Арсений Сергеевич, научите меня целоваться?

— Антон? — легкая рука в каком-то даже нелепом касании укладывается на плечо парня, будто девушка не решилась озвучить «да, Шастун, я все еще тут, а ты подзавис уже на пару минут», но осмелилась показать прикосновением. По крайней мере, так казалось самому Шастуну, которого действительно вывела из прострации такая мелочь. А вот загнала его туда причина поинтереснее, конечно, — ну так.. я жду тебя там? — Ждешь? — парень оглянулся возле себя несколько раз, окончательно утверждаясь в том, что Кузнецова обращалась именно к нему, только вот легче от этого не становилось. Невесомая улыбка симпатичной однокурсницы заставила полностью растеряться и без того потерянного Антона, который от волнения и неловкости перебирал кольца на своих пальцах. Хоть какой-то антистресс, знаете ли. — Вернее, да. Жди. То есть, я там буду, не надо меня ждать.. в смысле, что я не опазд.. — Антон, — смеется Ира, наблюдая за раскрасневшимся парнем и отмечая про себя, что тот выглядит очень мило. Шастун же опять мнется на месте и молчит, потому что ой, как не хочется выставлять себя еще большим дураком перед девчонкой, за которой полгруппы парней ухлестывает, — расслабься, хорошо? Я тебя поняла, не переживай. До встречи, — оба слышат звонок, звучащий разве что не трелью, но довольно звонко, и девушка проходит мимо парня, оставляя того в желании забыть только что случившийся недоразговор. Вспомнив, что вообще-то он и сам опаздывает, Антон прошел дальше по коридору, по которому минут пять назад и направлялся в нужную аудиторию, прежде чем был замечен и остановлен Кузнецовой. — Можно? — стучит студент по деревяшке и всовывается где-то между «Шастун-то где снова потерялся?» озвученное преподавателем и «Арсений Сергеевич, будто вы его не знаете» от своего же однокурсника. Что ж, появляться в нужном месте в нужное время, видимо, у него природное, — извините за опа.. — На лбу, Антон — поворачивается к Антону Арсений, складывая руки в замок, не отвечая на вопрос своего ученика, который систематически не приходит вовремя к началу его пар. Нет, разумеется, он мог задержаться и на другие предметы, не менее важные, но вот правоведение от чего-то упрямо не хотело идти на компромисс, и парень опаздывал чаще всего именно на него. Ушастое лицо Шастунишки в дверном проеме, привычно пришедшее минут так на пять-семь позже, никого уже давно не удивляло, особенно преподавателя, но забавляло не менее. Студент замер, решив, не послышалось ему, потому что если нет – тогда он определенно ничего не понял. Собственно, по нему было видно, — напиши уже себе эту фразу на лбу, чтобы не тратить твое и мое время. — Арсений Сергеевич, не повторится, — чувствуя, как кончики ушей краснеют, Шастун все больше желал просто оказаться за своей партой. Удобно, наверное, девушкам. Если краснеют уши – не видно за волосами. Если лицо – за тональником. Хорошо устроились, ничего не скажешь. Не то что бедный Антон, призванием которого, кажется, было смущаться. — Где-то я это уже слышал, — чуть слышно смеется голубоглазый мужчина, но указывает на парту студента, показывая, что он может пройти и занять свое место, тот совершает движение слишком быстро, едва ли не путаясь в своих же длинных ногах, запнувшись, но вовремя ухватившись за парту первого ряда. Со стороны учеников слышатся смешки, со стороны преподавателя – тяжелый вздох. Что, еще не все привыкли к неуклюжести Антона Шастуна? Жаль. Пора бы уже. Наконец распластавшись на деревянной поверхности, парень позволяет себе ненадолго задуматься над словами его Арсения Серге.. ой. Преподавателя. Над словами его преподавателя. Он только что назвал Попова своим? Вот это оговорочка по фрейду, конечно, десять из десяти. О чем он там? Ах, да, над его словами «где-то я это уже слышал». Их знакомство? — Можно? — неторопливо, но все же запыхавшись, появляется Шастун в дверях родного кабинета, замечая пронзительный взгляд еще таких незнакомых, но этого не менее прекрасных, голубых глаз и полную тишину в помещении. Чего это он пропустил? — Проходи, — мягко кивает головой брюнет, вынуждая Антона задуматься об этой «мягкости», на первый взгляд мужчине это слово совсем не подходит, кажется даже его полной противоположностью. Поэтому этот жест и выглядит для студента каким-то.. странным, несвойственным этому преподавателю. Хотя может парень просто-напросто плохо разбирается в людях, и что называется, - судит книгу по обложке. По очень манящей, красивой, строго одетой обложке, которой так идут очки. Залетавшись в размышлениях, он не сразу реагирует на слова Попова, — как тебя звать-то, опоздавший? — Шастун, — голос мужчины пусть и ломает ему крылья, возвращая парня на землю и позволяя усесться за парту, прямо перед Арсением, соображает студент все еще туго. Все еще? Нет такого временного понятия для Антона. Он всегда так соображает, — Антон. — Хорошо, Шастун Антон, — повторяет брюнет, стараясь сразу уложить в памяти новое, только что прозвучавшее имя, обращает внимание на какие-то листы на своем рабочем столе и вновь поднимает взгляд, — все когда-то бывает в первый раз, поэтому прощаю и ворчать не буду, но постарайся исключить опоздания на мои занятия, я их не люблю. — Извините. Больше не повторится, — в ответ Шастун слышит что-то вроде «охотно верю». Парень засматривается на выведенное имя на доске идеально каллиграфическим почерком и глубоко вздыхает. Что-то ему подсказывает, что Арсений Сергеевич какой-то.. идеальный что ли? Даже имя с отчеством звучат так приятно, что студенту так и хочется что-то спросить, лишь бы сказать это вслух. Все у него так, как не получается у Антона. Арсений складывает руки на груди, опираясь бедром на свой рабочий стол. — Тема лекции на доске, подключайся, — на секунду Шастун сомневается, что мужчина все еще разговаривает с ним, но устремив ответное внимание своих глаз на мужчину, понимает, что тот обращается исключительно к нему. И вроде бы ничего необычного, но как же парень умеет обратить профессионально внимание к своей персоне, кто бы знал. Студент усмехается своим воспоминаниям. Что изменилось с того момента? Ну.. Арсений Сергеевич похорошел, если честно. Все? Да. Все остальное, в принципе, осталось неизменным, как и сам Антон. Собственно, чего он пришел позднее в этот раз? Да все та же Кузнецова, которая вынудила своим предложением «сходить в беседку за универом» Антона ахуеть и не выхуеть обратно. Ту самую, да? В которую приходят только, чтобы обслюнявить рот друг другу? Поромантичнее будет назвать поцеловаться, конечно, вот только радости это Шастуну не прибавляло. Не то чтобы он не хотел.. ну, он же хотел? Просто как-то неожиданно, да и не представлял он свой первый поцелуй с Ирой, да еще и сразу после пары по правоведению. Ну, чего вы пристали к человеку, - ну не целовался паренек в свои почти девятнадцать и что с того? Да, девственник. Подумаешь. Не страшно. Наверное. Все вокруг только и рассказывали про свои неловкие ситуации с поцелуем и первым разом. Ему хотелось тоже. Не из-за того, что просто хотелось – было интересно. И казалось бы, получите – распишитесь, ты понравился Ире, но все равно что-то не так. Интерпретации этому смешанному состоянию студент дать не мог, загонялся только сильнее. Больше Антон ни о чем не думает, только пристально наблюдает за тем, как все теснее заполняется доска важными заметками Арсения Сергеевича. Вникать в суть как-то не приходилось, да и сил не было моральных, все ушли на страх. Он слышит приятный голос, размеренный тембр, небольшую хрипотцу, и это то, что не дает сосредоточиться парню на сказанном преподом. Его это, скорее, успокаивает. Как маленького ребенка, проснувшегося посреди ночи от кошмара, в котором он потерял маму. Расслабляет, будто сидит не в универе на четвертой паре, а дома, за чашкой кофе. Нет, Шастуну определенно стоит больше высыпаться, а не то скоро перестанет походить за адекватного человека, про «здорового» уже даже можно и не говорить. Да, именно этим он и займется по приходу в общагу – завалится с головой под тонкое одеяло и отключится на несколько часов, не чувствуя никаких угрызений совести. Может даже повезет и соседи за стенкой не решает устроить секс-марафон, как обычно у них это бывало. Отвлекало, знаете ли. Хотя, именное сегодня, парню даже громкие крики не помешают хорошенько выспаться перед днями полными загруженности. Складывая свои руки на парте и укладывая ни них голову, студент перестаёт реагировать на все внешние воздействия и на бормочущий голос рядом, как ни странно, тоже. Сильнее сна он жаждал только табак. Одну бы единственную сигаретку сейчас и он позволит себе окончательно расслабиться, и возможно он даже сможет сконцентрироваться на учебе, на какой-то ее части. Лучше, чем ничего все же. Но по сценарию его ебнутой везучей жизни, Антон докурил все последнее из пачки вчера вечером, а утром так не успел зайти в магазин. А может и не хотел. Особой тяги он не испытывал, только такими вот приступами случалось иногда, когда жизненно необходимо нужно было покурить. Затягивался и успокаивался. Сейчас бы выкурил даже две. Абстрагировался парень не на столько, на сколько бы ему хотелось, потому что был прерван опять этим мерзким звоном, сопровождающий окончание занятия, и парень слегка дергается, замечая суету однокурсников вокруг себя. Все какие-то взбалмошные, неужели ему одному тут все до пизды? Разве что Ира волнует. Вернее ситуация с Ирой. Девушка – нет. Полтора часа прошли или даже пролетели слишком незаметно, серьезно задремал что ли? Ладно, не пойман – не вор. Если все прошло хорошо и его даже не спалили, то все на удивление нормально. Пора подниматься, засиделся он тут. — Антон, задержись, — конечно, Арсений заметил студента, проспавшего всю пару, но так не хотелось тратить силы на обнаглевшего паренька. Попов был вымотан, даже уставшим, возможно даже позавидовал зеленоглазому, что он смог себе позволить такую шалость, а мужчина нет. Студент подходит к преподавателю, замирая на месте, — у тебя все в порядке? — А у вас сигареты не будет? — возмущение вперемешку с удивление на лице голубоглазого разве что не стало осязаемым. Но он лишь устало усмехнулся. — Губа не треснет? – треснет. Треснет, Арсений Сергеевич. Уже треснула, — давай договоримся, что я этого не слышал. Собственно, как и не заметил твоей спячки у меня на уроке. — Не пойман – не вор, говоришь? — я не увидел – ты такого себе больше не позволяешь. Если у тебя проблемы со сном, возьми в аптеке расслабляющие, не закапывай сам себя, пожалуйста. А особенно своей вредной привычкой, которой я не собираюсь потакать, Антон. Пассивная агрессия. Моя любимая, Арсений Сергеевич. — Не курите? — стараясь не зацикливаться на всем, Шастун вырвал что-то одно, о чем можно было спросить. — Не курю, — твердо отвечает мужчина, поднимаясь со своего кресла, обходя деревянный стол, становясь напротив своего Анто.. ой. Ученика. Своего ученика. Он только что назвал Шастуна своим? — и тебе не советую, — Попов протягивает тому тетрадный лист с каким-то расписанием, — придешь во вторник, отработаешь то, что пропустил и сделал вид, что я забыл про сегодня. — Хорошо, я понял, — принимает зеленоглазый из его рук бумагу. В этот же момент на телефон парня приходит сообщение, что не ускользает от преподавателя. На экране черным по белому. «Тош, ты долго еще? Я вот сижу, жду:) *Вложение*». На фотографии Кузнецова уже была в беседке. Обещал же, что придет раньше. Ладно, это уже как смысл жизни. А может.. просто не отвечать и уйти домой, а потом сказать, что забыл? Да ну, некрасиво по отношению к девушке. И зачем он вообще согласился прийти? Поджимая губы и снова перекручивая на пальцах кольца, Шастун спрашивает быстрее, чем успевает подумать. Привычное состояние, что же, — Арсений Сергеевич, научите меня целоваться? Сказано то было как? От балды. С сарказмом. Так, к слову. Но точно же не серьезно.. правда? Зеленые глаза натыкаются на заинтересованные голубые. Красивое сочетание, не правда ли? Студент только и успевает открыть рот, дабы быстро и извиниться и не менее быстро свалить, только вот до конца не доводит. — Антон.. — брюнет явно обескуражен, но на лице у него легкая улыбка и добрый взгляд, - у тебя еще не было первого поцелуя? — и снова смущение. Ну вот кто его за язык тянул, а? —да ты редкость, Шастун, — звучит слишком.. неважно. Чушь какая-то. — Я, наверное, пойду.. — цедит сквозь зубы студент, пытаясь подавить покраснение в кончиках ушах. — Так научиться хочешь, или уже не нужно? — по телу неожиданным импульсом проходятся мурашки от такого бархатистого голоса. Когда это голоса мужчин начали поднимать у Шастуна такую реакцию, подождите? — главное не волноваться, — и Арсений не удерживается, срываясь на легкий смех. — Издеваетесь? Ну вас, Арсений Сергеевич, — обиженно фыркает парень, сто раз успев пожалеть о своей, когда совсем, блять, не нужно, Антон, - говорливости. — Извини, — не успокаивается брюнет, — глупо звучало, согласен. — Преподаватель поправляет копну своих темных волос, все еще стоя перед Шастуном и не сдерживаясь в улыбке. — Так вы.. поможете что ли? — сомневаясь спрашивает зеленоглазый, не до конца уверенный, стебутся сейчас над ним, или правда хотят помочь. — Ну, помидоров у меня с собою нет, Антон, — да перестаньте ржать, Арсений Сергеевич! — но помогу, чем смогу, — садится полубоком мужчина на ближайшую парту, замечая смущение парня, — если тебя это утешит, я был не намного младше тебя в свой первый поцелуй, — неожиданное признание вместо обиды в Антоне пробуждает что-то новое. Личное признание от учителя звучит так интимно, что он еле сдерживается, чтобы попросить сказать что-нибудь подобно секретное. — И сколько вам было? — нормально ли это обсуждать со своим преподом права? Вероятно, нет. Но кого сейчас волнует, правильно? — Пятнадцать, — усмехается Попов, но скорее с каких-то личных мыслей или воспоминаний, крутя в руках шариковую ручку, побуждая Антона гадать, когда же она вывалится из его рук, но та все так же ловко продолжала перекатываться между пальцами мужчины, — было.. мокро, — Шастун кривится. Шастун не хочет, чтобы было мокро. Само значение слова в контексте поцелуя какое-то.. не очень приятное и впечатляющее. По крайней мере, он не мог никак представить, что целует Иру именно этим словом. — Вам понравилось? — срывается с губ парня, отчего-то ему важно было узнать эту деталь. — Было вполне.. вполне, — чуть помолчав, добавляет Попов, — главное начать, а дальше все пойдет, как надо. — А как начать то? — Брюнет еще пару раз вздыхает перед свои растерянным студентов и подходит на два шага ближе, предварительно слезая со стола, становясь прямо напротив. — Самое главное для начала – зрительный контакт, — Антону не верится, что ему действительно его преподаватель сейчас будет объяснять на словах, как нужно уметь целоваться, — можешь смотреть только в глаза и закрыть.. Антон, обязательно закрой их, когда уже начнешь целоваться! — смеется мужчина, но Шастуну не до шуток, — и закрыть их, когда совсем приблизишься. Либо можешь смотреть в глаза и перевести взгляд на губы, тут уже явно понятно, что ты хочешь осуществить. Момент только подбери грамотно, не лезь между тем, как партнер тебе что-то рассказывает. — Как сложно это ваше.. целоваться, — закатывает глаза студент, — а дальше то что? — Ну, добавь тактильности, — Арсений придвигается еще ближе, проведя кончиками пальцем по руке парня и останавливаясь на ладони, чуть щекоча кожу. И опять мурашки. Да что же это такое. Оба опускают глаза, смотря на сцепившиеся руки. И обоим стало необъяснимо тепло, — придвинь партнера ближе, — голос голубоглазого уже кажется не таким громким. Его вторая рука заходит парню за спину, держа того за поясницу, толкая вперед так, что они становятся.. странно близко. И дыхание нарушилось странно. Все в этой ситуации странно, — пройдись по чувствительным зонам. Арсений той рукой, что находится за спиной студента, поднимается выше, чуть сжимая талию и следует по груди. Начинается что-то совершенно нереальное. Антон нервно сглатывает, приводя в движение кадык, что замечает Попов. Парень не отводит зеленого взора от мужчины, который касается его так открыто. Так близко. Так приятно. Ему хочется дышать нормально, без всяких перебоев, но как такое возможно, когда горячая мужская рука перехватывает его шею, задевая мочку уха, и у Антона искры появляются перед глазами от такого неосторожного прикосновения. Арсений Сергеевич видит в этом мальчике красоту и желание рассказать тому, насколько трепетным может быть первый поцелуй. — Намного она ниже? — шепчет преподаватель студенту, чуть ли не касаясь носами друг друга. — Да, — только и отвечает тот, когда чужие ладони перемещаются на затылок, ероша волосы. — Плохо. Тебе придется наклоняться, а ей вставать на цыпочки, — брюнет выдыхает весь воздух из легких, когда худые кисти рук кольцом стягивают за спиной мужчины, прижимая ближе. — Я правильно делаю? — Да, — уже хрипит Арс, зарываясь в светлые волосы сильнее, — можешь прижать ее к чему-то, — и резко прижимает все худое тело Шастуна к ближайшей стенке, не увеличивая расстояние, — но не испугай ее, — рукой мужчина забирается под безразмерное худи парня, проводя ладонью по впалому животу и внизу все стягивает в узел, — будь нежен, — снова доносится этот голос, — и рука останавливается у ремня джинс. Антон не может отвести взгляда от таких пьянящих голубых глаз. Переводит внимание на чужие губы, облизывая свои, — Антон! — рычит Попов, — это слишком.. сексуально. — Я.. хочу попробовать, — шепчет на этот раз студент, и проникает за пиджак преподавателя, останавливаясь рукой на крепкой спине, вынуждая Попова выдать сдавленный выдох, а после без предупреждений прильнуть к его шее, оставляя влажные поцелуи, улавливая чуть слышные стоны ученика. Проходясь языком по выпирающим ключицам, но не спускаясь ниже из-за неудобного верха на мальчике, покусывая тонкую кожу, поднимаясь выше и выцеловывая каждый сантиметр, пока Шастун бьется одним негромким ударом головой о стену, закрывая глаза от ощущений. Арсений останавливается на уровне мочки уха, прикусывая ее, переходит к скулам, ближе к губам, пока не останавливается в ничтожных сантиметрах, — пожалуйста..покажите мне. И Арсу хватает, чтобы безоговорочно вцепиться в пухлые губы, сначала целуя нежно, спрашивая разрешения, но тот хватает за воротник белой рубашки преподавателя, сминая его и не позволяя отстраняться, тогда мужчина целует напористее, обводя разгоряченные губы языком, проникая в рот. Он чувствует неумелость парня, но это этого лишь сильнее сносит крышу. Его так хочется научить. Чтобы он его научил. Антон отвечает, как умеет, как чувствует. А чувствует он сейчас много. И пытается показать это все в своем первой поцелуе. Как же непривычно и одновременно чувствовать сплетающиеся языки и горячие касания на своем теле. Попов улыбается в поцелуй, еще больше углубляя его. Шастуну кажется, что так он готов целоваться долго. Он готов позволить Арсению Сергеевичу так целовать его, забираясь под одежду. Наконец отстраняясь друг от друга, Шастун позволяет себе напоследок укусить преподавателя за нижнюю губу, вызывая стон. — Было..мокро, — зеленоглазый дышит настолько часто, что восстановить дыхание прямо сейчас не надеется. Такое оказывается вкусное и приятное слово, он буквально почувствовал его на своем языке и на губах. И это оказалось лучше всяких предположений. — Тебе еще многому учиться, знаешь, — Арсений улыбается. — Научите меня? Ответа не следует. Да и что тут говорить, когда все и так понятно? Арсений Сергеевич - учитель, разве он может не помочь своему ученику? Оба смеются. По дороге домой, Антон встречает Позова, знакомого с другого потока, и просит угостить сигареткой. Выкуривает три за раз. Ире отправляет простое: «Извини. Ушёл домой». «Все в норме? У тебя болит что-то?»— приходит ответом. Шастун смотрит на сообщение пару мгновений, а после убирает телефон в карман, не отвечая. Душа, Ир. Душа у меня болит. Ведь когда двое мужчин целуются — это душевность, а не гейство, так ведь?