Твоя судьба найдет тебя сама.

Гон, конечно, сдержал обещание быть вместе и дальше, они даже нашли Джина, не задумываясь, как им это удалось. Но одной встречи Гону оказалось мало, хотелось пойти по стопам отца, находить приключения, знакомиться с новыми людьми, стать таким же знаменитым и сильным Охотником, в числе лучших, как отец. А тот только и рад был, что ребенок не решил остаться с ним до конца своих дней, и не увязался следом. За эти несколько лет они сдружились еще больше и ни один из них не представлял себя без другого. Люди, воспоминания, поездки, постоянное присутствие Гона рядом. Киллуа ни разу не пожалел о своем выборе. И делал все для того, чтобы не разочаровался Гон. Он определенно стал в разы сильнее, поубавил пыл и стал чуть рассудительнее, чтобы не бросаться сразу в самое пекло. Киллуа оцепенело стоит, не в состоянии сдвинуться с места, не то что атаковать противника. Гон увидел, как проявлялся в глубине его глаз подавленный когда-то давно страх, внушенный старшим братом. Не сражаться, если точно не уверен в победе. Этот страх въелся в него с детства и избавиться от него уже невозможно, даже ломая себя изнутри. Даже избавившись от иглы, возводившей в его сознании непробиваемый барьер. Сейчас Киллуа научился без ошибок распознавать чужую силу. Поэтому он просто смотрит, как Гон уворачивается, блокирует удары, еле поспевая за скоростью атак. Отскакивает в сторону, если не получается достать. У Киллуа расширяются зрачки, когда Гон неожиданно падает, а аура исчезает, постепенно. Киллуа лихорадочно перебирает варианты и срывается к нему, подставляясь под последний удар, концентрируя ауру в руках. Аллука всегда так искренне и по-детски радуется приходу брата. Его все еще держат в бункере, в подвале поместья. Ничего не изменилось после возвращения, только он повзрослел и на входе прибавилось дверей, защищенных паролем и нен. - Братик! – Аллука вскакивает со стула и растерянно замолкает, увидев вымученную улыбку и потухшие синие глаза. Аллуке кажется странным, что Киллуа пустили сюда в таком состоянии. Последний раз он видел его таким, когда лучший друг был на грани смерти. - Привет. Как у тебя дела? – Киллуа треплет аккуратно причесанные волосы, присаживается рядом. Аллука не знает, что до этого он долго разговаривал с Сильвой, а потом с Зено. Он еще не знает, что теперь Киллуа будет приходить почти каждый день, возьмет на себя ответственность за него и его способности. И станет готовиться к тому, чтобы стать наследником семьи наемных убийц. Наника жмурится довольно, когда Киллуа обнимает ее и гладит по волосам. Теперь ее очередь, потому что с Аллукой уже поиграли. Наника тоже хочет внимания. - Можешь мне помочь? - Киллуа усаживает ее на колени и поправляет платье. Неподвижные черные провалы на месте глаз смотрят на него снизу вверх. Наника согласно кивает. - Я... хочу, чтобы ты стерла Гону память. Не всю, только моменты со мной. Киллуа глубоко вдыхает и выдыхает, чуть прикусывая губу, понимая, что это точно конец. Леорио расталкивает проходящий по больничному коридору персонал, редких пациентов и посетителей. Какая-то женщина лет пятидесяти ахает недовольно и Леорио поспешно извиняется, не глядя в ее сторону. Он все-таки исполнил свое желание и стал хорошим, востребованным врачом. Узнать место его работы не составило труда. И так получилось, что Гон оказался именно здесь. Киллуа не доверил бы его кому-то другому. И он не стал никому ничего объяснять и даже умудрился избежать встречи с Леорио. Иллуми стоит в дверном проеме, изучая застывшим взглядом стол под сложенными руками отца. Его пальцы сцеплены в замок. - Он согласился? - Он вернулся домой. - Я знал, что в итоге Киллу проявит себя как послушный и хороший младший брат, - он равнодушно разворачивается и закрывает за собой дверь, проходя по коридору до лестницы, скрывающейся в темноте, и поднимается в комнату. Состояние Гона потихоньку приходит в привычную норму и он тайком позволяет себе тренироваться, несмотря на ворчание врачей и сердитое покачивание головами медсестер. Он не может вспомнить, как попал сюда, в просторную и светлую палату, которую по утрам заливает солнечный свет. Возможно, он как-то сумел добраться до больницы из последних сил или кто-то нашел его без сознания. В любом случае, Гон расстроился, что не знает, кого за это стоит поблагодарить. Не проходит и недели, как Леорио, протирая краем белого халата стекла очков, разрешает ему полноценно тренироваться. Про Киллуа он почему-то ничего не спрашивает. * * * Кикьо настояла на том, чтобы отмечать восемнадцатилетие Киллуа в семейном кругу, не обращая внимание на его попытки отказаться и где-нибудь на время исчезнуть, например, в комнате Аллуки, которая теперь находится рядом с его. Там много мягких игрушек, притащенных из бункера, и его любимое кресло, купленное во время поездки по работе на ярмарке. Миллуки в свои двадцать восемь продолжал спускать все деньги на фигурки, дорогущие коллекционные диски и прочий стафф, связанный с анимешными девочками, в особенности с любимой Мику. Киллуа покрутил у виска пальцем, когда увидел отдельную комнату, заставленную фигурками от 10 сантиметров и до высоты в человеческий рост. Правда ничего больше разглядеть он не успел из-за того, что Миллуки хлопнул дверью у него перед носом и, продолжая хрустеть чипсами, закидывая их горстями в рот, заявил, что он не достоин на нее смотреть. День рождения проходит скучно... для Киллуа. Наставления отца, тусклый и монотонный голос Иллуми, нервные метания матери от одной темы к другой, тихое поздравление Каллуто, совершенно идиотские подколы Миллуки. Киллуа вздыхает и болтает ногой под столом, как когда-то в детстве. Только в то время это было проще, теперь приходится отодвигаться к самой спинке стула, чтобы ботинок хоть чуть-чуть оторвался от пола. - Киллуа, ты меня слушаешь? - мать обращается к нему и в ее тон прорываются истеричные нотки, но она тут же успокаивается и продолжает рассказывать ему о чем-то, что его ни капельки не интересует. Киллуа доедает торт - единственную вещь, которая порадовала его за вечер, не считая подарка Аллуки - извиняется и встает, покидая зал под немного недовольным взглядом Сильвы. Он садится на постель, упирая локти в колени и молча глядя в пол. Немного помедлив, выдвигает нижний ящик тумбочки, вытаскивая со дна прямоугольную рамку. Взгляд спотыкается о яркие карие глаза и вечно встопорщенные волосы. Фотографию сделала Мито-сан, пока они были у нее в гостях, на Китовом острове. Это было задолго до сражения с муравьями-химерами, задолго до многочисленных смертей и практически смерти самого Гона, когда его вытащили с того света с помощью Наники. Киллуа падает спиной на кровать и смотрит на них, на себя самого. Стекло отсвечивает, самую малость. Сейчас он изменился почти до неузнаваемости, стал выше Иллуми, волосы отросли до плеч. Сейчас он похож на отца, гораздо больше, чем в двенадцать. Киллуа вспоминает, сколько раз он порывался проведать Гона и сколько раз одергивал, но забыть полностью было равносильно тому, как если бы он решил вырезать значительную часть себя. Гон улыбается и машет рукой добродушной женщине, которой помогал. Его занесло в центр города, далековато от гостиницы, где он остановился на пару дней. Дольше он нигде не задерживается, ему так хочется осмотреть все, что можно, и не сидеть на одном месте. А уж с лицензией профессионального Охотника он может попасть куда угодно. Гону нравится бродить по запутанным линиям улиц, солнце медленно исчезает за горизонтом, оставляя яркие переходы от темно-красного к светло-оранжевому по всему небу. Приветливо звенит колокольчик на входной двери, и Гон заходит внутрь. Небольшое и уютное кафе, за столиками расположились всего пара человек. Гон оглядывает помещение и усаживается у окна, благодарит официантку за меню и заказывает спагетти. Ему до сих пор непонятно и интересно, что за пустые сообщения хранятся в памяти его телефона. Там даже даты нет и номера отправителя. Леорио тогда попытался пошутить, что это послания свыше, а Курапика закатил глаза и посоветовал не слушать этого идиота. Скорее всего, телефон просто выходит из строя. На что Леорио снова взбунтовался, обещая найти того продавца, который впарил ему мобильник за бешеные деньги и не постеснялся соврать, что он не сломается и через десять лет. Киллуа скучающе откидывается на спинку безвкусного кожаного дивана, потягиваясь и складывая руки на груди. Черная кожа поскрипывает от каждого движения и его это напрягает. Он переводит взгляд на настенный циферблат. Секундная стрелка быстро скользит по отметкам, и Киллуа кажется, что тикают эти часы отвратительно-оглушительно. Особенно в темноте. Киллуа прикрывает глаза, прислушиваясь к шагам и голосам снаружи. Время течет быстро и он знает, что в определенный момент заказанная жертва здесь объявится. В номер влиятельного мафиози оказалось проникнуть проще простого, хотя клиент уверял в сложности работы и защищенности помещения. Киллуа мысленно фыркнул. За дверью, приглушенные ковром, послышались шаги. Жертва и мусор в виде трех телохранителей и дешевой шлюхи, за которых ему не платили. Он бесшумно исчез с дивана, оказываясь у приоткрывающейся двери. Амбал, который был ближе всего, даже не успевает сообразить, что произошло и почему босс сдавленно хрипит, заливая кровью свой пиджак и оседая на ковер. - У меня все, - проговаривает в трубку Киллуа и сбрасывает вызов, не дожидаясь ответа Иллуми. Спускается в огромный даже для такого отеля холл и думает, что можно остаться и на мероприятие. Осматривает толпу, пестрящую дорогими шмотками и прическами у дам и скользит взглядом дальше. Потом резко возвращается и глаза изумленно распахиваются. Какого черта он тут делает? Почему именно сейчас? В сознании только одна мысль: сбежать да побыстрее, хотя он все равно не узнает его. Киллуа слишком долго стоит на одном месте, будто прирос к нему, и не сводит глаз со спины Гона, пока его не подталкивают в плечо и не предлагают подвинуться, чтобы не загораживать людям дорогу. Киллуа моргает, покорно отодвигаясь и пытается себя заставить идти к выходу. До него недалеко. Всего лишь пересечь половину холла. А потом Гон оборачивается, ощутив на себе этот пристальный взгляд. Киллуа кажется, что на него вылили таз ледяной воды и он стоит тут, весь мокрый до нитки. Воротник рубашки становится слишком тесным. Киллуа сглатывает комок и невозможным усилием вынуждает себя отвернуться. Только Гон все равно уже направляется к нему. - Привет, - он обезоруживающе улыбается и с любопытством разглядывает его, - ты что-то хотел? От этой улыбки внутри все сжимается, Киллуа мотает головой, наконец взяв себя в руки. - Нет, ничего, тебе показалось. Извини, мне нужно идти. С той встречи проходит больше полугода и инцидент со столкновением в холле постепенно выцветает в восприятии Киллуа. Первые две недели он наотрез отказывается браться за заказы и вообще выходить из дома, Сильва неодобрительно переглядывался с Зено, тот пожимал плечами и на задание отправлялся Иллуми. Но мир оказался ужасающе тесен. Киллуа понял это, услышав за спиной, в центральном парке города за тысячи километров от того, где они виделись, до мурашек вдоль позвоночника знакомый голос. - Эй, ты же тот парень из отеля? - Гон по-свойски падает рядом с ним на скамейку. - Нет. Ты ошибся, я первый раз тебя вижу, - бормочет Киллуа, не глядя ему в глаза и поднимаясь с лавки с намерением скрыться из парка. Зачем он вообще сюда пришел? - Вряд ли, я запомнил, как ты выглядишь. И голос, - тот упрямо не отстает и идет рядом. - Послушай, я же сказал тебе, чт... - А вот теперь я уверен в этом! - не дослушав, перебивает Гон. - Я просто хотел познакомиться. И уж точно не ожидал увидеть тебя здесь. Киллуа теряется и не знает, как себя вести. На него разом наваливается вина за то, что он бросил его, сбежал и малодушно уговорил Нанику стереть память, не желая выглядеть предателем в очередной раз. А ничего не подозревающий Гон что-то спрашивает, тормошит за рукав, и Киллуа резко останавливается, поворачиваясь. - Чего тебе надо, Гон? Тот озадаченно хмурится и заинтересованно вглядывается в его лицо. - Разве я называл свое имя? Киллуа слишком поздно осознает, что это случайно сорвалось с языка, по давно забытой привычке. Привычке, которую отложили, но не выбросили, в тайной надежде однажды к ней вернуться. Киллуа нервно сглатывает. - Нет, просто сына такого знаменитого Охотника, как Джин Фрикс, сложно не узнать. Я угадал? Гон кивает и закидывает руки за голову, и Киллуа узнает в этом жесте себя. - Просто у меня такое ощущение, что я тебя знаю. Ну, как бы это объяснить... Я привык доверять интуиции. - Забудь, - чересчур резко отзывается тот и неожиданно для себя спрашивает, - выпить не хочешь? Как раз скажешь, зачем ходишь за мной. Когда он соглашается, у Киллуа против воли вырывается облегченный вздох. Все-таки он иногда допускал мысль о встрече. Может, это шанс начать все заново? А всю дорогу он спорит с самим собой о неправильности происходящего. Просто невозможно, чтобы Гон узнал его, чтобы тянулся снова. За столько лет должны были пропасть даже обрывки воспоминаний. Киллуа слушает его рассказы о Леорио и Курапике - ни слова о нем самом, об экзамене на Охотника, о разных местах, где он успел побывать и куда собирается. Отдельный этаж, отведенный под ресторан в этом отеле очень напоминает предыдущий. В голове слегка шумит от выпитого и мысли путаются, и по глазам Гона Киллуа замечает - у него тоже. Тот сбивается на полуслове, молчит задумчиво, потом произносит то, от чего сердце Киллуа пропускает удар и проваливается куда-то в ноги. - Знаешь, я вот сейчас с тобой разговариваю и мне все больше кажется, что мы знакомы. Как будто все время, а не второй раз видимся. Понимаешь? Киллуа убеждает себя, что способности Наники не дают осечек. В глубине зала раздается женский смех и звон бокалов. В горле пересыхает и Киллуа вливает в себя еще одну порцию алкоголя. В один момент до него доходит, что ему уже наплевать на последствия, он безумно скучал по Гону. - Пойдем, - он оставляет деньги на столе и встает, качнувшись, пока тот хлопает глазами. - А? Куда? - Гон подчиняется и догоняет его уже у дверей лифта возле лестницы. Двери плавно съезжаются и лифт движется вверх, а потом дергается и останавливается между этажами. Устроить короткое замыкание достаточно просто, Киллуа знает. Приглушенный свет мигает две-три секунды и гаснет совсем, даже подсветка пятнадцати кнопок. Полная темнота. А потом Гон чувствует, как его целуют, сначала осторожно, а после влажно, крепко и глубоко, проникая в рот языком. Губы у Киллуа горячие, с привкусом выпитого алкоголя и чего-то еще, такого далекого и родного, сопротивляться не хочется. Да и зачем? Краем сознания Киллуа пытается думать, был ли у Гона кто-то после него и, если да, то насколько далеко все заходило. Только перепутанные мысли растворяются в прикосновениях теплых и знакомых ладоней, скользящих по телу, задирающих рубашку. Киллуа дышит тяжело и часто, кружится голова. Когда Гон опускает руки ниже и обводит пальцами натянувшуюся ткань брюк, его вовсе не удивляет тот факт, что у Киллуа стоит. Гону и самому хочется больше, чем просто поцелуй, больше, чем касаться разгоряченного тела. До этого заниматься сексом он пробовал только с несколькими девушками, которые были чересчур настойчивы, вежливых отказов не приняли, но и особых впечатлений ему не принесли. Киллуа опирается ладонями о стенку лифта, чтобы удержать равновесие, прислоняется лбом к прохладной поверхности, ощущая внутри себя сначала растягивающие пальцы, до конца, потом член. Киллуа закусывает нижнюю губу, зацепляя расфокусированным взглядом свои штаны, спущенные до колен. Он зажмуривается, привыкая к дискомфорту, едва слышно стонет, замирая и рефлекторно подаваясь бедрами навстречу толчкам. Их обоих хватает на пару минут, воздух в этой душной кабине очень жаркий из-за дыхания и закрытого пространства. Гон рассеянно смотрит сверху вниз на его затылок, на шею, с прилипшими белыми прядками, рвано выдыхает и прижимает ладони ко влажной от пота пояснице. Гладит кончиками пальцев. - Киллуа... А тот только вздрагивает, удивленно распахнув глаза, потому что своего имени до сих пор ему не говорил.