Твоя улыбка - это всё, что мне нужно

Это была их последняя миссия по делу адоллиума. Они потратили прошлый год на погоню за неуловимым преступником, вдохновителем незаконного распространения адоллиума, и сегодня был день, когда они собирались закончить. Предполагалось, что это будет лёгкая миссия. Ситуация была у них под контролем, начиная с планировки зданий, заканчивая временем, которое потребуется, чтобы довести до конца, всё что было спланировано до мелочей. После этого они с Хару наконец-то смогут пожениться после более чем года помолвки. Дайске помнит, как спорил с Хару: "Будет ли плохо, если немного отдохнуть?" — он вспомнил как кричал, но Хару не сдавался. Либо они пропускают медовый месяц (что Дайске не принимает), либо просто остаются такими, какие есть. После долгих споров и упрашиваний, своего возлюбленного в течении нескольких дней, Хару в конце концов уступил и пообещал, что они вступят в брак после того, как весь вопрос с адоллиумом будет закончен. В качестве дополнительной награды для Дайске и демонстрации признательности за его упрямство, Хару даже позволил ему полностью взять на себя ответственность за свадьбу со своим неограниченным балансом. Дайске все спланировал. Как только всё это будет завершено, они поженятся в тот же день. Особенно уместно, что это будет годовщина свадьбы и день рождения Хару. Он уже может это представить. Хару, одетый в безупречный белый костюм, идёт к нему по проходу, олицетворяя само совершенство. Их друзья заняли бы первый ряд. Сузуэ определенно бы плакала. Они обменялись бы своими «я клянусь», а Дайске имел бы в виду каждое слово своей клятвы для удивительного человека, стоящего перед ним. Поцелуй будет голодным, но сладким, долгожданным и любящим, поскольку они поклялись своей жизнью друг другу. Потом у них будет медовый месяц. Это будет кругосветное путешествие по всем местам, которые они могли бы посетить из-за дела с адоллиумом, но у них не было возможности. В конце концов, у них появится свободное время, как только всё будет сделано. С банковским счётом Дайске этот медовый месяц может длиться всю жизнь. Утром они путешествуют, любуясь чудесами света, делая всё, что хотят. Конечно, Дайске не сможет дождаться наступления ночи, чтобы заняться любовью с Хару и увидеть эти золотые глаза, опьяненные удовольствием, когда он нырнёт внутрь. Но Дайске должен был знать, что жизнь никогда не шла по плану. Когда он забыл надеть HEUSC утром, это должно было быть явным предупреждающим знаком. Он снимал его в интимные ночи с Хару, чтобы они могли побыть наедине, и почти никогда не забывал надеть серьги после этого. Но почти не достаточно. Хару смеялся над ним, пока они летели на вертолёте, а Сузуэ предложила доставить ему HEUSC. Однако, именно сегодня Хару решил подразнить его тем, что он слишком полагается на ИИ. Насмешливый вызов в тоне старшего мужчины вызвал у наследника желание проявить себя, и поэтому он клюнул, в конце концов, все было идеально спланировано… не так ли? Дайске не ожидал, что все обрушится на него в прямом и переносном смысле. Для миллиардера события были неясными. Маньячный смех. Громкий взрыв. Кто-то выкрикнул его имя. Красное пятно. Его повалили на землю. Кровь. Много крови. Слишком много крови. Слишком много красного цвета. Тело сверху рухнуло. Крик сорвался с его губ. Ужас наполнил его желудок. Этого не может быть. Этого не может быть. Этого не может быть. Он бежал, неся на руках любовь всей своей жизни, крича о подкреплении. Даже если он знал, что всё было напрасно. Единственное, что он видел, - это тусклые медовые глаза. Единственное, что он чувствовал, это то, что вес в его руках становился всё тяжелее и тяжелее, как и чувство вины в его сердце. Куда он бежал? Он даже не знал. Все, что он знал, это то, что ему нужно уйти. Подальше от рушащегося здания, подальше от этого маньяка-самоубийцы, который хотел похоронить их всех заживо, чтобы очнуться от этого адаского кошмара. Каким-то образом его ноги нашли дорогу к реке, и подкосившись, он всё ещё держал Хару, цепляясь за него больше, чем за саму жизнь. Он видел, как мир вокруг него становится все более расплывчатым, настолько расплывчатым, что он больше не видит даже лицо Хару. Дайске понял, что плачет, когда слёзы закапали на щёку Хару. Мозолистые пальцы поласкали фарфоровую щёку, и мужчина с тёмно-серыми волосами слабо улыбнулся: — Я так рад, что с тобой все в порядке. Вина пронзила сердце Камбэ, когда он повторял извинения, как мантру. «Это все моя вина» и «Прости» - вот и всё, что он мог сделать. Но «прости» было не достаточно. Никак не достаточно, чтобы искупить свой грех. Никак не достаточно, чтобы выразить свое сожаление. «Прости» слишком поздно. — Почему ты извиняешься? — Хару рассмеялся: — На самом деле я должен сожалеть. — Нет. Не говори этого. Это всё моя вина. Если бы я только знал лучше. Если… - Губы Дайске замолчали из-за прикосновения к ним пальца. — Прости, я эгоист, Дайске. — Хару усмехнулся, кашляя кровью, из-за чего, Дайске вздрогнул. — Я не могу представить жизнь в мире без тебя. Так что я выбрал более лёгкий путь из двух. Ты меня простишь, правда? — умоляющие золотые глаза смотрели на него, и Дайске почувствовал, как его сердце тает. Как кто-то может быть таким сильным? Сильный. Сила. Нечеловеческая сила. — Твой костюм! — понял Дайске. HEUSC был подключен к костюму Хару, чтобы Сузуэ могла понять ситуацию! В его груди вспыхнула надежда. Но одного взгляда было достаточно, чтобы выбросить этот оптимизм на ветер. Признание Хару было последним гвоздем в гроб: — Жара была слишком сильной для костюма. Как будто на Дайске вылили холодную воду. Ведро с ледяной водой разбудило бы его от прекрасного сна. Нет. Не может быть. Нет. Скажите, что это неправда. Нет, у него всё ещё было так много всего, что он хотел сделать, так много он хотел сказать, так много вещей было запланировано для них заранее. Дайске не может остановить дрожь, прошедшую по всему его телу. — Дайске, ты помнишь, какой сегодня день? — рука Хару огладила щёки возлюбленного, и мягкое прикосновение немного успокоило. — Как я мог забыть? — горько задыхаясь, ответил тот. — Сегодня твой день рождения. — Могу я попросить кое-что? — Хару молился, чтобы усталость не отразилась в его голосе. — Конечно! Что угодно! Что угодно, Хару! — закричал Дайске. Он сделает всё, чтобы остановить эту ситуацию, заплатит любую цену за конец этого кошмара. Даже душу. Он готов продать свою душу дьяволу, если Хару выздоровеет. — Твоя улыбка, - последовал напряженный ответ, призрак улыбки украсил окровавленные губы Хару. Дайске удивился: — Что? — Пусть твоя улыбка будет последним, что я увижу. — Усталые медовые глаза смотрели на него. — Нет! Не говори этого! Мы справимся с этим, поверь мне! — Камбэ отчаянно закричал, но тут же извинился, поняв, что из-за него, Хару может стать хуже. Хару покачал головой, грустно улыбаясь: — Тебе не нужно лгать мне. Я знаю, насколько ужасна ситуация. — конечно, он знал, да даже дурак знал бы, что происходит. — В любом случае я всегда жил взаймы. С моими склонностями, я ожидал, что это произойдет намного раньше, - попытался пошутить мужчина с тёмно-серыми волосами, но это превратилось в новый приступ кровохарканья. Это зрелище разбило сердце Дайске. — Перестань говорить, Хару. — умолял Дайске, изо всех сил пытаясь заставить мышцы лица подтянуться. — Я улыбаюсь, Хару. Посмотри. И не говори. Тебе станет лучше. — проклятие, почему его слёзы не перестают идти? Он не может позволить, чтобы его зрение было затемнено слезами, ему нужно дорожить каждой деталью этого прекрасного человека, от его растрепанных волос до потрескавшихся губ и постоянных мешков под глазами. Независимо от того, что кто-то может подумать, он был идеалом для Дайске. Увидев вынужденную улыбку, Хару почувствовал, как его тело напряглось, когда из его рта вырвался грустный смех. Он протянул свою свинцовую руку, и, наконец, приложил ее к нежно-розовым губам. — Мне нравится, когда ты улыбаешься. — как он может заставить сердце Дайске растаять и разбиться одновременно? — Ты - причина моей улыбки. — Дайске позволил Хару опереться на свою ногу, нежно положив руку на руку Хару, уткнувшись щекой в ​​пальцы своего возлюбленного. — Ты моя жизнь. Хару глубоко вздохнул, чтобы его голос стал ровным, и поклялся: — Я, Като Хару, всегда буду считать тебя, Камбэ Дайске, своим мужем. Ты мой лучший друг, мой дом, моя любовь, моя жизнь. Ты помог мне преодолеть самый мрачный период в моей жизни. Ты доверял мне, в то время как другие презирали. Ты ободрил меня, в то время как другие сомневались. Ты дал мне надежду и показал, что я снова могу стать героем. В радости и печали, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, клянусь любить и лелеять, пока смерть не разлучит нас. Я клянусь тебе в верности. По бледным щекам Дайске текли неконтролируемые слёзы, но он не был уверен, от радости это или от горя. Он прочистил горло и несколько раз вдохнул, чтобы успокоиться, прежде чем поклясться: — Я, Камбэ Дайске, возьму тебя, Хару Като, в свои мужья. Ты мой маяк, моё солнце, путеводный свет, который вытащил меня из тьмы. Ты научил меня радостям этого мира. Ты дал мне надежду и уединение, когда я думал, что я один. Ты дал мне повод надеяться, смеяться, жить. В радости и печали, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, клянусь любить и лелеять, пока смерть не разлучит нас. Я клянусь тебе в верности. Ни оркестра, ни плачущих родственников, ни экстравагантной вечеринки. Просто открытое небо, их окровавленные костюмы и их горячая любовь. Это была не та свадьба, которую планировал Дайске, но для него этого было достаточно. Эти слова были всем, что ему было нужно. Дайске наклонился, чтобы поцеловать его. Поцелуй на всю жизнь. Это было мило, страстно и отчаянно. Оба старались изо всех сил, потому что оба знали, что времени осталось не так много. Длинные пальцы вцепились в темно-коричневые волосы, когда Хару обнял плечо Дайске, втягивая друг друга в глубокий поцелуй. Их губы в отчаянии прижались друг к другу. Языки переплелись, двигаясь друг против друга в бешеном танце, сливая всё недосказанное, всё, что ещё предстоит сделать, изливая все свои эмоции друг другу в этот последний поцелуй. Дайске наслаждался металлическим привкусом крови, горечью кофе, контрастирующей со сладостью свежей клубники, прекрасно описывающей человека, которому он отдал свою жизнь. Безнадежно трудолюбивому идеалисту. Поцелуй закончился, когда они оба начали задыхаться. Хару рухнул на руку Дайске, и тот, осторожно положил тёмно-серую макушку на своё колено. Глядя друг другу в глаза, они тяжело дышали. — Спасибо. Это был лучший подарок на свете, — вздрогнул Хару, изо всех сил пытаясь скрыть свою боль. Поцелуй помог ему на мгновение забыть о своей ране, которая вернулась с удвоенной силой. — Я собираюсь закрыть глаза на секунду, - фраза, обычно произносимая во время слежки перед отключением Хару. — Я просто - немного - устал, - обычно ворчал он, когда другие говорили ему сделать перерыв. — Я люблю тебя, Дайске. простое предложение, предназначенное для того, чтобы его услышал только один человек. — Я люблю тебя, Хару, - прошептал Дайске в ответ, сияя. Хару закрыл глаза и блаженно улыбнулся. Дайске чувствует, как голова, лежащая на его колене, расслабляется. Слёзы неудержимо текли по его лицу, но он пытался держать улыбку. Его руки потянулись к лицу Хару. Он выглядел так, будто просто спал, и ему снился самый сладкий сон в своей жизни. Дайске надеялся, что он был в этом сне. Он наклонился и стукнув их лбы вместе, закрыл глаза, с нежной улыбкой всё ещё украшающей его губы. Больше не нужно спать всю ночь, заполняя документы. Больше никаких нокаутов. Больше никаких преследований преступников. — Теперь вы можете отдохнуть, инспектор.