Compulsion

Донук методично пережевывает сэндвич, попутно пытаясь не заснуть. Он так и не сумел заставить себя лечь, так что полночи пришлось страдать фигней, а вторые полночи просто страдать, сжимая в руках диванную подушку и представляя на ее месте Джиёна. Ванильненько... Он вздыхает и тянется к чашке с кофе, начисто игнорируя строящую ему глазки официантку. До девушек ли тут, когда решается психическое состояние главного ловеласа YGent? Он обжигается и, вполголоса матерясь, ставит чашку обратно на стол. Потом снова принимается за бутерброд, но чуть не вываливает откушенное обратно в тарелку. В дверях появляется не кто иной, как Джиён, на пару с обоими их бенговскими альфами. Донук внутренне сжимается, готовясь к битве. То есть, он, конечно, не планирует никакую битву, но если вдруг придется кое-кого отбрить, то он уж постарается на славу. Пока что удача на его стороне, и вся их компания садится совсем рядом, друг от друга их отделяет лишь декоративная колонна, увитая искусственным плющом. Что ж, так даже лучше. Донук превращается в слух. Сынхён волнуется. Невесть почему, но он волнуется, то и дело сводя брови к переносице, сжимая губы и явно являя собой миру сурового альфача вместо обычного довольного жизнью Чхве Сынхёна. Он никак не может понять причин для подобного поведения, но и сделать с ним тоже ничего не может. Сынри, напротив, весел, мелет языком без умолку, и Джиён, кажется, окончательно приходит в себя. "А был не в себе?" Сынхён озадачено хмыкает и раскрывает меню, чтобы занять руки хоть чем-нибудь. Сынри ведет себя все более развязно, он то и дело касается Джи, шутливо приобнимает его за плечи, прижимается коленями. Меню жалобно хрустит, и Сынхён расслабляет пальцы, откровенно не догоняя, какого черта он настолько зол, что отыгрывается уже на ни в чем не повинном картоне. "Наверное, я просто голоден", - решает он наконец. Пусть это весьма паршивая причина, но другой-то все равно нет. К ним подходит официантка, Сынхён наугад тычет в наиболее приятные пункты меню и отчаянно пытается не хмуриться, когда Сынри, очаровательно улыбаясь, говорит Джиёну, что тот сегодня обедает за его счет. Джи растерянно пожимает плечами, явно не ожидая от макнэ такой прыти, а Сынри, заметно ободрившись, консультируется с краснеющей девушкой по поводу их ассортимента. Чтобы не сорваться окончательно, Сынхён водит взглядом по полупустому кафе, пока не останавливается на колонне, стоящей от них по левую сторону и неожиданно не замечает за ней знакомое кольцо. Кольцо поблескивает на одном из судорожно постукивающих по столу пальцев. "Донук-хён?" - Сынхён удивленно задирает брови. Дэсон говорил, что их с Джиёном домой принесли Сынри и Севен, но он не вдавался в подробности, так что многое все еще скрыто завесой тайны. Может быть, хотя бы он сумеет пролить свет на ту сынхёнову отключку? Он почти собирается встать и поздороваться, когда Сынри довольно громко выдает, смотря Джи прямо в глаза. - Может быть, сходим куда-нибудь, хён? Сынхёна встряхивает. Донука тоже встряхивает, автоматически заставляя сгруппироваться, словно кота на охоте. Мало того, что этот малой наложил на Джиёна лапу, когда тот был в безвыходном положении, так он еще и пытается сейчас его охомутать? О том, что он и сам сделал то же самое, Донук предпочитает не вспоминать. Решительно отложив в сторону измятую салфетку, Севен поднимается и, нацепив на лицо одну из своих коронных улыбок, выходит из-за колонны. Сынри тут же мрачнеет, и у Донука едва получается спрятать свое торжество. Джи напротив расплывается в улыбке, и это, если честно, гораздо приятнее. На Сынхёна он смотрит только когда подает ему руку, чтобы поздороваться. Тот непривычно напряжен, но когда Севен видел его в последний раз, он был напряжен куда сильнее. К слову, об этом, наверное, тоже стоит поговорить, но только потом. Все потом. Донук нагло притирается к Джиёну с другого бока и подтаскивает к себе меню, начисто игнорируя испепеляющие взгляды Сынри. В конце концов, какое ему дело до пацана, когда рядом с ним сидит тот, кого он так дико хочет? На Сынхёна он вообще почти не обращает внимания, хотя... Наверное, стоило бы. По крайней мере на его металлический взгляд, которым сейчас наверняка можно убивать людей. Макнэ активизируется и внаглую снова кладет руку на бедро Джиёна. Донук шипит сквозь зубы и встает с места, пытаясь максимально расслабить голос. - Сынри, можно тебя на секунду? Джиён переводит взгляд с макнэ на Севена и чувствует себя между двух огней. Его немного смутило появление Донука, но, наверное, нельзя сказать, что оно сколько-нибудь его расстроило. Только вот теперь ситуация слишком напоминает дешевые хулиганские разборки. Он уже открывает рот, чтобы на правах лидера остановить это безобразие, как Сынри тоже поднимается из-за стола. - Разумеется. Прости, Джиён-хён, мы ненадолго. Они выходят на улицу быстрее, чем Джи успевает хоть что-то сказать в ответ. Да, но зато он успевает понять, что его вновь оставили наедине с Сынхёном. В отличие от той парочки, Джиён следил за ним очень внимательно. Недостаточно, конечно, чтобы отследить точный момент появления на его лице очевидного раздражения. Но достаточно, чтобы вообще его заметить. Официантка приносит заказ Топа и удивленно осматривается по сторонам, замечая, что клиентов определенно стало меньше. Но ни один из оставшейся пары не удостаивает ее какими-либо объяснениями, так что девушка просто удаляется. Тишина становится невыносимой. - Я, - Джиён вертит в руках салфетку, - видел твои наработки. Это круто,ты молодец. - Угу, - бурчит Сынхён и снова опускает взгляд в тарелку. Джи тихо вздыхает. Ему опять хочется убежать. - И что это такое, парень? - голос у Севена становится холоднее, чем жидкий азот. - Какого черта ты к нему липнешь, словно пиявка? Сынри не выглядит впечатленным или испуганным. Если честно, то он наоборот кажется вполне довольным собой. - Какое тебе дело, хён? - Какое? - Севен ушам своим не верит. Малец-то, кажется, совсем распоясался. Скрипнув зубами, Донук нависает над Сынри, стараясь держать себя в руках, - Джиён - мой. Прекрати ошиваться вокруг. - Насколько ты серьезен? - мелкий смотрит ему прямо в глаза, на губах ни тени улыбки. Севен прекрасно знает, что тот имеет в виду, но все равно выдает это глупое клишированное "о чем ты?". - Ты прекрасно знаешь, о чем я, хён. На твоем счету - сотни таких, как он, - глаза мелкого сужаются, - а я не хочу, чтобы он становился сто первым. Ты поиграешь им и выбросишь, так же, как всех остальных. А он этого не достоин. Впрочем, нет, я немного неверно выражаюсь. По моему личному мнению, это ты его не достоин. Донук вздрагивает, как от удара. Еще не было ситуаций, в которых ему становилось бы стыдно за свои очевидно сильные альфа-стороны. Что ж, видимо, все бывает впервые. - Думаю, ты и сам это понимаешь, хён, - Сынри пожимает плечами, а Севену остается только гадать, откуда в вежливом "хён" столько сарказма и пренебрежения. - Джиён сделал себя сам. Вопреки системе, вопреки своей собственной природе, он, будучи омегой, совершил то, что под силу не каждому альфе. Он достоин большего, чем просто роль чьей-то подстилки. Поэтому скажи мне, насколько ты серьезен? В темных глазах мелкого бушует настоящее пламя. Донук сглатывает и чувствует, как мысли мошкариным роем вьются у него в черепной коробке. Видимо, он молчит слишком долго по мнению Сынри. Парень хмыкает и отступает на шаг назад, чтобы вернуться внутрь. - Что и требовалось доказать. Это отрезвляет. Севен встряхивается, словно пёс, и поджимает губы. Вопрос действительно сбивает с толку, это факт. Потому что оценить "насколько" вот так, с бухты-барахты, просто невозможно. Но одно он знает точно. Рука ложится на плечо Сынри, заставляя его развернуться и напряженно замереть прямо на пороге. Пересохшие губы шевелятся так, словно бы сигналы от нервных окончаний посылаются им бумажной почтой. - Я вполне серьезен. Донук отодвигает его в сторону и первым заходит внутрь. - Я тоже, - слышит он позади, прежде чем нацепить на лицо очередную "все хорошо" улыбку. Сердце как по команде отбивает «Хорст Вессель», причем, чуть веселее, чем должно было бы. Он в курсе.