Голод

Голод… Он упоителен и жесток. Он подобен иссушающему зною в бескрайней пустыне. Когда золотистый песок шуршит под ногами, а обжигающий диск солнца беспощаден в своем постоянстве. Так постоянен и голод. Ты помнишь как касались твои пальцы дерева? А я помню. Тонкое дерево палочек. И тебе нравится когда они причиняют боль. Ведь за ней следует наслаждение. Твоя плоть хранит сейчас отметины от них, я дал тебе их, и они прекрасны. Как и тот наш ужин в японском ресторане. Острота, пряность, искусство подать, завернуть рис, нежную мякоть красной деликатесной рыбы… Я уверен, что ее мякоть пускает прозрачную «слезу», когда острый нож профессионала касается ее. Она сочится соком, ароматом… Как и истекает предсеменем твой член. И я возьму его в рот. И пусть это банально до ужаса, но твои стоны мне скажут все. Семя вязкое, тягучее… И немного пряное. Я оттеню его вкус остротой капельки ярко-зеленого васаби. Это контраст на грани и ты это знаешь. Ты мое блюдо сегодня. Мой ужин… Я представляю с какой медлительной негой ты раскладывал маленькие творения мастера суши на своем теле. Как выбирал соус… И слижу его с твоих сосков, зная как они чувствительны. Зная, что тебе достаточно и малого, чтобы исторгнуть новое наслаждение. Но я дам тебе все, любовь моя. Я утолю и другой голод. Я съем все, что ты приготовил для меня. И палочки будут теперь едва дразнить твою кожу, напряженные соски, вновь налитой член, мошонку… Я нарисую узоры на тебе, мое «блюдо». Я не оставлю без внимания кожу живота с блядской дорожкой волос, поднимающихся к пупку, оставлю едва уловимые росчерки на внутренней части бедер, где так чувствительно, так порой болезненно… Искусно приготовленные мастером, они будут дразнить мое небо, нежить вкусовые рецепторы. Они, так любовно выбранные тобой для меня. И вновь я оттеню вкус каплей васаби и соуса. Я лишь невесомо коснусь языком набухшей головки, скользну по соскам… Я буду смотреть в твои глаза, зная, что сейчас ты вспоминаешь тот наш раз. Когда я стоял перед тобой на коленях. Когда недалеко были слышны разговоры гостей. И эти минуты разгоняли кровь. Риск, жар, страсть… Ты задыхался. Задыхался и я. Водя языком по короне головки, покрасневшей от напряжения, щекоча уздечку, сжимая в пальцах твою мошонку… Я задыхался беря глубоко и ощущая, как ты жестко фиксируешь мою голову. Я глотал семя, чувствуя, как ты смотришь на меня сверху-вниз. Я буду смотреть на твои губы. Легкий слой рубиновой помады. Так дико, так желанно. Это наша страсть. Для тебя и для меня. Наша тайна. Никто не сможет догадаться. А я вот знаю. И от восторга я вопьюсь поцелуем в твой рот. Я возьму тебя, как захватчик. И ты ощутишь вкус своего семени и остроту васаби и пикантность соуса. И пока ты будешь хватать ртом воздух от невыносимого возбуждения и слизывать с губ следы моего жадного поцелуя, я чуть ослаблю золотисто-красную ленту на твоей шее. Чуть ослаблю и искусно затяну немного туже. Я подарю тебе наслаждение, я знаю все твои желания, а ты мои. Ты прекрасен в своем возбуждении, с пятнами румянца на щеках и ртом, жадно хватающим воздух. Я так голоден, как и ты. И я спущусь ниже, унося с собой золотисто-красную ленту. Я вижу, что ты уже подготовился для меня. И я уберу теперь ненужную и дразнящую тебя изнутри игрушку. Моих сил лишь хватит на то, чтобы посмотреть на твой приоткрытый анус, левитировать нас туда, где мне удобно будет проникнуть в тебя яыком, покружить пальцами по чувствительной коже входа… И ты вновь будешь обхватывать мою поясницу ногами и гнать как жеребца… Я твой, только твой. А ты мой. Я так соскучился по тебе, Северус. И я скажу это тебе сейчас вновь. Целуя твои губы с остатками рубиновой помады.