***
— И что это было? — спросил Вернон Дурсль, когда пучивший глаза мальчишка рухнул посреди кухни без чувств. — Не знаю, Вернон, — ответила Петуния и от греха подальше положила на стол скалку, которой и отоварила племянника. — Кажется, он сошел с ума окончательно. — А я говорил, что его нужно сдать в дурку! — рявкнул Вернон. — Сколько еще этот чертов мальчишка будет громить наш дом?! Петуния все еще прибывала в некотором ступоре. Сын ее сестры никогда не отличался воспитанием, и, возможно, в этом была и их с мужем вина, но до этого им вполне удавалось сдержать все странности и проблемы, которые он создавал. — Мы не можем, — покачала она головой. — Ты же знаешь, что они следят за нами. Лили говорила, что они даже могут стирать память… Я все чаще думаю, что мы уже сдавали его и в детдом, и в дом сумасшедших… — Значит так… — Вернон тяжело выдохнул и потер переносицу. — Скалка показала свою результативность. В конце концов, мы не можем позволить ему навредить Дадли…***
Сначала Георгий Николаевич был чрезвычайно расстроен сложившейся ситуацией — жирный боров оказался раз в пятьдесят тяжелее него, к тому же был вооружен скалкой, оказавшейся намного могущественней, чем беспалочковая магия. Георгий Николаевич даже начал подозревать, что скалка сильнее и палочковой магии, раз уж палочковая магия сосёт у беспалочковой, а беспалочковая магия сосёт у скалки. Сам Георгий Николаевич сосать не хотел категорически, а потому быстро решил проникнуться к главе семейства некоторой долей уважения. К тому же человеком Георгий Николаевич был воспитанным, а потому прекрасно понимал, что в чужую хату со своими понятиями не ходят. Особенно если у местного пахана есть скалка и решимость ее применить. Как выяснилось позже, подобный подход окупился: Дурсли таки осознали, что держать наследника стольких магических родов в зачуханной кладовке — не комильфо, и со всем присущим случаю почтением предложили ему переехать наверх в малую спальню. Георгий Николаевич не стал долго упрямиться — так, для виду поломался и поморщил нос — и соблаговолил согласиться. Не успело минуть и семи дней, как в дом на Прайвет-драйв начали приходить письма из Хогвартса. Георгий Николаевич был вынужден признать, что это во всех отношениях знаменательное событие он безбожно проспал. Не в последнюю очередь это было связано с тем, что неделю эту он провел в своей малой спальне, дверь которой была подперта снаружи дубовым стулом и куда Дурсли послушно носили харч. Прониклись силой могучего Утюжкова, не иначе. Георгий Николаевич к тому моменту уже немного отошел от знакомства со скалкой, а потому попытался расписать Вернону Дурслю за беса, но, к сожалению, был отвергнут в лучших чувствах, не понят и бит. Закончилась эта эпопея тем, что Хагриду всё же пришлось тащиться на уединенную скалу посреди моря, куда до этого Георгию Николаевичу со всем Дурслевым семейством пришлось тащиться также. Хагрид Георгию Николаевичу не понравился совершенно, и было это вызвано совокупностью целого ряда причин. Во-первых, был он человеком маразматика-Дамблдора, а Георгий Николаевич прекрасно понимал, что старый директор, занимающий кучу важных правительственных постов, спит и видит, как бы запустить свои загребущие лапы в родовой сейф Поттеров, который теперь по праву принадлежал самому Георгию Николаевичу. Во-вторых, Хагрид использовал это тупое «Гарри» вместо красивого аристократического имени «Гарольд», которое Георгий Николаевич решил использовать. Не будет же он откликаться на собачью кличку, как последний лошара! Сокращения его имени вызывали в Георгии Николаевиче неконтролируемые приступы агрессии еще в той жизни, он просто не терпел, когда его называли «Жорик» или, того хуже, — «Утюжок». Разве что Кирпич — их местный бомж-таксикоман — мог себе такое позволить, его габариты успешно делали приступы ярости Георгия Николаевича не такими неконтролируемыми. Ну а в-третьих, Хагрид, будучи мужиком богатырских размеров, явственно напоминал Георгию Николаевичу того самого Кирпича, чем успешно гасил эти самые приступы ярости. Георгию Николаевичу это не нравилось категорически. К счастью, Хагрид оказался похож на Кирпича не только по форме, но и по содержанию, и у Георгия Николаевича не возникло никаких проблем, когда он попытался отделаться от назойливого, но глуповатого сопровождающего-алкаша. Оставшись в одиночестве, Георгий Николаевич, чуть не подпрыгивая от нетерпения и потирая ручки, отправился в гоблинский банк вторично, чтобы получить причитающиеся ему миллионы галлеонов и титулы лордов родов Поттер, Блэк, Певерелл, Гонт и Слизерин. И это как минимум! Поттер он по праву рождения. Шавка-Сириус — предатель крови, изгнанный из рода, а Георгий Николаевич ближайший родственник Блэков, если не учитывать Малфоев. А учитывать Малфоев Георгий Николаевич считал ниже своего достоинства — этим шестеркам Волдыморды ничего не светило, ведь шавка-Сириус — именно его крестный отец. Так что Бледные пролетали с наследством, как лошки-коммерсы у них на районе. Также нельзя забывать, что Георгий — последний потомок древнего рода некромантов Певерелл. Конечно, есть еще Волдыморд, но Волдыморд — лошара, проиграл ему и, соответственно, лишился всех прав на род Слизерин, Гонт и Певерелл. С такими радостными мыслями Георгий Николаевич зашел в банк и обратился к тому же гоблину, с которым разговаривал Хагрид: — Здорова, чё. Эта… Пусть золото течет рекой, а ваши враги захлебнутся своей кровью, чё ли. Мне бы с этим… с управляющим перетереть, дело есть. Ритуальная фраза явно произвела на мелкого чмыря должный эффект, сначала он вытаращил глаза, явно не ожидая от волшебника знания гоблинского этикета, а потом расплылся в улыбке, демонстрирующей больше зубов, чем было у Георгия Николаевича даже в этом юном теле. Георгий Николаевич мысленно улыбнулся — теперь-то мелкие уроды обслужат его как надо. Гоблин тем временем ответствовал: — Приветствую вас, мистер Поттер… — тут коротышка немного споткнулся, всё еще удивленный знаниями собеседника, — да окрасится ваше золото кровью врагов. Вы можете изложить мне свое дело. Уверяю вас, я обладаю всеми необходимыми полномочиями. — Я эта… — с важным видом растерялся Георгий Николаевич, — кровь проверить… И родов мне! — Конечно, мистер Поттер, конечно! Меня зовут Крюкохват, пройдемте внутрь, — проговорил гоблин и пошел вглубь Гринготтса. В дорого обставленном кабинете гоблин достал пергамент и кинжал, подошел к столу и жестом подозвал Георгия. — Легонько уколите палец и дайте капле крови коснуться пергамента. Георгий смело шагнул вперед и уколол палец о кинжал, но не рассчитал и вместо обычного укола чуть ли не проткнул палец насквозь. Пергамент обагрился кровью, а Георгий Николаевич соблаговолил аристократически заорать отборной бранью. Он ожидал, что рана волшебным образом заживет, однако кровь продолжала хлестать. — Вам принести бинт, мистер Поттер? — с вежливым интересом спросил гоблин. — Тащи быстрее! — процедил Георгий. Это было неприятно, но его настроение наверняка поднимется, когда он увидит пергамент. И результат не разочаровал: мало того, что все рода, о которых он подумал, нуждаются в главе рода, так еще и род Боунс, род Гриффиндор, род Гринграсс, род Аббот, род Патил! А уж когда Георгий увидел брачные контракты… Мысли сразу заполнили соблазнительные образы красивейших девушек, стоящих на коленях и с обожанием в глазах приговаривающих: «Мой господин». Будь его телу не одиннадцать лет, член стоял бы колом. Георгия Николаевича не смущало, что этим девушкам сейчас настоящих одиннадцать лет и морально, и физически. К сожалению, родовых поместий нету, если таковым не считать лачугу Гонтов, но не беда. Он быстро попросил гоблина принести кольца всех родов и тут же принял главенство. После завершения всех процедур гоблин спросил: — Лорд Поттер-Блэк-Певерелл-Гонт-Слизерин-Гринффиндор, я могу заниматься делами ваших родов за небольшой процент из сейфа рода Поттер. — Да без бэ, — довольно ответил Георгий Николаевич. Прошлая жизнь не располагала к тому, чтобы он умел заниматься бюрократией, инвестициями и прочими сложными вещами. — И кошелек волшебный еще. Шоб каждый раз на сраных карусельках не кататься. — Кошель стоит сто галлеонов, мы снимем их с вашего счета, — сказал гоблин, внес небольшие правки в контракт и почтительно протянул его Георгию Николаевичу вместе с кошельком. Крайне довольный результатами похода, Георгий Николаевич вышел из банка и направился за прочими покупками.***
— Директор Рагнок, вы не представляете, что сегодня произошло! — выпалил Крюкохват, ворвавшись в кабинет главы Гринготтса. — Ко мне пришел национальный герой людишек, Гарри Поттер. Сначала он пришел с великаном Хагридом, но потом вернулся один и сказал ритуальную фразу. — Начало многообещающее, — ухмыльнулся Рагнок. Крюкохват и сам с трудом сдержал смех, когда услышал эту древнюю шутку. Ведь гоблины считают врагами именно волшебников, которые ограничили их в правах и выиграли во многих войнах, и кто именно должен захлебываться в своей крови — секрет Полишинеля. Было приятно слушать, как очередной маг, надеясь получить благосклонность их народа, позорился. Со временем маги поняли, что над ними попросту издеваются, и перестали развлекать гоблинов. — Дальше он попросил провести проверку крови, а получив довольно стандартный результат с родством со множеством родов, пришел в восторг и принял главенство в каждом из них, а потом подтвердил все брачные контракты. Конечно же, я выгоды не упустил и стал поверенным за процент в сейфе рода Поттер. — Надеюсь, процент не слишком большой? — тут же нахмурился Рагнок. — Что вы, шеф, что вы! — Крюкохват замахал руками. — Разумеется, у нас есть статистика, сколько подобные… клиенты тратят в год. Я взял на себя смелость удвоить эту сумму и забрать в пользу банка лишь остальное. — А через год все контракты станут нерасторжимыми. Прекрасная работа! — снова повеселел директор. — Интересно, кто же так избирательно проинформировал мальчика. Этот человечишка оказал нам огромную услугу, — даже не пытаясь сдержать оскал, сказал Рагнок. Глядя на довольного Главу Гринготтса, Крюкохват предвкушал свой будущий подъем по карьерной лестнице. В конце концов, любой самый необразованный гоблин знает, что с главенством приходит ответственность. Сейфы принятых мистером Поттером родов, кроме Поттер и Блэк, в которых не так уж много денег, пусты, зато долгов перед гоблинами у них с избытком. А раз уж один человек стал главой, то ему придется оплатить все долги за каждый род. И это уже не говоря о том, что новоиспеченный лорд, приняв брачные контракты не читая условий, обрек себя на погашение всех долгов родов невест. Не просто же так эти рода остаются без глав, хотя почти каждый чистокровный состоит в родстве хотя бы с одним вымершим родом. — Это основное, но там еще по мелочи. Он явно ждал, что после его криворукой попытки капнуть кровь на пергамент, когда он чуть себе палец не отрезал, рана заживет. Непонятно почему. Еще он взял волшебный кошель, даже не зная, что каждое его использование списывает в пользу банка ту же сумму, что владелец взял из сейфа. Тогда я увеличил оставленную ему сумму еще вдвое. Волшебник, самолично отдающий гоблинам деньги, был настолько редким зверем, что ради наблюдения за ним можно было и немного переплатить. Гоблины разразились хохотом. — Ты заслужил премию, Крюкохват, — пропыхтел Рагнок, когда кое-как смог остановить смех. — Продолжай приносить пользу банку, и тебя ждет повышение.***
Поездка в Хогвартс-экспрессе оставила у Георгия Николаевича едва ли не больше негативных впечатлений, чем приснопамятная скалка слегкауважаемого мистера Дурсля. Начиналось все чинно и в соответствии с планом. Первым делом Георгий Николаевич изящно увернулся от знакомства с семейством рыжих нищебродов. Ну, почти в соответствии с планом, ибо, не имея ни малейшего представления о строении Лондонского вокзала, Георгий Николаевич колонной таки ошибся, что привело к некоторому конфузу и излишнему вниманию местных блюстителей порядка, мусорами именуемых. Но, будучи человеком привычным, он с легкостью ушел из-под бдительного ока закона, выслушав пятнадцатиминутную лекцию о соблюдении общественного порядка, всё время которой хмуро ковырял носком ботинка перрон. В итоге до поезда он добрался, а Рыжий, который увидел шрам и попытался быстренько подсуетиться, был послан по матери. Шрам, нужно отметить, Георгий Николаевич отнюдь не скрывал и скрывать не собирался. В конце концов, он является героем всея Магбритании, а соответственно, все ее жители ему автоматически должны за спасение своих шкур. Георгий Николаевич даже решил, что в следующий раз при встрече с гоблинами обязательно поинтересуется, как оформить долг жизни, ибо благодарность благодарностью, а за базар надо отвечать. Не зря же про него в книжках писали. Следом по тому же курсу был послан и толстый увалень Долгопупс, посеявший свою жабу. Не хватало еще Георгию Николаевичу общаться с бабушкиными сынками! А вот Гермиона, на которую Гарольд Джеймсович — а именоваться Георгий Николаевич решил именно так — возлагал некоторые надежды, его сильно разочаровала. Была она совсем не Уотсон, волосы торчали во все стороны, а куда не торчали волосы — торчали зубы. Ни сисек, ни жопы, ни талии. По крайней мере, всего этого, так необходимого возможной пассии наследника Перевеллов, Гарольд Джеймсович на тщедушной конституции, прикрытой безразмерной мантией, не пронаблюдал. К тому же, моментально распознав в нем нормального пацана, нудная зубрилка скривила нос и тут же пропала с радаров, даже забыв поинтересоваться за жабу. Один лишь Малфой оставил у Гарольда Джеймсовича хоть сколько-то приятные впечатления. Будучи истинным аристократом, он смог составить Избранному достойную компанию и скрасить время беседой. К сожалению, омрачалось это время тем, что с треть слов, употребляемых Малфоем, Гарольд Джеймсович не понимал, юмора Гарольда Джеймсовича не понимал уже Малфой, да и говорил этот папенькин сынок в основном о своем папаше и о том, как этот папаша велик, богат и могуч. И это не говоря уже о двух амбалах, которые, по словам того же Малфоя, таскались за ним чуть не в сортир, и вызывали жгучую зависть Гарольда Джеймсовича. В целом закончилась беседа клятвенным обещанием Гарольда Джеймсовича поступать на четкий Слизерин вместо чмошного Гриффиндора, после получения коего Малфой откланялся и был таков. Последним, что стоит упомянуть, была попытка заскучавшего Гарольда Джеймсовича пройтись по поезду в поисках подходящей компании взамен слинявшему Малфою. И пусть сначала Гарольда Джеймсовича принимали весьма любезно — шрам под специально откинутой челкой делал свое дело, — но уже минуты через три все компании почему-то просили его покинуть помещение, часто в весьма нелестной форме. Толстуха Боунс при упоминании о помолвке вообще начала ржать как лошадь, назвала его дебилом и вытолкала за дверь. Сам себе Гарольд Джеймсович пообещал обязательно показать ей причитающееся место и сделать самой младшей женой. Тем более что весила она раза в полтора больше, чем сам Гарольд Джеймсович. Так что почти всю поездку Гарольд Николаевич провел в гордом одиночестве, аристократично вздыхая и пялясь в окно.***
Альбус Дамблдор снял очки, устало потер переносицу и несколько минут безучастно глядел в окно, за которым занимался третий за сегодня для директора рассвет. Годы постепенно брали свое, и великий маг чувствовал себя измотанным как морально, так и физически, тяжесть грехов и совершенных ошибок давно уже давила на его совесть, про отсутствие которой поговаривали многие его противники. Но, не замарав рук, великим волшебником не стать, а в политике и делать нечего. Остается только балансировать на грани необходимых поступков и чаще прислушиваться к Минерве, которая стала его незаменимым моральным флюгером. Но несмотря на всю усталость, Дамблдор был в прекрасном настроении. Когда Рубеус вернулся из Косого переулка и долго пытался объяснить, что именно ему так не понравилось в Гарри, Дамблдор насторожился. Он перебрал не один вариант, как проверить мальчика, не привлекая при этом внимания, и в итоге решил встретить учеников, сошедших с поезда, и самостоятельно взглянуть, что и как. В конце концов, Гарри был слишком ценен, он единственный сможет остановить Тома, когда тот вернется. Стоя на станции в Хогсмиде и кутаясь в мантию невидимку, Дамблдор без труда нашел взглядом черноволосого мальчишку, легонько прочитал его мысли… и был потрясен. Ибо приехал в Хогвратс совсем не Гарри Поттер, а некий Утюжков — мелкий хулиган, уверенный в своей избранности. Дальше события закрутились ураганом. Утюжков был усыплен и похищен прямо из толпы детей — благо друзей он не завел и хватиться его было некому, — переправлен в кабинет директора школы, оттуда в ритуальный зал, со всех сторон обследован, осмотрен и благополучно выпнут из тела ни в чем неповинного мальчика. Но сюрпризы этого вечера совсем не заканчивались на появлении подселенца. Чужая душа, которая изо всех сил цеплялась за свое существование, неожиданно нашла себе союзника: Крестраж Реддла! Если бы не подселенец, Дамблдор и не знал бы, как извлечь часть души темного лорда, но благодаря стечению обстоятельств несложный в общем-то экзорцизм легко изгнал Утюжкова, а тот за собой и Реддла утащил. И сейчас Альбус активно прорабатывал новый план. Быстренько избавиться от Квиррела. Мальчика, конечно, жалко, но ничего уже не поделать. Свернуть операцию «Философский камень», вернуть Пушка и сам Камень. Выяснить, когда возник подселенец, пройтись по его следу и по возможности исправить последствия. Крестражей несколько — факт. Гарри Поттер должен уничтожить темного лорда — факт. Уничтожение крестража равно уничтожению лорда — предположение. Но предположение достаточно крепкое, если вся информация о крестражах, которую за ночь нашел Дамблдор, верна. А уж Дамблдор ему в этом поможет — не на столько он пока стар. Теперь всё будет гораздо, гораздо проще…