – Вечер только начался, а уже хочешь сбежать? – Барнс прищурился. – Не самый благородный жест. – Развлекайтесь, мальчики, – Романова закатила глаза и отошла. Стив кивнул на дверь и пропустил Баки вперед. Тот закатил глаза, но оценил столь джентельменский жест. Некоторые могут до посинения возмущаться, что такие вещи как придержать дверь или подарить цветы – удел прошлого века, но черт возьми, это было приятно. Стив не навязывался, слегка держал дистанцию и с энтузиазмом рассказывал про последнюю прочитанную книгу. А Баки даже название не услышал. Они вышли в сад, который представлял собой лабиринт с высокими стенами из плюща и других зеленых растений. Чем больше они продвигались вглубь, тем меньше людей им встречалось. Не доходя до центра сада, Стив решил свернуть куда-то направо, обещая Баки красивый и укромный уголок без лишних глаз. Это и правда было тихое прекрасное место. В самом центре стоял фонтан со скульптурой древнегреческой статуи, рядом – скамья с узорчатой спинкой и подлокотниками. Зеленые стены были будто меньше, и оплетены они были не колючим плющом, а покрыты нежно-голубыми цветками. Баки подошел к одной из стен и аккуратно провел рукой по раскрывшимся маленьким бутонам. Стив смотрел на него как завороженный, не сдвигаясь с места и ничего не говоря. Слова точно были лишними. – Оригинальное решение задекорировать сад, – нарушил тишину Барнс. – Гортензии. Я помню, мама выращивала похожие цветы. Мне всегда нравилось смотреть, как они распускаются. И каждый раз думал и удивлялся: как природа способна создать такую красоту? Цветы как цветы, но такие завораживающие. – Я так же думаю каждый раз. Баки оторвал руку от растения и повернул голову в сторону. Стив смотрел не на цветы, а на него и, кажется, говорил тоже вовсе не о цветах. Роджерс в несколько шагов преодолевает расстояние и оказывается рядом. – Гортензия на языке цветов означает нежность и преданность, ты знал? – Стив говорит негромко, боясь, что их кто-то услышит. Но они здесь были одни. – Нет, – Баки отвечает ему также тихо. Его взгляд отчаянно мечется от голубых, как та самая гортензия, глаз к розовым губам. Стив внезапно поднимает руку и осторожно подносит к щеке Баки. Его взгляд был нежным, внимательным, знающим. Тыльной стороной ладони он медленно провел в воздухе, не касаясь щеки Барнса. Потом также сделал другой рукой. Его пальцы были так близко к коже Баки, что тот буквально ощутил движение воздуха. Дыхание сбилось, по телу пробежали мурашки. Роджерс перевернул ладонь и прошелся по лицу Баки уже кончиками пальцев, всё также не касаясь. Провел по шее, горлу, острому кадыку. Лишь слегка погладил мягкие темные волосы. Баки чувствовал, что его кожа буквально вспыхивала и горела там, где только что его почти коснулся Стив. И если сердце кричало «да», тело отзывалось на все желания, то непоколебимый разум говорил твердое «нет». Но с каждым движением Баки все больше хотелось, чтобы Стив прикоснулся к нему, по-настоящему прикоснулся. Взял в ладони его лицо, прижался горячими губами к его губам, шее, оставил бы следы. Провел по плечам, талии, сжал бы в крепких объятиях. И стоило Баки слегка качнуться вперед, желая найти контакт с кожей Стива, тот отодвигал руку на несколько сантиметров. Всего несколько сантиметров сейчас казались огромным расстоянием в несколько тысяч километров. Пытаясь унять предательскую дрожь, Баки поднял руку в ответ. Стив слегка нахмурился и уже было отстранился, но Барнс отрицательно покачал головой. Зеркаля, он поднес свою руку к лицу Стива и аккуратно провел кончиками пальцев по его щеке. Не касаясь. – Я чувствую тебя, Баки Барнс. И всё, что гложило его, вся боль и вина, начали отступать. Баки на момент показалось, что он в сказке, где Красавица признается Чудовищу в любви, и тот оживает, превращается, становится самим собой. Барнс понимал: то, что только что сказал ему Стив – самый близкий эквивалент к «я тебя люблю», и не пытайтесь его переубедить. – Я тоже тебя чувствую. Сейчас, смотря в глаза Баки, Стив снова почувствовал себя застенчивым подростком. И никогда он не испытывал того, что испытывал сейчас. Сейчас пришло осознание: он готов ждать Баки, месяц, год или больше, как ждал бы его с войны в Бруклине. Готов проходить вместе через любые испытания, лишь бы быть рядом. Его жертвенность определенно могла сыграть злую шутку, но сейчас в этом точно не было смысла. И с того момента Баки будто бы начало отпускать. Он понимал, что потребуется время, чтобы вновь научиться доверять людям и не бояться пожимать руку знакомым, но теперь пришло осознание, что он сам ответственен за результат. Баки не может исправить свое прошлое, не может повернуть время вспять и предотвратить ошибки, но он может принять эту боль. Жить с ней дальше, не бояться говорить обо всем, через что прошел. Стив старательно пытался не врываться в его личное пространство, но Баки видел, как иной раз тот сдерживает себя, чтобы не обнять, взять за руку или просто дружески хлопнуть по плечу. Хоть Барнс старательно убеждал, что ему становится легче и рано или поздно все придет в норму, Стив будто бы боялся сделать лишнее движение. И вся эта трепетность, аккуратность и нежность, с которой Стив относился к нему, подтолкнули Баки к мысли о том, что ему нравится Стив. И, кажется, нравился тогда: пусть прошлое частично и оставалось для него загадкой, к которой он еще не нашел ответа, образ Роджерса красной линией тянется через всю его жизнь. И прийти к тому, что Стив был больше, чем просто другом, было очень легко и очень правильно. Но этот образец морали и чести ни за что не нарушил бы личные границы Барнса, поэтому тот решил брать быка за рога. Да и сама мысль прикоснуться к Стиву была такой трепетной и желанной, что Баки не мог этому сопротивляться. Им предстояло отправиться на новое задание, и тогда, стоя перед обшарпанным заброшенным зданием, Баки сделал это. Поддался порыву, пожелал удачи и быстро обнял Стива, слегка прижимаясь своей грудью к его. Роджерс опешил и успел лишь на секунду задержать свои руки на лопатках Баки. Но даже это мимолетное объятие стало зеленым светом. Всё, конечно, пошло не по плану. Кучка террористов слишком яростно отбивалась от их команды, и Баки не заметил, как оказался загнанным в угол одним из них. И только Барнс сфокусировался на занесенным над ним ножом, как увидел щит, прилетевший плохому парню прямо в висок. Стив Роджерс никогда не убивал людей. Его мораль была безумно прочна и сильна, он всегда преследовал зло и предавал его суду, но никогда не расправлялся с ним жестоко. А сейчас Баки видел кровь на лежавшем рядом щите. Он поднял взгляд на Стива и увидел на его лице страх и беспокойство. Но эти эмоции были не из-за смерти того террориста, они были из-за него, из-за Баки. – Ты в порядке? – Стив подлетел к нему и упал рядом. – Черт, он замахнулся на тебя и… – Стив, посмотри на меня, – Баки старался не выдавать дрожь в голосе. Кто-то из них должен быть в сознании. – Я здесь, все хорошо. – Я так испугался за тебя. Баки вновь начал что-то утешительно шептать Стиву, стараясь приободрить и успокоить. И лишь спустя несколько минут заметил, что крепко сжимает руку Стива. И тогда Барнс понял: если Стив нарушил свои моральные принципы ради него, то у него самого точно хватит сил, чтобы со всем справиться. Они не говорят об этом по пути домой, не говорят спустя несколько дней. Стив все также держит дистанцию и не пытается вторгнуться в душу Баки, а тот постепенно начинает впускать туда Стива. Коротко обнимает перед одиночными заданиями, толкает плечом после очередной шутки, прикасается своим мизинцем к его, когда их руки лежат на столе рядом. У него бывали плохие дни, когда он вновь прятал руки в перчатках и не выходил лишний раз из комнаты, но такого становилось все меньше. А вот разговор со Стивом, кто они друг другу, подкрадывался ближе и ближе. Нарисованную вместе картину Баки повесил у себя, и Стив периодически заглядывал к нему в комнату с предлогом просто посмотреть. Сначала он устранял какие-то дефекты и пробелы, потом купил рамку, а спустя еще несколько дней – стекло. Он в очередной раз рассматривал полотно, когда почувствовал, что Баки стоит близко. Слишком близко. В теле предательски заныло – все те шаги, которые делал Барнс ему навстречу, лишь распыляли Стива. – Ты ведь знаешь, что я не рассыплюсь, если ты дотронешься до меня? – Баки шепчет прямо ему на ухо. Стив резко разворачивается. Их снова различают несколько сантиметров, но в этот раз губы Барнса находятся непозволительно близко от него. – Я не хочу сделать тебе больно. – Не сделаешь. Ты не сделаешь. Стив подается вперед и замирает, давая Баки шанс самому решать. Тот касается его губ. Аккуратно, почти невесомо. Стив берет его лицо в ладони и целует, по-настоящему целует, проскальзывая языком в рот Барнса. Он издает тихий звук, похожий на стон, и скользит ладонями под футболку Роджерса, проходится по груди, соскам и ребрам. Стив отрывается от него и смотрит в шальные темные глаза. Баки берет края его футболки и одним движением снимает ее, откидывая куда-то на пол. Стив проделывает то же самое и сильнее сжимает руки на талии Барнса. Баки аккуратно водил кончиками пальцев по его коже: плечам, ключицам, груди и рукам. Гладил, вырисовывал какие-то узоры. Рука замерла где-то около сердца. Барнс поднял на него нежный взгляд и, не прерывая зрительного контакта, вновь начал выводить что-то на теле Стива. И это что-то было похоже на буквы – вот буква «я», затем «л», «ю», потом «б»… Стив хотел сказать, что тоже его любит, но не стал. Придвинулся ближе, начал выцеловывать шею и едва ощутимо выводить на руке Баки ответное признание. Тот рассмеялся. – Сопляк. – Уж какой есть. – Спасибо, Стив, – Баки улыбается, искренне и нежно. – Спасибо, что продолжаешь верить в меня. Без тебя остался бы только мрак. – Я с тобой до конца, приятель, – Стив зарывается носом в темные волосы, сжимая Баки сильнее в своих руках. Они справятся. Вместе. Ведь мы чудесным образом исцеляемся в присутствии того, кто верит в наш свет, даже когда мы сами блуждаем в полной тьме