О разливающихся красках и ломающихся грифелях механического карандаша

Кагеяма проболел до самой сессии. Для самого архитектора это не являлось особой проблемой, ведь он не имел привычки откладывать важные вещи на потом, поэтому основная часть заданий у него уже были сделаны, а остальное парень в полном спокойствии доделывал дома, не напрягаясь. Да и в целом, даже Ойкава не сильно мешал и лишь изредка заглядывал к соседу в комнату или кричал из кухни, чтобы тот сходил в магазин. Хината каждый день, аки его личный медбрат, спрашивал, как Тобио себя чувствует, причем делал это, даже когда сам был очень занят. Кагеяме только и оставалось, что умильно съёживаться над чертежом и многократно перечитывать его сообщения с пожеланиями спокойной ночи и смайликами жёлтого сердца в конце. Как оказалось, в пакете со сладостями была записка (то, что её писал не сам дизайнер, было понятно, как ясный день, потому что, в отличие от каллиграфического почерка в письмеце, у Хинаты он был скачущий, небрежный и, если честно, нравился архитектору больше), и Тобио перечитывал его всякий раз, когда взгляд поднимался на настольную лампу, куда он её прицепил. Особенно трогало почти детское сердце на скейтборде, возникновение которого в письме с извинянениями Кагеяма объяснить не мог, но умилялся с него, как влюблённая школьница. А вот у Хинаты сессия была отправной точкой для его отъезжающей крыши. Он всегда брал на себя больше заданий, чем требовалось, и каждый раз выполнял всё в последний момент, чудом умудряясь укладываться в предоставленные ему сроки. Постепенно парень настолько погряз в делах, что даже на сообщение или звонок Кагеяме времени оставалось каких-то жалких минут пять (а то и меньше). Друг, конечно, уверял его, что писать ему каждый день необязательно и он за время, пока Шоё с ним не связывается, точно не умрёт, но каждодневное общение стало настолько обыденным, что, не отправив хотя бы одно сообщение за день, Хината сам чувствовал себя неуютно. Дизайнер с таким распорядком дня спал максимум по четыре часа, и то, если Кагеяма или Ячи вовремя гнали его ложиться, ставя неблагоприятные условия. Но успокаивающая мысль всё-таки была — скоро новый год и зимние каникулы, на которых парень поедет домой, в Мияги. Хотя это означало и другие последствия: если он уедет в Мияги, Кагеяма поедет к родителям, которые живут в другой части Токио, и провести праздники вместе у них не получится, да даже просто встретиться не выйдет, потому что Шоё останется с семьёй до начала учёбы. А так как его родной город в принципе находится далековато от столицы, дорога обратно займёт пол дня и возможность увидеться у них будет только, если Тобио согласится встретить его с поезда. Но это было не самым страшным. Хината планировал признаться Тобио в чувствах на этих каникулах. Мечась из угла в угол уже почти по традиции, он снова разрезал комнату метровыми шагами и нервировал мирно сидящего на своей кровати Кенму. — Смотри, а если сказать в последний день перед отьездом? Написать что-то вроде «Кагеяма, нам нужно серьёзно поговорить». — предполагал Шоё, загибая пальцы, — Блин, нет, он точно своей доской дебильной меня по голове стукнет за такое, а она тяжёлая. А может… — он резко развернулся и подошёл к зеркалу, нервно рассматривая своё отражение, — сказать «ты мне нравишься» и убежать? — рванув с места к кровати, парень присел на корточки за изголовьем, — Да не, фигня какая-то, кто так делает вообще? Он же догонит… А что если…. Сказать типа, Кагеяма, мы давно знакомы, и я тут понял-..... НЕТ, КАКОЙ ДАВНО ЗНАКОМЫ, МЫ ОБЩАЕМСЯ ВСЕГО-ТО НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ! — дизайнер схватился за голову и упал спиной на кровать, стукаясь затылком о стену и шипя. — Шоё, зачем всё так усложнять? — с тяжёлым вздохом и, кажется, дёргающейся бровью, сказал Кенма, поворачиваясь к соседу корпусом. — Ты вообще узнавал, нравятся ли ему парни? — В ТОМ И ПРОБЛЕМА! — резко поднявшись с постели, Хината схватился за затылок от резкой боли. — … он постоянно съезжает с этой темы. Я вразумительный ответ ещё ни разу не получил. — Может, он стесняется этого? Не все так легко признаются в своей ориентации, как ты. — Да я знаю…..но это как раз всё и усложняет. Какова вообще вероятность, что это взаимно? — Ну, когда ты его к нам приводил, вы выглядели, как женатики. — фыркнул Козуме и снял с руки резинку, завязывая на голове пучок. — Да где ж там…. — Я тебя уверяю, так и было. Хината помнил, как в первый и последний раз приводил Тобио к себе в общежитие. Но ему наоборот показалось, что архитектор чувствовал себя неловко ровно до того момента, пока Кенма не проявил чудеса своего характера и не начал посвящать того в искусство игры в геншин, рассказал, как играть за разных персонажей и даже дал попробовать на своём телефоне. Кагеяма до этого говорил, что иногда не против сыграть во что-то с чужих рук, потому что игры занимают много памяти и времени, и скачивать их самому ему не хочется, но тогда очень удивил тем, насколько оживился от этого за тот короткий промежуток времени, пока Хината ходил за чаем. Шоё рвано выдохнул. — Может, просто напишешь ему большое признание, в котором распишешь всё от начала до конца, когда уже будешь в Мияги, раз ты так боишься говорить это ему в лицо? — предложил Козуме, садясь в позу лотоса. — Сам посуди, если между вами будет несколько сотен километров, он не сможет разобраться с тобой во всём лично в тот же день, в негативном случае, а до того, как ты приедешь, он уже и успокоится на этот счёт. Хината нервно закусил щёку с внутренней стороны и сложил руки на груди. — Звучит, конечно, логично, но что мне делать, если он напишет что-то после этого? — Ты же постоянно импровизируешь, придумаешь что-то. — пожал плечами нелюдимый сосед и отвернулся к ноутбуку с открытыми окошками сайтов и непонятных Хинате схем, снова таким образом заканчивая разговор. Шоё обессиленно зарычал в подушку. Вариант предложенный Кенмой, по сути, то же самое, что сказать и убежать, с разницей, разве что, в том, что Кагеяма не сможет ударить его чертёжной доской по голове. И, в целом, звучит вполне себе реально и выполнимо, но есть одна загвоздка. Как Хината потом будет смотреть Тобио в глаза после этого? Да и вообще, будут ли они общаться после такого? Шоё очень надеется, что в случае отказа они просто замнут эту ситуацию и продолжат вести себя так, будто ничего не было. Но сможет ли сам рыжий притворяться и делать вид, что по нему это никак не ударило? Изначально такая необходимость в признании образовалась именно из-за того, что Тобио стал позволять ему делать слишком много. Шоё намеренно проявлял в сторону архитектора больше внимания, касался его чаще, чем до кого-либо другого, в какой-то момент, даже стал делать открытые жесты симпатии, а тому хоть бы хны. Нет, в смысле, конечно, он рад, что Кагеяма не против такого рода вещей, но с каждым таким прикосновением Шоё хотелось большего. И он понимал, что если чего-то не предпринять, то рано или поздно случится непоправимое и положит конец всему, чего дизайнер вообще добился в их взаимоотношениях. И этого всеми силами хотелось избежать. Потому что, Господи, они не в мелодраме и не в подростковом сериале, где главные герои обязательно сходятся под конец, и вариант, в котором Тобио просто станет противно находиться рядом с влюблённым в него парнем, к превеликому сожалению Хинаты, реален. А с парнем, который поцелует его без обоюдного согласия, и подавно. Поэтому Шоё вынашивал в себе план признания последние пару недель и, честно радовался, что у них с Кагеямой нет возможности пересечься в университете в это время. В ночь перед отъездом, скрючившись под одеялом в бело-голубом свете экрана, Хината сжимал в руках телефон пытаясь заставить себя напечатать ответ. «Что ты собираешься делать на новогодних каникулах?» — спрашивал Тобио и парень уже минуту думал, как правильно сформулировать сообщение. «я завтра уезжаю в Мияги, с семьёй буду праздновать» — со вздохом напечатал дизайнер, нервно всматриваясь в бегущую строку "печатает" под аватаркой с пакетом молока (серьёзно, Кагеяма? Молоко?). «Понятно. Я тоже к родителям поеду. Сестра говорила, что в этот раз тоже сможет приехать.» «Мива?» «Ага.» «ура, я запомнил!» «Во сколько ты уезжаешь?» Шоё закусил большой палец. Он не думал, что Кагеяма вообще этим заинтересуется. Неужели он хочет его проводить? «в 7:19 отправление» «Могу я придти?» «ты встанешь так рано? спи, ты ещё не до конца выздоровел, тебе сложно будет» «Но я хочу.» Хината скукожился от умиления, прижимая телефон к груди. — Ну как ты с такой внешностью можешь быть таким милым? — прошептал он хриплым от сухости голосом. «тогда в 7 у входа на главный вокзал» «и не опаздывай!» «Я постараюсь.» В обусловленное время Хината притаптывал ногой в такт музыке в наушниках, периодически прокручиваясь вокруг своей оси, когда стоять смирно становилось уже совсем невмоготу. Вещи и тюбики самых важных красок, которые он всё-таки положил поверх всего остального, шумно тарахтели в портфеле за спиной, а в небольшом пакете на рвущихся ручках трепыхались наспех сделанные онигири в дорогу. Парень осматривался по сторонам, пытаясь увидеть где-то вдали архитектора, но того всё не было. "Так он всё-таки не смог встать?" — с печалью думал дизайнер, глядя на цифры на дисплее. — Хината! — раздалось где-то сбоку и Шоё обернулся на голос. Кагеяма чудом добежал до него (живым) и устало опёрся руками на свои колени в попытках отдышаться. — Привет, Дургеяма. — с тёплой улыбкой выдохнул Шоё и поправил лямку портфеля. — Прости, что опоздал. — в перерывах между рваными попытками выдохнуть, сказал Тобио. — Я не проспал. — Ну да, конечно. — Ты долго ждал? — Да нет, минут десять максимум. — Прости. — Да ладно. — неловко почёсывая затылок, Хината отвёл взгляд. — Это тебе в дорогу. — Кагеяма, резко выровнявшись, протянул ему контейнер и Хината, неверяще изогнув брови, приоткрыл крышку. Это были немного кривоватые рыбки тайаки, некоторые с обломившимися хвостами, из которых вытекал шоколад, но всё ещё выглядящие довольно вкусно. — Ты сам готовил? — Мне… помогал Ойкава. — смущённо отводя взгляд, буркнул Тобио и сложил руки. — Закрой, а то остынут. — Спасибо большое. И ему тоже передай. — Сколько тебе ехать? — Пять часов и ещё где-то час на автобусе до дома. — Не так много. — Да я скачал фильмы, так что не соскучусь. Посплю. — Напиши, когда приедешь. Шоё, стараясь сдерживать улыбку, кивнул и медленно поднял руки. — Обнимемся? Архитектор, глотая злость на самого себя за такое глупое опоздание, нагнулся и обхватил тонкое тело длинными руками. Было обидно признавать, что некоторые планы на эти каникулы осуществить не получится, но что ему теперь, запрещать Хинате ехать? Остаётся только ждать. — Пока, Тобио. — выдохнул Хината тому куда-то в область шеи. — Пока, Хината. — сказал Кагеяма, стараясь игнорировать пробежавшие от такого действия дизайнера мурашки. "Он назвал меня по имени…" — ШОЁ! БРАТИК, ПРИВЕТ! — кинулась рыжему на шею Нацу, как только он перешагнул порог. — Привет, сестрёнка! Смотри, что я тебе привёз. — парень, присев на корточки, чтобы обнять сестру, оторвался от её объятий и достал оставшуюся рыбку из контейнера. — ТАЙАКИ! — взвизгнула девочка, хватая печенье со сверкающими глазами. — Ты сам готовил?! — Нет, меня друг угостил. — Передай ему спасибо, очень вкусно! "Конечно, вкусно…" Все домашние встретили парня тепло, как и ожидалось, беспрерывно говоря ему что-то вроде «Ох, тебя всего несколько месяцев не было дома, а ты уже так вырос и возмужал!», хотя на самом деле в росте он не прибавил ни сантиметра, но всё равно благодарно кивал на каждое такое замечание. Всё-таки, любовь к излишнему драматизму у взрослых иногда забавляет. Каждый день, готовясь вместе со всеми к предстоящему празднику, парень мысленно готовил себя к другому событию — он думал, когда и что написать Кагеяме. Но, видимо, Шоё был нехарактерно для себя слишком тихим, пока пребывал в раздумьях, потому что когда парень резал овощи в салат, помогая матери приготовить всё к столу, та мягко похлопала его по плечу. — Шоё, всё хорошо? Чертыхнувшись, он резко надавил ножом на редьку и, забывшись, саданул ножом по пальцу и шикнул. — Горе ты моё луковое. — выдохнула женщина, поворачиваясь к кухонному гарнитуру за аптечкой. — Я же вижу, что у тебя что-то случилось. Расскажи, я ведь волнуюсь. — Мам, всё нормально, правда… — наблюдая за тем, как та изящно раскручивает бутылек с мазью, Хината неловко слизывал кровь с пальца. — С самого приезда ходишь сам не свой, это даже Нацу заметила. Ты же знаешь, что всегда всё можешь мне рассказать, что бы ни случилось. Старшая Хината положила руку парню на плечо и, неуверенно подняв на неё глаза, Шоё неловко почесал затылок. — Эм… Проблема была не в том, что Шоё не признавался матери в своей ориентации. Она ещё в школьные годы подозревала его в чем-то подобном и говорила, что примет его любым («Так или иначе, Нацу нравятся мальчики, так что мне будет от кого ждать внуков, если ты об этом волнуешься»), но тогда ему не хватало смелости ответить ей честно, но если рыжий всё-таки скажет, что ему нравится парень, она не удивится. Дело было в том, что ему просто стыдно говорить о том, насколько сильна его симпатия. — Мне кое-кто нравится и уже очень долго. — со вздохом сказал парень, заматывая палец пластырем. — И я не знаю, какая реакция будет у этого человека, если я признаюсь. Я даже не уверен, что это взаимно. Просто боюсь, что потом мы не сможем общаться, как раньше. — Понятно. Женщина поставила перед ним стакан и раскупорила бутылку спиртного, заполнила его до краёв, после чего придвинула тару к сыну. Шоё вопросительно на неё посмотрел. — Милый, я знаю тебя с самого рождения. И я знаю, что иногда, если тебя не подтолкнуть, ты сам на что-то не решишься. Я не знаю этого человека, не знаю, кто это и в каких вы отношениях, но уверена, что ты не будешь влюбляться в идиотов. А гадать, что будет после, бессмысленно, если ты так это и не сделаешь. — она заполнила второй стакан и отпила из него сама. — А признаться в любви в новогоднюю ночь это очень романтично. Так что дерзай, я в тебя верю. И надеюсь, что ты меня с этим человеком потом познакомишь, если это будет взаимно. Согласен? Парень тепло улыбнулся и взял в руки стакан, рассматривая поднимающиеся на поверхность пузырьки. — Конечно. — ПЯТЬ! «Хэй, Тобио.» — ЧЕТЫРЕ! «Я знаю, что ты можешь после этого считать меня каким-то неправильным, возможно, тебе даже будет противно со мной общаться. Но, честно говоря, хочу сказать, что ты самый невероятный парень, которого я когда-либо знал. Я никогда не видел кого-то настолько же красивого, честного, прямолинейного, умного и, чёрт возьми, такого преданного.» — ТРИ! «Знаешь, я заметил тебя ещё в начале года, когда ты стоял у доски с расписанием. Сначала мне было интересно, что ты за человек, чем ты живёшь, о чём думаешь и чем занимаешься в свободное время. Мне был интересен твой тип мышления, потому что, когда я увидел твои работы, я забыл как дышать.» — ДВА! «Ты такой потрясающий, Тобио, я просто словами не могу передать, как я тобой восхищаюсь.» — ОДИН! «Я влюблён в тебя с начала года, глупый ты Дургеяма. С новым годом.» Когда раздался звон бокалов, Хината отключил телефон и, схватив свой, чокнулся с матерью, одарил её самой тёплой улыбкой, какую она когда-либо от него получала и залпом опустошил свой напиток. — Спасибо, мама. Я люблю тебя. — С новым годом, милый!