Если б не было тебя, Зачем я жил бы, вот вопрос. Год за годом бесцельно бредя, Без надежд, без снов, без грёз.
***
После последней встречи с Тэеном прошло уже больше трех дней. За это, на вид, короткое время Джехен потерял всякое желание рисовать, он будто потерял то великое «Эврика!», тот стимул и желание. Будто в мире не было ничего кроме холодного, русоволосого юноши из кабаре с манящим взглядом и зазывающим в омут похоти телом. Джехен сидел на дряхлом деревянном стуле в своей каморке, сжимая в руках бутылку дешевого пива. Холсты уже покрылись слоем пыли, кисти стояли на самой дальней полке в ржавой жестяной банке, так и не промытые от краски после прошлого раза. Разводы белой и серой краски неряшливо размазанные по полу кажется уже ни чем не отдерешь и где-то в темном углу комнаты паук уже начал плести свою паутину. Тишину нарушали доносящиеся с улицы веселый детский смех, нудные разговоры взрослых и проезжающие по узкой дорожке машины. В мыслях была пустота. Даже мысли о Тэене не наводили краски и не разгоняли нахлынувшую на художника тоску. Сразу вспоминался Леонардо Да-Винчи, он ведь был гениальным человеком, в том числе художником. Каждая его картина создавалась со своей историей, со своими эмоциями и определенной палитрой, но каждая занимала годы кропотливой работы и терпения. Он жил один. И мысли Да-Винчи были заняты только работой и ничем более. Так почему же Джехен не может творить так же как Леонардо? Чем он хуже своего объекта подражания? Ах, да… Он просто влюблен. Чон ни раз приходил к дверям кабаре, но так и не проходил дальше, словно боясь встретиться с Тэеном. Так себя обычно ведут подростки, которые стесняются признаться в любви, но здесь страх. Страх быть отвергнутым, окончательно разочароваться в любви и остаться одиноким до самой смерти.***
4 года назад
— Юно-я, — юноша встал со своего места и подошел к альфе, обвивая руками, усыпанную красными пятнами, шею. — Мне кажется, что меня слишком много на твоих картинах. — Хах, не говори чепуху, Ирон. — Джехен отодвинулся от мольберта и притянул омегу за талию, усаживая себе на колени. — Художники рисуют все прелести этого мира, чтобы показать это людям. Вот и я пишу то, что я считаю самым прекрасным в мире. Это — ты. Эта любовь была словно сказка для Джехена. Ирон, для него, сродни ангела: нежный, добродушный, прекрасен собой, а главное — любящий. И только его. Жаль, что так думал только Джехен. Все его мечты, будущее с этим омегой разбилось вдребезги, как и его сердце. Его первая, настоящая и единственная любовь сейчас лежал под другим и говорил слова, что когда-то принадлежали Юно. В глазах темнело от непринятия реальности и отрицания того, что любви нет. Есть только боль, предательство, измена и ложь. А ненависть и желание убить мужчину, который сейчас нагло трогал его возлюбленного. — Ты жалкий, ни на что не способный, бедный художник. — с ядовитой ухмылкой на лице говорил омега. — Мне просто было жаль тебя, ты казался таким потерянным, расстроенным, но симпатичным. Это единственное твое качество, которое привлекло меня. Ты никому не нужен такой. Нищий художничек, который придумал себе светлый мир, где только любовь и ничего более, а вся твоя эта псевдо романтика в ровне с комплиментами юнцов не стоит. Такой скучный. И как я только терпел тебя? Признаю, трахаться с тобой было не плохо, правда, ты в меня влюбился, не я, и ты придумал этот уродский мир любовничков, приписав в него меня уже в качестве своего «возлюбленного». В тот момент альфа пришел в себя, ослепленный реальностью. Каждое слово вонзалось острым ножом, пропитанным ядом горькой правды, в грудь, разрывая всего его на части. Столько времени он был во лжи и собственных страданиях, перекрываемых сладкой, но такой гнилой фразой: «Я тебя люблю.» Единственное верное решение было уйти, вместо того, чтобы удерживать омегу, для которого Джехен делал все. Чтобы купить украшение, новую одежду или цветы юноша корячился на стройке, проводил недели на железной дороге, ремонтируя ее. Зарабатывал как мог, лишь бы видеть радостное и довольное лицо своего омеги. Такое наигранное…***
Что если Тэен одновременно последняя надежда и доказательство, что и для Юно будет своя частичка счастья, но и очередной обман. Фальшивая любовь, спрятанная под маской наивности. Даже спустя столько времени Джехену было больно от такого безрассудного поступка. Как? Как можно было слепо любить и жить как последний придурок и наивный мальчишка, которому обещали конфету, а вместо этого просто наврали. Стук в дверь заставил Чона открыть покрасневшие от слез и недосыпа глаза. На ноги труднее всего встать и может, не следует даже открывать, пусть ломятся. — Дже, это Тэен. В голове щелкнуло и ноги сами собой потащил художника к двери. Нежный манящий голос. Тэен… Выдвинув железную щеколду Джехен открыл дверь и наконец увидел омегу. — О боги, Джехен. — сразу с порога юноша начал осматривать немного отекшее лицо Чона, проводя ладонью по щеке, чувствуя появившуюся за короткое время щетину. — Что с тобой стало? Ты как будто не спал. — Так и есть. Проходи. Альфа отошел в сторону и впустил Ли. Он совсем забыл, что его дом напоминал городскую свалку или покинутую, лет сто назад, жильцам дыру из которой они быстрее бежали. — Прости, я никого не ждал сегодня и вообще не ждал. — Джехен потер ладонями лицо и начал спешно скидывать весь мусор, что находил под ногами подальше, лишь бы омега не видел. Хотя, он и так уже успел разглядеть все во всей красе. — Успокойся, не нужно так суетиться. — Тэен посмеялся и встал вплотную к Джехену. Между ними повисла тишина. Они смотрели друг на друга и никто не решался сказать слово. — Я хочу поговорить. — Я хочу поговорить. ‐ сказали одновременно и после опять повисла тишина. — Говори ты. — Ли опустил голову, теребя в пальцах свои перчатки, собирая мысли в кучу, чтобы не казаться несуразным и дурачком. А Юно в свою очередь хотел преподнести это так, чтобы Тэен не испугался, не переволновался и не стал смеяться над ним. — Тэен, мне хватило трех дней, чтобы понять кое-что. Возможно ты будешь отрицать это и не примешь, но попытаться стоит. — Чон был немного пьян и слова путались в голове, но что у пьяного в голове, то и на языке, поэтому Ли мог верить в искренность всего сказанного, тем более, как Джехен взял его руки в свои, медленно поглаживая. — Ты мне нравишься. Нет… Я люблю тебя. Эти слова стали значить для Джехена чем-то большим после неудачных отношений и просто так он не собирался раскидываться ими. — Останься со мной, Тэен. Ты моя муза, мое вдохновение, ты будоражишь меня одним своим взглядом, твоя улыбка создана для более подходящего человека, как и статусу, так и по качествам, но я решил попытаться. Ради твоей улыбки я готов на все, сделаю все что нужно для твоего счастья. — Дже, я… — Тэен поджал губы и осторожно вытянул свои руки из внезапно напряженных рук художника. — Прости меня, Джехен. Тут нужно быть дураком, чтобы не догадаться, что имел в виду омега. Альфа мгновенно поменялся в лице. Все. Все. Это конец. — Я пришел сказать, что больше не буду позировать для твоих картин. Юно словно передернуло, сознание отключилось от реальности. Тэен воплощал в себе его внутреннее состояние, все его чувства, соединяя это воедино и создавая нечто необычное. Внеземное. Теперь и это разбито. На мельчайшие осколки, которые наверняка не склеить. — Уходи. Уходи и забудь дорогу сюда. — Джехен, прости, я лишь… — Пошел вон! — Тэен вздрогнул и опустил голову, чувствуя как слезы уже начинают подступать. — Уходи, уходи, Тэен! Я не хочу делать тебе больно, уйди! — альфа тяжело дышал, хватая ртом воздух. Вся накопившаяся обида вот-вот вырвется наружу и она будет направлена на Тэена. Беззащитного и напуганного Тэена. Чтобы не злить Джехена, омега тихо шмыгнул носом и сорвавшись с места побежал от сюда. Подальше и скорее всего навсегда. Тэен сам себя обманывал, отказав Юно, ведь внутри, глубоко–глубоко его сердце трепетало от присутствия альфы, от вида этих наипрекраснейших ямочек, стоило тому улыбнуться. — Прости, Джехен, прости. Я так ничтожен… Слезы потекли сами собой от осознания насколько он труслив и беспечен. Юноша сам себе сделал больно, лишив себя возможно быть рядом с Джехеном. «Трус, ничтожество, лжец, идиот …»