Хотеть касаться

      — Ох, прошу прощения, Мастер Двалин. Бильбо произносил это уже в двадцатый раз за последние пять минут, и Двалину следовало бы фыркнуть и потребовать прекратить возиться с ним, как с фарфоровым сервизом, но он продолжал сидеть и хмуриться, вперив тяжкий взор в стену. Будь стена гномом, хоббитом или, на худой конец, человеком — давно бы почла за лучшее извиниться и поскорее уйти подпирать потолок где-нибудь в другом месте. Но стена была обыкновенная, каменная, а если вспомнить, что возвел ее никто иной как Беорн, то ясно наверняка — стоять ей на этом самом месте еще пару-тройку веков. — Простите, Мастер Двалин. — Бильбо отставил в сторону травяной отвар и потянулся за свежей повязкой. Ори совершенно сбился с ног, бегая туда-сюда, осматривая членов отряда и выискивая на заднем дворе нужные лекарственные травы, так что Бильбо, признанного наименее пострадавшим, он записал к себе в помощники, и, нагрузив чистой тканью и лекарствами, отправил помочь Фили, Кили и Двалину. С братьями он разобрался довольно быстро — Фили заработал только пару несерьезных царапин, а Кили и вовсе обошелся ссадинами и синяками, причем Бильбо был уверен, что половина из них получена не в бою, а от неуемной страсти лезть куда не следует. С Двалином все было сложнее. Во-первых, как главному защитнику отряда (после Торина, само собой), ему всегда доставалось больше всего тумаков. А во-вторых, он был единственным членом этого самого отряда, с которым Бильбо так и не удалось найти общий язык. Ори, видимо, и правда выбился из сил, раз поручил это дело Взломщику. Или просто давал им повод наладить отношения? Как бы там ни было, сейчас Бильбо промывал лекарственным отваром многочисленные порезы, извиняясь всякий раз, как ему казалось, что он мог причинить боль, а Двалин то ли игнорируя, то ли просто задумавшись о своем, сверлил взглядом ни в чем неповинную стену. Он даже ни разу не дернулся, так что складывалось впечатление, будто Бильбо пришел навязывать свою заботу каменной статуе. Какие же гномы все-таки… гномы.       В очередной раз ойкнув и извинившись, Бильбо уже свернул губы трубочкой, чтобы подуть на ранку, но опомнился и закусил губу. Двалин упорно делал вид, что не замечает, хотя взгляд то и дело норовил соскользнуть со стены. Сердце колотилось как бешеное, и суровый, закаленный в боях воин, сейчас возносил хвалы Махалу за то, что не умеет краснеть.       Первым делом после того, как дела с Беорном были улажены, отряд всей толпой поторопились к реке — смыть с себя кровь, грязь и орочью вонь. Их проныра-Взломщик когда-то успел найти общий язык с Беорном, так что пока все гномы сушили вещи над костром, тот разгуливал уже в чистой рубашке, которая, хоть и была велика, оказалась по крайней мере целой. Теперь Двалину приходилось отводить глаза то от тонких рук, чью хрупкость лишний раз подчеркивали подвернутые рукава рубахи, то от, упаси Махал, выступающих ключиц в чересчур широком вырезе. Двалин знал, что Мастер Бэггинс — мужчина, и в мужских ключицах он сроду не находил ничего интимного. Но почему-то смотреть в вырез рубашки Бильбо, пусть и ненамеренно, ощущалось почти так же преступно, как залезть подглядывать в женские купальни. Он попытался было вместо этого перевести взгляд на лицо, но вид чужих отросших кудрей, то и дело лезущих в глаза, вызывал непреодолимое желание аккуратно подцепить мягкую прядь и отвести за ухо. Двалин уже лет десять ничего изящнее рукояти топора в руках не держал, так что боялся не справиться и выбить мастеру хоббиту глаз. Да и Бильбо едва ли такое оценит.       Такого рода странные мысли, раньше заползавшие к нему в голову по одной, а потому легко игнорируемые, теперь напали на Двалина все разом, так что он чувствовал себя раздосадованным и смущенным в одно и то же время. Поэтому даже не заметил, когда Бильбо закончил с перевязкой и вышел из комнаты. Двалин понял, что даже не поблагодарил его, и с трудом подавил желание побиться головой о собственный топор.

***

      Бильбо нашел Балина на кухне, они с Бофуром обсуждали, сколько припасов следует взять с собой в дорогу. Напоминание о том, что скоро им всем придется покинуть какую-никакую крышу над головой и снова ночевать в холодном лесу с кровожадным зверьем, привело Бильбо в еще более дурное расположение духа. Он поспешил взять себя в руки, и пристроился с краю стола — Бофур никогда не отказывался от помощи в нарезке овощей, и сейчас одобрительно кивнул, передвинув все необходимое поближе к Бильбо. С Бофуром всегда было просто — когда дело касалось еды, хоббит и гном понимали друг друга с полуслова. Бильбо, целиком погруженный в свои нерадостные мысли, вздохнул, чем привлек внимание Балина, изучающего карту, одолженную Беорном. — Что-то беспокоит, мастер Бэггинс? В ближайшие пару дней мы воспользуемся гостеприимством мастера Беорна, так что можно повременить с переживаниями о грядущем походе. — Все в порядке, спасибо. — Бильбо выдавил из себя улыбку. И все же, вопрос так и вертелся у него на языке, так что дождавшись, пока Бофур отойдет за чем-то в кладовую, он полуутвердительно произнес: — Я чем-то обидел Двалина? Балин отвлекся от довольно-таки подробно изображенного Лихолесья, и вопросительно приподнял брови: — Почему Вы так решили, мастер Бэггинс? — Ну знаете… — Бильбо замялся. Не то чтобы он искал расположения Двалина, но тот по крайней мере мог бы прекратить изображать, что никакого Взломщика у них в команде не было и нет, а есть пустое место. — Я заметил, что он довольно необщительный… Балин лукаво усмехнулся: — Вам недостает общения, мастер Бэггинс? — Да нет же, не в этом дело. — Бильбо начинал злиться на себя за то, что вообще завел этот разговор. — Просто каждый раз, когда я заговариваю с ним или просто оказываются рядом, Двалин выглядит так, будто еле сдерживается от того, чтобы выхватить топор. Вот я и подумал, может быть, мне следует за что-то извиниться? Не хотелось бы испортить с кем-то отношения даже не заметив. Пока Бильбо говорил ему показалось, что Балин выглядит немного удивленным. Но под конец этой маленькой тирады гном снова склонился над картой, поспешно пробормотав: — О, мастер Бэггинс, не думаю, что Вам есть из-за чего переживать. Двалин всегда очень долго присматривается к новым людям, а суровое выражение лица у него чуть ли не с рождения. Не то чтобы такой ответ успокоил Бильбо, но он утешился мыслью о том, что сделал все, что было в его силах. В конце-концов, нельзя же быть приятной компанией для всех вокруг. Стоило выбросить ерунду из головы и пойти все-таки расспросить Беорна о гигантских мохнатых пчелах, что он видел утром.