Витальный//Мёртвый

Слышишь, гром гремит? Это небо кричит, рвёт и мечет, что дары — которые могли пойти на благо обществу, — достаются таким как ты. Ловино продолжал не слушать то, что о нём говорили. А о тебе говорят многое, в особенности что ты не целитель — а мошенник, которому дай повод поиздеваться над родственниками умирающих. Или то, что ты и не светлый маг вовсе, а чёрт, пришедший из ада и живущий вечно, питаясь чужими душами. Ты закрываешь уши на очередные угрозы за «убийство» смертельно больного. Но кто сможет доказать, что это именно ты убил этого человека, тем более, когда в городе тебя и след простыл? Ты был целителем со своими принципами: первое, ты не мог помогать людям, которых не знаешь — тебе нужно быть точно уверенным в том, что человек, которому ты хочешь помочь, не является злым (ублюдки тебя бесят больше всего), а тем более преступником, — только те, кого знаешь достаточно хорошо, чтоб доверить жизнь; второе, дети не должны страдать, они ещё не натворили ничего страшного, им ты давал шанс на новую жизнь — и ведь благодаря помощи детям ты и приобрёл такую славу. Ты по большей части за естественный отбор, но часто делал исключения. Или не делал. Создавал лишь иллюзию. Отравляешь чужие душонки необычными цветами — белладонной. Когда-то, ты уже и не вспомнишь точно когда, тебя научили варить эти цветы так, чтоб белладонна не потеряла свои свойства. Люди хотели жить дольше положенного, стать бессмертными. Но никто, по твоему мнению, не должен жить дольше положенного (но дети же жирное исключение из этого положения). Они приходят к тебе в очередной раз, просят избавить от рака, туберкулёза или внешнего повреждения, позволить вновь ходить, дать возможность видеть. И ты их разве исцелял? Нет, ты давал им иллюзию того, что они продолжат жить. Отвар из белладонны убивал их. И ты всегда бежал. Люди умирали, а ты бежал как можно дальше от этого места, из этого города. И так каждый раз. Люди теряли близких людей, пытались найти тебя и засудить, но тебя и след простыл, словно тебя и не существовало никогда. Постарались бы сначала эти люди поговорить с тобой, да? Им только и нужно, что ты их спас. Тебе нравится выращивать белладонну. Но при каждом таком побеге тебе приходилось оставлять цветы, чтобы не рисковать, чтобы не быть быстро пойманным — или ты просто хотел вновь и вновь начинать садить семена с самого начала. Ты любишь белладонну. И после каждого переезда, в каждом новом городе, ты находил семена или ростки, выращивая новые цветы. Но больше бледно-розовых цветочков тебе нравятся её ягоды. Их сладковатый вкус сводил тебя с ума, давал на день или два забыться от всего этого мира, от человеческих болезней и от своей силы. Жаль, что целительская сила вытаскивает тебя буквально с того света. Ночь неспокойна. Ты не спишь, по подоконнику и окну барабанят капли дождя, практически пустую комнату время от времени освещают удары молнии. Вокруг тебя одна пустота. Ни дождь, ни гроза не способны оторвать тебя из омута, в котором ты потонул сам, без чьей-либо помощи, но ты этого не ощущаешь, всё будто как обычно. В этой комнате только ты и засохшие цветы. … Заснуть так и не удалось. Утро выдалось не слишком тёплым, ты почувствовал запах озона. Чтоб немного отвлечься, собираешь наконец-то поспевшие ягоды бузины. Ты уже точно не помнишь откуда привез саженец, вроде как из Канады. В Канаде было слишком холодно для тебя, но дерево тебе понравилось. Ближе к полудню ты видишь Доминика, который поливает свои цветы. Он сразу тебя заметил и здоровается. Подойдя ближе к забору, разделявшим тебя и этого парня, больше ничего не можешь сказать. — Недавно бузина поспела и... — ты немного мнёшься перед соседским забором, боясь посмотреть прямо на Доминика, — ...не хочешь? Протягиваешь небольшой бумажный пакетик, наполненный полностью ягодами. Доминик без вопросов взял у тебя пакет и пробует ягоды. — Вкусные! Думаю в следующем году тоже посадить бузину. Что думаешь об этом? Ты смотришь завороженно в его сторону. Вы не так часто общались, но ты точно знаешь, что в этих светло-бирюзовых глазах нет злого умысла, и ты знаешь, что Доминик сможет помогать людям намного лучше тебя самого. — Ты… Доминик, ты бы не хотел помогать людям? — Да, — на лице Доминика мягкая улыбка, а ты продолжаешь не отводить от него взгляда. Будь у тебя возможность — жить как все, без силы, без этой чёртовой ноши на чужие смерти, — ты бы смог воспользоваться ею, чтоб видеть эту улыбку до конца своих дней? Берешь руку Доминика в свои, наслаждаясь последними такими касаниями. Ты ведь не хочешь отпускать, только не сейчас. — Ты сможешь помогать людям настолько, что они тебя за это полюбят. — Но как ты мне никогда не помочь другим. Это было не так давно, ты только переехал сюда. Ты хотел хоть с кем-нибудь подружиться или начать общаться. Доминик сидел на крыльце своего дома под дождём. Ты любил создавать вокруг себя иллюзии, но больше всего ты не любил, когда дети страдают, так ведь? Помог спасти его маленькую сестрёнку, и после этого вы и стали немного, но пересекаться. Доминик восхищался твоим даром, ты же никогда целительство не принимал за дар. — Я не уверен, что эта сила уже моя. Ты отпускаешь чужую руку и, развернувшись, уходишь. Точно не домой, намного дальше от него. — Романо! — на мгновение ты останавливаешься на голос Доминика. — Возвращайся скорее! Ловино, ты слишком сильно любишь белладонну, чтоб вернуться сюда. Тебе нравятся эти цветы, ты питаешь к ним нездоровый интерес и ты больше не сможешь посмотреть в глаза Доминика, тебе ведь будет стыдно… Сейчас, в твоём доме, эти цветы мертвы, но ты хотел снова увидеть их. В особенности почувствовать вкус её сладковатых ягод.