Призраки прошлого

      — П-профессор.       Снейп сначала не узнал высокого молодого человека.       — В чём дело? — рявкнул он, сгорая от нетерпения вернуться в класс. Человек вздрогнул, и это поначалу доставило Северусу некоторое удовольствие, а затем, как ни странно, пришло узнавание: — …Лонгботтом?       — Д-да.       Невилл Лонгботтом превратился не в красавца, но в человека с приятными чертами лица: достаточно высокий, чтобы смотреть Снейпу в глаза, юношеская округлость растворилась, открыв квадратную челюсть и хорошую, крепкую фигуру. Его одежда была простой, но не поношенной, как и подобает человеку, который, по слухам, теперь работал вполне респектабельным сотрудником Министерства.       Именно в незначительной, робкой сутулости плеч молодого человека и лёгком беспокойстве, навсегда запечатлённом на его лице, Снейп увидел призрак мальчика, которым когда-то был Невилл. Конфликт прошлого и настоящего заставил Снейпа почувствовать себя неловко, поэтому он ухватился за прошлое, окутавшись превосходством и презрением.       — Не смогли остаться в стороне, Лонгботтом? Или вам понадобилось освежить курс повышенных зелий, поскольку вы, кажется, не обращали на них внимания с тех пор, как были зачислены?       — Н-нет, п-профессор Снейп, сэр, видите ли… — Невилл сорвал с головы шапку, повертел её в руках, явно подыскивая нужные слова и обшаривая взглядом пол, как будто он где-то написал на нём то, что хотел сказать.       В нерешительности Невилла Снейп обрёл уверенность, выпрямился ещё больше и нетерпеливо скрестил руки на груди.       — Тогда говорите громче. У меня мало времени и много дел.       Но он обнаружил, что неспособность презрительно усмехнуться над Лонгботтомом имеет большое значение. Невилл, казалось, тоже это заметил, наконец-то встретившись с ним взглядом, что-то стальное скрывалось за прежней мягкостью.       — …Видите ли, — продолжал Невилл, немного расправив плечи, — я пришёл в Хогвартс, потому что… ну… для того, чтобы сказать вам… Видите ли, я раньше думал, что ненавижу вас, профессор, но на самом деле я думаю… Думаю, мне просто очень вас жаль.       Снейп не сразу осознал, как больно хлестнули эти слова, ошеломили, как будто Невилл ударил его в живот. В конце концов он рассвирепел. Невилл Лонгботтом, этот отвратительный, бесхребетный, сопливый гриффиндорец, жалел его?       — Как ты смеешь… — прошипел он, но Невилл, это трясущееся, ноющее нагромождение некомпетентности, эта тупоголовая лягушачья задница, заткнул его взглядом и отрезал:       — В любом случае, это всё. Это всё, что я хотел сказать.       Снейп, зашипев, споткнулся о множество реплик, ни одну из которых не в состоянии был озвучить.       — Почему? — наконец единственное, что у него вырвалось.       Невилл на минуту задумался, и на этот раз Снейп не воспринял это как колебание — он видел только Невилла, размышлявшего, как любой человек, рассматривающий деликатный вопрос.       — В-вы один, — наконец сказал Невилл, а затем поправился: — То есть вы выглядите одиноким, хотя… вы сами об этом позаботились.       — Ну и что? — рявкнул Снейп, прежде чем понял, что такой ответ оправдывает обвинение Невилла. — Если я сам в этом уверен, то, вероятно, это то, чего я хочу, не так ли? Возможно, вам следует держать свои опасения при себе, мистер Лонгботтом!       — В-возможно, — Невилл, казалось, отступил, не двигаясь, снова опустив плечи и глядя себе под ноги. На мгновение он стал мальчиком из прошлого, съёжившимся перед ужасным Северусом Снейпом. Однако, когда он поднял глаза, иллюзия рассеялась — в его глазах не было извинений. — Но это только заставляет меня ещё больше жалеть вас. Профессор. Сэр.       — Мне не нужна твоя жалость! — взревел Снейп и заставил себя проявить некоторую сдержанность, когда несколько проходящих мимо студентов странно посмотрели на него. — Так что вы можете забрать своё маленькое признание, откровение, что угодно, свой значительный-и-грандиозный поступок и отправиться в великое будущее, мистер Лонгботтом, потому что они мне здесь не нужны.       Он закутался в мантию самым устрашающим образом, на какой только был способен, и ринулся к своему классу. Но как бы быстро он ни шёл, не услышать слов Невилла не удалось:       — Возможно, вам следует дать кому-то шанс, профессор.       Он сказал себе, что в голосе Невилла прозвучала не мольба, а жалость, и позволил двери захлопнуться за спиной, когда вошёл в свои комнаты.