лерочка прости

эти очки с желтыми стеклами и огромной историей подарила ей ты. купила их на рынке на свою первую зарплату, потому что вдруг захотелось наградить себя за труд. носила их не снимая, прямо как лера сейчас. для тебя они не значили почти ничего, а для неё стали всем миром, прячась за желтым стеклом которого, она чувствовала себя ближе к тебе. — лера! — кричишь с другого конца поля, а на крик оборачиваются все. и валера, и лена, и вера. смотришь на них, ища глазами свою девочку. находишь среди толпы подростков растрепанный черный, но такой неизменный, хвостик. бежишь через всю площадку к ней, не обращая внимания на раздражающий свисток тренера, готового начать игру. — мне надо уехать. — хватаешься за бок, переводя дыхание. — что. — но её прерывает басовитый крик с судейского стула, — подожди, мы можем поговорить позже? — берет тебя за плечо, собираясь столкнуть с поля, но ты хватаешь её руку. — я уезжаю прямо сейчас. просто не знаю, когда приеду. не скоро. — тараторишь, не позволяя ей уловить смысл твоих слов. она не особенно вникает в них сейчас, когда с одной стороны трезвонит свисток, раздражая барабанные перепонки, а с другой её же сокомандники кричат, чтобы она убрала тебя сейчас же. — оставь хоть что-нибудь. — проговаривает это с улыбкой, а твои мозги плавятся. ну же, лера, я не знаю, когда мы увидимся! я буду скучать! лера, мы прощаемся! но лера не заметила твои отчаянные глаза. пихаешь в карман её шорт свои желтые очки, которые, казалось, никогда не снимала. они как будто вросли в твою голову, и без них ты была уже не той. отдать их лере — попрощаться навсегда. ты знала на что шла. она всё-таки выталкивает тебя, провожая глазами: — позвони, как доедешь! она не знает, куда ты едешь. она никогда не узнает, зачем тебе так срочно нужно было куда-то уехать. — мне жаль, что тебе пришлось узнать об этом так. — слова старшего брата — молот, с каждой буквой забивающий тупую боль глубже в сердце. лера обхватывает себя руками, напрягая все мышцы. это не правда, это не может быть правдой. голова раскалывается так, что вот-вот взорвется, а ноги перестают держать. хватается за какой-то поручень, чтобы устоять, но все равно оседает на пол. тебя больше нет в её жизни, тебя просто нет. твоя лерочка была лучшим игроком своей футбольной команды, твоя лерочка была твоей маленькой девочкой, твоей подружкой. когда пришел тот день, в который ты четко осознала, что чувствуешь к ней не совсем дружеские чувства, она уже дни и ночи проводила на поле. ты старше лерки почти на два года, но казалось она опытнее во всем. когда тебе исполнилось восемнадцать, ей было шестнадцать, но она уже могла утром накормить братьев, в обед сходить на поле, вечером помыть посуду и уложить всех спать, а ты, приходя домой, ссорилась с родителями, психовала, рисовала странные наброски в тетрадках, ночами думая о черноволосой подружке. вы познакомились, когда лера была в седьмом классе. увидела её в толпе знакомых ребят на футбольном поле, на котором они вечерами собирались выпить и повеселиться. никогда бы не дала этой пронырливой девчонке в тот день тринадцать. она была в странной спортивной форме, но никто и подумать не мог, что она усердно тренировалась, пока не пришли пьяные подростки. тебя впечатлило, помнишь, как она пила все подряд, наравне с пацанами, которые явно были старше неё, хотя ты об этом даже не догадывалась. — привет, эм… — лера. тогда этот голосок не показался тебе удивительно детским. — ну, лера, тебя я ещё здесь не видела, — говоришь ты, но продолжать с ней болтать не хочешь, в кармане травка, поэтому тебе не до новых знакомств сейчас. — я тебя тоже. — отвечает она так, словно была в их компании всегда, но ты просто не замечала её. ну нет, ты знаешь здесь всех, и если ты сказала, что не видела её раньше, значит её не было. что-то в этой лере зацепило тебя сразу. — употребляешь? она наклоняет голову, словно раздумывая, а затем, поджимая губы, кивает. — наш человек! — довольно кричишь ты, облизывая губы, берешь её за плечо, кстати, это тоже одна из твоих привычек, что досталась ей. она скуривает два косяка из твоих рук, ты помнишь это точно, а потом пропадает. хотя тебе плевать, и ты не собираешься бегать за ней, пару раз всё-таки спрашиваешь, куда она делась, но никто не дает четкого ответа, и ты забиваешь на неё. лежит в кровати, переворачиваясь с боку на бок, думая о тебе. кое-как она легла в неё, после того, как несколько раз её триггернуло от мысли о том, что в ней спали вы вместе. но спать лера теперь не может. лера мучается каждый день от невыносимой боли. это не та боль от вывихнутой ноги, ушиба голени на поле. это совсем другая, пожирающая изнутри, вытаскивающая наружу все органы, боль. если лера спит, то её мучают кошмары, главным героем которых являешься ты. вскакивает каждый раз, опять хватается за желтые очки, надевая их, словно так ей спокойнее. а ей так и правда спокойнее. как будто ты рядом и защитишь её. но ты мертва. приходишь на футбольный матч к своему парню чуть пораньше, чтобы успеть занять нормальные места, твои подруги щебечут что-то на ухо, а ты рассматриваешь игроков внизу. какие-то малолетки гоняют по искусственной зеленой траве мяч, поднимаешь глаза на табло: седьмые классы. понимаешь, что пришла слишком рано. футбольная команда одиннадцатых классов, на которую ты пришла посмотреть, будет играть только после всех младших. прикрываешь глаза от слепящего солнца и досады, тяжело выдыхая. а затем замечаешь среди играющих её. пару секунд тупо пялишься на её черный хвостик, который в слабых воспоминаниях о той ночи постоянно маячил около тебя. подрываешься с места, никого не предупредив, встаешь рядом с судьей, ожидая окончания игры. наблюдаешь за тем, как она ловко уводит мяч у противников, обводя их вокруг собственного пальца. да, она хороший игрок. да, она хорошо обвела тебя. как только раздается свисток, быстро направляешься к лере уверенными шагами, а она, увидев тебя, пытается слинять. хватаешь её за руку, силой уводя с поля под трибуны. — седьмые классы? — сразу кричишь. сука, она скурила из твоих рук два косяка. — и че? — она что смеётся? хочется замахнуться и оставить этой малолетке яркий красный след на щеке, ты едва сдерживаешь себя. — лера, ты вообще соображаешь, что ты наделала? — мм, — она щурится, подходя ближе. точно напрашивается. — а если кто-нибудь узнает? да ты тупая двенадцатилетка, которой я своими руками дала траву… — хватаешь за голову. — мне тринадцать. окидываешь её чересчур скептическим взглядом: — да ты же по-любому не курила никогда. блять! ты что, серьезно, тренировалась там, когда мы пришли? — воспоминания летают в твоей голове, смешиваясь. она в спортивной форме, она думает перед тем чтобы что-то сказать. да, она выглядит взрослой, но лицо-то у неё детское. лера молчит в ответ, потупив взгляд. — о боже. черт! — пинаешь какой-то камень так, что он отлетает в железную стену под скамьями, где вы сейчас находитесь. — а что бы изменилось, будь я старше? я же не дура какая-то, чтобы рассказывать. — я думала тебе хотя бы есть шестнадцать! — ты почти взвываешь, потому что нервы на пределе. молодец, накурила малолетку, супер. — мне пора играть, короче, забей и все, — она просто убегает. а ты пинаешь камни под ногами и бьешь стены. малолетняя мразь. разум и здравый смысл говорит ненавидеть её и оборвать все концы, но что-то мешает. лера не вызывает ненависти, лишь раздражение и капельку интереса. надеешься, просто надеешься на то, что она не разрушит твою жизнь, как ты разрушила её. лера сломалась, слез тоже не осталось. постоянно сидит в квартире, сжимая в руках очки с желтыми стеклами. никогда не думала, что отпускать будет так сложно. ей следовало бы отдать, убрать или выбросить эти очки, чтобы они не напоминали о тебе, но она слишком сильная. она надела их и больше не снимала, как вечное напоминание, вечная скорбь. не этого ты хотела, отдавая ей очки. лера винит себя, винит себя абсолютно во всём. в том, что мало интересовалась твоими проблемами, в том, что не поговорила в тот день, когда ты, явно обеспокоенная, пыталась спешно попрощаться, а она просто вытолкала тебя с гребаного поля, которому отдала пол жизни, благодаря которому даже не попрощалась с тобой. теперь все казалось таким фальшивым: медали, достижения, лидерство, команда. все это стало в момент противным. все изменилось, когда не стало тебя. изменилась лера. тебе не за что её прощать, ты не в коем случае не в обиде, а она не может простить себя. лере сказали, что тебя убили. и больше ничего. кто, зачем, когда. просто убили, словно ты никто, словно никто не знал твоего имени. сжимает в пальцах стекла, вспоминая объятия с тобой. жалеет, что не обняла в последнюю встречу. жалеет, что даже не сказала пока. ей так много нужно было сказать, а теперь она не скажет вообще ничего. но тебе и не надо. ты и так все знаешь. и знала всегда. сколько вам потребуется времени, чтобы отпустить близкого человека? неделя, месяц, пару лет? лере казалось, что вечность. но всему всегда приходит конец. отпустить было сложно, но она справилась. помогла наркота, бесконечные тусовки и обкуренные друзья. — ну-ка быстро пошла отсюда! — твой тон голоса кажется надменным и грубым, но лера слышит лишь оттенок маминого. такого строгого, прям как когда она что-то делает не так. — отвали, блять. не лезь ко мне, я возьму наркоту у кого-нибудь другого, чтобы не доставлять тебе неприятности! у тебя даже вытягивается лицо от её самоуверенных слов. — мелкая сука, значит ты так заговорила? я знаю здесь каждого, никто из этих людей не даст тебе ни грамма, – ты проводишь пальцем по толпе бухих подростков, останавливаясь на ней, тыкая черным ногтем в грудь — а ты, сейчас же, пойдешь отсюда и больше никогда не будешь употреблять. — правда? — хитро улыбается лера, доставая из кармашка прозрачный пакетик с белым содержимым. — ты мне не мамка… а что и когда мне употреблять я решу сама. ты складываешь руки на груди, сдаваясь, все же она не твоя собственность, и не обязана тебе ничем. — ты чича блять. — чича? — приподнимает одну бровь, с усмешкой взглянув на тебя. ты киваешь в ответ. это смешное прозвище, которое внезапно появилось в твоей голове, прижилось к ней так быстро и крепко, что ты даже не успела заметить, как все вокруг стали её так называть. в твоём мозгу слово чича ассоциировалось с бунтарством, непоколебимостью, уверенностью и черным хвостиком. — ты же понимаешь, что ты уже уничтожаешь себя? — хмуришься, наблюдая за тем, как она медленно открывает пакетик. — а ты понимаешь? — усмехается она, вставая вплотную. вы одного роста, можно даже сказать, что она чуть выше, поэтому ты чувствуешь как её горячее дыхание опаляет твои губы. ей тринадцать. — поможешь? — облизывает свои стыдно манящие губки, беря твою руку в свою. делает две дорожки прямо у тебя на ладони, а ты не можешь возразить, заворожено наблюдая за ней. — а ты… не слишком рано повзрослела? — задаешь этот вопрос больше себе, чем ей, потому что несколько секунд не можешь отвести взгляда от этих её губ. — в самый раз, — кивает она, снюхивая каждую подряд. весело улыбается и убегает, махнув на прощание хвостом, состоящим из трех чёрных волосинок. боже, да она малолетняя сука. — эти очки подарил человек, которого больше нет. она плачет до сих пор, вспоминая о тебе. прошло больше года, а она все ещё плачет только от одной мысли о тебе. она носит твои очки, избивает людей за них. ты все ещё снишься ей иногда, но ты думала, что ей стало легче, что её хоть немного отпустило. но сейчас она чуть ли не захлебывается в слезах, сжимая очки так крепко, словно сейчас их у неё начнут вырывать. ты хочешь, чтобы она наконец отдала их. они — последнее, что все ещё держит тебя рядом с ней. вы обе уже устали. но признайся, она никому не отдаст их, а ты никогда не оставишь её. — че ты их носишь вечно? приклеились? — пытается стянуть желтые стекла с твоего лица, но ты отклоняешься. — мне нравится! — возмущаешься, убирая её руки. — а по-моему безвкусно, такие уже никто не носит. — она смеётся над тобой сейчас, в будущем избивая тех, кто посмеется над этими очками. — а по-моему ты сейчас полетишь отсюда. — вы сидите на крыше какого-то старого облупленного дома, потягивая пиво из железных банок. смеетесь над глупыми шутками, кидаетесь в друг друга обидными словами, смеясь ещё громче. ей шестнадцать, а тебе только исполнилось восемнадцать, но ты считала её авторитетом, не зная, что она ровняется только на тебя. с того момента как она покурила с твоих рук косяк до разговора на крыше прошло куда больше времени, чем могло показаться. — ты ведь не уедешь? — поднимает на тебя глаза, полные надежды. — конечно нет. я не хочу отставлять тебя здесь. — до твоей смерти ровно два месяца и одиннадцать дней. обнимаешь лерку, искренне уверенная в своих словах. тогда в твоей жизни все было более чем хорошо. полный пиздец придет позже, а пока, наблюдая за поднимающимся за горизонтом солнцем, чича говорит тебе самые важные в твоей такой маленькой жизни слова. ты счастлива, что она успела произнести их. — я люблю тебя, — шепчет она. — я люблю тебя. — отвечаешь так же тихо, и вы обе не знаете, что это значит.