Приёмная хирургического отделения была ярко освещена и оформлена со вкусом в тёплых тонах, однако от неё всё равно разило оглушительной унылостью. Здесь совсем никого не было, если не считать Лань Ванцзи, застрявшего в этом месте более чем на час в совершенном одиночестве. По прошествии первых двадцати минут он скинул ботинки, чтобы устроиться на одном из стульев цвета морской волны. Скрестив ноги и усевшись в позе лотоса, он старался удержать на коленях папку, ведь стола, за которым можно было бы работать, увы, не было. Пять домашних заданий, выполненных его учениками, он аккуратно сложил на соседнем стуле, каждое из них пестрило красными исправлениями. Осталось ещё семь.
В шестом по счёту листе он зачеркнул слово с орфографической ошибкой. Рядом написал одобрительное замечание по поводу хорошо подобранной цитаты. На мгновение прикрыл веки, когда его концентрация слегка пошатнулась, и пару раз моргнул, пока слова снова не сфокусировались перед глазами. Он должен был окончить проверку работ, потому что чего-то другого полезного в любом случае сделать не мог.
Когда в коридоре послышались шаги, рука Лань Ванцзи замерла на полуслове, так и не выведя иероглиф до конца. Он напрягся в ожидании, но шаги проследовали дальше, и в комнату никто не вошёл. Это была очень оживлённая больница, поэтому каждые пару минут кто-то проходил мимо двери, а у него дыхание перехватывало от ожидания и накалённой атмосферы.
Он вспомнил бисеринки пота на непривычно бледном лбу. Натянутую улыбку, слегка подрагивающую и как будто в любой момент готовую исчезнуть.
Это всего лишь небольшая боль в животе, Лань Чжань, пустяки. И лихорадочно горячее запястье в своей руке, протестующе дергающееся, когда он вывел их обоих из библиотеки, чтобы добраться на такси в отделение неотложной помощи. И опять эта улыбка, затуманенная и обескураженная, подёрнутая действиями обезболивающих.
Ну что за кислое выражение лица, я буду в порядке. И самого яркого и жизнерадостного человека, которого он когда-либо знал, увезли от него на каталке, чтобы подготовить к срочной операции.
Его телефон звякнул, заставив подпрыгнуть от неожиданности.
Цзян Яньли (доставлено 16:17):
Мы будем где-то через полчаса. Есть какие-нибудь новости?
«
Пока нет», — набрал он в ответ, а затем спрятал телефон обратно в карман до того, как снова начал гуглить осложнения после удаления аппендицита.
В какой-то степени он был зол на себя за излишнее беспокойство. Как сказал доктор, это была совершенно обычная операция и каждый день сотни людей проходили через неё. Для такого, как Вэй Усянь, которому было едва за двадцать, здоровому и заботившемуся о своём теле, без каких-либо заболеваний, риск был минимальным. Не стоило так волноваться. Он не должен был думать о том, что что-то могло пойти не так.
В коридоре снова послышались шаги. В этот раз они остановились у входа в палату, и дверь распахнулась, представив взору мужчину в медицинском халате с планшетом в руке.
— Ах, да, — выдал он, чуть посмеиваясь. — Высокий, тёмноволосый и горячий. Вы, должно быть, Лань Чжань.
— Да, — ответил Лань Ванцзи, поспешно вставая.
Его сердце пустилось вскачь, бешено заколотившись, но, по-видимому, его лицо осталось бесстрастным в своей обычной манере, потому что мужчина вдруг вздрогнул и сразу же опустил глаза.
— Извините, я не хотел быть грубым, — он звучал немного виновато. — Ваш муж.. эм... Он описал вас так.
Лань Ванцзи застыл, пустым взглядом уставившись на работника больницы. Слово «
муж» эхом отдавалось в его голове, но это был лишь бессмысленный набор звуков — совсем не то, что он хотел сейчас услышать. Он хотел, чтобы ему сказали: «
С ним всё нормально, операция прошла успешно, с ним всё будет хорошо, он в порядке».
— Я должен был сказать «господин Лань», — исправился мужчина, выглядя ещё более неловко.
Лань Ванцзи подавил в себе дикое желание как следует встряхнуть его, чтобы какая-нибудь поистине важная информация наконец слетела с его губ.
— Это не имеет значения, — отмахнулся он. — Операция прошла успешно?
— Да-да, хирург сказал, что никаких проблем не было, — ответил мужчина, слишком усиленно кивая. Его улыбка была очень уж напряжённой, чтобы выглядеть обнадёживающей или успокаивающей, но слова, что он произнёс, прозвучали словно самая прекрасная музыка в мире для ушей Лань Ванцзи. — Абсолютно повседневная процедура. Он сейчас в послеоперационной палате — я один из медбратьев, наблюдающих за ним, нужно было сразу сказать вам — и он только что проснулся, так что вы можете зайти и увидеть его, если хотите.
— Да, я бы хотел увидеть своего... мужа.
Лань Ванцзи сделал глубокий вдох, чтобы натянутая пружина неестественности прекратила сжимать всё его нутро, и, словно сдувшийся надувной шарик, он снова выпустил воздух со всей этой тревогой. И так было понятно, что посетителями в палате могут быть только члены семьи, и Вэй Усянь, играясь таким образом, уже готов был к очередному озорству и нарушению всяких правил. Это действительно было лучшим признаком его скорейшего выздоровления, на который он только мог надеяться. И если они будут изображать из себя женатую пару, никто не посмеет жаловаться, что он держит своего лучшего друга за руку слишком долго, чувствуя вместе с прикосновением к чужой коже горячее живое тепло.
Медбрат вывел его из приёмной, следуя по коридору к двустворчатым дверям. Внутри его встретил ещё более сильный запах медикаментов, а в уши ударил тихий звук гудения аппаратов, редких гудков и глухого ропота. Его подвели к раковине, чтобы он тщательно вымыл и продезинфицировал руки под строгим наблюдением, а затем провели по длинной комнате в занавешенную нишу.
— К вам пришёл ваш муж, господин Вэй, — объявил медбрат и с явным облегчением удалился восвояси, в то время как Лань Ванцзи стоял там, не в силах пошевелиться, и с удивлением взирал на друга, распластавшегося на больничных подушках.
Вэй Усянь казался таким маленьким и беззащитным. Его волосы всё ещё были скрыты под хирургической шапочкой, делая лицо до странного открытым и уязвимым, с этими острыми скулами и большими глазами. К его руке была прикреплена трубка, а на пальце был провод, тянущийся к большому аппарату. Слегка остекленевший взгляд был похож на тот самый, который появлялся после пары стаканов выпивки как-нибудь вечерком, но улыбка, растянувшая на губах Вэй Усяня, когда он увидел Лань Ванцзи, была такой же солнечной и ослепляющей, как и всегда.
— Лань Чжань! — воскликнул он негромко, потому что голос всё ещё был слабым и хриплым. Он протянул руку в попытке дотронуться, но та задрожала, тут же упав обратно на белые простыни. — Иди сюда!
— Вэй Ин, — тихо сказал Лань Ванцзи в ответ. Это прозвучало почти так же грубо и резко, как и неокрепший голос Вэй Усяня, поэтому он откашлялся и попробовал ещё раз. — Вэй Ин, — да, вот так гораздо лучше. — Как ты себя чувствуешь?
Вэй Усянь сделал ещё одну слабую попытку протянуть руку, и в этот раз Лань Ванцзи внезапно опомнился, садясь на стул возле кровати, и после минутной заминки всё же осторожно обхватил конечность, тянувшуюся к нему в нетерпении.
Это ощущение было довольно-таки непривычным. Обычно Вэй Усянь был тем, кто всегда прикасался, обнимал за плечи, хватал за запястье, чтобы куда-то утащить, наклонялся близко-близко или невзначай тёрся своим плечом о его, когда они смотрели телевизор. Но это было чем-то новым. Это было... приятно.
Вэй Ин, подумал он, и звук этого имени в его голове всегда сопровождался необъяснимым желанием провести подушечками пальцев по его щеке. Почувствовать его вкус на своих губах. Дышать теплом его кожи.
Вэй Усянь смотрел на лицо Лань Ванцзи всё с той же солнечной улыбкой, а затем удивлённо выдал:
— Вау. Вау, ты такой красивый. Как мне посчастливилось выйти за тебя замуж, Лань Чжань?
Лань Ванцзи застыл, и на миг единственное, что крутилось у него на языке, было: «
Ты красивее». А потом все мысли будто покинули его, и он совсем не мог придумать, что сказать, потому что..
что?
Вэй Усянь расхохотался. Этот смех был таким дразнящим и греющим сердце, таким похожим на него самого — яркого и неугомонного, прекрасно знакомым, словно каждая нотка его голоса уже давно отпечаталась у Лань Ванцзи в подкорке.
— Я тебя смутил? — спросил Вэй Усянь весёлым тоном. — У тебя уши покраснели. Мне нравится.
Ох. Лань Ванцзи уже давно привык к подобного рода вещам, но почему-то каждый чёртов раз это заставало его врасплох. Он торопливо отвернулся, вперив взгляд в монитор и проверяя насыщенность крови кислородом, как будто вообще что-то в этом смыслил.
— Не смутил.
— Та-акие красные, — игриво продолжил Вэй Усянь, издавая ещё один смешок, переходящий в лёгкое шипение. — Ой, мне больно, когда я смеюсь.
— Тогда не смейся, — сказал Лань Ванцзи. — Отдыхай. Выздоравливай.
Сам того не замечая, он слегка сжал пальцы Вэй Усяня в своих, поглаживая костяшки.
— Ах, Лань Чжань, — он стиснул его руку в ответ, — ты, должно быть, так беспокоился за своего мужа.
Лань Ванцзи на мгновение опустил веки, вдыхая побольше воздуха и пытаясь прогнать из своих зрачков такую очевидную нежность и привязанность, переполненный этими чувствами до краёв.
— Нелепость, — всё, что он смог произнести.
— Что нелепость?
— Тебе не нужно всем подряд сообщать, что мы супруги.
— Да, не нужно, — Вэй Усянь, откинув голову на жёсткую больничную подушку, растягивал каждое слово, сонно зевая почти на каждом слоге. — Но я
хотел! Если бы ты был замужем за Лань Чжанем, ты бы тоже хотел всем об этом рассказать.
Когда к кровати приблизилась ещё одна медсестра, оказавшись в зоне слышимости и наверняка уловившая часть их разговора, уши Лань Ванцзи запылали ещё сильнее.
— Сейчас не время для шуток, — попытался он его одёрнуть, но как будто это когда-нибудь помогало.
— Но это пра-а-авда. Я хочу, чтобы весь мир знал, какой я счастливчик.
— Здравствуйте, господин Вэй, — прервала его медсестра (за что Лань Ванцзи ей в какой-то степени благодарен) и наклонилась над больным, чтобы проверить капельницу. — Как вы себя чувствуете? Болит что-нибудь?
— Мой муж такой красивый, — со всей серьёзностью, которая ему совсем не свойственна, ответил ей Вэй Усянь.
—
Вэй Ин.
— Что ж, ладно, — медсестра едва слышно вздохнула, поправляя на нём одеяло.
— Посмотрите на него, — он ткнул дрожащим пальцем в сторону Лань Ванцзи. — Смотрите. Вы же видите его, да? Абсолютный красавчик. Очень красавчик. Сильно.
— Очень красивый, — снисходительно подтвердила она, не обращая на Лань Ванцзи и его неминуемое внутреннее возгорание совершенно никакого внимания. — Можете ли вы оценить свою боль по шкале от одного до десяти? Где ноль — вообще не чувствуете боли, а десять — самая ужасная боль, которую вы когда-либо испытывали.
— И он так хорош. Будто.. рыцарь в доспехах. Или супергерой. Мой Лань Чжань самый лучший в мире.
Лань Ванцзи опять сжал его руку в своей хватке, но на этот раз с намёком на выговор и немую просьбу прекратить все эти выходки. Но Вэй Усянь лишь пожал его руку в ответ, а на его губах продолжала расползаться мечтательная улыбка.
— Я в этом не сомневаюсь, — нетерпеливо согласилась женщина. — Но что насчёт боли? Чувствуете что-то?
— Я чувствую, что люблю его, — признался Вэй Усянь. — Я буду любить его всегда, всегда, всегда...
— Так, — начала медсестра, безжалостно прерывая весь этот поток бессмыслицы, что исходил из его рта, и повернулась к Лань Ванцзи, очевидно, единственному, на чьё благоразумие сейчас можно положиться. — Он, вероятно, чувствует себя не так уж плохо. Я вернусь и проверю его чуть позже, хорошо?
— Спасибо, — только и смог выдавить из себя Лань Ванцзи, даже не в силах встретиться с ней взглядом.
— Не волнуйтесь, люди часто ведут себя странно после операции. Позже он, наверное, ничего из этого не вспомнит, так что это хороший шанс, чтобы достать телефон и собрать компромат на него, — затем она снова повернулась к пациенту. — А теперь, господин Вэй, просто лежите спокойно и отдыхайте. Ваш муж будет рядом и хорошо позаботится о вас.
— ...хорошо позаботится обо мне, — эхом отозвался Вэй Усянь, растягивая слова. — Я знаю. Он всегда заботится обо мне. Ты такой замечательный, Лань Чжань. Я люблю тебя.
Всего на мгновение Лань Ванцзи прикрыл веки, и этого хватило ровно настолько, чтобы успокоить дыхание и взять себя в руки.
— Я тоже люблю тебя, Вэй Ин, — всё-таки ответил он тихо.
Это была чистая правда. Ничто никогда не пугало его так сильно, как мысль о том, что он больше не услышал бы игривый голос Вэй Усяня и его поддразнивания в свою сторону.
Медсестра двинулась дальше по комнате к следующим кроватям. Лань Ванцзи вздохнул с облегчением, немного расслабившись, и устроился на своём стуле удобнее, слегка наклонившись вперёд, чтобы лучше слышать Вэй Усяня, продолжающего свою несвязанную цепочку о всякой разнообразной чепухе — смесь из рассуждений о странностях больниц, нелепых комплиментов в сторону Лань Ванцзи и ещё менее логической, чем обычно, обличительной речи о бесполезном парне его сестры. Лань Ванцзи на самом деле даже особо не вникал во все эти лепетания. Только вслушивался в мягкий голос и млел. Вэй Усянь придвинулся к нему ближе, чтобы беспрепятственно прижать их сцепленные руки к своей груди, прямо в том месте, где билось сердце, словно он сейчас держал одного из кроликов Лань Ванцзи. Сам же Лань Ванцзи чувствовал каждый стук своими пальцами, ощущая слабую дрожь, движущуюся вверх по телу. Это было необоснованно сладко и притягательно, хотя он знал, что это всё предназначалось совсем не ему. Это не он должен был находиться здесь. Это должна быть Цзян Яньли или же тот, с кем Вэй Усянь встречался сейчас, если этот человек был. Лань Ванцзи редко был осведомлён о таких вещах.
(— Какого чёрта ты был так груб с Мяньмянь? — спросил его Вэй Усянь спустя несколько недель, прямо после того как он впервые совершенно бесцеремонно проник в упорядоченную жизнь Лань Ванцзи. — Не надейся, что я ещё раз когда-нибудь расскажу тебе о своём свидании.
— Я не заинтересован в твоих свиданиях. Или в тебе, — огрызнулся Лань Ванцзи в ответ, потому что Вэй Усянь был ужасен и невыносим, раздражал и приводил в бешенство, и...)
Чужой пульс под его пальцами бился ровно и безмятежно, а ему самому было так уютно и хорошо, что он даже не осознавал, сколько времени пролетело, пока не услышал знакомый, не очень радушный голос, надвигающийся к ним всё ближе.
— Я же сказал вам, что с ним не может быть сейчас его семья.
Мы его...
— А я уже говорила вам, по одному посетителю за раз, — ответил ему другой голос, и Лань Ванцзи узнал в нём самую старшую из медсестёр, которая, казалось бы, только недавно подходила к ним. Она звучала раздражённо и разгневанно. — Вы можете хоть разругаться, кто должен остаться с ним, мне всё равно, но двое из вас должны уйти.
Именно в этот момент она появилась рядом, одёргивая занавеску, отделяющую кровать Вэй Усяня от соседней. За ней по пятам следовали Цзяны.
— А-Сянь! — воскликнула Цзян Яньли, метнувшись к постели, в то время как Цзян Ваньинь грубо ткнул пальцем в Лань Ванцзи.
— А
он что здесь делает? — недовольно спросил тот.
— Цзецзе! — засиял Вэй Усянь своей ослепляющей улыбкой.
— А-Сянь, ты в порядке? Мы так волновались! Когда твой друг позвонил нам — господин Лань, большое спасибо вам за то, что вы так хорошо позаботились о нём — мы приехали, как только смогли.
— Я в порядке, — сразу же успокоил её он. — Лань Чжань всегда заботится обо мне.
— Почему он здесь? — потребовал ответа тут же Цзян Ваньинь. — Я думал, что он только привёз тебя в больницу. Его не должно здесь быть.
— Он заботится обо мне, — повторил Вэй Усянь с нажимом, а затем повернулся к сестре, выпятив нижнюю губу. — Цзецзе, почему А-Чэн обижает Лань Чжаня?
Цзян Яньли, теперь стоявшая у кровати брата с другой от Лань Ванцзи стороны, ободряюще улыбнулась и погладила Вэй Усяня по свободной руке.
— Мы просто были в замешательстве, ведь медсестра сказала, что только семья может зайти к тебе.
— Он тоже семья, — сказал Вэй Усянь и подтянул руку Лань Ванцзи выше, будто в подтверждение своих слов. — Он мой муж.
— Вэй Ин, — выдохнул Лань Ванцзи его имя совсем тихо, а потом неохотно попытался высвободить свою руку из тёплого плена чужих пальцев. Он вовсе не хотел уходить, но теперь, когда родственники Вэй Усяня были здесь, у него не было другого выбора. Даже если ему это не нравилось, он должен уступить.
— Чёрт, — внезапно выругался Цзян Ваньинь и издал стон осознания. — Он что, не в себе, что ли?
— Лань Чжань — самый лучший муж в этом мире, — перебил его Вэй Усянь, хихикая. — Он мой милый маленький кролик, и я люблю его.
— Господи, только не снова. Заткнись, идиота кусок.
— Ох, А-Сянь, — протянула Цзян Яньли удручённо и бросила на Лань Ванцзи странный косой взгляд. — Бедняжка, завтра тебе будет так неловко.
К этому моменту медсестра явно была сыта по горло всем этим представлением, нетерпеливо притопывая ногой.
— Я же сказала, что только один из вас может остаться. Обычно это муж, но меня это не колышет.
— Это, — Цзян Ваньинь небрежно махнул рукой в сторону Лань Ванцзи, — не его муж.
— Цзян Чэн, — нахмурился Вэй Усянь, — ты сумасшедший.
— Нет, это ты обдолбан. Он не твой муж. Ты бесстыжий дегенерат, он вообще птица не твоего полёта, у тебя просто нет шансов.
— Так вы его муж или нет? — рявкнула медсестра негодующе, устремив на Лань Ванцзи взгляд, в котором можно было прочитать, что хоть она и так не возлагала на человечность других людей слишком большие надежды, он всё же сумел её разочаровать.
Лань Ванцзи отрицательно помотал головой, всё же умудрившись оторвать от своего последнего пальца руку Вэй Усяня. Теперь, освободившись, он чувствовал, как конечность обдало необъяснимым холодом, сопровождающимся неприятной дрожью по всему телу. Та цепочкой заскользила по спине мерзкими мурашками, и ему пришлось приложить немалое усилие, чтобы его лицо осталось безучастным.
— Ладно, — протянула медсестра довольно мрачным тоном. — А вы двое, я полагаю, тоже на самом деле не его брат и сестра?
— Он приёмный, — фыркнул Цзян Ваньинь, закатив глаза.
— А-Чэн! — с упрёком в голосе осадила его Цзян Яньли, а потом повернулась к медсестре с виноватой улыбкой. — Да, мы его брат и сестра, а господин Лань — его очень близкий друг.
— Это послеоперационная, а не цирк, — всё же выдала медсестра после секундного замешательства, окинув их троих сердитым взглядом. — Вы можете остаться с ним, — кивнула она Цзян Яньли. — Все остальные должны ждать снаружи, пока мы не переведём его в больничную палату.
— Лань Чжань, — позвал его Вэй Усянь, потянувшись к нему и пытаясь поймать его пальцы, чтобы опять заключить их в свои заманчивые объятия. — Лань Чжань. Не слушай их. Они ведут себя странно. Лучше снова возьми меня за руку.
— Спасибо, я уйду, — лишь ответил он, поднимаясь на ноги и покидая своё место рядом с самым важным для него человеком, к которому тянуло словно магнитом. Тело протестовало, однако он всё равно чувствовал себя здесь лишним. Слишком большим и неуместным, будто капля чернил на идеально белом листке. Внезапное желание оказаться где угодно, но только не тут, захлестнуло с головой, и он на деревянных ногах двинулся к двери.
— Цзецзе, — уловил он печальный скулёж со стороны кровати. — Куда Лань Чжань уходит? Почему он бросает меня?
— Он недалеко, А-Сянь. Ему просто нельзя здесь оставаться, к тебе можно только семье.
— Но он мой муж, — жалобно возразил Вэй Усянь, когда Лань Ванцзи вышагивал вдоль ряда кроватей и совсем не замечал, как Цзян Ваньинь рассерженно смотрел ему вслед.
Он вышел за ним, и они вдвоём пересекли холл, оказавшись в приёмной, где на стуле одиноко лежали забытый Лань Ванцзи рюкзак и стопки эссе.
— Мой муж это, мой муж то, — передразнил Цзян Ваньинь, развалившись на одном из стульев. — Мой муж играет на гуцине, как ангел. Мой муж такой красивый, что мне хочется умереть. Извини, что опоздал, мой муж снова был в этом белом свитере, таком мягком, он был похож на идеальное пушистое облачко. Или ещё какую чушь он болтает о тебе, чёрт побери.
Лань Ванцзи начал собирать свои вещи, аккуратно складывая всё и сосредоточившись на этом, даже не отводя взгляда от своих чётких, слаженных действий.
— Он бесстыдник, — продолжал Цзян Ваньинь. — И несёт всякую ересь.
Как только эссе были сложены в папку, а ручки перекочевали обратно в пенал, он проверил, не пропало ли что-нибудь из его сумки: в конце концов, было очень глупо и беспечно с его стороны оставлять ноутбук без присмотра. Но ему повезло, потому что всё оказалось на месте.
— Лань Ванцзи! — рявкнул потерявший терпение Цзян Ваньинь, а его тёмные зрачки запылали гневом.
— Что?
— Ничего не собираешься сказать?
— Нет, — ответил он лаконично, едва мазнув по нему отсутствующим взглядом.
— Ты такой заносчивый! Что, если он и правда так сильно влюблён в тебя? Он ничего не может с этим поделать. Не думай, что он бы признался тебе, если бы не был накачан лекарствами по самую глотку. Если ты собираешься повести себя как настоящий мудак и разбить ему сердце, то давай, скажи мне об этом, чтобы я прямо тут мог выбить тебе твои идеальные ровные зубы.
Как будто Лань Ванцзи вообще когда-то вёл себя неподобающе по отношению к Вэй Усяню. Им не о чем было говорить с Цзян Ваньинем. Он перекинул сумку через плечо, развернувшись к выходу. Всё-таки было бы несправедливо оставаться здесь ещё дольше, и особенно неправильным было врываться в палату к Вэй Усяню, притворяясь тем, кем он совсем не являлся, и слушать то, что не было предназначено для его ушей, вещи, которые бы никогда не были раскрыты ему добровольно. Вэй Усянь заслуживал личного пространства и времени со своей семьёй. Вообще было нечестно заходить в послеоперационную, ведь правило, позволявшее только семье навещать больного, существовало не просто так.
Сейчас ему ничего больше не оставалось, кроме как покинуть больницу.
— Засранец! — крикнул ему вдогонку Цзян Ваньинь.
***
Обычно Лань Сичэнь возвращался домой гораздо позже брата, но на этот раз недоуменно обнаружил, что вернулся в совсем пустую квартиру. Он пытался скоротать время, около получаса играя различные мелодии на своём сяо и пробуя сосредоточиться на этом, когда понял, что очень близок к тому, чтобы сорваться и всё-таки написать брату сообщение, совершенно точно зная, что обидится, когда его назовут в ответ
гиперопекающим. Наконец он услышал звук проворачиваемого замка в двери и в любопытстве высунул голову из гостиной, чтобы застать брата в коридоре.
— Привет, Ванцзи, — сказал он осторожно. — Ты сегодня поздно. Гулял с..?
Он запнулся на полуслове, когда Лань Ванцзи, разувшись, оторвал глаза от своих ботинок. Его всегда твёрдый взгляд был до невозможности пустой. Спина неестественно выпрямлена, даже ровнее, чем обычно. А широкие плечи напряглись так сильно, что казались каменными, будто скала.
— А, — протянул Лань Сичэнь понимающе, — я заварю чай, хорошо?
— В этом нет необходимости.
Проигнорировав ответ, он двинулся на кухню, перед этим подойдя к брату и на мгновение сжав его одеревеневшее плечо. С чаем он не торопился. К тому времени, как поднос с тёплым чайником и элегантными стеклянными кружками приземлился на стол, Лань Ванцзи уже устроился на стуле за высокой баррикадой из папок и сосредоточил всё своё внимание на каких-то записях. Когда дымящаяся кружка с лёгким травяным ароматом оказалась рядом с его локтем, он пробормотал благодарность, однако даже не поднял глаз.
Пару минут Лань Сичэнь молчал и не пытался колупаться в сознании младшего брата, давая ему немного времени разложить собственные мысли по полочкам и созреть для откровенного разговора.
— Ванцзи?
— Да? — голос его звучал надсадно.
— Как прошёл день?
— Прекрасно.
— А я так не думаю.
Лань Ванцзи поднял голову и достаточно долгое время сверлил его своим тёмным взглядом, который словно кричал: «
Оставь меня в покое».
— Что ж, — начал Лань Сичэнь слишком воодушевлённо для такой атмосферы, — если ты не хочешь говорить, я вовсе не собираюсь давить на тебя.
Лань Ванцзи снова сверкнул глазами в его сторону, и на этот раз в его зрачках читалось чёткое и лаконичное: «
Ложь».
Лань Сичэнь подавил улыбку, которая вот-вот готова была расползтись на его лице, и мысленно отпраздновал свою победу, когда брат заметно вздохнул, даже не пытаясь скрыть этого. Это означало, что Лань Ванцзи не собирался особо сопротивляться. Ещё одна минута, решил Лань Сичэнь, стоически ожидая и стараясь излучать как можно больше тепла и сочувствия. Это вызвало лишь ещё один недовольный взгляд, брошенный в его сторону, но ответ всё же последовал даже прежде, чем истекла установленная минута.
— Вэй Ину сегодня нездоровилось. Я отвёз его в больницу. Аппендицит. Ему потребовалась операция.
«
Хм-м, — промелькнуло многозначительно у Лань Сичэня в голове. —
Интересно».
— Должно быть, это было пугающе, — тихо заметил он.
— Это обычная процедура.
— Он уже поправляется?
— Мгм. Его сестра только что написала. Завтра он уже может вернуться домой, — сказал Лань Ванцзи и опустил глаза, отхлёбывая горячий чай и возвращаясь к своим эссе.
— Ванцзи, — позвал Лань Сичэнь мягко, а голос его искрил терпением и совсем немного любопытством. — Что ещё?
На этот раз пауза была гораздо дольше, а признание — ещё более неохотным.
— Когда он очнулся. Он был сам не свой. И постоянно звал меня своим мужем.
Только с помощью нечеловеческих усилий Лань Сичэнь смог удержать невозмутимое выражение лица. О да, он с лёгкостью мог себе такое представить: Вэй Усянь, ослеплённый своим влечением, безудержно лепечущий о своей любви и крайне однозначно на неё намекающий, с этим восхищённым взглядом, который каждый раз неуправляемым пожаром загорался в его зрачках, как только поблизости появлялся объект его ну слишком очевидной симпатии; и Лань Ванцзи, смущённый и растерянный, как всегда, не обращающий внимания ни на чувства Вэй Усяня, ни на свои собственные.
— В самом деле? — задумчиво протянул Лань Сичэнь.
— Я решил, что он дразнил меня.
— Полагаю, что всё-таки не дразнил?
— Цзян Ваньинь сказал, что он влюблён. В меня.
— Ну, это совсем неудивительно, — он издал безобидный смешок. Кто-кто, а Цзян Ваньинь, который был прямым, как рельса, действительно мог это сделать, ударив Лань Ванцзи подсказкой прямо по голове, и плевать, что его об этом даже не просили. — Ты очень нравишься своему другу. Неужели ты никогда не подозревал, что у него есть чувства к тебе?
Лань Ванцзи неопределённо пожал плечами и опустил голову, пряча взгляд и с интересом начав разглядывать скатерть, которую до этого уже видел миллионное количество раз.
— Разве это плохие новости?
Это и вправду был самый важный и одновременно сложный вопрос. Потому что для Лань Ванцзи это
всегда были плохие новости. Будучи человеком достаточно красивым, умным и слегка отчуждённым, он часто пользовался популярностью среди определённых типов людей, и каждую минуту кто-то из студентов кампуса или же аспирантов западал на него. Лань Сичэню выпадало наблюдать, как одни и те же ситуации разыгрывались снова и снова. Группки первокурсников хихикали и сплетничали о нём на задних партах, что заставляло Лань Ванцзи чувствовать себя неловко. Совершенно незнакомые люди подходили к нему и начинали флиртовать, что заставляло его тоже чувствовать себя неловко. Знакомые же, наоборот, вели себя бестактно и обижались после того, как он им отказывал, что также заставляло его чувствовать себя неловко.
И в то же время рядом вился Вэй Усянь, который, по мнению Лань Ванцзи, был словно подарком небес, которому хотелось достать все звёзды на небе. Вероятно, на нём нескончаемая цепочка провалов оборвётся и всё будет по-другому. Но, к неудовольствию Лань Сичэня, это была как раз та часть брата, в которой он совсем не разбирался и плохо его знал.
Лань Ванцзи заметно колебался и не мог подобрать правильных слов.
— Ты ведь тоже его очень любишь, не так ли? — подсказал Лань Сичэнь, стараясь несильно выдавать надежду, что была запрятана в его словах. — И.. ну... Ты выглядишь очень недовольным каждый раз, когда у него свидание.
— Нелепость, — огрызнулся Лань Ванцзи гораздо громче и сердитее, чем обычно, и его пальцы слишком сильно сжались вокруг невиноватой ни в чём кружки.
Тишина между ними на мгновение затянулась, и за это время Лань Сичэню предоставился шанс тщательно обвести брата взглядом и прийти к запоздалому выводу.
— Скажи, — начал он неодобрительно, — ты ел что-нибудь после завтрака?
— Я не ребёнок.
— Это не ответ.
— Нет, — после долгого раздумья признался Лань Ванцзи.
— Что ж, у тебя был длинный и изнурительный день и сейчас ты уставший и голодный. Возможно, тебе стоит обдумать это на свежую голову.
Прошло ещё несколько медленно тянущихся секунд, прежде чем Лань Сичэнь поймал на себе очередной свирепый взгляд, который говорил: «
Ты прав, и я ненавижу это». Он лишь вздохнул и налил брату ещё чая.
— Пей, — велел он. — А потом покорми Бичэня и Шоюэ. Проведи с ними немного времени. Я позову, когда ужин будет готов.
Лань Ванцзи потягивал чай с воинственным видом, который ясно давал понять, что он делает это потому, что ужасно хочет пить, а не потому, что ему так сказали.
— Сегодня моя очередь готовить, — тихо сказал он, рассматривая в чашке маленькие плавающие лепестки.
— Ванцзи. Покорми кроликов.
Лань Сичэнь изо всех сил подавил ещё одну улыбку, грозившую растянуться на пол-лица, и наблюдал, как его брат боролся с несвойственным ему желанием надуться, но вместо этого всё-таки поднялся на ноги с ледяным достоинством.
— Спасибо, — сказал он и направился к холодильнику, чтобы набрать оттуда зелени для кроликов.
Лань Сичэнь начал готовить ужин как раз тогда, когда брат выпустил питомцев из клеток, расположенных в гостевой спальне, которая за столько времени стала их настоящим полноправным домом. Пока он нарезал овощи для жарки, до него долетало привычное бормотание Лань Ванцзи, разговаривающего со своими любимцами.
— Ты очень хороший кролик. Такой умный. И очень мягкий и милый.
Теперь, находясь вне доступа прожигающего взглядом младшего брата, Лань Сичэнь мог улыбаться сколько душе угодно. Это было невероятно очаровательно, он будет скучать по этому. Он бы хотел, чтобы у него была возможность по этому скучать, ведь Вэй Усянь был хорошей кандидатурой для Лань Ванцзи, если всё сложится так, как он надеялся.
Позже они вместе поужинали в уютной тишине, а после Лань Сичэнь достал свой роман, прикрываясь им, и тайком написал Не Минцзюэ.
Ванцзи играет песни о любви на гуцине
Возможно, мы наконец-то чего-то добьёмся
Минцзюэ: Не вмешивайся
Как будто я вообще когда-то это делал
Минцзюэ: 🙄🙄🙄🙄🙄🙄
В конце концов Лань Ванцзи отложил гуцинь и отправился спать, выглядя при этом не таким встревоженным, как раньше. Лань Сичэнь же удалился в свою комнату, улыбаясь себе под нос.
На следующее утро он проснулся довольно рано, впрочем, как обычно, но его брат тоже являлся жаворонком, поэтому сегодня у раннего подъёма Лань Сичэня была цель: перехватить кое-кого, кто хотел тайком улизнуть, оправдываясь тем, чтобы «занять в библиотеке хорошее место», как будто в течение ближайших двух часов там вообще кто-то будет, кроме работника.
Его ожидание было вознаграждено. Лань Ванцзи появился по прошествии десяти минут, и его лицо излучало свежесть и, насколько это вообще возможно от его безэмоционального брата, бодрость и жизнерадостность.
— Доброе утро, Ванцзи, — поприветствовал Лань Сичэнь, стараясь не выдать в голосе своей удовлетворённости. — Вижу, тебе уже лучше?
— Мгм.
— Рад это слышать. Ты обдумал, что делать в вашей ситуации с Вэй Усянем?
— Мгм, — пробормотал он и поспешно отвернулся, доставая из шкафа банку жасминового чая и решительно храня молчание. Однако тишина, установившаяся между ними сегодня, была совсем другого оттенка.
— Ванцзи? — позвал Лань Сичэнь своим мягким голосом.
— Брат? — отозвался тот, не оборачиваясь.
— Я рад за тебя.
***
День Вэй Усяня начался довольно ужасно, но что ещё интереснее, он становился только хуже и хуже.
Во-первых, у него в животе была дыра (хоть и заживающая) и отсутствовала часть внутренних органов. Он старался не унывать и направлял все силы на то, чтобы казаться весёлым, однако он был слишком измотан возвращением из больницы, раздражён тем, что прикован к постели (да ещё и в комнате сестры, потому что только в её спальне имелась ванная), и ещё больше недоволен предписанными врачом короткими прогулками, которые брат и сестра взялись контролировать. И вообще было настроение ненавидеть весь этот чёртов мир.
И теперь они пришли к нему и сказали это. Приложив в комплекте видеодоказательства всего его «выступления». Видео, на котором он, чуть ли не заливаясь слезами, спрашивал, куда уходит его
муж.
— Не могу поверить, что ты вышел за ним и сказал ему это! Почему ты просто не
соврал? — завопил он несдержанно, даже не обращая внимания на сердитое лицо Цзян Чэна. — Ты мог сказать всё что угодно! Мог бы солгать, что это была лишь странная реакция на наркоз и я никогда не называл его так раньше. Мог бы сказать, что я всех своих друзей называю мужьями, чтобы чисто поржать. Но нет! Ты толкнул меня под поезд, ты не брат, а настоящая катастрофа. Ты сказал ему, что у меня сумасшедшая сталкерская одержимость им, и теперь он думает, что я полный придурок!
— Ты держал его за руку и называл своим пушистым кроликом! — крикнул Цзян Чэн в ответ. — Он не грёбаный идиот. Я пытался спасти ситуацию, потому что ты кретин, который не может держать рот на замке!
— Мальчики, — мягко начала Цзян Яньли, пытаясь остановить их спор.
— Целый год, — прошептал Вэй Усянь, поднимая глаза к потолку. Пошарив сбоку рукой, он наткнулся на подушку и угрожающе прицелился, желая запульнуть ей в брата. — О, чёрт, я собираюсь убить тебя, как только смогу встать. Прошёл целый год, и он ни разу —
ни разу, чёрт возьми — не поймал меня на том, что я пялюсь на его зад, и теперь все мои старания и самоконтроль коту под хвост.
— Даже слышать не хочу про то, как ты залипаешь на его дебильную плоскую задницу!
— Его зад идеален! Он выглядит как прекрасный сочный персик, который так и хочется укусить и...
— Я сейчас задушу тебя этой подушкой.
— Цзецзе! А-Чэн пытается избить меня!
— Ты так чертовски жалок!
— Я ранен, травмирован, а теперь, ко всему прочему, у меня ещё и разбито сердце, а всё потому, что ты предал меня!
— А-Чэн, — прервала Цзян Яньли их перепалку, вставая аккурат между ними и слегка поднявшись на цыпочки. Это была её уловка, ведь она знала, что брат не посмеет кричать, когда она находится прямо перед ним. — Может, ты пойдёшь и нарежешь корней лотоса для супа?
— Не хочу суп, — надул губы Вэй Усянь. Он хотел плакать. Ему также ещё нужно было подумать над гениальным сообщением для Лань Ванцзи, которое убедит его в том, что все его вчерашние слова были лишь очередной выходкой, или шуткой, зашедшей слишком далеко, или недоразумением, или чем-то другим. Чем-то, что не включало в себя неловкость и игнорирование со стороны лучшего друга.
— Я не собираюсь варить суп для этой неблагодарной туши.
— А-Чэн. Пожалуйста?
— Ладно, разбирайся с ним сама, — фыркнул он и скрылся за дверью.
— Цзецзе, — простонал Вэй Усянь, откинувшись на подушки. — Он мне так сильно нравится. Он точно меня возненавидит.
— Всё в порядке, — успокоила она, сев на кровать рядом с ним и погладив по спутанным волосам. — Он всегда так заботится о тебе. Он пробыл с тобой в больнице весь день и ждал, пока ты был в операционной. Он точно не тот, кто будет тебя ненавидеть.
— Я ему даже не нравлюсь. Он просто терпит меня, потому что я не оставляю его в покое.
— Ты ему нравишься, А-Сянь. Как ты можешь не нравиться? — она мягко ущипнула его за щёку. — Ты такой очаровательный.
— И почему у меня вообще появился этот тупой аппендицит? Что я ему скажу? Я даже думать толком не могу.
— Ты только сегодня утром выписался из больницы, — сказала сестра, слегка сжав его пальцы. — Почему бы тебе не вздремнуть? После этого ты почувствуешь себя лучше.
Вэй Усянь почти уверен, что ни за что на свете не сможет уснуть, однако место надреза запульсировало, тело обмякло, и он понял, что на самом деле ему будет очень трудно оставаться в сознании долгое время.
— Надеюсь, — пробормотал он.
Цзян Яньли принесла ему ещё обезболивающего и немного воды, а затем поправила на нём спадающее одеяло.
— Всё будет хорошо, — повторила она, целуя его в горячий лоб.
Спал он крепко, глубоким сном, однако проснулся всё равно совсем не отдохнувшим. Он знал, что ему нужно кое о чём поразмышлять, но не мог вспомнить, о чём именно. Не вставая с кровати, он слепо протянул руку и нащупал на тумбочке телефон. Экран мигал от входящих сообщений, и он принялся их читать. Серия гифок «Выздоравливай!» от Не Хуайсана, напоминание от одногруппника, обещавшего забрать его домашнее задание, и три сообщения от Лань Ванцзи.
Лань Чжань (доставлено 13:21):
Принимаешь посетителей?
Лань Чжань (доставлено 14:17):
Я написал твоей сестре.
Лань Чжань (доставлено 14:18):
Я приду в 4.
А, точно. Вот о чём он забыл.
Глаза Вэй Усяня лихорадочно метнулись к уголку экрана. Три сорок семь. О боже.
Было уже слишком поздно писать: «НЕТ НЕ ПРИХОДИ», но он совершенно не был к этому готов и не знал, что делать и куда деваться. Сейчас он даже человеком себя не чувствовал, сплошное бедствие. На нём была старая потрёпанная футболка и пижамные штаны с растянутой резинкой, и они буквально спадали с него, если он не подтягивал их рукой. И, что ещё важнее, от него не очень приятно пахло.
Поморщившись, он еле как выбрался из постели. Ему даже не во что было переодеться, потому что это не его собственная комната. Однако, направившись в ванную, он обнаружил на бортике своих несколько постиранных вещей, которые, слава яйцам, кто-то додумался принести. После того, как ему удалось на скорую руку почистить зубы и перебить ужасный запах тела дезодорантом, он взял расчёску Цзян Яньли. Она казалась непосильно тяжёлой в руке, будто огромный камень. Он бросил отчаянный взгляд в зеркало, разглядывая своё бледное лицо, и дрожащими пальцами поднёс щётку к волосам, делая один неуверенный взмах. И его живот тут же свело в спазмах, а ноги подкосились.
Чёрт. Только не это.
Он, пошатываясь, вернулся в кровать, распластался по ней так изящно, как только мог, а затем снова кинулся проверять время на телефоне, когда раздался звонок в дверь.
«
Чёрт, чёрт, чёрт», — повторял он про себя как заведённый, прислушиваясь к шорохам и голосам в гостиной. Да, эти богатые односложные ответы определённо принадлежали Лань Ванцзи, как будто то, что часы уже показывали ровно четыре, не было достаточным подтверждением его прихода.
Раздался тихий стук в спальню, и Вэй Усянь ощутил себя преданным ещё более жестоким способом, чем накануне Цзян Чэном, когда сестра позвала:
— А-Сянь, кое-кто хочет тебя видеть.
Он тихонько проскулил себе под нос на долю секунды, прежде чем хриплым ото сна голосом выдавить: «Входите».
Дверь распахнулась, и вот он увидел его, похожего на модель, сбежавшую с фотосессии, такого мужественного и невыносимо красивого. На нём был надет тот самый пушистый белый свитер, от вида которого сердце Вэй Усяня трепетало, словно певчая птичка в клетке. Казалось, будто бы Лань Ванцзи был создан для того, чтобы держать его в объятиях.
— Вэй Ин, — поприветствовал он.
— Э-э, — Вэй Усянь издал нервный писк, но быстро взял себя в руки. — Ха-ха, привет, Лань Чжань.
— Ты выглядишь... — Лань Ванцзи запнулся, сделав в своей речи паузу, и Вэй Усянь с ужасом вспомнил о своей мятой пижаме и спутанных волосах, которые так и не смог расчесать, — ..лучше, — серьёзно закончил он.
— Я в порядке! Всё замечательно, я в полном порядке. Спасибо. За вчера. И мне жаль, что тебе пришлось потратить целый день зря, чтобы понянчиться со мной в больнице.
— Не зря, — возразил Лань Ванцзи, а глаза его как никогда чётко выражали нежность. Всегда такие красноречивые, если уметь читать между строк и распознавать каждую эмоцию в золотых радужках. И Вэй Усянь пытался читать и распознавать всё в этих глазах каждую минуту, каждую секунду.
— Это так мило с твоей стороны. Да, так и есть. Потому что ты самый лучший, — пробормотал он, чувствуя, как щёки начали пылать.
— Прости, — начал Лань Ванцзи, и можно было заметить сожаление, что отражалось в его тёмных зрачках. — Мне не следовало приходить в послеоперационную палату.
— Нет-нет, всё хорошо, — сказал Вэй Усянь с прискорбным видом и отвёл взгляд, не в силах больше смотреть на него.
— Когда ты очнулся, ты сказал...
— Ах, я знаю, что сказал! Бред, да? — он издал короткий высокий смешок, который звучал как угодно, но только не легкомысленно и небрежно, как обычно. — Ты же знаешь, что не должен меня слушать! Я нелепый, правда? Ты всегда говоришь, что я нелепый. А Цзян Чэн городит всякую чушь. Так что просто забудь всё, что ты слышал. Ладно?
— Нет.
— Лань Чжань, будь добрее ко мне! Ты бы не стал обижаться на меня за то, что я сказал, когда был под наркозом.
— Не в обиде на тебя.
— Вот! Тогда тебе нужно забыть об этом всём. Я просто...
— Вэй Ин.
Вэй Усянь резко умолк. Он пытался собраться с духом и приготовиться к худшему, разглядывая постельное бельё сестры с узором в виде лотоса.
— Когда я был твоим мужем, — наконец нарушил тревожную тишину Лань Ванцзи, — я мог держать тебя за руку.
Вэй Усянь поднял голову от удивления. Взгляд Лань Ванцзи мгновенно метнулся в сторону. Потом вернулся обратно к нему. Затем снова в сторону.
— Лань Чжань... — выдавил Вэй Усянь поражённо и сразу же попытался сглотнуть, потому что во рту пересохло.
— Вэй Ин, я... — теперь его глаза выдавали то, насколько Лань Ванцзи нервничал.
— Тебе нравилось держать меня за руку?
— Мгм.
— Знаешь, ты можешь, — на этих словах сердце Вэй Усяня бешено заколотилось, а голова слегка закружилась, будто он выпил несколько стаканов своего любимого вина. — Держать мою руку. Когда хочешь.
— Да, — сказал Лань Ванцзи, и голос его понизился до едва различимого шёпота. — Я хочу.
Вэй Усянь протянул руку и только сейчас подумал о том, что его ладонь, вероятно, была потной, что никак не прибавляло ему баллов, однако он забыл обо всём на свете, как только пальцы Лань Ванцзи сжались вокруг его собственных. Они были тёплыми и сильными, слегка огрубевшими от частого контакта со струнами гуциня, но очень ухоженными, потому что Лань Ванцзи всегда был таким, идеальным от макушки до кончиков пальцев на ногах. Вэй Усянь мог лишь смотреть и втайне пускать слюнки.
— Ты мне очень нравишься, — он наконец решился на этот шаг, впервые в жизни ощущая, как его язык в прямом смысле слова заплетался, чего не случалось даже от выпивки. — Я считаю, что ты и правда чудесный.
— Ты мне тоже нравишься. Ты особенный человек для меня.
Взгляд Лань Ванцзи был прикован к их сплетённым конечностям, как обнаружил Вэй Усянь, когда сам всё-таки осмелился поднять глаза и посмотреть в лицо Лань Ванцзи. Его золотистые глаза отливали чем-то невыразимо мягким, а ресницы были застенчиво опущены и оставляли тень на гладких щеках. Даже губы, обычно всегда сжатые в тонкую линию, теперь словно смягчились, и в них появился намёк на слабую улыбку. Он выглядел так трогательно и очаровательно, что Вэй Усянь едва мог такое вынести.
— Как думаешь, может, я нравлюсь тебе немного больше, чем просто друг? — спросил он, затаив дыхание и не осмеливаясь даже вдохнуть.
— Мгм.
Если бы Вэй Усянь мог, при этом не порвав швы на теле и не потеряв свои пижамные штаны, он бы прямо сейчас станцевал победный танец, виляя своей задницей по всей комнате. Но вместо этого он лишь сжал руку Лань Ванцзи в своей крепче, проводя пальцами по чужим костяшкам и наслаждаясь этим соприкосновением.
— Хорошо. Это действительно очень хорошо, потому что ты мне тоже нравишься совсем не как друг. То есть... я хотел бы встречаться с тобой, быть с тобой всё время и целовать тебя. Если хочешь? Ничего, если нет. Я просто хочу... тебя.
И затем произошла самая удивительная вещь на свете. Губы Лань Ванцзи слегка изогнулись в почти незаметной и смущённой, но всё же улыбке.
— Ты улыбнулся, — выдохнул Вэй Усянь, не веря своим глазам, и чуть ли не вслух застонал, откинувшись на подушки и закрыв ладонями горящее лицо.
— Вэй Ин?
— Ах, ничего, просто ты заставляешь моё сердце слишком быстро биться. Я ещё слаб, Лань Чжань, как я могу выжить после такого?
Лань Ванцзи неожиданно выпрямился и расправил плечи, а его челюсть оказалась решительно сжата, что даже проступили желваки.
— Могу я... поцеловать тебя? — спросил он.
Вэй Усянь замер. Что ж, наверняка эта просьба о поцелуе далась очень, очень нелегко для Лань Ванцзи, который, Вэй Усянь уверен почти на сто процентов, даже сам не целовался ни разу. Было важно сейчас поддержать его и не оттолкнуть, да и Вэй Усянь уже как несколько месяцев только и мечтал о том, чтобы поцеловать эти сочные мягкие губы. Но, с другой стороны, была довольно явная
проблема.
— Лань Чжань, ты вообще видел меня? — выдернув свою руку из крепкой хватки Лань Ванцзи, он потихоньку начал отползать на кровати назад, потому что самое действенное спасение, которое сейчас могло прийти ему в голову, — отступление. — Я же похож на гремлина! Весь потный и мерзкий, от меня за километр несёт больницей. Меня нельзя целовать! Нет! Конечно, ты не можешь.
— Вэй Ин не мерзкий.
— Я чертовски отвратителен.
— Ты прекрасен.
— Ты... ты не можешь вот так просто говорить такие вещи, — простонал Вэй Усянь и, бросив на Лань Ванцзи возмущённый взгляд, поступил как настоящий взрослый мужчина в этой ситуации: спрятался под одеяло.
— Вэй Ин.
— Не-е-ет, — протянул он, зарываясь глубже.
— Вэй Ин. Вылезай.
— Наш первый поцелуй не будет таким.
Последовала пауза, а затем звук уверенных шагов, приближающихся как раз к той стороне кровати, на которой он прятался. Одеяло было мягко выдернуто из его пальцев и отодвинуто ровно настолько, чтобы открыть лицо. Вэй Усянь боялся даже пошевелиться, крепко зажмурившись.
Гробовая тишина. Через несколько секунд он всё же решился открыть один глаз. Лицо Лань Ванцзи находилось всего в нескольких дюймах от его собственного, так что он быстро закрыл глаз опять, поражённый такой опасной близостью. В тот же момент он почувствовал на своих губах едва ощутимое, мягкое, до боли сладкое и желанное прикосновение.
— Лань Чжань, — выдохнул он просяще.
— Ты прекрасен, — сказал ему Лань Ванцзи. — Тебя можно целовать бесконечно. Вылезешь наконец?
— Эм. Да.
Слегка сконфуженный, Вэй Усянь всё-таки откинул одеяло, а Лань Ванцзи, сидящий непозволительно близко, взбил его подушки, чтобы он мог устроиться как можно удобнее, уютно расположившись на постели, в то время как сам Лань Ванцзи всё ещё был на краю кровати, склонившись к нему всем телом, и...
ох.
Этот поцелуй начался так же неуверенно и робко, как и первый. Целуя его, Лань Ванцзи словно говорил: «
Покажи мне», позволяя ему вести.
Что ж, Вэй Усянь вполне мог с этим справиться. Он показал, как надо, и ласковые касания губ стали более настойчивыми, когда Лань Ванцзи начал повторять. Нежные тянущие поцелуи, тяжёлое дыхание, сжатые на одежде пальцы и идеально подходящие друг другу губы, которые при каждом наклоне словно раскрывались больше. Ещё, и ещё... Чем дольше это продолжалось, тем лучше Лань Ванцзи проделывал все эти движения, надавливая на его губы. На миг Вэй Усянь в мыслях успел поблагодарить какое бы то ни было божество, что якобы охраняло его и одарило удачей почистить перед этим всем зубы. Потому что в следующую секунду он позволил себе зайти дальше, скользнув языком в горячую влажную обитель чужого рта. Из Лань Ванцзи вырвался приглушённый звук, очень похожий на удивлённое мычание.
Вэй Усянь сразу же отстранился, обеспокоенно вглядываясь в его зрачки. Лань Ванцзи уставился на него потемневшими глазами, а его покрасневшие губы отчётливо распухли и блестели от слюны.
— Было нормально? — спросил Вэй Усянь. — Тебе понравилось?
Лань Ванцзи с чувством кивнул.
— Снова, — скомандовал он.
— Да. Да, хорошо, давай мы... уммф!
Возможно, поначалу Лань Ванцзи орудовал своим языком со слишком большой долей энтузиазма, однако он довольно быстро подстроился и понял, в чём суть, целуя Вэй Усяня с необъятным пылом и азартом исследователя, что у того перехватило дыхание и даже пальцы на ногах поджимались. Лань Ванцзи теперь не просто повторял. Он приноровился и экспериментировал, входя во вкус и реагируя на каждое движение и звук, которые шли от Вэй Усяня, перехватывал уже на полпути и распознавал верно каждый жест.
В дверь тихонько постучали. Лань Ванцзи пришлось прервать поцелуй, однако он не отстранился, а вместо этого заключил в плен своих ладоней щёки Вэй Усяня, лаская его кожу подушечками пальцев. Они так и удерживали друг друга в объятиях, вдыхая один и тот же воздух.
— Лань Чжань, — ошеломлённо выдохнул он ему в губы. — А ты и правда хорош в этом.
— Быстро учусь, — самодовольство в его голосе отдавало чем-то глубоким и звериным, пуская дрожь по всему телу Вэй Усяня.
— А-Сянь, — тихо позвала Цзян Яньли, снова постучав. — Суп уже готов, если ты голоден.
Вэй Усянь понял, что его лицо сейчас, наверное, треснет от довольной улыбки, что растянулась на его губах.
— Цзецзе! — крикнул он радостно. — Лань Чжань поцеловал меня!
— Бесстыдник, — пробормотал Лань Ванцзи, а уши его запылали.
— Та-акой бесстыдник, — согласился Вэй Усянь, краем глаза заметив, что сестра выглянула из-за двери. — Я, совершенно беззащитный, полуголый, на больничной койке...
— Ты одет, — запротестовал он.
— Ты этого не знаешь. Ты не знаешь, что творится под одеялом, — подразнил Вэй Усянь, просто чтобы понаблюдать, как уши Лань Ванцзи из розового становятся ярко-красными.
— А-Сянь, не задирай его, — сказала Цзян Яньли, хихикнув, а затем серьёзно посмотрела на Лань Ванцзи. — Я так рада. А-Сянь давно хотел этого. Может быть, тогда принесёшь ему супа?
— Мгм, — охотно согласился он.
— Пойдём, — она поманила его за собой, и в глазах её заблестел недобрый огонёк.
— Цзецзе! Ты не можешь забрать его у меня и рассказывать обо мне неловкие вещи! Лань Чжань, не слушай её! Лань Чжань, вернись!
— Я вернусь, — успокоил его Лань Ванцзи. — С супом.
И затем они вдвоём покинули комнату. Вэй Усянь откинулся на подушки, вздохнув, и кончиками пальцев провёл по своим припухшим от поцелуев губам, будто возвращаясь на несколько минут назад и снова ощущая призрачное давление губ Лань Ванцзи.
«
Я ему нравлюсь», — мелькнула очевидная мысль в голове. А потом, более непоколебимая и правильная, чем он когда-либо мог себе представить: «
Когда-нибудь я выйду за него замуж».
И это осознание ударило по нему, словно свалившийся с неба грузовик. Он и раньше шутил перед братом и сестрой об этом, вздыхая и тайком кидая влюблённые взгляды на красивого, добросердечного мужчину, и всегда прокручивал у себя в мечтах, что было бы, если... Но теперь он знал.
И он лежал там, ожидая, пока тянулись эти бесконечно долгие минуты, когда любовь всей его жизни не вернулась в комнату с перегруженным подносом.
— Твоя сестра сказала, чтобы ты ел медленно, — предупредил Лань Ванцзи. — Не ешь, если почувствуешь себя плохо.
«
Я собираюсь выйти за тебя замуж», — подумал Вэй Усянь взволнованно.
— Я в порядке, я голоден! — воскликнул он, подтаскивая к себе миску с супом и сглатывая слюну. — Ты когда-то пробовал суп из свиных рёбрышек и корней лотоса, который готовит цзецзе? Ты обязательно должен его попробовать. Она тебя угостила?
— Мгм. Но сначала должен поесть Вэй Ин.
— Что, ты будешь наблюдать за мной? Лань Чжань! Ты хочешь меня покормить?
— Нет, — твёрдо ответил он.
— А если я этого хочу? — спросил Вэй Усянь, строя глазки и будучи уверенным, что Лань Ванцзи как раз тот тип людей, который обожает баловать свою вторую половинку, но ни за что в этом не признается.
— Ты этого не хочешь.
— Но если бы я захотел, ты бы сделал это?
— Да, — признался он тихо, а его уши очаровательно покраснели.
— А я знал, что ты просто потрясающий муж.
— Парень, — поправил его Лань Ванцзи, а губы его снова растянулись в едва заметной, идеальной улыбке.
— Пока, — улыбнулся Вэй Усянь в ответ. — Это пока что.
