Whenever

«Всё, чего я хотел, была любовь. Пока ты не полюбила меня». A softer world Это абсолютно всегда начинается одинаково: Квинн делает вид, что ей всё равно, Рейчел делает вид, что ей не всё равно, и кто-нибудь приносит тот дерьмовый кофе в бумажных стаканчиках из школьной столовой, и они говорят, говорят, говорят и затем кто-то из них пугается нарастающей перспективы «чего-то нормального». И Рейчел говорит: «Нам нужно серьёзно поговорить», и Квинн отвечает: «Конечно», и Рейчел говорит: «Я устала от этого». И Квинн говорит: «Конечно». И Рейчел исчезает на добрых пару месяцев, а потом также быстро возвращается обратно. На шее Рейчел тускло поблескивает кулон с именем Финна, и Квинн каждый раз говорит ему «Прости». Ни кулону, ни Финну, ни Квинн не становится от этого легче, но смысл, скорее всего, был и не в этом. * — Финн спал с Сантаной, — говорит Рейчел. — Финн спал с Сантаной. Ты почти переспала со мной, добавляет Квинн про себя. Квинн отгоняет от себя дурацкие мысли о том, что Рейчел пришла либо просто пожаловаться на жизнь, либо попытаться отмстить Финну. Рейчел тянется к теплу, льнёт к живому телу, ищет поддержку и заботу, не умеет переживать в одиночестве. Рейчел нужно заразить всех вокруг себя, распространить болезнь дальше и дальше, не чувствовать себя одинокой и неправильной. Рейчел как потерянный ребёнок, готовый пойти с любым взрослым, протягивающим руку, обещающим, что доведёт до дома. Стаканчик с кофе обжигает пальцы теплом, добирающимся до тканей и костей, и Квинн смотрит на растрепавшуюся чёлку Рейчел. — Мне так обидно, — всхлипывает Рейчел. — Так, так обидно. Это не доверие. Это не отношения. Почему он поступает так со мной? Квинн протягивает руки, и Рейчел горячо и рвано дышит ей в шею. Прикасаться к Рейчел до сих пор странно: слишком горячо и хрупко. Рейчел подается вперед, цепляется за плечи, прижимается и почти тонет. — Почему ты так поступаешь с ним? — спрашивает Квинн, и Рейчел замирает. Всё вокруг медленно останавливается. Рейчел не двигается, из Квинн плохой спасатель, и они единственные дышащие люди на всей планете. * Рейчел в комнате Квинн тихо проводит кончиками пальцев по корешкам книг, собирая пыль с желтых страниц. — Я поцеловалась с Паком, — говорит Рейчел. Встретимся завтра, пишет Квинн Сэму. Сообщение, точка, смайлик, виртуальные объятия. Ряды «хохо» медленно заполняют комнату, проходясь несуществующими буквами по стенам и потолку, оставляя виртуальные чернильные отпечатки на запястьях Рейчел, опоясывая браслетами. Объятие-поцелуй заключают Рейчел в плотные кольца несуществующей любви, отчерчивая кругами года жизни на манер годовых колец на деревьях. Круг — встреча с Финном Хадсоном. Круг — встреча с Паком. Надорванные восьмерки, переломленные пополам, искривившиеся и с затуплёнными концами шрамов — вечера с Квинн. — Я принесла тебе кофе, — говорит Рейчел. В комнате Квинн полумрак и это могло бы быть романтичным и красивым, и прелестным, если бы они встречались или хотя бы были друзьями. Но Квинн и Рейчел не встречаются, они никогда не были друзьями и у них нет абсолютно ничего, что могло бы сойти за хоть какое-нибудь подобие общих интересов. Рейчел на секунду замирает, и в тишине оглушительно громко щёлкает затвор фотоаппарата. — Ты собираешься рассказать Финну обо всём этом? — спрашивает Квинн, переливая кофе из бумажного стаканчика в любимую кружку. — О Паке? — тёмный лак на ногтях Рейчел блестит и переливается, когда она подходит слишком близко к лампе. Обо всём, хочет сказать Квинн. Скажи ему обо всём, скажи ему обо мне, скажи ему о Паке, скажи ему о кофе, скажи ему, что не понимаешь, что делаешь. И единственная проблема во всём этом — свершившийся факт того, что о Квинн рассказывать совершенно нечего. Рейчел поправляет блузку и ещё раз говорит: «Ничего не произошло». Ещё немного, и Квинн поверит в это сама. Ничего не произошло и ничего не происходит. Ладони до сих пор чуть горят от пальцев Рейчел и весь стол в брызгах от дерьмового кофе, но ничего не произошло и тут не о чем говорить. Спокойной ночи, пишет Квинн Сэму. Сообщение, точка, смайлик, виртуальное объятие. Круг — Квинн с Финном. Круг — Квинн с Сэмом. Круг — Квинн не знает, что делать. Круг — Рейчел уходит и оставляет дверь приоткрытой. Свет, проникающий из коридора, рушит все видимые и невидимые стены, становится катализатором уничтожения всех мнимых чувств сохранности и безопасности. Рейчел уходит и, кажется, забирает с собой даже тот скудный свет. Восемь размытых фотографий Рейчел остаются нераспечатанными ещё три недели после. * — Я думаю, я не в настроении для соло, — говорит Рейчел. По хоровой комнате проходит тихий шёпот, цепляется за спинки стульев, влажно касается голых лодыжек. Квинн чуть крепче прижимается к Сэму, кольцо-обещание чуть жжёт палец. Мне хочется, говорит Квинн Рейчел, чтобы хоть одна девушка Сэма любила его так же, как он любит всех остальных. Квинн нравится тешить себя мыслью о том, что, возможно, они с Сэмом смогут прожить долгую и счастливую жизнь вместе, купить прелестный дом в тихом городе и растить в нём своих очаровательных детей. Но потом приходит Рейчел, немного заплаканная и с растрепавшейся чёлкой, садится рядом с Квинн и долго молчит. Мечты Квинн испаряются, поднимаясь в небо огромными воздушными шарами, сияя вставками из фольги по бокам и похабными надписями. Возможно, говорит Квинн, мне нужно найти частную школу для девочек. Если подобная ерунда сработала у Курта, то должна сработать и у меня. Черлидерская форма верно защищает от слаша и всех проблем, кроме Рейчел Берри, не желающей петь своё идиотское соло и уходить из её идиотской комнаты. — Я напишу тебе вечером, — шепчет Сэм, оставляя поцелуй в уголке губ. Квинн улыбается лучшей из всех своих улыбок, поправляет волосы. Квинн очень интересно, почему ни одна из проблем гадкого утёнка не исчезает после превращения в прекрасного лебедя. Воздушные шары чуть мелькают в небе ярко-зеленым проблеском, и Квинн делает три одинаковых снимка подряд. Ни на одном из них нет Рейчел, но Квинн всё ещё чувствует её руку в своей. * — Щелчок, — говорит Рейчел. Вспышка разоряется секундной катастрофой, вылетает в раскрытое настежь окно. — Я украла твою душу, — улыбается Рейчел. — Что? — переспрашивает Квинн. Кофейный стаканчик вылетает из рук и мягко пикирует на паркет, разбивается Русалочкой о мыльную пену. — Просто шутка, — говорит Рейчел. — Дурацкое поверье, что вместе с фотографией фотограф забирает душу. — Учитывая общее количество моих фотографий, — говорит Рейчел, — у меня должно остаться минус двадцать целых и пятнадцать двадцатых души. На фотографии Квинн широко распахивает глаза, душит зарождающуюся улыбку на губах, растерянно смотрит в объектив. Квинн упаковывает все эти разбитые крестражи в картонную коробку, перевязывает пачку несостоявшихся кусочков души, распечатанных на дешёвой фотобумаге, атласной лентой. — У тебя есть часть моей души, — говорит Рейчел. — Можешь делать с ней всё, что хочешь. Только осторожнее. В любой момент может прийти Гарри Поттером с охапкой клыков василиска. Как будто яд василиска может убить то, что уже мертво, говорит Квинн. Просто, чтобы ты знала, говорит Квинн. У меня есть пиала со слезами феникса. Стоит прямо за графином росы с гривы единорога. Рейчел тянется к ней, оставляет сухой и горячий поцелуй в том же месте, что три часа назад целовал Сэм. — Ты сможешь вылечить и меня, и мои крестражи, — говорит Рейчел. Квинн немного сомневается, но молчит. Щелчок, щелчок, щелчок. * Рейчел прижимается губами к щеке Квинн, невесомо целует шею. С Рейчел так всё — ещё немного и она не переживёт, что инициатива исходит не от неё. Квинн делает четыре оборота маховика времени: ровно год назад на этой же трибуне Рейчел прижимается к ней в первом и злом поцелуе, и Квинн наблюдает за ними со стороны. Квинн Фабре и Рейчел Берри в новом пособии «Как не стоит делить то, что не принадлежит ни одной из вас». — Послушай, — говорит Рейчел, её голос тихо сыплется на пол ошмётками шёлка, тянется и рвётся на гласных, и Квинн щёлкает тяжёлой зажигалкой Пака. Рейчел говорит «Послушай» и отталкивает руки Квинн, поправляет собственную блузку, глубоко вздыхает, собираясь с мыслями. — Мы не можем продолжать это, — говорит Рейчел. — Мы должны остановиться. Сейчас. Рейчел говорит «мы», пытаясь избавиться от ответственности, сделать вид, что они застряли во всём этом вместе. В первый раз Рейчел целует Квинн у пустых трибун, приносит кофе и делает вид, что ей не всё равно. Прошёл год, и для Рейчел ничего и никогда не меняется. Это всегда начинается одинаково: Квинн делает вид, что ей всё равно, Рейчел делает вид, что ей не всё равно и приносит кофе. — Я хочу сделать всё правильно, — говорит Рейчел. — Я не хочу никого обманывать. Я расскажу Финну всё о Паке, мы поговорим с ним о том случае с Сантаной, и всё будет в порядке. Квинн не спрашивает: «А как буду я?». А что делать мне? Рейчел делает вид, что виноваты они вместе, что они тонут во всём этом вместе. Эти трибуны всё ещё самое неудобное место в мире, и сумерки налетают как полумрак в комнате Квинн, глаза Рейчел чуть блестят в темноте. — Ты собираешься рассказать Финну о том, что целовалась со мной? — спрашивает Квинн спокойно. — Ты сказала, что хочешь честности. Рейчел качает головой и проводит пальцами по кромке бумажного стаканчика. Обычно всё это повторяется через месяц или два, возвращается на «круги своя», и ни в одном из миллионов случаев Квинн не может понять, нужно ли всё это ей на самом деле. Что ей нужно вообще. Что она собирается делать в принципе. Квинн вспоминает о двух тюбиках розовой краски для волос, лежащей в ящике стола. О любимой кофейной кружке. О перегоревшей лампочке в её комнате. О кулоне Рейчел. О фотоаппарате и восьми размытых фотографиях Рейчел, где она до боли красивая и где она никогда не смотрит в кадр. Эта Рейчел, тупящая взгляд и отворачивающаяся от вспышки, так не похожа на ту Рейчел Берри, стремящуюся занять лидирующую позицию на любом снимке любого кружка в школе. Эта Рейчел единственная, кого знает Квинн. Эта Рейчел понятия не имеет, что она делает. Ничто из происходящего не имеет нормального конца и начала, превращаясь в идиотский цирк уродцев, парад непонятных и ненужных отношений и «Эй, посмотри, я умею ещё и вот так, повторяй за мной». Любовный треугольник теперь скорее напоминает извращённую пародию на тетраэдр, обрастая новыми гранями, углами и сечениями, раскрашиваясь в лазурно-синий цвет. — У нас никогда не будет ничего нормального, — говорит Рейчел. — Я люблю Финна, ты любишь себя и немного Сэма, я не понимаю, что мы делаем. «Я не понимаю, почему целую тебя и не могу уходить так надолго». Квинн хочет сказать, что она, в общем-то, точно также ничего не понимает, но только протягивает Рейчел руку, и та цепляется за неё, крепче сжимая пальцы. — Я буду класть на дно каждого стаканчика с кофе немного своего сердца, — говорит Рейчел. — Звучит жутко, — говорит Квинн. — Это объясняет привкус крови и блёстки на языке. Пальцы Рейчел чуть дрожат в руке Квинн, слишком горячие и сухие. Квинн сидит так далеко от Рейчел, еле дотягиваясь вытянутой рукой до её тянущихся к ней пальцев. Это, шепчет Квинн, как с паззлом. Ты прилаживаешь один неподходящий кусочек паззла к другому, неверность действия была ясна изначальна, но тебе просто хотелось попробовать, потому что мало ли что. И когда настает время отделить эти кусочки паззла друг от друга и начать собирать дальше, потому что они не вписываются абсолютно никуда, оказывается, что они зацепились так сильно, что нет никакого шанса их разъять, не испортив один или другой. Квинн не уверена, что Рейчел слышит её, она просто бормочет себе под нос, но Рейчел чуть крепче сжимает пальцы, не придвигаясь к ней, не делая ни одного движения кроме этого. На секунду Квинн так мечтает, чтобы мир правда остановился, чтобы они остались совсем одни, чтобы не пришлось ничего решать и ничего никому объяснять. — Послушай, — говорит Рейчел. Это всегда начинается одинаково: Квинн делает вид, что ей всё равно, Рейчел делает вид, что ей не всё равно и приносит кофе. — Я буду так по тебе скучать, — говорит Рейчел. Это всегда заканчивается одинаково: Рейчел говорит: «Послушай», и Квинн говорит: «Конечно», и ничего не остаётся прежним. Ни на одной фотографии Квинн Рейчел не смотрит в кадр, и Квинн отмеряет время отсветами вспышки. Мир не останавливается, люди всё ещё дышат, Рейчел не тонет и абсолютно ничего не меняется. Квинн чуть крепче сжимает пальцы Рейчел и говорит: — Я тоже. Я тоже буду по тебе скучать. Смешной берет Рейчел чуть кренится на бок, и Квинн достаёт фотоаппарат. Щелчок, щелчок, щелчок. *