@
4 мая 2021 г. в 20:28
U-1146 бесшумно подкрался к автомату с напитками, по привычке оглядываясь по сторонам. Странный звук, который издал автомат, заставил его нервно дёрнуться. Работа не давала ему спокойно выдохнуть. Он быстро оценил обстановку вокруг и протянул руку к панели заказов. По виску стекла капелька пота. U-1146 уже и не понимал, от духоты это или от вечного напряжения.
— От жары помогают: горячий душ, горячий чай… горячие девочки, раз уж на то пошло.
U-1146 с опаской повернул голову вправо. С хитрой улыбочкой на него смотрел A-1227 — главный лентяй отряда «A» и всего союза нейтрофилов в целом, страстный тусовщик и просто надоедливый и трусливый тип. U-1146 знал его как хорошего знакомого U-4989 — тот с самого детства притягивает к себе таких легкомысленных болванов, хотя, казалось бы, их должно отпугивать его умение брать на себя ответственность.
U-1146 нажал на иконку сладкого чая. A-1227 принял гордый вид, как будто клетка крови могла заказать что-то другое, а его совет повлиять на её решение.
— Это ты про макрофагов? — спросил U-1146, неотрывно наблюдая за процессом наливания чая.
— Про макрофагов, — с удовольствием подтвердил A-1127. — Ты видел их…
Он с восторгом описал ладонями большую грудь макрофагов, привлекающую к себе внимание независимо от желания других клеток. U-1146 бросил на него беглый взгляд и вновь переключил внимание на стаканчик с чаем.
— Мечтай, — коротко сказал он.
Младшие клетки крови и вправду никогда не интересовали макрофагов, в частности потому, что были их же воспитанниками. Макрофаги продолжали принимать их за наивных детей даже тогда, когда они полностью вырастали и приносили им первые боевые трофеи. У всякого макрофага вид убитого микроба вызывает экстаз; однако все макрофаги убеждены, что нейтрофилы убивают этих паразитов по неосторожности либо по воле случая, поэтому и улыбаются так снисходительно, будто перед ними стоит ребёнок, впечатлённый чем-то совершенно незначительным для них, но крайне важным для него самого.
— И среди эритроцитов есть симпатичные варианты… — A-1127 неуверенно почесал затылок; он всегда терялся, когда кто-то осаждал его или говорил ему правду.
— Меня такое не занимает, — сказал U-1146 на всякий случай, чтобы избежать любых возможных расспросов.
Он наконец-то забрал свой чай. A-1127 внезапно почувствовал тот душевный подъём, который возникает, когда знаешь, как подловить оппонента в споре.
— Посмотрите на него, — начал он издалека, — он с головой погружён в работу… Ты, как лимфоцит, воспроизводишь себе подобных и больше ничем, кроме митоза, не интересуешься?
— Ты упустил уже около десяти микробов за прошлый месяц, — парировал U-1146. — Ты бы даже с этим не справился.
— Но и твоё положение в рейтинге лучших бойцов теперь очень шаткое. Что случилось, м?
— Меня обуяла жара.
— Тебя не жара обуяла, а эритроцит АЕ3803! — самонадеянно заявил A-1127.
— Не знаю никого с таким номером, — спокойно сказал U-1146. В нужный момент он умел брать эмоции под контроль.
A-1127 со смятением смотрел на лицо, выражающее полное равнодушие. В конце концов он не выдержал и отвёл взгляд. U-1146 отхлебнул свой чай.
— Что мы здесь торчим? У нас много работы, — резко возник A-1127.
— Сигнала не поступало, — возразил U-1146.
— У тебя просто неисправен рецептор. До скорого.
A-1127 исчез в щели между домами. U-1146 ещё несколько минут слушал его громкие ругательства, связанные с неудобством выбранного пути, прежде чем бросить пустой стаканчик в урну и тоже куда-нибудь направиться, но уже по улице без препятствий.
Было ужасно жарко. Вся его одежда взмокла и прилипла к телу. Он сбросил китель. Чай должен был скоро подействовать, и впереди был вечер, обещающий принести с собой долгожданную прохладу. Но пока что было жарко, а жара негативно на него влияет. Обычно он так много не разговаривает и всегда старается избегать виктимных собеседников. Но жара легко может развязать ему язык, как в случае с A-1227. А это самое неприятное — по собственной глупости попасться на удочку таким, как он.
U-1146 и сам понимал, что любые его слова в отношении AE3803 звучат как обыкновенные отговорки. Он также знал, что это повсеместно обсуждается, иногда прямо за его спиной, шёпотом, но всё равно категорически отказывался разговаривать напрямую. Она ему нравилась — и этого было вполне достаточно. Он не создавал себе в голове идеального образа и не заставлял ему соответствовать, поэтому его не обижало то, что AE3803 относилась к нему с добротой и нежностью, ничем не отличающимися от доброты и нежности, с которыми она относилась ко всем. Ему хватало того, что он просто мог окружать её заботой, против которой она не возражала, даже была благодарна. Отдачи он и не ожидал.
Он шёл по проспекту в задумчивости. Он представлял её, неуклюже следующую по своему ежедневному маршруту и изо всех сил старающуюся не потеряться. Она казалась ему очень милой из-за своей рассеянности. Наверное, он на подсознательном уровне испытывал слабость к клеткам, нуждающимся в защите, — он был выращен для того, чтобы брать их под свою опеку. Но чувство долга тут перемешивалось с мыслями о чём-то более сокровенном.
Например, для её отряда наступят выходные, она наденет лёгкое платье, как раз подходящее для такой жары, смешается с толпой лимфоцитов в повседневной одежде и будет беззаботно гулять по городу, мечтательно пританцовывая и не задумываясь о том, что опасность всегда дышит ей в спину. Она встретит его — он будет в своей белой, окровавленной форме держать за щупальца очередного микроба и тащить его к макрофагам с бешеным взглядом, и даже сразу не осознает, что она стоит перед ним. Она, как и всегда, бросится к нему в объятия с весёлым криком, даже не побоится испачкать платья, пригласит его к себе под предлогом выпить по чашке чая, но вместо этого примется стирать его форму и весь вечер будет болтать обо всём, что с ней приключилось за неделю.
Кажется, однажды это произошло наяву. По крайней мере, AE3803 уже взяла в привычку стирать ему форму каждую неделю, несмотря на то что все нейтрофилы пользуются услугами химчистки. После её стирки форма очень приятно пахнет лавандовым кондиционером для белья, становится идеально белой, и даже самое незначительное пятно в самом начале неделе U-1146 переживает как большую трагедию и ходит подавленным.
U-1146 чувствовал, что его ноги устали от долгой ходьбы. Он был достаточно выносливым, но за размышлениями мог проводить так долго, что его пешие прогулки растягивались на целые часы.
Он остановился у холодильника с мороженым. Как и всегда, ассортимент был скуден: продавали только двадцатипроцентный пломбир и шоколадное. Он поднял взгляд к искусственному небесному куполу. Закат уже вступал в свои права. Значит, конечной точкой его прогулки станет Зелёный луг, где он наконец сможет передохнуть и насладиться глюкозой, которую в последнее время и так поглощает в огромных количествах. Он взял два пломбира в стаканчике.
На лугу было много лимфоцитов — которых, впрочем, много везде, — и эритроцитов, собравшихся в небольшие кучки. Он сел на импровизированную лавочку из массивного ствола поваленного дуба, положил мороженое рядом с собой.
— Лейкоци-и-и-ит!
Он поднял взгляд. На него нёсся красный вихрь в лице AE3803. Она налетела на него с крепкими объятиями и едва удержалась от того, чтобы не расцеловать в обе щеки. Они виделись только вчера, но каждый раз она успевала так соскучиться, словно прошла целая вечность.
— Погляди-ка… Ни одного пятнышка! — радостно воскликнула AE3803, рассматривая его форму. — Ты что, всё-таки предпочёл химчистку?
Она вмиг погрустнела. U-1146 с мягкой улыбкой замотал головой.
— Конечно, нет. Я просто бездельник, отлынивающий от работы. За эти два дня я не убил ни одного микроба.
— Главное, чтобы микробы не убили тебя, — отшутилась AE3803 в своей привычной манере.
U-1146 протянул ей упаковку мороженого. Она приняла его с широкой улыбкой и села рядом.
От неё исходил приятный фруктовый аромат, сопровождающий её повсеместно. U-1146 сидел от неё на определённом расстоянии, не желая нарушать её личного пространства. Макрофаг учила его: копаться в чужой голове, искать способы подкормить свои ожидания и в общем посягать на кого-то, не получив словесного разрешения, — всё это вредно и для своих, и для чужих нервов. Но вдруг U-1146 осознал: он хочет чего-то большего. Он ждал чего-то большего, чем просто дружеской близости.
Он откусил от мороженого слишком большой кусок и размазал жирный пломбир по подбородку. AE3803 рассмеялась. Она потянулась к нему, чтобы стереть пломбир рукой, но вдруг остановилась, с любопытством заглядывая ему в глаза.
Глаза у AE3803 были золотисто-янтарные, большие, что добавляло её виду ещё больше невинности. В глазах U-1146 нельзя было разглядеть ничего, даже зрачка — настолько они были тёмными. Ему не нравились его глаза — он находил в них что-то ребяческое, глупое. Это странно, что природа наградила его именно такими глазами, а всего остального разукрасила в белый цвет.
— Что? — спросил он наконец.
AE3803 снова улыбнулась. Она всегда находила повод для улыбки.
— Да ничего.
Она положила свою маленькую ладонь на его плечо, подтянулась к его лицу ближе и оставила на его подбородке влажный поцелуй. U-1146 оторопел. Язык AE3803 прошёлся по всему его подбородку, слизывая пломбир, и, наконец, её губы прижались к его губам. U-1146 по-прежнему ничего не делал.
AE3803 отстранилась с непониманием.
— Я думала, однажды мы просто…
— Это один из тех внезапных приливов нежности, о которых ты предупреждала?
— Это просто поцелуй…
— «Просто»?
AE3803 снова с любопытством заглянула ему в глаза. U-1146 упорно сопротивлялся своим истинным желаниям, и это было заметно. Он всё ещё не хотел требовать от неё больше, чем она могла дать, но ему были нужны ответы.
Она опустила голову, смущённо перебирая пальцы.
— Нет, не просто. Я подумала, ты отреагируешь.
— Так что в итоге это значит?
— Что… Что я в тебя влюблена. А ты в меня?
Она подняла на него взволнованный взгляд.
— Я тоже в тебя влюблён, — ответил U-1146 после небольшой паузы.
AE3803 неловко улыбнулась. U-1146 нерешительно наклонился к её покрывшемуся румянцем лицу.
— Чего ты боишься? — тихо спросила AE3803.
— Почти ничего не боюсь, — серьёзно ответил U-1146, очевидно, не поняв сути вопроса.
Стаканчик с мороженым упал в траву. AE3803 примкнула к его губам в новом поцелуе, мягком и осторожном.
Нет, всё-таки U-1146 боялся: его сердце бешено колотилось, а руки дрожали. Только сейчас он понял, что безукоризненно следовал наставлению воспитательницы лишь потому, что это было удобно. Несомненно, это очень полезный совет, помогающий избежать ненужных проблем в повседневной жизни, но с другой стороны — практичное оправдание собственному бездействию. AE3803 радовалась каждой их встрече больше, чем успешно доставленному кислороду. Она стирала его форму, клала голову ему на плечо, пока они сидели на кухне и пили вечерний чай. Всё было так очевидно и близко. Он мог бы взять инициативу в свои руки, но руки дрожали.
Её тонкие руки обвились вокруг его шеи. AE3803 влюблённо повисла на нём. U-1146 наконец прижал её ближе, языки столкнулись и переплелись.
На лугу стало подозрительно тихо, будто все собравшиеся разом замолкли, наблюдая развернувшуюся картину. Сплетники, кормившие весь город байками об их отношениях, должны были ликовать больше всех остальных. Однако в действительности на них никто не смотрел — это U-1146 оглушил взрыв собственных чувств, наконец вырвавшихся наружу. Он крепко обнял AE3803, словно она была плюшевым мишкой, оторвался от её губ и начал беспорядочно целовать её лицо, волосы, шею и ладони. AE3803 счастливо смеялась и целовала его в ответ.
Наконец U-1146 прижался своим лбом к её лбу.
— Мы теперь вместе? — с надеждой спросила AE3803. Волнение она прятала за широкой улыбкой.
U-1146 несколько раз кивнул. Он хотел сказать ей так много, но слова, готовые вот-вот выйти наружу, всё время встречали какой-то барьер. Он никогда не разговаривал много; а говорить о том, что пробуждает в нём такое количество чувств, ему было особенно тяжело. Теперь его взгляд стал потерянным.
— Т-ты… — голос дрожал. — Т-ты красивая. Сегодня. Т-то есть, не только с-сегодня. Всегда.
— Ты правда так считаешь? — воодушевлённо спросила AE3803.
U-1146 судорожно вздохнул. Ему хотелось ответить как-нибудь неодносложно, но так быстро он ничего не мог придумать.
— Д-да, — выдавил он.
AE3803 ласково улыбнулась и положила голову ему на грудь, не став утруждать его разговором. AE3803 старалась быть терпеливой, пока U-1146 привыкал к ней и её образу жизни. Пускай и делал он это очень медленно и нерешительно.
U-1146 сцепил ладони в замок за её спиной. Сердце его немного угомонилось. Он чувствовал себя невообразимо лёгким, как если бы существовал в виде одной физической оболочки, накаченной кислородом. Неужели невыраженные чувства весят так много? Значит, его молчаливость — это скорее недостаток, чем полезное качество?
— У тебя пятно от мороженого, — AE3803 ткнула пальцем в его плечо. Она уже была сонная. — Вот тут.
U-1146 посмотрел сначала на свою футболку, на которой никакого пятна не нашёл, а затем на небо, уже окрасившееся тёмно-синим. Вдалеке горизонт горел тусклым оранжевым цветом. Сгустились сумерки. Было бы странно, если бы AE3803 вдруг решила предпринять что-то так поздно. Тем не менее, она устроилась на его груди поудобнее и устало пробормотала:
— Отнеси меня домой. Я её постираю.
— Я сам справлюсь.
— Я не позволю тебе идти в химчистку.
— Ты так ревностно относишься к химчистке…
— Ты собираешься уделить ей больше внимания, чем моему тёплому дому и моей стиральной машинке.
— Ты хочешь, чтобы я остался у тебя?
AE3803 несколько секунд молчала.
— Да, — сказала она как можно тише, потому что была очень смущена.
U-1146 взял её на руки, ничего не сказав. AE3803 подумала, что он считает эту идею ужасно глупой, раз даже не улыбнулся, но вспомнила, что ей стоит быть к нему терпеливее. Они ведь ещё не дошли до дома, и заранее расстраиваться странно и неуместно. Она не заметила, как погрузилась в дремоту.
Наутро, когда она едва открыла глаза, вешалка с безупречно чистой и выглаженной белой футболкой висела на ручке её шкафа, а из кухни доносился нетерпеливый свист закипевшего чайника.