О разливающихся красках и ломающихся грифелях механического карандаша

Хината с начала занятий был нехарактерно для себя тихим, мрачным и незаметным. Настолько, что даже бедный Лев (а это, на секундочку, рельса под два метра ростом), зайдя в кабинет на первой паре, его не заметил и от внезапного появления рыжей макушки цвета кошмара эпилептика конретно обосрался, не своим голосом разнося по аудитории визгливое "БЛЯТЬ!", чем испугал заодно всех немногочисленных присутствующих. Кенмы под боком, как всегда, не было, а Ячи была уже не в силах оказать парню какую-либо моральную поддержку, потому что все ее приободрения не могли перекрыть его вчерашнего позора. Девушка обеспокоенно вертелась рядом, то и дело предлагая прогуляться по коридору и развеяться, на что получала панические крики о том, что "НЕ ДАЙ БОГ ОН ТАМ БУДЕТ, ЧТО МНЕ ТОГДА ДЕЛАТЬ?!" и с тяжким вздохом смиренно отходила работать дальше. На самом долгом перерыве Шоё, все-таки собравшись с силами, прибивается к Ямагучи, шедшему в столовую обедать со своим лучшим другом детства Цукишимой, архитектором-первокурсником, который неизменно обедал только с ним изо дня в день. Сам по себе очкарик Хинате не сильно нравился, у парня явно было хобби стебать любого в радиусе ближе, чем в двадцать метров, в особенности "мелких и надоедливых мандаринов, вроде тебя", да и в компании с ним Тадаши негласно переходил на сторону зла, даже не пытаясь защищать от нападок одногруппника, а иногда даже поддерживающе над ним хихикая. Но в этом и был плюс: даже несмотря на то, что Кей учился вместе с Кагеямой, Шоё ни разу не видел, чтобы тот общался с кем-то, кроме Ямагучи, по крайней мере, по своей воле. Остальные эту гору пассивной агрессии высотой в без десяти два метра ("ПОЧЕМУ ТУТ ТАК МНОГО ВЫСОКИХ ЛЮДЕЙ, ЭТО ЧТО, БАСКЕТБОЛЬНАЯ КОМАНДА?!") опасались и только редкие индивидуумы как-то обращали на себя его внимание (читай как "призрение"). Так что, в целом, дизайнер был готов потерпеть немного ради безопасности и сохранения остатков чувства собственного достоинства. — Хината, хочешь, я тебе булку куплю, что-ли, мне больно смотреть на твои страдания. — подал голос Ямагучи, когда они уже пересекли порог столовой и в нос ударил запах не совсем вкусной, но вполне себе съедобной еды, а в уши отчётливее, чем на площадке коридора с раковинами, полилась смешанная какофония лязга столовых предметов, стука посуды о поверхность столов и гомон переговаривающихся студентов. — Не надо, я сам, мне тебе вернуть потом нечем будет. — честно признался Хината, параноидально осматриваясь в поисках тёмной макушки. — Как хочешь, моё дело предложить. — пожал плечами парень и, мысленно удивляясь, что Шоё, обычно потреблявший пищу, вероятно, за четыре копии себя, отказался, кротко кивнув, прошагал к буфету, мило улыбаясь кухаркам. Цукишима появлению в их с Тадаши молчаливой компании слишком активного потенциального источника шума не обрадовался от слова совсем, корча гримасу праведной неприязни. Но, когда тот с ним даже поздоровался неловким кивком, бесшумно усаживаясь за полупустой стол, перевёл вопросительный взгляд на друга. — Тебе будет неинтересно. — отмахнулся Ямагучи. — Ну, почему же, мне же надо чему-то позлорадствовать. У него такой вид убитый, что, по-моему, очень уж располагает к довольно жалкой предыстории. Хината сдавленно мычит, ударяясь лбом о лакированную столешницу. Тадаши кидает взгляд «Отстань от него» , на что получает «Как хочешь, но я хотел повеселиться» и усаживается рядом. — Хэй-хэй-хэй, о чем грустит мой кохай? — слышится сверху минут через десять после появления в столовой компании "двух интровертов и социальной катастрофы в завязке". Хината поднимает голову на источник звука, и без того прекрасно узнавая хозяина реплики по характерному чуть хрипловатому голосу и извечно позитивному тону. У их стола, держа в руках, видимо, парные коробочки бенто с совушками на крышке, возвышался очередной контрастный дуэт на его памяти: Бокуто, распластав по лицу улыбку настолько широко, будто уголки его рта намертво пришили к вискам хирургическими нитками, горделиво упирал одну руку в бок, всем своим видом источая уверенность, а рядом, смиренно вздыхая (Шоё мог поклясться, он считал до десяти), стоял безэмоциональный Акааши, держа спину ровно, как оркестрант на выступлении, и просил Котаро вести себя тише и не влезать в чужое личное пространство. То, что эти двое вместе, здесь не знает только законченный социопат или глухой, потому что громогласных, в целом, как и любых других, заявлений старшего архитектора, чудом попавшего в эту специальность, о любви к своему парню не услышать хотя бы раз за день было невозможно. Как Кейджи, который даже внешне не выглядел любителем публичного проявления симпатии, мирился с этим фактом, для любого здесь было загадкой. Как и то, почему они вообще сошлись, будучи такими разными. — Бокуто-сан! — Шоё засверкал, поддавшись такому заразительному порыву позитива. — Привет, Хината! — Ну началось… — пробубнил Цукишима и торопливо засобирался. — Я знал, что это всё хорошим не кончится…. — Цукки! — заметил парень первокурсника и тот брезгливо сморщился от такого бестактного обращения. — Рад тебя видеть! — Бокуто-сан, не кричите, пожалуйста. — устало вздыхал Акааши. — Ямс, уходим. — Ну куда же?! Мы можем поделиться с вами бенто, а то вы вон, какие щупленькие, сразу видно, что едите мало! — Мы?.. — Вы хотите пообедать с нами? — спрашивал Шоё, освобождая место. — Нами?.. — вмешался замявшийся Ямагучи и с ужасом заметил, как Котаро действительно сел рядом, заграждая путь к выходу несчастному Кею. Акааши рядом, взглядом извиняясь перед присутствующими, сел напротив своего парня, любезно поблагодарив Хинату за освобожденное рядом место. — Конечно! Как я могу пройти мимо, видя, как грустит мой кохай? Да и вы, ребята, какие-то кислые сидите. — Бокуто-сан, вы из разных отделений. — Это не отменяет того факта, что я могу быть Хинате семпаем! — Отпустите меня, я вас прошу. — молил Цукишима, прижимая к груди портфель. — Так что случилось, малой? — игнорировал мольбы Цукишимы Котаро, склоняясь над столом ближе к дизайнеру. — Хэй, бро, ты куда умотал?! — послышалось за спиной и рыжий, не успев раскрыть рот, развернулся, чтобы посмотреть на быстро приближающегося к ним Куроо с неизменно странной прической и не менее широкой, но более хитрой, ухмылкой. — О боже, нет. — заметив его, Цукишима попытался встать, но близкое расположение столов к спинкам стульев и сидящая рядом с ним массивная фигура Бокуто ему помешали. — О, Цукки, как поживаешь? — заигрывающе поднял бровь Тецуро и присел рядом со своим бро. — С тех пор, как ты появился на свет, хреново. — Уф, жёстко. Но мне нравится. — хохотнул Куроо и, не переставая испепелять архитектора взглядом, обратился к Бокуто: — Так что случилось, что ты так ломанулся, Бо? — У моего кохая какие-то проблемы. — Ты хотел сказать, у нашего. — поправил его дизайнер-третьекурсник и потрепал Хинату по медным вихрам. — Эй, он мой кохай и Я ДОЛЖЕН БЫЛ ЭТО СДЕЛАТЬ! — Бокуто-сан. — Я понял, Акааши. — откликнулся Котаро и добавил уже тише: —Так что случилось, Шоё? — Да, что случилось, мелкий? — Ну и цирк, Господи. — устало простонал Цукишима и начал массировать переносицу. — Давайте сюда сбежится весь универ, такое место же хорошее, плодородное на идиотов. — А тебе нас мало? — усмехнулся Куроо и своровал из бенто друга один онигири (тот этого, конечно же, не заметил, но Акааши расстроенно выдохнул). — То есть ты согласен с тем, что вы идиоты? — отозвался Кей. — Не перебивай малыша-Шоё, невежда. — обиженно прыснул Тецуро и снова посмотрел на Хинату. Дизайнер почувствовал себя неуютно. — Говори уже. — Ну…. Признаваться в своем грандиозном провале такому количеству людей было неловко, но понимая, что без ответа его отсюда не выпустят также, как судорожно кидающего Ямагучи глазами из-за линз очков сигналы Цукишиму, Хината обезоруженно вздыхает и снова падает лбом в столешницу. — Оу, всё так плохо? — приподнимает брови Куроо, смотря на этот жест. — Бокуто-сан, помните, я говорил про Кагеяму с первого курса? — Тот самый угрюмый чертила-заучка с убийственным взглядом? — Чт-, то есть, да, он. — Ну-ну. — вопрошает Котаро и умилительно смотрит на начавшего есть Акааши, подкладывая тому ещё немного риса из своего контейнера. — Так вот. У нас была общая пара по рисунку и перед нею мы… немного столкнулись и поругались из-за этого. — А, так вот в чем дело. — усмехается на секунду отвлекшийся от злобного прожигания дыры в Куроовском виске Цукишима. — Ну да, вашу перебранку весь коридор слышал, пик комедии. Хината заливается краской и мычит в стол. — И я не знаю, что теперь делать, а смелости подойти и извиниться мне не хватает. — Так приходи на тусовку к Бокуто и Акааши в честь посвящения в первокурсники, в чем проблема? — предлагает Тецуро, подмигивая Цукишиме, от чего тот морщится, и снова поворачивается к убитому горем дизайнеру. — Уверен, Бокуто сможет уломать его туда пойти. Бокуто, не успев прожевать запиханный в рот онигири с точностью повторяющий те, что лежали в контейнере Акааши, так, будто у него их сейчас заберут (и это, скорее, здравое предположение, если посмотреть на подбирающуюся к его коробку руку Тецуро), активно кивает головой и принимает придвинутую ему Кейджи бутылку, запивая. — Да, точняк! Приходи, он точно там будет, уверяю тебя! — Вы его тоже пригласили? — интересуется Хината. — Ещё нет, но он точно придет. — с видом полной уверенности говорит Бокуто и, наконец, проглатывает. Шоё неловко мнётся и отбивает дробь пальцами по лакированной тёмной поверхности. — Ну… — Выпьете и разговор вообще как по маслу пойдёт! — дополняет Котаро. — Может, настолько, что Бо и Акааши придётся прибирать за вами спальню. — усмехается Куроо и скрывает лицо за дном стакана, пока Хината смущенно краснеет. — Кстати, Цукки, а ты пойдёшь? — Не дай Бог мне тебя ещё и вне универа видеть. — Ну я тебе это ещё припомню. — отвечает старшекурсник и залпом опустошает свой стакан.