На расстоянии вытянутой руки

Мой взгляд так фундаментален, что не дает мне покоя. Я верна своим мысленным клятвам, поэтому после своего выздоровления я написала письмо Макгонагалл с прощением о моем зачислении в период уже начавшегося учебного года. Но волнует меня вовсе не это. Профессор не должен узнать о том, что я навещала его. Не хочется никаких особых отношений, поблажек, уважения и ответного чувства долга. В моей фантазии отсутствует альтернативный мир, в котором я вижу профессора Снейпа таким, каким не видел его никто. Зельеварение охотно удавалось мне в годы моего прежнего обучения. Не составит труда не прибегать к чьей-либо помощи. Проблем с ощущением ностальгии к прочтению книг профессору из моих уст возникнуть не должно, пускай мне отчасти и непривычно ловить себя в подобном ощущении. Письмо я отправила ещё утром, а время уже близится к ночи, но ответа от Макгонагалл до сих пор нет. Всё дело не заключалось в моем стремлении к знаниям, мне по-человечески стало любопытно, как профессор справляется с жизнью после затяжной войны. Войны с обстоятельствами, людьми и своей истинной натурой. Каково это сломать себя и тратиться не на свои цели из-за ошибок юности? Хотелось слушать и наблюдать за профессором. Виноваты в этом мои непоколебимые стремления к анализу и системе. Я, как случайный прохожий, который не смог пройти не разобравшись в том, кто виновен в катастрофе. Мне чужда инициативность за пределами знаний и храбрых поступков. Иными словами, смотрю глазами, слушаю в пределах нормальной слышимости и не привлекаю к себе внимание. Хочется стать тенью, ей я и являюсь на данный момент. Минерва Макгонагалл ответила на мое утреннее письмо лишь поздней ночью. Сказать, что она умеет удивлять – это ничего не сказать. Стены Хогвартса готовы принять меня без излишней суеты к моей персоне. Вот только это станет возможно в случае сдачи мной предварительных тестов или заданий человеку, которому наиболее доверял Дамблдор. Тестов или заданий,  не имеющих отношения к знаниям предметов.