***
Мы шли по коридору и наше движение сопровождал мерный цокот каблуков. Мало кто из взрослых людей обращает внимание, как меняется шаг женщины, когда рядом с ней идет ребенок. Меняется не только темп шага, но сама манера движения. По тому, как она идет, можно понять, нравится ли женщине ее спутник, хочет ли она побыстрее от него отделаться, или, может, как можно дольше задержать его рядом? Синьора Гвидиче шла как… Как мама с ребенком? Не знаю, специально она так делала, или, может, все на подсознательном уровне, но с ней сейчас мне было спокойно. Даже ожидаемое знакомство с группой детей меня не так угнетало. Не то чтобы я боялась детей… Как же я докатилась до жизни такой? Начнем с того, что я ходячее доказательство существования подобия системы реинкарнации. Вероятно, в прошлой жизни таки получилось выправить порядком запущенную карму в плюс, в результате чего, в этой — память предыдущей тушки сохранилась. А была я… Нет, не так. Я БЫЛ ветеринаром. Именно был, в мужском роде! Количество кошек, собачек, кроликов, черепашек, попугайчиков и прочей домашней и не очень живности, прошедших через мои руки — неисчислимые тысячи. Я так для себя решил, что количество спасенных мной жизней гораздо больше загубленных, и благодаря этому мне дали еще один шанс. Ну или еще по какой причине. Впрочем, ветеринаром я был последние лет двадцать, до этого я был капитаном медицинской службы, подающий надежды молодой полевой хирург… Прошедший обе чеченские кампании. После оных демобилизовался с контузией, одним глухим ухом, десятком мелких осколочных ранений, а также кучей психических расстройств и протекшим чердаком. Людей после этих событий я оперировать уже не мог. Травмирующие воспоминания последних месяцев войны приходят в кошмарах до сих пор. Но зарабатывать на жизнь как-то надо, потому подался в ветеринары. Сначала от безысходности, а затем втянулся — и даже начало нравиться. Не всем питомцам я, конечно, помочь смог, все же обычный ветеринар пусть и широкого профиля, но гораздо большее количество четвероногих (а также ползающих, летающих, плавающих) выжило и вернулось к своим хозяевам. Жил сильным и независимым мужиком, с десятком кошек, полудюжиной собак и прочими меньшими братьями в небольшом двухэтажном коттедже, где и помер. Причина смерти достаточно занятная и крайне редкая для жителя центральной Сибири. Помимо основной работы ветеринара у меня было хобби — разведение змей. Как и многие террариумисты-серпентологи, выводил интересные морфы различных питонов и удавов, также пытался получить потомство от змей, которые не размножаются в неволе, в том числе и ядовитых. Помимо уже ставшей вульгарной королевской кобры и различных щитомордников, появился у меня один занятный представитель ужеобразных из южной Африки, бумсланг. Замечательная тихая самочка, не агрессивная, никогда первой не нападала. Планировал купить ей пару через полгодика, но вот не судьба. Привык к ее мирному поведению — и пренебрег техникой безопасности, прежде чем убраться в ее террариуме, надо было жителя извлечь в контейнер, а я решил, что и так сойдет. Как результат — укус в плечо. Но умер я не от яда, змеиный яд вообще не так страшен, как про него пишут, а от мощной аллергической реакции. Естественно, на подобный случай в аптечке есть очень сильные антиаллергены, но у них или срок годности закончился, или просто препарат оказался низкого качества… Даже после введения себе полуторной дозы активного вещества у меня сильно раздуло шею и часть щеки и, прежде чем приехала тут же вызванная скорая, я окочурился от удушья. Только и успел закрыть террариум и позвонить коллеге по хобби, чтобы забрал змей себе. Наверное, единственный сибиряк, умерший от укуса бумсланга… Но то, что было дальше, уже выходит за рамки моего понимания жизни: начались глюки. Какие-то голоса, звуки труб, непонятная музыка, и будто голос какой обращается: "чего ты хотел?", говорит. Я так-то абсолютный атеист, вера в Бога стремится к отрицательной величине. А то, что звуки и голоса — мне ли не знать — какие галлюцинации может выдать мозг. Не воспринимая всерьез вопрос, я брякнул первое, что пришло в голову. "Всегда хотел лучше лечить" говорю, и то правда, в последнюю неделю трех кошек не вытянул, у одной тяжелая травма таза, была бы котенком — вероятно, срослось бы, но вот у старушки двадцати лет — никаких шансов. И парочка котят с запущенным демодекозом, плюс набор паразитов и анемия на почве постоянного недоедания. Не выходил, к сожалению, померли через день, а следом за ними пришлось старушку усыплять, чтобы не мучилась. Несмотря на то, что у меня уже стаж более тридцати лет, уже привык к смерти на столе, но вот мысли рода "а, может, надо было сделать не так, а по-другому? Иные лекарства, методы.." блуждают в голове всегда после эвтаназии питомцев. Вот и ляпнул, действительно же — было бы здорово быть более опытным, и лечить качественнее. Но, видимо, был услышан, неправильно понят (я же имел в виду, чего хотел при жизни, а не в текущем посмертном состоянии), и отправлен на реинкарнацию. И *фанфары* с днем рождения, Асия Ардженто! Обычная итальянская девочка, сирота, которую подбросили в монастырь еще младенцем. Я так и не понял, почему в ответ на мое желание решили наказать таким странным способом, потому как разуму пятидесятидвухлетнего мужика оказаться в теле мелкой зеленоглазой блондинки — то еще испытание. Быть может, они имели в виду, что вот, второй шанс, вырасту, выучусь в лучших учебных заведениях Европы и стану еще более опытным и квалифицированным врачом? Мысль интересная, требует тщательного и всестороннего изучения. Но сейчас рано строить глобальные планы на будущее, будем, как говорится, посмотреть. Сейчас я нахожусь в городе Савона, портовый городок на севере Италии, мне семь лет, четыре из которых осознанно помню. Воспоминания проснулись в три года, я тогда рос(ла?) в монастыре, куда меня подбросили, как уже упоминалось, еще младенчиком. Хорошо, что этот период прошел без моего участия. Из данного учреждения я сбежал(а?) на вольные хлеба через три года, как только получилось освоиться с разговорной речью. Письменной, к сожалению, не учили. Не сочтите меня совсем идиотом, менять не очень теплую постель и относительно регулярное питание — на жизнь бомжа. Во-первых ушел(ла?) я подготовленным, с набором теплой одежды, белья, еды, пледом и прочим. Во-вторых, постоянное навязчивое подталкивание к тому, что быть мне следует в своей жизни только монахиней и нужно отдать жизнь на служение богу. Причем ответ “Нет!” категорически не воспринимался, они лишь улыбались и гладили по голове, мол, глупенькая, совсем не понимает, от чего отказывается, ведь жизнь в объятиях Господа — что может быть лучше?.. И в тот день, когда поставили перед фактом, что добровольно-принудительный постриг меня состоится после пасхи, в течение недели я собрал(а?) пожитки и сделал(а?) ноги. Не то чтобы мне было дело до какого-то обряда, абсолютно никаких обязательств передо мной он не создавал, что бы там ни думали священники. Тут проблема в том, что это имеет значение для церковников, и этим самым обрядом я официально попадаю как бы под опеку церкви, которая получает полный карт-бланш над моим будущим и жизнью. И к моим мыслям прислушиваться будут, только если достигну определенного веса в этой иерархии. А в случае побега уже после пострига, если меня поймают, то вернут обратно в монастырь. Вариант вести себя так, чтоб изгнали из церкви… Тоже возможен, но вместе с ним, ко мне прилипает некое “клеймо” изгнанницы, которое имеет значение для религиозных людей… В общем, я решил(а?), что самый простой и правильный вариант — сбежать прямо сейчас. Конечно, решение кажется довольно спорным, шестилетняя девочка и на улице? Для маленькой девочки вокруг столько опасностей! Дабы убедить вас в обдуманности этого решения, стоит рассказать о третьей причине, по которой я решился(лась?) на такой шаг, дело в том, что имею весьма неплохой опыт выживания на улицах города. Чтобы стало понятнее, расскажу еще немного о себе. О прошлом себе. Родился я, как это принято называть, в неблагополучной семье. Пьяница-отец, мать тоже особа весьма легкомысленная и любительница залить свои карие глазки дешевым винцом. Одно из самых первых и ярких воспоминаний — мне тогда приблизительно четыре года, смазанный образ мамы говорит мне подождать ее на скамье возле универмага, после чего удаляется. Как послушный сынок, я ждал до заката, периодически разминал ноги, бродя возле скамьи. Провел на лавке весьма прохладную ночь, и уже утром на меня наткнулись местные гопники. Причины, по которой меня бросили, мне неизвестны, с тех пор живой мамы я больше не видел. Потом искал в более сознательном возрасте — и выяснил, что умерла она с отцом где-то через год — будучи пьяными, курили на диване, начался пожар, где они и сгорели. Но в четыре года я этого не знал. Парни оказались вполне адекватными. Несмотря на то, что они, по мнению большинства, крайне маргинальный контингент, не заслуживающий доверия, они оказались не лишены сострадания. Расспросив меня, кто я, и что забыл здесь в такую рань, они, посовещавшись, сказали, что родители мои вряд ли вернутся, и предложили проводить меня до дома. Адреса я, естественно, не знал, а ехали на это место с несколькими пересадками на трамваях и автобусах. После чего один из них предложил пойти с ними. Будучи совсем малышом, я пошел за первым, кто меня поманил… В этот раз мне повезло и я попал во вполне дружелюбный коллектив. Парни оказались выходцами из спальных районов, большинство сироты или из точно таких же неблагополучных семей. Они сбились в небольшую компанию и промышляли мелким грабежом и прочим воровством, также они имели собственный штаб, который располагался в узле теплоцентрали, под люком. Там я и провел примерно два с половиной года, став настоящим мелким бандитом. В форточки лазил как самый маленький, учился таскать кошельки из карманов, на шухере стоял… И так продолжалось до тех пор, пока однажды нас не поймала милиция. Они узнали мою историю, выяснили имя с фамилией и нашли моих родственников. Родителей к тому времени уже похоронили, но у меня оказалась жива бабушка, которой меня и вернули. Надо ли говорить, что я был еще тем мелким засранцем… Улица меня вырастила, превратив в наглого огрызающегося щенка, которого исправлять нужно было долго и тщательно, тяжелой мужской рукой… Которой у бабушки не оказалось. Она пристроила меня в школу, которую я с легкостью окончил. Учиться я не любил, несмотря на то, что точные науки мне давались без каких-либо проблем. Не понимал, почему люди корпят над формулами, пытаясь их запомнить, если мне хватало разок мазнуть по ним взглядом? Это сейчас я понимаю, что обладал просто феноменальной, для ребенка, обучаемостью, которую абсолютно не развивал… Воровством и прочей незаконной деятельностью я продолжал промышлять, прибившись к такой же банде. Юра-Цируль меня прозвали, за отличные навыки владения обломком безопасной бритвы, как для разрезов сумок-карманов, так и для резаных неглубоких ран. Так бы, наверное, и продолжил вольную жизнь бандита, украл-выпил, пока не поймают и не посадят, если бы однажды не нарвался на довольно серьезную разборку, в которой меня сильно порезали. Как сейчас помню, лежал я со швами в боку, на старом продавленном диване, меня лихорадило, частенько проваливался в забытье, и снится мне кошмар. Вокруг топкое болото, с кочками, ряской, пожухлой травой. И что-то тянет меня вниз, ни шевельнуться, ни вырваться. С каждым движением проваливаюсь все глубже и глубже, пока на поверхности не осталось чуть ниже подмышек. Я начал раскидывать ряску и кочки, чтобы посмотреть, что меня держит, а в мою одежду вцепились руки. Множество рук тянут меня на дно, неотвратимо и безжалостно. Чуть в глубине отчетливо видны лица моих корешей, близких друзей, девчонок, с кем я гулял… Все они тянут меня на дно. Проснулся я в холодном поту, с отчетливой мыслью, что надо свою жизнь менять, потому как конец скорый и неотвратимый у меня только один. Как только рана затянулась я, никому не говоря ни слова, разве что с бабушкой попрощался, сбежал в ближайший город. Там, примерно за полгода, подтянув школьную базу, умудрился поступить на бюджетное место в военный медицинский институт. Прекрасная память и обучаемость помогли мне набрать самую высокую оценку на вступительных экзаменах. Немного отвлекся от причин, почему я сделал ноги из монастыря. У меня богатый опыт, и жить на улице для меня не в новинку, выживать и добывать еду умею, найти место для ночевки — тоже. Но тем не менее, после побега из монастыря, около года я бродяжничала по городу (к тому времени окончательно определилась с гендерной идентификацией, бытие определяет сознание, не так ли?), подворовывала иногда еду, чаще питалась с помойки… Не подумайте обо мне плохо, все дело в санитарных правилах ресторанного бизнеса в Италии. Раз в сутки еда, которая не съедается, выносится на свалку за рестораном, откуда ее забирает мусоровоз. Так вот, время между выносом и приездом грузовика — около четырех часов, в течение которых к задним дворам учреждений общепита стекаются все окрестные бомжи. Бомж, который со словами “фи, тут базилик подвял, и томат не черри-барбарис, а черри-белый мускат! Я брезгую!” отворачивающийся от еды, не такая уж и диковинка. В прошлой жизни у меня и макароны с тушенкой, которые неделю в холодильнике простояли, неплохо шли, чего уж мне сторониться слегка подсохшей, но все еще сочной пиццы с желтыми томатами? В общем, ела от пуза и никогда не голодала, пока меня не поймали местные копы за то, что утащила кошелек, который так призывно торчал из бокового кармана рюкзака. Как знала, что не может быть все так просто… Проводилась операция по выявлению и захвату местных карманников, я так поняла, чтобы получить квартальную премию, офицеру нужно было раскрыть несколько несложных дел, вот и устроил ловлю на живца. Меня поймали, отругали, и отправили в детдом. Спасибо милой мордахе, слезам и уверениям “дяденьки, я больше не буду!”, на всякий случай со сложенными крестиком пальцами. И вот, здравствуй новый (дет)дом! Из него сбегать не планировала, так как для комфортного будущего нужно иметь оконченную школу как минимум, и сама собиралась заняться проблемой своего образования. Так что вариант с детдомом оказался весьма кстати. Думаю, теперь стоит кардинально сменить привычную модель поведения. Тут буду стараться вести себя скромно, тихо, поведение грязно ругающейся оторвы из подворотни, которое было очень к месту на улицах, здесь не подходит. Сейчас нужно соблюдать правила игры, а именно — носить платьица или юбочки, не бить мальчиков тяжелыми предметами, также, что более важно, не бить девочек тяжелыми предметами. Делать вид, что мне с ними интересно, улыбаться (у меня, оказывается, на редкость умилительная мордаха, на которую сложно долго злиться), разговаривать о всяких глупых темах, которые я в качестве тезисов набросала на бумажке. На русском, естественно, на итальянском могу только устно общаться. Правило “Вместо мата — улыбайся, хочешь всех прибить — улыбайся”, взятое, дабы сильно не выделяться, сделало меня самой улыбчивой и милой девочкой на всем западном побережье Средиземного моря. — Всем привет, меня зовут Асия! Надеюсь, мы подружимся! — Улыбаться получается все лучше и лучше. Украдкой глянув на бумажку, где корявым почерком было накалякано “Какие бывают волосы у кукол”, я подошла к ближайшей группе девочек и поздоровалась. Получив ответные приветы, я заговорщицки тихо сообщила: — А мне одна девочка сказала, что пластилином можно красить волосы. По загоревшимся глазам я понял, что слова упали на благодатную почву. И более уверенно продолжила: — Только не каждый подойдет, а греть можно на солнце. Похоже, что влиться в новый коллектив получилось. Теперь, главное, самому измазать волосы, чтобы всех собак на меня не спустили. А так, услышала глупость, повторила глупость, сама страдает... Прошло около недели. Перевели меня в подготовительную группу, где детей учат считать и писать, разрабатывают моторику рук упомянутым пластилином, количество которого я изрядно подсократил своим вбросом. В тот день вместе со мной “покрасить” волосы в новый цвет осмелилось еще семь девочек, но одна я решилась на разноцветный вариант. Эдакая “морская волна” из синего и зеленого. Были пойманы, отшлепаны, отмыты. Благодаря занятиям “родного языка”, наконец-то разобралась с правилами написания времен местоимений — общаюсь-то на итальянском бегло и понятно, а вот читать и писать получалось с трудом. Несмотря на то, что когда-то в институте изучалась латынь, современный итальянский шел плохо и со скрипом. Даже слова в названиях магазинов скорее запоминала как картинку. — А теперь, дети, собрались, мы идем в живой уголок! — Как-то сообщила нам воспитательница одним воскресным утром после завтрака. Что-то новенькое. Не слыхала о таком досуге. Расспросив ближайших детишек, выяснила, что по воскресеньям нас водят в небольшой, типа, контактный зоопарк, там живут несколько кошек, пара обнимабельных собакенов, россыпь хомячков в клетках и “пуфыстый-пуфыстый” вислоухий “заюшка”. Неплохая задумка, вероятно… Но мой опыт подсказывает, что нельзя мелких допускать к животным. Большая часть полученных у питомцев травм — невнимательное отношение детей к своим любимцам. Но, тем не менее я, без шуток, люблю животных, потому всеми руками за, пойдем же смотреть на “заюшку”. “Зоопарк” располагался в подвальном помещении, окна которого находились под самым потолком и выходили прямо на проезжую часть. Он состоял из трех комнат, каждая из которых была поделена на “вольеры”, в которых и жили звери. Кошек держали одной большой мурчащей кучей в отдельной комнате, собаки и грызуны обретались во второй, третья держалась как склад со всякими штуками для животных, типа корма, поводков, обгрызенных игрушек и прочего. Пока ребятишки разбежались по вольерам я, вспоминая старые навыки, подошла к первой собаке. Это был флегматичный ретривер, кастрированный, зубы и десны хорошие, розовые, нос прохладный, влажный. Кожа и шерсть хорошая, никаких признаков инфекций… Отличный образец домашнего пса, такие ко мне попадали крайне редко. К детям относится с вселенским пофигизмом, что тоже плюсик, уважаю такую выдержку. Второй на очереди, смесок спаниеля и еще кого-то… Возможно пуделя, но не точно. Сука, вероятно стерилизованная, состояние неплохое, неправильно заросший перелом на правой передней лапе, который ее не беспокоит. Разве что в общем вялая, и пару раз кашлянула при мне. Без тестов ставить точные диагнозы не возьмусь, но тут либо простуда что хорошо, иммунитет организма справится, либо сердечные черви. Есть такой вид аскарид, живет в легких и сердце псовых, такое уже само не пройдет, надо глистогонное колоть, типа Иммитрицида… — Асия, смотри! Я про него говорила! Я немного увлеклась осмотром собак, надо осмотреть других животных! Трепещите, пушистики! Итогом изучения оказалась довольна, одна беременная кошечка, срок примерно седьмая неделя, приплод ожидается недели через две… “Заюшка” оказался кроликом, тоже отличным, здоровым зверем, все животные смирные и хорошо гладились. Жаль, что не было никаких змей, несмотря на то, что умерла от укуса, меньше любить этих прохладных гадин я не стала, а ощущение, когда об тебя греется королевский питон, а ты в это время пьешь горячий чай — одно из самых медитативно-классных состояний, в котором я когда-либо была. Хотя, если немного подумать, кто допустит к рептилиям детей?.. Я бы не стала. Эти мелкие гиперактивые твари только напугают и без того трусливых змей. Через месяц состояние Глейди, так звали спанипуделя, ухудшилось. — Синьора Гвидиче! — Я потянула воспитательницу за край платья. — Глейди болеет. — Почему ты так решила, Асия? — Она мало ходит, и кашляет. Еще десны бледные. — Так, юная синьорина, откуда у вас такие знания? И зачем вы лезли в пасть собаке? О божечки. Опять. НЕНАВИЖУ когда они так делают! Пытаешься максимально доступно донести мысль, а они слушают, но не слышат… Привычно потупившись и скромно улыбнувшись, я ответила: — Я, когда жила на улице, дружила со старым Пью, у него был пёс. Он рассказывал, что если у собаки бледнеют десны — значит она болеет. — Не соврала я, бомж Пью был достаточно джентльменистым стариком, он научил меня некоторым премудростям местного городского бродяжничества. Именно он показал тот замечательный ресторан, который еду выбрасывал предварительно разместив ее в удобные порционные пакеты. И пес у него был, обычный косматый кобель неопределенной породы. И скорее я рассказала ему про болезни и как их можно выявить, в качестве благодарности за науку. — Ясно! Асия Ардженнто, пообещайте мне, что больше не будете лезть в пасть собакам! — Простите меня, я не подумала, я хотела как лучше, — зачастила я, все тише и тише. Обещать ничего не буду, потому как полезу, и не раз. Сегодня я опять пришла к Глэйди и, сев напротив нее, начала думать. Что я могу? Хрипы в дыхании стали отчетливыми. Напросившись в помощницы по уходу за животными, во время выгула собачки, рассмотрела ее фекалии. Да-да, ветеринары иногда проводят тесты собачьих какашек, фу-фу, какой кошмар. В оных визуально обнаружены нематоды, так что вариант с глистами можно считать подтвержденным. Тут еще хорошо бы кровь проверить, но уж чего не могу, того не могу. Если сейчас проколоть курс лекарств — то через пару недель собакен станет как новенький. Но лекарства стоят довольно дорого, около пятисот евро, не говоря уж о том, что детям его не продадут. Как? Как мне помочь бедняге?.. Это было как озарение. Как вылечить животное? Нужно только захотеть, мое желание помочь другим — есть ключ… Руки сами потянулись к груди собаки и засветились мягким зеленым светом. Я, буквально, видела, не глазами, а… как-то еще, видела как исчезают инородные организмы из легких и сердца, растворяются образования в желудке, а давно заросший перелом на передней лапе, на месте которого образовалось утолщение костной ткани, рассасывается, возвращаясь, буквально, в идеальное допереломное состояние… Все закончилось быстро, буквально две секунды, вот у меня засветились руки, блики образов в голове, и вот я уже сижу с широко раскрытыми глазами, гляжу на свои ладошки. Зеленое свечение утихло, а на средних пальцах обеих рук, неведомо как появилась пара колец прозрачно-синего и прозрачно-желтого цветов. Если бы сейчас кто-то, знающий русскую речь, неведомым образом оказался здесь, то он бы весьма впечатлился тому потоку грязной брани, который изрыгнула из недр моя докторская душа. Обычно я стараюсь говорить красиво и правильно, особенно когда в образе примерного гражданина, но в моменты крайнего недоумения бывает простреливает мое пролетарское происхождение. Кольца потускнели и пропали с пальцев, что вызвало еще одну порцию удивления. Так, первым делом нужно несколько раз глубоко вздохнуть. Чтобы разобраться в произошедшем, следует успокоиться и крепко подумать. Для этого нужны ясные мысли. Скорее по привычке подошла к немного ошарашенной Глейди и начала ее осматривать. Первым делом прослушала ее дыхание, никаких хрипов. Ощупала правую переднюю лапу. При первом осмотре я обратила внимание на нарост, отчетливо выделяющийся на лучевой кости, такое частенько встречается, если перелом не фиксировали и он зарастал как попало. Сейчас его не было. Подивившись вслух данному факту, я решила, что, все-таки, стоит пройтись, проветриться, помыть руки там, еще и ужин скоро… А что до выяснения, не привиделось ли мне — можно провести простой эксперимент, но этим можно будет заняться позже, вечером.Глава 1
2 мая 2021 г. в 15:35
Анна Гвидиче.
Она пришла домой уже в десятом часу ночи, в небольшую однокомнатную квартирку на улице Виа Пьетрагросса. Рабочий день заканчивался в шесть пополудни, но так уж получилось, что профессия воспитателя в детдоме частенько подразумевает оставаться сверхурочно. Пьетро, ее супруг, вероятно, вновь на всю ночь где-то задержится с друзьями… Она тихонько вздохнула. Может, оно и к лучшему: вновь заканчивать день безобразной ссорой не хотелось. Анна с удовольствием скинула туфли, в которых проходила большую часть дня, и с наслаждением развалилась на пуфике в прихожей, вытянув ноги. Они приятно гудели, получив долгожданное расслабление. Для полного счастья не хватало горячей ванны и бокала вина… Девушка с предвкушением зажмурилась, растянув губы в улыбке. Что-что, а исполнить подобное желание возможность у нее была. Переодевшись в домашнюю одежду, она вернулась в прихожую и, взяв пакеты с покупками, прошлепала босыми ногами прямо на кухню. Пол приятно холодил пятки, а пальцы, весь день сжатые узкими туфлями, кажется, пели хвалебные гимны свободе. Разложив продукты по местам, параллельно прибрав тот бардак, который оставил ее муж, она уже было приступила к священному ритуалу нанесения маски и набору горячей воды в ванну, как вдруг раздался звонок телефона. В такое время ей могли позвонить только с работы — и только в случае какого-либо чрезвычайного происшествия. Благодушный настрой, который начал появляться после возвращения домой, медленно и верно испарялся.
— Анна? Привет, красавица, не отвлекаю? — Раздалось в трубке. Девушка облегченно вздохнула. Это оказался ее приятель Лео, она училась с ним в одном классе. Какое-то время они встречались, но вскоре разошлись по обоюдному согласию. Он работал в отделе уголовной полиции и занимался отловом угонщиков, карманников и прочих мелких бандитов.
— Здравствуй, Леопольдо, — протянула она. Парень терпеть не мог своего имени и предпочитал короткое “Лео”.
— Ну я же просил, Энн, — довольно забавно насупился он. Анна представила, как он страдальчески закатил глаза и надул губы. Лео всегда так делает, когда обижается на друзей. Впрочем, она хотела лишь чутка подразнить приятеля.
— Не дуйся, Лео, ты сразу становишься таким милашкой, и образ сурового копа тает, как кусок сахара. — Она хихикнула в трубку. — Чего звонишь? Случилось что-то?
— Можно и так сказать… — Собеседник слегка замялся. Видимо, он никак не мог решить, с чего начать. — Завелся у нас карманник один, очень ловкий и незаметный. Таскал по мелочи и только наличные. Талантливый чертяка, ходил по магазинам и выискивал невнимательных лопухов, которые бумажники кидают в пакеты. После подходил к ним, бритвой разрезал стенки и выуживал добычу.
— Ого, что-то новенькое. Раньше ведь такого не было? Ну, ты не рассказывал.
— Ага, именно так. Впрочем, это не так уж и интересно, более любопытное было дальше. — В трубке зашуршало бумагой, видимо, Лео открыл свои записи.
— Ну не томи, чего случилось-то? — Анна не на шутку заинтересовалась, она была очень любопытна.
— Я поговорил с агентурой, прижал пару человек, которые мне должны, и вот что они поведали. Где-то с полгода назад объявилась на улицах одна девица, кто и откуда — неизвестно. Фамилия и имя тоже, местные прозвали ее “бешеной сукой”, потому как успела покалечить двоих парней и одну шлюху.
— Ого, это что, беженка с израильской армии? Я слыхала, там подготовка будь здоров!
— Неа, самое удивительное, что девчонке, по их словам, не было и десяти лет.
— Э?.. Соплюшка избила взрослых? Ты ничего не путаешь?
— Она их не просто побила, а порезала лезвием безопасной бритвы, которым очень ловко управлялась.
— Ужас какой… И этим же лезвием резали пакеты?
— Ага, суть ты уловила. Такие совпадения редки, и потому я устроил ловлю на живца. Пустил стажерку с рюкзаком, в который положили пузатый бумажник, гулять по улицам, где ранее происходили происшествия. И что ты думаешь? Вуаля! Подозреваемая уже сидит в соседнем кабинете! Даже двух дней не прошло.
— Ну, я тебя, конечно, поздравляю… Но с какой целью звонишь мне? Не просто же похвастать?
— М… — Лео замялся. — Видишь ли, в чем дело, Энн, девочке, как оказалось, семь лет, она имеет внешность ангелочка, лупает зелеными глазищами и лопочет “отпустите меня, дяденьки, я больше не буду”. А я ее привлечь не могу, потому как возраст еще не наступил. Может, она из твоих? Ты же, вроде, говорила, от вас кто-то сбегал.
— Ага, говорила, сбегал, парень, десяти лет. Три года назад.
— О… — Лео смутился еще больше.
— Ладно, как там зовут твою бандитку? Опиши внешний вид и приметы.
— Ну, девчушка, лет семи-восьми на вид, блондинка, глаза зеленые, лицо крайне миловидное. Так и хочется за щечки подергать. Прелесть, а не ребенок, непонятно, что она на улице делает… Говорит, что сирота и сбежала из детдома, где с ней плохо обращались. Из какого — молчит, боится, что ее вернут обратно. Говорит, что зовут Асия Ардженто. Я по имени пробил, никаких сведений. Если и выдавали свидетельство о рождении, то на другое имя. В листах о пропавших по стране никого с такими данными нет.
— Да… Такой среди моих точно не было. А что говорит про детдом? Если там, не дай бог, детей растляют, надо бы проверку сделать.
— Про это молчит. Слушай, Энн, может, ты это…
— Да поняла уже, зачем звонишь, — усмехнулась девушка. — Собирай документы на сиротку и приноси завтра. Она там как, не буйная?
— Нет, сидит спокойно. Обломок бритвы, которым она работала, изъяли. Пойти в детдом не против, главное — чтобы не в тот, где она была ранее.
— Так и сказала?
— Нет, по оговоркам. Уточнила про местоположение, в этом городе или нет. И еще, Энн… Я практически уверен, что она из монастырского приюта сбежала. А ты наверняка слыхала, какие про них сплетни ходят. Я не хочу поднимать бучу, потому как у них там все схвачено и доказать что-либо не получится. Лишь меня работы лишат, да девочку вернут обратно.
Тут Анна призадумалась. Про монастырские приюты говорили много всякого. Было там и жестокое обращение, и психологическое насилие, будто не детей растят, а солдат каких. Зачем Ватикану монахи с подобной подготовкой — ее волновало мало, но вот методы воспитания детей, ей, дипломированному педагогу, казались очень дикими. В свете этой информации теперь понятно, почему ребенок не боится наносить увечья другим людям. И связываться с организацией типа Ватикана — абсолютно не хотелось, потому как все чаще и чаще в разговорах ее сравнивают с мафией самого гнусного толка, которая скупила всех возможных чиновников и государственных деятелей — и творит что хочет. А если вспомнить ту историю с аббатом, обвиненным в педофилии, которую как-то быстро замяли… Вот чего-чего, а возвращать даже неблагополучного ребенка в подобные условия совесть Анне не позволяла. Она договорилась о времени встречи и начала прикидывать, как бы незаметнее оформить нового ребенка.
Примечания:
xbnfntkm13, бечено