Если б не было тебя, Клянусь, я смог бы разгадать Тайну неба, творенья слова — Просто чтоб тебя создать.
***
В обеденной комнате было, как всегда, тихо. Месье Купрон не очень любил, когда за столом во время еды вели какие-либо беседы, даже если это касается работы, всякие сплетни или личные проблемы. Все это должно быть вне, а ни как не за завтраком, в кругу самых близких. Тэн и Енхо то и дело переглядывались друг с другом, непринужденно улыбаясь. В горле юноши будто встал ком, аппетит совсем пропал, как и улыбка с лица. Внезапная тревога поселилась то в мыслях, то в груди, отдаваясь быстрым сердцебиением. — Добрый вечер, господа. — в обеденную зашел незваный, для омеги гость, а полный отвращения взгляд Тэена был направлен прямиком на этого человека. — Надеюсь, что я не сильно опоздал на трапезу? Комиссар уселся за стол, как у себя дома, не ожидая разрешения и принялся сам накладывать в пустую тарелку еду, которая была на столе. — Нет конечно, комиссар, — хоть месье Купрон был немного поражен этой наглостью, но слов возражения не последовало. — Я надеялся, что Вы придете завтра, после выступления Читтапона, но я вижу, что Вы решили навестить нас чуть раньше. — Конечно же я не мог упустить возможность с утра увидеть нашего прекрасного Тэна. — взгляд комиссара был направлен на него, а не на пиалу с нарезанными фруктами и этот, до тошноты, прорезающий взгляд испепелял юношу. После слов Чхве, Енхо подавился только что положенным в рот куском вареной грудки и посмотрел прямо на комиссара. — О, и ты здесь, оборванец. — Ынхен усмехнулся и закинул ногу на ногу, опираясь рукой о собственное колено, демонстрируя свое превосходство. — Как Вам, месье Купрон, хватило духу позвать сюда этого бездомного? Неужели по нему не видно, что тот из низкого сословия, а ест здесь, за столом обеспеченного господина, да еще рядом с такими омегами. Тэн возмутился и хотел что-то сказать в защиту младшего альфы, но голос Купрона и, осторожно сжимающая его руку, ладонь Тэена остановила его, ведь те знали пылкий характер юноши и то, как он относился к комиссару. — При всем моем уважении к Вам, господин Чхве, не позволяйте вести себя так похабно по отношению к другим людям, но и в моем доме. Я пригласил Вас не за тем, чтобы слушать, как Вы поливаете грязью нашего гостя… — Месье, не нужно. — Енхо протер рот салфеткой, как делают воспитанные люди, видя подобное на улицах, встал из-за стола и поклонился. — Благодарю, за такой радушный прием и за вкусную еду, но мне пора. — Беги, беги, щенок. — комиссар грубо хохотнул и приступил к еде, под тяжелый взгляд старшего омеги и двух других. Кулаки Со сжались до такой силы, что вены на руках вздулись и их можно было отчетливо разглядеть. Злость переполняла альфу и безумное желание врезать с такой силы этому самовольному комиссару, что тот за дверь вылетит, буквально разрывало его. Это не ушло от взволнованного Тэна и тот сразу понял, что если что-то не предпринять, то здесь развернется настоящая бойня. — Мисье Купрон, — омега встал из-за стола. — Я провожу нашего гостя, если Вы не против. Старший омега кивнул, провожая пару взглядом. Возможно, его желания свести своего милого Читтапона с этим хамом Чхве уже не такое сильное, как было раньше. Только благодаря Тэну, альфа смог усмирить свой пыл, решая мысленно разорвать этого наглеца на мелкие кусочки, что его потом по всему городу придется собирать. Читтапон осторожно водил рукой по его плечу, сжимая широкую ладонь другой. Только так он мог успокоить напряженного и взвинченного парня. Они ушли как можно дальше, чтобы их никто не заметил, в самый укромный уголок, в который Тэн всегда убегал, когда хотел побыть один — спальня. — Прости, что так вышло. Этот идиот никогда от меня не отстанет, пока не получит свое. Омега поджал губы, смотря прямо в грудь Енхо, где находилось солнечное сплетение. В какой-то степени он проклинал природу, что наделала его тем качеством или внешней чертой, которая зацепила подобного человека как Ынхен: алчного, наглого, извращенного, похотливого, лживого. Есть еще много прилагательных, которыми можно описать его, но этих пока достаточно для составления определенной картины. — В этом нет твоей вины. — Со мягко улыбнулся и провел ладонью по волосам младшего, как вчера, когда они сидели друг напротив друга, пока их лица освещала лишь, одиноко горящая свеча. Непонятно зачем, как и почему омега внезапно поддался вперед, прижимаясь своими губами к губам напротив. Он не спешил углубляться его, ожидая ответа от Енхо. И он последовал. Сильные руки прижали Тэна ближе, преграждая все пути отступления. Чем меньше было расстояние между их телами, тем глубже становился поцелуй. Енхо не видел омегу таким напористым, тот был таким чистым, невинным, смущающимся от любого его взгляда на себе, но одновременно порочным, желающим получить то, чего сейчас хотят оба. Они разорвали ту ниточку между ними, пытаясь отдышаться, смотря прямо друг на друга. Щеколда скользнула по своему механизму, оповещая о том, что дверь закрыта изнутри и им никто не сможет помешать. Со не мог налюбоваться юношей, вглядываясь в самую мельчайшую деталь на его лице, а дальше ему откроется больше — неизведанная, но прекрасная территория, на которой альфа обязательно оставит свои следы. Подхватив Читтапона под бедра, Енхо понес его прямо до кровати, чувствуя мягкие губы, целующие его лицо: щеки, нос, губы, все. И тяжелое сбивчивое дыхание, отдающееся эхом в ушах. Осторожно повалив юношу на мягкие простыни, Со нависает над младшим и губами проходится по белоснежной шее, оставляя за собой влажную дорожку поцелуев, обводя глубокие впадинки ключиц, нежно прикусывая выпирающие косточки. Пальцы зацепили края пижамной рубахи и начали стягивать ненужную вещь с омеги, открывая обзор на еще более прекрасное. Следующим объектом исследования Енхо стала часто вздымающаяся грудь. Он обхватил губами затвердевшую от возбуждения бусинку соска, начиная осторожно посасывать и обводить языком столь чувствительный участок тела. Тэн пытался свести коленки. Мелкая дрожь пробежалась по телу, а с губ сорвался тихий, но желанный стон, лаская слух парня. Не в силах сдерживаться, Со оставляет на ребрах и животе старшего несколько засосов. Тэн выгибался и извивался в его руках, тихо постанывал и мысленно желал, чтобы Енхо не останавливался. Ему хотелось больше ласк, больше интимных касаний и ощущения чужих губ на своей коже. Еле оторвавшись от такого желанного тела Енхо встретился глазами с Читапоном. Омега протянул ладонь и зарылся пальцами в волосы, обхватывая его затылок и потянув на себя, заставляя альфу опереться одной рукой на локоть около его головы и нависнуть сверху. Музыкант покорно ответил на поцелуй, так же пропуская пальцы в темные мягкие волосы омеги, сжимая у корней. Их языки переплетались, пока пальца настойчиво изучали тела друг друга. Юноша буквально рвал пуговицы на рубахе альфы, проходясь подушечками пальцев по явно ощутимому рельефу на животе. Жар чужого тела подливал масла в огонь. Отрываться от этих губ не хотелось. Тэну казалось, что он вот-вот растает в желанных руках, чувства этих касаний, что будто обжигали кожу. Пижамные штаны и нижнее белье уже валялись где-то на полу, рядом с рубашкой. Они долго смотрели друг другу в глаза, и, когда омега почувствовал мягкое прикосновение чуть ниже живота, всхлипнул и притянул к себе возлюбленного ближе, жадно впиваясь в его губы. Пальцы Со быстро скользнули ниже, по бедру, и осторожно, медленно касаясь узких стенок, чуть надавили, вызывая жалобный стон прямо в губы старшего. — Енхо, — шепотом произнес Читтапон, прижимая к щеке музыканта свою ладонь, проведя большим пальцем по нижней губе, где виднелся маленький шрамик. — Я хочу тебя… Со наклонился ниже, обхватив губами мочку уха стонущего омеги. Казалось, что он скоро просто потеряет сознание от такого сильного возбуждения — его трясло только от одного ощущения мягких влажных губ на своей мочке, от жаркого проникновенного шепота на ухо, от нахлынувших чувств и любви. Он повернул голову на бок, чуть прикусил нижнюю губу и не без помощи любимых широких ладоней расставил ноги, выгибаясь под ним и еле слышно постанывая. Альфа сам прижался к Тэну, касаясь сквозь ткань своего нижнего белья его возбуждения, и омега, не стесняясь, потерся о него, давая явный намек, что следует приступать. Альфе не нужно было повторять дважды, хоть собственное животное желание, давно пересилило все моральные принципы, но больно своему мальчику делать не хотелось. Два пальца проникли в межъягодичную складочку, осторожно надавив на промежность младшего, где все было влажно и требовало внимания и вошел во внутрь. Енхо успокаивающе оглаживал бедра омеги, снова и снова покрывая поцелуями то плечи, то грудь прикусывал кожу на шее, водил языком по ключицам и слушал тихие стоны своего мальчика. Тэн потихоньку начал теряться в пространстве, получая удовольствие от чувственных прикосновений и только позже почувствовав, что в нём было уже три пальца, активно растягивающих его. Читтапон прокусил нижнюю губу и закинул ноги на поясницу старшего, прижимая к себе его тело как можно ближе. Отчетливо чувствовался нешуточно твердый бугор, выпирающий сквозь грубую ткань штанов. Альфа немного приподнялся, в спешке стягивая с себя последний элемент гардероба, вместе с нижним бельем. Они остались полностью голые, давая возможность друг другу разглядеть чуть ли не каждый миллиметр. Енхо приставил головку своего твердого члена ко входу омеги и посмотрел на него. Эти влюбленные глаза парень запомнит надолго. Глаза, в которых виднелись доверие и преданность, счастье и любовь, но в то же время, где-то в глубине, отчаяние и страх. Тэн приоткрыл губы, медленно кивнув, давая музыканту разрешение, пусть будет больно, неприятно, но это пройдет и будет очень хорошо. Старший двигался в нем размеренными толчками, придерживая рукой за ягодицы и чуть сжимая их, наслаждаясь мягкость упругой половинок. Он целовал постанывающего омегу в щёки и четко выраженную линию челюсти, спускался к шее, слегка прикусывая места поцелуев и недавно оставленных засосов, и опять смотрел ему в лицо, ловя взглядом каждую эмоцию на лице своего принца. Тэн прогнулся в спине, тяжело дыша, чувствуя, как орган возлюбленного постепенно вошел внутрь, а Со только улыбнулся, чувствуя, как плотно стеночки обхватывают его плоть. Альфа решил остановиться, давая юноше привыкнуть, пока тонкие пальчики сжимали кисти его рук. Первый раз Читтапона и такой чувственный для Енхо. Они не могли насладиться друг другом, утопая в бесчинстве любви, ласк и поцелуев. Слов для описания чувств не надо было, им достаточно одного взгляда, одного осторожного касания, как все становилось на свои места. Толчки становились все резче, а стоны младшего громче. Енхо прижал к себе любимое тело, резко толкнулся во всю длину, заставляя Тэна выгнуться до хруста в спине. Нельзя было сейчас издавать слишком громкие звуки, и сладкий стон был заглушен очередным поцелуем. Младший находился на грани, начиная свободной рукой поглаживать свой просящий внимания член, обводя подушечками пальцев головку из которой сочилась прозрачная природная смазка. Альфа заметил это и просто не мог отказать себе в удовольствии помучить своего принца. Он перебрал инициативу на себя и стал двигать рукой, сжимая его плоть сильнее. Не сдерживаясь, Тэн стонет в голос, впиваясь ногтями в спину музыканта и оставляя красные полосы, который позже превратятся в настоящие царапины, будто после схватки с хищником. Енхо сильнее сжимает плоть юноши у основания, не давая ему кончить. Он надавливает пальцем на головку, и Читтапон стонет еще громче, забыв, что они не одни и возможно их кто-то услышит. Плевать. Перед глазами мелькали темные круги. Сделав пару сильных толчков Енхо кончает глубоко в младшего, после давая кончить и ему. Смотря прямо на своего мальчика, музыкант сходит с ума. Читтапон залился румянцем, пряча лицо в своих ладонях. Почему же он сейчас так смущается? — Не прячься, — Со убирает руки Тэна, чтобы тот не смог скрывать от него свое лицо. — Ты прекрасен, Тэн. Ты просто потрясающий, нереальный, — Со приблизился к его уху: — До безумия сексуальный, что мне хочется съесть тебя без остатка, мой маленький. — Мой Енхо, мой любимый. — нет, омега не бредил, он любил. Они оба любили и показали всю силу своих чувств прямо сейчас. — Я люблю тебя, Тэн. Безумно люблю. — Я тоже люблю тебя, Енхо. Музыкант расслабился и лег рядом, прижав Тэна к себе. В комнате эхом разносилось их сердцебиение и тяжелое дыхание, рука Енхо гладила тонкую талию, очерчивая ровную линию тела. Видимо, возможно влюбиться даже за такой короткий срок. А страницы романа Тэна потихоньку заполнялись новыми письменами. — Ты мой. Теперь ты мой. Я никому не отдам тебя.