(Not) Heroes

      До участка добрались быстро. — Ну вот, мой хороший, мы с тобой наконец-то и прибыли… — умилённо ворковал Жилин, бережно держа на руках перебинтованного пса и оглядываясь вокруг, решая, куда бы его пристроить.       Он мог бы доехать и до дома… если бы в этом был хоть какой-то смысл. В (не)родной квартире всё равно также пусто и тихо, как здесь, так ещё, сверх того, и неубрано давно… А в участке хоть обжито немного, да и к ветклинике ближе будет…       …да и шанс встретиться с ним здесь гораздо выше, чем там. — Лежи, голубчик, лежи, — ни одеяла, ни пледа, ни даже захудалого ковра не нашлось (точнее, было одно покрывало, но оно предназначалось тому, на чей приход полковник в глубине своего сердца ещё надеялся), так что Жилин, поколебавшись с секунду, свалил на пол все бумаги со стола — все (не)нужные и (не)важные отчёты, газеты и прочее-прочее-прочее — и осторожно уложил на них пса. Жетон лишь смирно наблюдал за его действиями и словно бы размышлял о чём-то своём, недостижимо-собачьем. Недолго думая, полковник поставил подле него тарелку с остатками своего обеда, решив про себя, что завтра, непременно, накормит четвероногого героя как следует. А пока — что есть, чего уж тут…       Дома теперь и того нет. Да-а, Жилин, действительно, давно там не бывал. Странно даже как-то… Впрочем, что там писал Иосиф Александрович? «Зачем выходить оттуда, куда вернёшься вечером таким же, каким и был, тем более — изувеченным?» Вот полковник Жилин С. О. однажды и решил «не выходить» с работы без надобности: всё равно ведь почти каждый день в участке быть должен, так зачем зазря напоминать себе о том, что живёшь совсем один, что дома никто совершенно не ждёт?.. Кушетку на работу принести недолго. Холодильник установить — тоже…       …Только полковник удобно пристроился рядом с новым другом, как вдруг снаружи раздался грохот, а ещё секунду спустя входная дверь распахнулась, и в помещение, чуть не упав, ввалился Катамаранов с полупустой бутылкой скипидара. Жетон, несмотря на все раны, в ту же секунду вскочил с места, готовый защищать новообретённого хозяина до последней капли крови, но Жилин успел мягко положить ему руку на холку, чуть надавливая, жестом и взглядом давая понять, что всё в порядке. Пёс покорно замер, но обратно не лёг: ждал, что будет дальше. — Там эта… — чуть смутившись реакции невесть откуда взявшего — в его видении — пса, пробормотал Игорь, приподнимая в приветствии каску, с которой тут же посыпался снег, — холодна-а, мент…       По-прежнему успокаивающе поглаживая своего четвероногого охранника, полковник машинально бросил взгляд на упавший снег, прикидывая размеры будущей лужи, затем торопливо, но внимательно взглянул в пьяно-немытое лицо Катамаранова, на его покрывшиеся инеем волосы и ресницы, и еле заметно улыбнулся одними уголками губ. Тепло-тепло так. С немой радостью…       …знал ведь, что Игорь придёт. Знал и ждал. Ждал и дождался. — Проходи, мой хороший, проходи. Сейчас мы тебя, замёрзшего такого, пристроим как следует… — Жилин, заранее всё про себя продумавший, открыл дверцу тюремной камеры, жестом приглашая Катамаранова войти. — Тут вот, на покрывале, значит, и располагайся. — Игорь продолжал стоять на месте, непонимающе и недоверчиво глядя на него. Как не до конца прирученный дикий зверёк, который вроде хорошо понимает, что его не обидят, а нет-нет да и взбрыкнёт и укусит по привычке. Тогда полковник, чуть помявшись, добавил: — Давай, давай, голубчик, не стой. На тебя там как раз какая-то жалоба поступала… Женщин беременных ты у меня там в лесу пугаешь… Не хорошо это, очень не хорошо.       Жилин и рад бы усадить его рядом с собой, приобнять, согреть своим теплом и не отпускать хотя бы до рассвета… Ну а вдруг кто зайдёт? Что тогда делать? Как объясняться? Да и нельзя же так, в конце концов: законом товарища любить не позволено. Как же полковник порядок охранять будет, если сам нарушать начнёт? То-то и оно. Поэтому пусть лучше уж Игорь в камере посидит, на приготовленном специально для него покрывале — ему всё равно не привыкать.       Жилин решил так уже давно. Полицейский участок — вместо кафе и кино, разговоры ни о чём через решётку — вместо душевно-семейных разговоров на кухне или балконе, отношения «мент-преступник» — вместо чего-то большего. Это давало ему возможность быть рядом с важным для него человеком, ничего не нарушая и не вызывая никаких подозрений… Да-а, полковник неплохо всё продумал, да только вот… с сердцем до сих пор не договорился. Билось оно всегда при виде (не)товарища неправильно как-то. Беспокойно слишком. И громко. Отчего Жилин каждый раз боялся, что Катамаранов с его нечеловеческими способностями услышит. Услышит, догадается…       …Игорь по-прежнему стоял на месте. Сначала взглянул расфокусировано-пристально на присмиревшего Жетона, потом вновь на полковника, о чём-то мысленно сам с собой поспорил, а затем махнул рукой и зашёл в камеру: ну, куда уж теперь деваться? Не на улицу же обратно идти… да и не отпустят, видать. Жилин про себя облегчённо выдохнул и прикрыл дверцу обратно, усаживаясь на корточки рядом с псом и снова принимаясь аккуратно его поглаживать. Не услышал. Не догадался. Или… услышал-догадался-подыграл?.. — А эт' эщо кто? — рухнув на пол камеры, с некоторой опаской указал Катамаранов горлышком бутылки на пса, прерывая своим вопросом установившееся неловкое молчание. К полковнику вернулась его прежняя улыбка. — Не видишь, мой хороший? Пёс. Я его одинокого, брошенного сегодня того самого… приютил вот. Мы с ним ещё Президента нашего вместе успели спасти, да-а. Но у меня это, работа, меня хвалить тут не надо. А вот Жетон… вот он-то у меня… — Геро-о-о-и, — резко перебил его Катамаранов, усмехнувшись. — Битый битого под’брал! — кстати и некстати после воскликнул он и, торжественно приподняв бутылку, сделал большой глоток. Жилин лишь недовольно хмыкнул, наблюдая за ним и внезапно проваливаясь куда-то вглубь неясных мыслей.       «Битый битого», — прав Игорь, как никогда. И дело ведь даже не в том, что они пострадали сегодня. Что им эти раны? До свадьбы заживут, как говорится. На душе шрамы куда серьёзнее этого есть… «Ну, ничего, ничего меня тоже бросали. Но так меня никто и не находил. А я вот тебя, хорошего такого, нашёл», — будто сквозь пелену тумана вспоминал полковник сказанные ранее Жетону слова, вдруг находя их не совсем верными. Да, бросали его часто. И те, кто бросал, даже и не думали потом находить обратно. Но кое-кто его, потерянного такого, всё же нашёл потом… — Ты чего делаешь-то мне тут? — замечая попытку Катамаранова налить в тарелку скипидара и тут же её пресекая, завозмущался Жилин, выходя из транса. — Игорюш, ну думай немного. Куда ему твой скипидар? Не все же такие… — Та я эта… я ничего, милиция, — нисколько не смутившись, отозвался Катамаранов, тут же убирая руки и делая очередной глоток.       Полковник лишь вздохнул да головой покачал. Впрочем, чего он хотел? Это же Игорь. Невменяемый, бешеный (по определению Инженера), дурашливый — но такой родной и нужный… Постоянно чумазый, до безобразия нескладный — но единственный, кто смог его найти…

Тоже когда-то кем-то потерянный, но Жилиным найденный.

…горе-герой скипидарный.