Бледная кожа, украшенная шрамами; бесстрастный взор, наблюдающий за отражением; золотистые волосы, обычно растрёпанные. Красота. Таким его узнали, когда он пришёл. Все влюбились в этот необычный талант. Репутация росла, пока не дошла до высот. Теперь это было не... хобби, стало работой. Хорошая работа, да? Большие деньги, даже делать особо ничего не приходится.
И вновь он готовится к очередной фотосессии, сидя за столом, пока гримёр неспешно расчёсывает волосы, берёт чёрную ленту, связывает в небольшой хвост. Необычно. В этот раз от него хотели какой-то оригинальности, ибо рейтинг медленно падал, а этого допускать было нельзя. Это будет действительно долгая фотосессия, раз ему наняли в этот раз наняли даже гримёра.
И если всё продолжит идти вниз — путь сюда ему закроют навсегда. Нужно выложиться на всю сотню.
— Красивые волосы. — послышался комплимент от парня позади. Руки аккуратно перевязывали ленту, но чем-то они казались... чёрствыми. Конечно, это не женские руки, но даже так легко почувствовать разницу между нежными и жёсткими. Модель медленно првернул голову, чтобы увидеть результат — злато волос и чёрная лента сочетались между собой, наверно, даже немного белого бы не помешало. — Распущенные выглядели бы более натурально.
— Нет похожей ленты, но с светлым контуром? — парень молча кивнул, начав рыться в небольшом чемодане, доверху набитым всем для того, чтобы получилась наилучшая причёска.
Интересно, во что его заставят одеться? Точней, предложат: всё таки его выбор чтут, пусть и кривят лицами. И вновь руки копошатся в волосах, вновь расчёсывают волнистые пучки.
— Думаю, русый цвет вам больше идёт. — обычные слова, но у него это вызвало дискомфорт. Ведь... чепуха. Он просто устал от этой всей суматохи с рейтингами и требованиями. — Наверно, даже слегка с переходом в медный.
— Не сказал бы. — его родной цвет. Столь обычный, что он хотел о нём забыть, поэтому сменил даже их.
— Говорю как эксперт. — пахучий лак ударил в нос, от чего захотелось открыть окно и перевести дыхание. Всегда у него были проблемы с химией, а точней запахом, вызывающий и боли в голове, и головокружение с тошнотой. Высокая чувствительность к запахам вещь удивительная, особенно где-нибудь в кафе, но когда дело доходит до пахучих зловоний... только задержать дыхание и ждать.
Данная беседа слегка выбешивала модель, ведь он не любит любого упоминания о прошлом. Даже случайного. А тут прямо бьют, заставляя взглянуть на себя в зеркало, представить свой натуральный оттенок, чтобы затем с омерзением перевести взгляд обратно на смартфон.
Столько комментариев. Даже после потерь рейтингов, кажется, что людей не уменьшилось, и все точно продолжают им восхищаться. Ох, а каков был взрыв, когда он выложил фотографию с надрезанным запястьем? Небось это распространили, что тогда тот даже устал листать бесконечные похвалы за его силу духа, что он продолжает бороться за место в этом мире, несмотря на все трудности и тяготы.
— Вы напряжены, я сделал что-то не так? — обычный вопрос, ведь парня и правда трясло от напряжения. Но... — Или есть что-то, что Вас тревожит в прошлом?
— Вы пришли навести порядок
на голове, а не
в ней. Без вопросов делайте свою работу. — неуверенно голос прозвучит вперемешку со скрываемой злобой
— Извините, просто, кажется, мы были знакомы? — такой ответ заинтересовал парня. Впервые его глаза полностью раскрылись, чтобы взглянуть в зеркало, но уже не на себя. И гримёр медленно наклонился, чтобы его лицо отражалось.
— ...Просто кажется.
Разве не... Глупости. Столько лет прошло, столько тысяч километров между тем, где он был и где оказался. Вряд ли он вообще встретит того, кого когда-то знал, а уж тем более вживую. Но при том невольно воспоминания пламенем вспыхнули в голове, заставляя окунуться во времена тёмно-серых бесконечных дней.
Тогда в школе не было разницы между любовью и потерей: всё несло боль. Завтра сменялось на сегодня, но ничего не менялось. Разбивались мечты, рушился мир, построенный на несбыточных грёзах. Что же стало отправной точкой? Когда всё так далеко зашло, что уже нельзя было вернуться?
...Конечно. Вечные маски, чтобы хранить страдание внутри, под прочным замком. Но даже когда, должно быть, тиски, сжавшие его горло, ослабли, и несколько слов пали с его губ, вопреки тому, что он клялся не рушить дружбу, тот получил в ответ только смех. Да. Это была хорошая шутка. Правильно. Просто ложь. Он пошутил. Он... пошутил? Это так?
...Но если то ложь, почему он страдал? Никто не придал значения тому, что в его зрачках угасло пламя.
Но почему? Чем же он так отличается от них? Год безмолвных рыданий, пока не пришло озарение: все ценят внешность. Видимо, этого ему так недоставало. Вот она, причина, почему он стал другим. Он поменял в себё всё, что только можно, но даже так его не заметили. И его упрямство познали сотни тысяч людей, но не человек, из-за которого начался этот порочный круг.
— Вам плохо? Вы бледны. — чувство беззащитности заполнило его изнутри. Уголки губ дрожали под натиском урагана чувств внутри, увы, не самых лучших.
— Н-нет, всё... — нужно сказать, что всё хорошо, но это лицо. Да. Возможно, не показалось. Возможно. — Продолжайте работу.
— Знаете, Вам не обязательно геройствовать. — чужие ладони упёрлись в плечи, из-за чего внутри всё сжалось в один комок. Если он сейчас не уйдёт, то просто потеряет... — Вы всегда были слабы здоровьем, Торд. Может, всё таки перенесёте фотосессию?
Зубы заскрипели, как только Торд с силой сжал челюсть. Какие игры судьба готовит на года вперёд, забавно даже. Если его назвали по имени, значит, всё таки то была не ложь.
— Я больше... не Торд. — прошипел сквозь ком в горле парень, всматриваясь в собственное отражение.
— Ты стал другим. Совершенно новым человеком. — звучащий упрёк эхом отдался в голове. Ногти впились в ладони, разорвав кожу, и мелкая струйка крови скатилась вниз. — ...Все так легко купились на твой образ. Хах. Влюбиться в то, чего не существует, не находишь смешным?
— Никому не интересны обычные люди. — Ларссон сдерживался, чтобы не перейти на крик, полный отчаяния и горечи. Терпкая правда ранит самое сердце, некогда стучавшее в своём, невыдуманном теле. — И ты не лучше.
Том промолчал, медленно наклонился к уху, обжигая нежную, как и всё, фальшивую кожу. Твёрдое касание сняло белый слой, оголив естественный оттенок.
— В твоём образе столько погрешностей, что давно ясно, кто ты на самом деле. — чёрные глаза с некой жалостью взглянули в его в прошлом серебристые зрачки, которые теперь скрыты за светло-карими линзами. — Но всем известно, каково терять свою личность, как это медленно и мучительно. Всем нравится за этим наблюдать. Взгляни на себя — кем ты стал? Ты резал руки, чтобы привлечь внимание, чтобы все продолжили и дальше наслаждаться ложью. Что дальше? Люди будут требовать больше и больше, пока ты попросту больше не сможешь им ничего дать, уйдут, и кто будет виноват? Ты. А всего лишь надо было провести лезвием не по запястьям, — по волосам.
Дрожащая рука прикоснётся к холодному зеркалу, и ненавистное отражение повторит это следом, чтобы затем без всяких эмоций взглянуть на своего хозяина. Даже его отражение, похоже, устало фальшивить, врать Торду. Но правда одна — это не он. Он, как и все, купился на свой образ, и теперь более не может жить без него.
Что будет дальше? Если Ларссон больше не сможет предложить аудитории ничего нового? Покинут они его без задней мысли?
Сомнения закрадываются под кожу: потерять всё? Освободиться от оков, но стать никем. От таких мыслей дрожь пройдётся по всему телу, а одинокая слеза протянет след по щеке. Блеск серебряных ножниц покажется смертным приговором, подобно падающему лезвию гильотины. И пусть полетит не голова с замершим выражением лица, полетят пряди волос, разделяющие его нового и прошлого.
— Тебе решать, но даже если откажешься, через пару лет все узнают истину. — тяжёлый вдох, тяжёлый выдох. Торд в безмолвии глядел на зеркало, пока вдруг смартфон не издал вибрацию, после которой норвежец на автомате посмотрел уведомление.
...это? Ссылка. Ссылка, ведущая на его страницу, точней, на одну из фотографий. Это его единственная фотография до всей этой фальши. Простой, неприметный парень с русыми волосами, серебристыми глазами, в любимой красной худи, которая уже давно покоится на помойке, ведь ту давно заменили новые виды одежды; в окружении нескольких друзей, чью дружбу он не смог сохранить.
— Ты можешь это вывести на свет, стать собой. — последний шанс быть свободным, уйти от общества, где только и есть сплетни. Но...
«Опубликовать»
Тихий стук сердца сводил с ума. Всё внутри кричало, молило об освобождении, но вразрез им сомнение и неуверенность уверяли, что нельзя ничего менять. И время выбирать пришло, ведь...
...
«Удалить»
Ошибка 404: изображение не существует.
