ящик клубники на двоих

Тёплая вода щекочет ноги, когда всё же дотягивается до них ленивыми волнами. Гаара прикрывает глаза и ёрзает на покатом волуне. Не слишком удобно, но и слезать тоже не хочется. И без того растрёпанные волосы топорщит ветер, ловко бросая их в бледное лицо. Младший Собаку-но чувствует себя странно даже спустя пять дней нахождения здесь, на одном из сотни греческих островов; в месте, которое по праву могло бы считаться раем на земле. Гаара никогда раньше не отдыхал. Само это слово всегда казалось ему бесконечно далёким, не принадлежащим его миру, состоящему из формул, исписанных листов, научных форумов и международных конкурсов с ослепляющими конференц-залами и вечно спёртым воздухом. Лето для него никогда не имело своей особенной атмосферы - все времена года сливались в однородную массу из распланированных мероприятий. Цифры окружали его, талантливого не по годам математика и программиста, ежесекундно, не давая даже шанса на миг отвернуться. Гааре и в голову не приходило жаловаться, он просто не понимал, лишённый контакта с основной массой своих ровесников, что может быть иначе. Теперь же выстраивать эти контакты было поздно. Единственными, с кем он общался, были его старшие брат и сестра. Благодаря им он и оказался здесь. Темари и Канкуро выросли на этом острове. Их воспитанием занимался дядя по материнской линии, а Гаара всегда неотлучно находился при отце в Японии. До момента, пока младшему Собаку-но не исполнилось шестнадцать лет, он виделся с братом и сестрой только по праздникам и то не всегда. Когда же Темари стала совершеннолетней, она начала сама навещать младшего брата, не особо заморачиваясь специальными приглашениями отца. Историю того, как она ухитрилась вытащить Гаару из Японии, получить разрешению отца и уладить все прочие тонкости, первый предпочёл бы просто умолчать. Темари получала то, что хотела и готова была пойти на крайние меры. Скандалы, которые она закатывала старшему Собаку-но были настолько красочными и впечатляющими своей изощрённостью, что отец уступил. И вот Гаара находился в Греции уже пять дней из предполагаемых двух недель. Первое время Канкуро и Темари старались вытаскивать нелюдимого брата в общество и сдружить с местной тусовкой. Они называли это "помощью в социализации", но Гаара упорно не хотел социализироваться. И дело даже не в том, что он был сильно против. У него просто не получалось. Даже у главного местного заводилы - бодрого блондина Наруто - не вышло вытрясти из Гаары какое-то подобие энтузиазма. Гааре не было скучно. Его не бесил шум, гомон, песни под гитару возле костра, прыжки в воду с отвесных утёсов, крепкое гранатовое вино и очень много танцев и карт. Он просто никак не мог понять саму суть радости от этих вещей. В груди было просто тепло и не больше. Этого тепла никак не хватало на то, чтобы зажигать на узеньких улочках, как умела Темари, или вливаться в нестройный хор пьяно-весёлых голосов, среди которых выделялся густой баритон Канкуро. Гаара чувствовал себя посторонним, слишком блёклым (и это несмотря на ярко-алые крашеные волосы, татуировку на лбу и общий прикид панка - образ-протест, первая вещь, которая принесла ему искреннее удовольствие. Во многом благодаря реакции отца) для пёстрого вихря островных развлечений. Он подобрал коленку к груди, вытащив ногу из тёплой воды. Под широкую льняную рубашку забирался свежий морской бриз, обдувавший взмокшую спину. Пока Гаара шёл до этой тихой, слишком каменистой для купания лагуны, пот градом катился по лбу и шее, стекая по плечам под надувающуюся парусом ткань. С его светлой кожей ходить под палящим солнцем было бы слишком смелым и глупым решением, поэтому варианта снять рубашку у младшего Собаку-но не было. Почти никто из местных сюда не ходил. Особенно в такое время, и Гаара, с лёгкостью это вычисливший, приходил сюда постоянно. С самой ветреной стороны лагуну прикрывал невысокий травянистый холм, служащий естественной преградой и отбрасывающий тень на крошечный пляж; с правой - вдаль тянулась тонкая полоска побережья до самого городка, чьи рыжеватые крыши выделялись на фоне ярко-голубого неба. В голове приятно шумело - волны накатывали на камни всё сильнее, теряя свою сонную медлительность. Близился прилив, а солнце медленно опускалось вниз за спиной Гаары, отбрасывая розовато-оранжевые блики на чистый, без единого облачка горизонт. Собаку-но вяло поймал за хвост мысль-осознание, что забыл телефон с музыкой в своей комнате. Где-то пронзительно закричала чайка, и он вновь погрузился в странное, полу-медитативное состояние. Было уже не так жарко и даже приятно. Видимо, Гаара даже не заметил, как прошло пару часов с того момента, как он пришёл сюда. Захрустел сухой кустарник, и он тут же повернулся на звук. На птицу или зверька было не похоже. По камням ловко перепрыгивала-шла незнакомая ему девушка с тяжёлым дощатым ящиком под мышкой. Гаару она, по видимому, уже успела заметить, но сейчас больше увлечена была тем, чтобы не рухнуть в воду, поскользнувшись на каком-нибудь скользком валуне. Приятное лицо, широкополая соломенная шляпа, сдвинутая на почти на затылок и подвязанная ленточками под подбородком, льняная светлая рубашка, почти такая же как у него самого - Собаку-но никак не мог вспомнить её, хотя сомнений в том, что она местная, не было. Двигалась она достаточно ловко, чтобы можно было решить, что она находится в этом месте не впервые. Спрыгнуть с валуна и попытаться уйти, смешно карабкаясь на карачках вверх на травянистый холм, было уже слишком поздно и глупо, поэтому Гаара решил просто ждать. Почему-то стало даже немного интересно. Он немного присмотрелся: в ящике виднелось что-то ярко-красное. "Клубника," - с чего-то решил Гаара. Девушка уже почти добралась до него. Оставалось каких-то несколько камней. Тут она остановилась, опёрла ящик о бедро, а свободной рукой резко откинула шляпу назад, уронив ту за спину. Порыв бриза тут же подхватил густую, чуть влажную кудрявую чёлку и взвил её маленьким вихрем вверх. Остальные волосы незнакомки были завязаны в тяжёлую косу, переброшенную через плечо. Наверное, Гаара смотрел слишком пристально, потому что девушка вдруг вскинула на него смеющиеся глаза, подмигнула и, рупором приложив руку ко рту, крикнула: - Хэй! Ты ведь Гаара? Собаку-но кивнул. Незнакомка усмехнулась, обнажив ряд белоснежных зубов, чему-то удовлетворённо кивнула, лихо скинула по очереди шлёпки с ног и шагнула с камня вниз, повыше подняв ящик с клубникой. Вода здесь доходила только до щиколотки, а дно было таким же каменистым, как и берег. Гаара на секунду подумал, что девушка сейчас поскользнётся, но та пошла ещё быстрее, чем до этого. Вскоре она уже была рядом с ним. Устало фыркнув и сдув вбок упавшую на глаза прядь, девушка бухнула ящик на валун рядом с Гаарой. Спелая клубника жалобно подпрыгнула от такого действия. - А я Тен-тен. Клубнику будешь? - Буду. Ему и в голову не пришло отказаться. Сочные, свежевымытые ягоды соблазняли одним своим видом, он ничего не ел с самого обеда. Рот уже успел наполниться слюной. - Тогда бери, а то я уже не знаю куда её девать, - девушка засмеялась, немного подвинула ящик в сторону Гаары и ловко взобралась на широкий камень, удивительным образом легко вместивший их странную компанию, - в городе уже всех тошнит от моей клубники, а она, зараза, всё зреет и зреет. Жалко выкидывать, но и есть её столько невозможно. А этот ящик, я-то на самом деле одна съесть хотела. Представляешь? Вот и я нет, - она снова рассмеялась и прищурилась, наблюдая как Гаара отправляет в рот первую ягоду, - ну как? - Фладко. - А то! У нас лучшая клубника на всём острове! - Тен-тен прищёлкнула пальцами и тоже потянулась к ящику. Гаара ел настолько сладкую и сочную клубнику первый раз в жизни. Он даже не заметил, как смёл уже почти пять ягод. - Ты ведь здесь впервые, да? - Собаку-но облизнул липкие от сока пальцы и повернул голову к девушке. Только сейчас он понял, что она говорила на японском, пусть и с небольшим акцентом. - Да, приехал из Японии. Ты тоже оттуда? - Ага, родилась там и жила до десяти лет. Потом родители развелись, а мама вышла замуж второй раз, и мы переехали сюда. Честно сказать, я даже начала забывать японский, - она наклонилась, сполоснула руку в воде и зачесала влажными пальцами мешающиеся волосы назад. Непослушные кудри неохотно подчинились. Гаара взял ещё клубники. Волны с шумом бились о валун, на котором они сидели. Тен-тен подобрала под себя ноги, сложив их по-турецки. - Хорошо, что мне попался кто-то, кого я ещё не достала со своей клубникой, - она откинула голову назад, подставляя подбородок и шею щекочущим прикосновениям бриза. Гаара смотрел, как закатные отблески солнца золотят и без того загорелую, блестящую кожу. Хотелось что-то сказать, но он вновь не мог подобрать слов. Тен-тен говорила за двоих, а Собаку-но не чувствовал себя от этого некомфортно. Всё было так, как должно было быть. - А мне Темари говорила, что ты нелюдимый, - Гаара неожиданно для себя самого фыркнул. Тен-тен приоткрыла один глаз и хитро на него посмотрела, - по моему она переборщила в своих описаниях. Я, когда тебя увидела, решила даже, что ты сейчас от меня дёру дашь, - уголок её полных губ дрогнул, и она тут же расхохоталась, видимо от одного только представления себе этой картины. Гаара почувствовал, что щёки теплеют. Именно так он и думал поступить, когда только увидел её. - То что я интроверт не значит, что я боюсь людей. А что-то ещё тупее сказать не мог? Но Тен-тен кажется сочла его фразу вполне нормальной и даже смешной. Её пронзительный хохот звенел в тихой лагуне, причудливо мешаясь с бурлением накатывающих волн. Вдруг она резко выпрямилась и, прищурившись, посмотрела вдаль, где кружились чайки, крича и яростно дерясь за рыбу. - Пора мне. Сейчас ужин готовить надо, а потом я ещё обещала к Наруто забежать. Он что-то особенное сегодня обещал. Ты придёшь? В ящике совсем не осталось клубники: только кучка зелёных хвостиков. Взгляд Гаары упал на острые ключицы, хорошо заметные в широком вырезе расстёгнутой на три верхних пуговицы рубашки. Потом перед глазами заискрили янтарно-карие радужки Тен-тен. Она ждала, спустив ноги в воду. - Не знаю ещё. Он старался быть честным. Тен-тен кивнула и, махнув косой, спрыгнула вниз. - В любом случае, мы будем тебе рады! - она улыбнулась ему через плечо, и Гаара вспомнил, что забыл даже поблагодарить её. - Тен-тен, - чужое им мягко перекатилось на языке. Собаку-но понравилось, как оно звучит, - спасибо за клубнику. - Заходи завтра, - девушка повернулась всем корпусом, сложила руки за спиной и склонила голову к плечу, прищурив один глаз. Выглядело забавно. У Гаары в неуверенной улыбке дрогнули губы, - у меня этой клубники девать некуда, говорила ведь. Мой дом находится с восточной окраины города. Как раз прямо по побережью от этой лагуны. Ты его точно по красному плющу узнаешь. Буду ждать! Заходи обязательно. - А ящик? - Гаара вопросительно показал на пустой дощатый ящик. Тен-тен хлопнула себя ладонью по лбу, потом махнула рукой и крикнула: - Занеси завтра! Не забудь только! - Не забуду. До завтра, Тен-тен! Собственное громкое прощание резануло по ушам. Прилив усиливался, а это значит, что Гааре тоже следовало собираться домой. Из головы не шла кудрявая чёлка и загорелая кожа на уроках и шее. Дом с красным плющом - он не забудет. Как не забудет и то, что сегодня ему было поразительно легко. И почти не неловко.