retribution

за окном льет непрерывный дождь. серость и грязь. в окно влетает сильный ветер, но сил на то, чтобы закрыть его попросту нет. парень, свернувшись в клубок, лежит на кровати, он скулит, как избитая собака, жмурится и закрывает уши руками. молния. он боится молний и грома, что сейчас царствуют ночью. все началось примерно месяца три назад, после смерти родителей чонин перебрался сюда, подальше от цивилизации, за десятки километров нет ни одного жилого домика, лишь необъятное поле с выжженной травой. его родителей убили, жестоко и мерзко, расчлененные тела нашли в реке, они были изуродованы. эта новость свалилась не как снег на голову, а как острая льдинка, что проломит череп за долю секунды. мальчик закрылся в себе, детские травмы обострились, резкие звуки стали слишком невыносимыми, а шаги под окном загоняли в угол, заставляя задыхаться. он не раз чувствовал, как он смотрит, постоянно. у чонина еще в детстве обнаружили отклонения, он был простым ребенком, но его часто мучали кошмары, случались приступы и пугали галлюцинации. врачи сказали, что вылечить его нельзя, но можно притупить болезнь таблетками. конечно, они не стопроцентного действия, и чонин продолжал видеть тени, смотрящие на него из угла, руки, что пытаются схватить его, задыхался во сне от того, что его душат. только это все не настоящее, понарошку, но он все еще не научился различать реальность и видения. зато мальчик научился с этим жить, в школе стал самым популярным, нашел много классных друзей, а потом, как чудом, пришла весточка о наследстве. большой дом и деньги, слава возрастала, как и собственное эго, которое сейчас, кажется, растоптано. ты ничтожество, ян чонин. неудачник. кто ты теперь, без богатого папочки и любящей мамочки? никто. чудовища из углов постоянно насмехаются над ним. смотрят, только чонину кажется, что взгляд реалистичный до жути и дрожи в коленях. сегодня очередная ночь, которую он должен пережить, ноги обвивают костлявые руки, а голос матери над ухом шепчет что-то мерзкое. кажется, вокруг ползают тараканы, которым не терпится полакомиться гниющим мясом, чей запах стоит в носу. парня тошнит. ему редко удается поесть, потому что в голове образы родителей, еда моментально выходит наружу. окно резко захлопывает сквозняком, чонин дергается и плачет навзрыд. ему хочется дотянуться до тумбы, прекратить свои страдания, только в голове теплится мысль, что вот, сейчас его схватит костлявая рука, которая затащит под кровать. он накрывается одеялом, глубокие вдохи делает, чтобы успокоиться, так учила в детстве мама, когда мальчик перепуганный тряс ее за плечо, стараясь разбудить. это помогает чуть-чуть, он неуверенно тянется к тумбе, чтобы обхватить пачку таблеток, закидывая сразу три в рот. они вредные, чонин уже сам догадался, что с каждой принятой таблеткой, его нервная система рушится. но без них он не сможет, они его спасение, хоть и ненадолго. дымка, что застилала глаза, рассеивается, и руки пропадают, вокруг только ухоженная комната, только взгляд не исчезает. но вот комната, в которой он находится, на втором этаже, а дом в центре поля, это настораживает. он прижимается спиной к холодной стене, с головой уходит под одеяло, стараясь слиться с кроватью. уснуть удается лишь через время, чонин чувствует руку в своих блондинистых волосах, что нежно поглаживает, а бархатистый голос шепчет о том, что скоро они поиграют. давно пора привыкнуть, что кошмары приходят, даже если он принял таблетку. утро. светит солнце. чонин открывает глаза и прежде смотрит вокруг, как бы обследуя обстановку. днем все иначе, не так страшно и меньше галлюцинаций. парень выбирается из постели и выходит из комнаты. чайник свистит. на улице слышен шорох травы. ян стоит перед зеркалом, смотря на свое бледное лицо с пролегшими под глазами синяками. взгляд случайно падает на тень сзади, и чонин в ужасе оборачивается, когда видит лицо парня за своей спиной, но там, естественно, никого нет. чайник громко щелкает и выводит из своих мыслей. парень трясет головой, отгоняя ненужное. за последнее время вошло в привычку пить растворимый кофе, заедать тостом и до вечера гулять по полю. учебу он забросил, сейчас к этому сложно вернуться, вокруг все напоминает об утрате. сегодня туч нет, но на открытом пространстве гуляет сильный ветер, под ногами неприятно хлюпает грязь, размытая дождем, чонин падает на качели, стоящие рядом с домом, и смотрит в даль. изредка кажется, что ветер шепчет его имя, но парень же знает о своей больной фанатазии, поэтому не реагирует. день проходит, как и все прошлые, небо всё-таки затягивает тучами, а первые капли бьют по жесткой земле с гравием. ян вздыхает, сегодня будет по истине ужасная ночь, когда на улице гроза, галлюцинаций больше, и они страшнее. дома теплее во множество раз, и чонин вздрагивает от контраста температур, быстро перекусывает чем-то легким, от чего не будет воротить. щелчок выключателя. свет гаснет. шаги поднимаются по скрипучим половицам лестницы. в руках какой-то скучный роман, который отвлечет, мягкое кресло и клетчатый плед. свет приглушен, но горит достаточно хорошо, чтобы не испортить себе зрение во время чтения. чонин находит страницу, на которой остановился и только приступает, когда за ногу хватается нечто, оно хочет впиться в тонкую кожу когтями, затащить в угол и сожрать. парень ноги отдергивает и тянется к заранее приготовленным таблеткам, которые лежат на столе вместе со стаканом воды. белые пластинки таят на языке, утекая вниз по горлу. пять минут, ровно столько нужно, чтобы прийти в норму, а пока ян поджимает ноги под себя, зубы стискивает и закрывает глаза, чтобы не видеть. на деле проходит больше времени, чем сказано на упаковке, но паника медленно отпускает и вокруг все такое же домашнее, без пауков, загребающих лап и дыр. он вновь возвращается к чтению, но где-то рядом слышится шум, и ян на такой же громкости захлопывает книгу, нервно поглядывая вокруг. что-то скребется, только на яву, и ему кажется, что в доме завелись такие мелкие твари, как крысы, от которых нужно как можно скорее избавиться. — чонин... да, ему сейчас не послышалось, нежный голос зовет его имя. на первом этаже что-то громко... падает? скорее всего просто ветер сильный, и окно, не выдержав напора, открылось нараспашку. какой же ты жалкий. пытаешься спастись за сладкими мечтами. глупый. чонин встает, но комната резко искажется. сильнее, чем раньше. вокруг все, как в старых ужастиках. цвет вдруг стал бледнее, по стенкам резбежалась паутина, обои рваные, а в полу кучу дыр, откуда вылезают те руки, которые хватают за ноги. парень падает на колени и кричит, старается отогнать приступ, головой мотает. из горла вырывается кашель, а яна рвет на чистый ковер. свет резко мигает, а когда включается, все так, как было. шум внизу. все же не послышалось. колени болят чуть-чуть, нога ноет, упал всё-таки неудачно. он идет к двери, медленно, на первом этаже все так же темно. руки трясутся, но одна ступня уже касается поверхности ступени. старается обходить все скрипучие половицы и, наконец, он ступает на пол. почему-то именно сейчас очень тихо. босые ноги аккуратно хромают по деревянному полу. он смотрит на входную дверь. закрыта. камень с сердца отлегает. в коридоре тьма, но свет включать страшно, лучше так. он проходит мимо двух небольших комнат, в одной из которых замечает силуэт, но когда он возвращается, как в гребаных ужастиках, там ничего нет. гробовая тишина лишь подливает масла в огонь. самая большая комната. в нее чонин заходит, смотрит по сторонам. шорох. перед глазами черная пелена и звездочки. пустота. — эй, не умирай раньше времени.–все тот же нежный голос.–похоже я перестарался. глаза разлепить сложно, но возможно. чонин вздыхает, затылок ужасно болит, будто чем-то огрели. силуэт. он лежит на диване в кухне, а перед ним уже не видение, а реальный парень. высокий, темные волосы собраны в неряшливый хвостик, он возится с чайником и выглядит невозмутимым, рядом стоит окровавленная бита. теперь понятно. — чай будешь?–он поворачивается и спрашивает так непринужденно, будто они приятели и сейчас один в гостях у другого. но он пробрался в его дом. ударил. и сейчас предлагает его же чай. — хенджин...?–голос тихий. чонину страшно, на губах второго появляется дикий оскал. — угадал. конечно. хенджин и чонин были лучшими друзьями, но потом ян начал меняться. он отдалился от друга. деньги ли сделали из чонина такого? — значит не будешь,–темноволосый пожимает плечами и отворачивается, заваривая себе чай. парень выглядит нисколечки не дружелюбно и действия его тоже не милосердные. — даже не думай сбежать, хорошо?–хенджин опирается поясницей о гарнитур и жует бутерброд, хлебая темную жидкость.–ты повредил ногу, далеко не уйдешь, да тебе и некуда. не хочешь поговорить? «пока можешь»–хочется добавить. — или сразу же приступим к действиям? чонин молчит. мыслительный процесс высчитывает сколько времени потребуется, чтобы добежать до входной двери, сколько на то, чтобы ее открыть. а тело, как всегда, в таких ситуациях, идет впереди мозга. и он даже почти успевает скрыться за дверным проемом, но хенджин намного резче и ловче, в ноги прилетает та самая бита, а хван рычит и со звоном ставит чашку на стол. — ты, блять, с первого раза не понимаешь что-ли?–он хватает упавшего чонина за волосы и тянет, чтобы тот посмотрел на него.–не хочешь по хорошему, значит будем по плохому.–пальцы обвивают тонкую обнаженную лодыжку, поглаживая. хруст. хван со всей силы вывернул ногу, громкий крик раздался по всей площади дома, лаская его слух. кость вышла со своего места, и теперь трется о другую, пуская по телу миллирды прошибающих токов. первый всхлип. чертовски больно. нет, ян и раньше ломал ноги, но тогда было случайно.–теперь точно не сбежишь. буквально за волосы его тащат по полу, заставляя корчиться от боли и дергаться в руках монстра. кухня сменяется небольшой комнатой, той самой, в которой ранее был силуэт. его силуэт. — такой сложный,–вздыхает хван, швыряя чонина в центр.–но я очень благодарен, что ты часто списывал меня на свою фантазию.–приближается к лицу.–давай начнем наше шоу, да? парень безумной смеется, как настоящий псих из фильмов. его трясет, а глаза кровью наливаются. — ты же знаешь, зачем я пришел?—хенджин уже успевает уйти в угол комнаты, начиная где-то рыться, лишь голову чуть поворачивает, чтобы лучше услышать, но юноша не может произнисти ни слова, все еще хватаясь за вывернутую ногу, нащупывая выпирающую сквозь кожу косточку.–я не слышу, блять. когда я задаю вопросы, ты должен отвечать.–улыбка становится еще страшнее.–ты же не хочешь ухудшить свое положение? — я... я не знаю зачем ты здесь,–говорить сложно из-за кома, образовавшегося в горле. писк. в голове начинает пищать, ян старается закрыть уши руками, пока темноволосый в удивлении вскидывает брови, но продолжает улыбаться. на горле руки, на ногах руки. везде. опять. хван подходит ближе, а дальше чонин не помнит. голова раскалывается. руки стягивает. нога болит. — эй, пора просыпаться,– по щекам несильно бьют, чтобы привести в сознание, на виске застыла дорожка рубиновой жидкости.–ты так трясся, что я просто решил тебя вырубить, прости,–он касается волос на которых прилипла кровь.–силы не рассчитал,–непринужденно пожимает плечами. то, как граничат две стороны парня–страшно. как метод «кнут и пряник», сначала нежный, а потом ломает ноги. хенджин вновь отходит, а чонин старается пошевелиться, но его руки накрепко привязаны к стулу толстой веревкой, которая неприятно стягивает нежную кожу запястий, где уже проявились натертости. темноволосый выглядит, как безумец, он с улыбкой любуется болью в глазах яна, тщетными попытками вырваться, он ногой отстукивает ритм и напевает какую-то песню, от слов которой младшего передергивает. the necks of this youth with their necks through this noose. — знаешь, я продумывал этот план месяцами, но смотря на тебя, понимаю, что тратил время зря.–хенджин садится на небольшой столик, подпирая кулаком подбородок.–после смерти родителей ты так скис, я думал, что тебе будет плевать. ты значительно упростил мой план. надеюсь, мы сможем повеселиться с тобой так же, как с твоими родителями. чонин резко вскидывает голову, смотря прямо в глаза. — о,–парень спрыгивает, подходя ближе.–так ты еще не догадался. это я убил господина и госпожу ян. этот опыт многому меня научил, например, что могут произойти непредвиденные обстоятельства.–он поднимает широкую штанину, показывая небольшой шрам от укуса.–у твоего отца крепкие зубы, как жаль, что их пришлось удалить.–смеется, прикрывая рот ладонью. мерзко. страшно. — так же, я смог воплотить свою мечту, которая долго теплилась в моей голове, мясо твоей матери было сладким, что-то между свининой и говядиной,–лицо становится серьезным.–но сейчас не время думать об этом, правда? were told lies like it's truth and we suspect that it's you so you strap them with the ak — чонин, я мог закрыть глаза на твои выходки,–наклоняется ближе к лицу парня.–мог простить тебе все, что ты мне говорил, но трогать мою сестренку было ошибкой.–в глазах плещет ярое пламя.–ты же знаешь, что она умерла?–палец тонкой руки очерчивает линию подбородка яна.–ты осквернил мою принцесску.–шепот возле уха.–а знаешь ли ты, что вместе с ней погиб и твой ребенок?–пощечина.–я просто хочу, чтобы ты ощутил хоть часть ее душевной боли. я пришел вершить правосудие. its mother fucking may day, they swear I'm fucking crazy, aint nothing gonna save me?.. i'm breaking I feel it, i'm naked I'm kneeling, i'm shaking I'm reeling по полу бежит маленькая букашка, которую блондин замечает краем глаза и дергается, что не ускользает от старшего. тот отстраняется, смотря на мелкую точку. руки сами тянутся к крохе и поднимают ее. чонин боится жуков. — смотри какая маленькая,–хван подносит ладонь почти к лицу яна, показывая жучка.–ты так боишься этой малышки?–пальцы смыкаются, растирая соки по коже, хван ухмыляется, касаясь испачканными пальцами лица младшего, по щекам которого уже во всю текут слезы. вместо хенджина перед взором большая черная тень, которую чонин боится, вероятно, даже сильнее, чем брюнета, потому что напоминает мать. черные лапы с острыми когтями царапают щеки, а противный смех разливается по мрачной комнате. мгновение, и перед младшим вновь темноволосый. его руки переместились на горло, оставляя красные отметины. веревка уже не стягивает руки, но из-за долгого отсутствия нормальной циркуляции крови, они почти не чувствуются и плохо работают по командам мозга.–знаешь, я заметил, что мне нравится убивать. это как...–ткань на груди яна трещит.–зависимость. я так же убивал и животных и...–руки добираются до штанов младшего.–знаешь, чем они отличаются от твоих родителей?–смеется.–у них было больше стремления жить. так же я покупал кассеты с снафф фильмами, не дешевое удовольствие, но...–он наклоняется к уху.–меня возбуждает подобное, а еще в таких видео можно найти много интересного. я даже специально узнал о нескольких приемах, думал, что было бы неплохо попробовать, поэтому я буду очень рад, если ты будешь моей игрушкой. но у тебя все равно нет выбора. хенджин–безумец, псих, просто хорошо скрывается в массах. чонин это понял. — но сначала, мы немного развлечемся. обессиленного парня скидывают на пол. рук он все еще не чувствует, а нога ноет от любого малейшего движения. лицо заметно опухло от слез, глаза щипет от излишней влаги, а губы искусаны в мясо. одежда с парня как-то даже слишком быстро и незаметно исчезает, хван лишь улыбается, смотря на пелену в глазах младшего. — хочешь почувствовать, что чувствовала моя сестренка?–пальцы проникают в сжатое колечко мышц слишком резко, слишком быстро и на сухую, чонин истошно кричит, никогда он не думал, что его изнасилует бывший лучший друг.–ну-ка, напомни,–третий палец проникает сквозь тесноту.–как ты назвал меня, когда я признался, что гей. парень молчит, пытается оттолкнуть от себя темноволосого, что выходит плохо. — хей, ты же не хочешь, чтобы я тебе еще одну ногу сломал?—он делает резкие толчки рукой, но скоро заменяет ее на вставший от столь приятной для глаз картины член.–тогда отвечай на мои вопросы и не рыпайся, будь золотцем и скажи, как ты меня тогда назвал? ну же, раньше ты был смелее. — жалким и мерзким...?–голос сорвался и жутко хрипит. — правильно, как жаль, что сейчас это, кажется, ты!–восклицает хван, грубо толкаясь в ослабевшее тело и укладывая руку на животе младшего.–тебе нравится? ты так хорошо принимаешь меня, я даже могу чувствовать свой член.–и правда, на коже младшего можно проследить движения полового органа хенджина, на котором с каждым толчком появляется больше крови. — пожалуйста, прекрати. — она говорила так же. просто помни, что во всем виноват ты, ян чонин. — знаешь, я не хотел портить твоего личика, но мне так интересно кое-что проверить.–он достает канцелярский нож, откуда, чонин проследить не может.–лучше не дергайся, иначе будет некрасиво. лезвие касается бледной щеки, с нажимом прокалывая кожу, во рту чувствуется отвратительный металический вкус крови и железа острой пластинки. грязными пальцами хенджин стирает выступившую кровь, что стекает вниз эстетичными каплями, падая на холодный пол. он давит на рану проникая внутрь из-за чего чонин истошно воет и ему кажется, что звуки которые он издает нисколечки не привлекательные, но хван кажется думает по-другому. средний и указательный пальцы входят на две фаланги, а большой давит на губы, проникая глубже и смыкая с двумя другими, создавая кольцо. на щеке яна образовалась огромная дыра, которая, стоит открыть рот, позволяет видеть все намного глубже. — вау, это удивительно красиво, жаль, что ты не видишь себя.–он убирает руку, стирая кровь о грудь младшего.–я действительно готов кончить от такого вида.–и не врет, кончает.—знаешь, я думаю, что твое тело могло бы выглядить лучше, будь на нем мое имя. метал соприкасается с кожей, рассекая и образуя буквы. хван хенджин. как клеймо. чонину больно, но он не может просто потерять сознание, чтобы не чувствовать этого. он все еще не теряет веры... глупый наивный дурак. ...ведь пытается оттолкнуть, но нож протыкает ладонь насквозь, буквально прибивая к полу. крики на весь дом, и парень сожалеет, что выбрал это место для житья, ведь сейчас его бы уже нашли. но его уже не спасут... — я же сказал,–шипит, как змея.–не дергайся. — псих.–по лицу размазались слезы, сопли, слюни, кровь. выглядит отвратительно, хван ликует, ему нравится. — о, не больше, чем ты, чонин. нож исчезает, как и хенджин, он выходит из поля зрения, где-то роясь. надежда умирает последней, ведь так? чонин честно пытался уползти, но за ногу хватаются, на полу остаются кровавые разводы, как в ужастиках. эта фраза, кажется, появляется уже второй раз. зря они смотрели столько хорроров. по ребрам прилетается пару пинков и, кажется, даже слышался хруст. — а теперь перейдем к десерту. иголки под ногтями? скука, я пробовал, мне не зашло.–он смотрит на еле живого чонина.–но мы можем сломать тебе все пальцы. или вырвать глаза,–смеется.–но тогда ты не сможешь увидеть происходящее...–задумывается.–я бы мог показать тебе множество приемов. я хочу раскрыть тебе правду на то, что такое настоящая боль, чонин. my god I keep bleeding!.. i watch the world die for crimson eyes, i cry it turns to night, i die I see the light, and now I'll say goodbye боль — неприятное или мучительное ощущение, переживание физического или эмоционального страдания. чонину еще никогда не было так больно. хруст каждой фаланги, и кажется, вот сейчас он потеряет сознание и все пройдет, но вновь выросшая тень за спиной хвана, выглядящая как мать, не дает уйти в забытье, душит, пока старший смотрит на закатывающиеся глаза парня. веселится. он бьет множество раз, пока чонин цеплетятся окровавленными руками за все, что может. пока вокруг хаус и разруха, взгляды из разных углов, что ликуют. пока по телу бегают пауки и жучки, которые лезут в ранки. на секунду взгляд хенджина меняется на черный, будто он часть всего этого ужаса, будто он одна из теней. — знаешь, твое личико уже испорчено, так давай закончим начатое.–лезвие, как по маслу, скользит по уже изрезанной коже, продолжая полосу и соединяя ее с уголком губ, делит на две части. сейчас чонин больше похож на тех психопатов из фильмов, с разрезанными ртами, что делают вид, будто они всегда улыбаются. жуть. чонин уже не чувствует, как метал втыкается меж ребер, как вспарывает живот, изо всех отверстий течет кровь, в глазах темно, он захлебывается. по полу растекается кровь, волосы хвана слипаются от рубиновой жидкости, жаль, что не его, на лице и руках тоже есть следы. он достает фотоаппарат и делает фотографию. много фотографий. гребаный фотограф. — с тобой было приятно иметь дело. чонин ещё в сознании. чувствует, как медленно умирает, пока вокруг пляшут тени. и кажется, будто никакого хенджина и не было, потому что в своей слабой руке парень держит «орудие убийства», вокруг ни следа чьего-то присутствия. все чисто и пусто. чонин сам выбрал свой путь. жалкий и ничтожный. а за окном тихо. ясное звездное небо и необъятное поле, на котором раньше был слышен смех ребенка. возможно, чонин даже и не переезжал никогда. возможно, он всегда жил здесь, рос и развивался. но этого уже нельзя узнать. но чуждый взгляд. он был всегда, и даже сейчас он наблюдает, как ян медленно умирает...