Теоретические изыскания

День настолько хорош, что даже братьям Миками не к чему доебаться. Серидзава в легкой рубашке и закатанных по колено штанах растянулся на парапете, заложив руки под голову. Как будто его жара не ебет. Идзаки устроился в ломаном шезлонге наискосок, так, что солнце лупит прямо в высветленную макушку. Жарко. На коже проступила легкая испарина. Темные очки прячут взгляд, поэтому Идзаки может пялиться куда угодно без риска спалиться. Он пялится на Серидзаву. И думает. Он вообще любит этот процесс. Поэтому его считают умным. На самом деле любить думать и быть умным — разные вещи, просто в Идзаки они удачно совмещаются. Глядя на Серидзаву, он думает о коэффициенте странности применительно к рядовым вещам. Взять вот Серидзаву. Серидзава обычный. Обычный японский школьник, хмыкает про себя Идзаки. Нет, конечно, он обычный судзурановец, при беглом взгляде от прочих не отличишь. Лохматый, потому что стричься передумал еще в начале года. Можно мимоходом потрепать его по горячим от солнца волосам, и это будет абсолютно нормально для всех. А вот запустить пальцы поглубже, задевая подушечками кожу, погладить по кругу, массируя, — уже странно. Или несколько раз провести пальцами, как щеткой, от висков к затылку, распутывая вечные лохмы, — тоже покажется странным. Почему одно да, а другое нет? Волосы и руки ведь одни и те же. Однако взгляды со стороны на это — разные. А Серидзава щурится, когда вот так прочесываешь пальцами. И улыбается. И подставляет голову то так, то эдак. Для него это не менее естественно, чем греться на солнце. Так кто же прав? Или вот шея. Ладно, у девчонки она может быть длинной, тонкой, лебединой. А у Серидзавы? У Серидзавы она может быть либо чистой, либо не очень. И ее можно взять в локтевой захват — если допустить, что у кого-то такое с Серидзавой прокатит. А можно прикусить там, где шея переходит в плечо, — тогда Серидзава просто растекается по поверхности и теряет волю к сопротивлению. Почему душить — хорошо, а кусать — плохо? Любопытные у людей сложились представления. То же и с плечами. Размять плечи через рубашку — разве не для того нужны друзья, чтобы помочь заебанному человеку? Но если рубашку спустить и прорабатывать тщательно и глубоко каждую мышцу — на это уже могут посмотреть с нездоровым интересом. Если, конечно, ты не врач или массажист. Тем тоже можно. А в чем, блядь, разница? Правда, Серидзава при подобном глубоком массаже издает такие звуки, что встанет и у покойника. Но дело-то не в этом. Кстати, о «встанет». Если у друга случайно встал, считается ли помощь в дрочке дружеской? Ну вот можно по-дружески полить водой в онсене, напоить минералкой, когда с похмелья зуб на зуб не попадает, даже помочь поссать в разгар пьянки, когда друг лыка не вяжет, не то что хуй в штанах найти. Так что дружеская дрочка тоже должна существовать. Ничего ведь такого: хуй у каждого есть, руки тоже, время от времени они друг к другу прикладываются. Просто тут ты прикладываешь руки к чужому хую. Если об этом не думать, ощущения самые обычные: дрочишь и дрочишь. Ну серьезно, любой делает это минимум раз в день. А Маки, наверно, вообще постоянно, прерываясь только на сон и драки. И никого это не удивляет. Конечно, если не смотреть на Серидзаву в это время. Как тот облизывает губы, как тяжело дышит, как чернота заполняет, кажется, весь белок, будто у демона. И от этого собственный хуй встает неудержимо и крепко. Чего вообще-то из-за друга происходить не должно. С другой стороны, у Серидзавы тоже есть руки, и он тоже может прийти на помощь. У Идзаки от такой помощи крышу срывает в секунды, как ни старайся оставаться в трезвом рассудке. Руки у Серидзавы самые обычные, часто в ссадинах, и дрочит он Идзаки так же деловито, как сосиски на шампур нанизывает. Потом на огне сосиски обугливаются и шкворчат. С Идзаки происходит то же самое: он шипит, раскаляется и истекает липким соком под руками Серидзавы. Возможно, это не совсем дружеские отношения; но это физиология, и это естественно. С фингерингом, конечно, сложнее. Никакие дружеские отношения не предполагают пихания пальцев в жопу. Но если задуматься, люди постоянно суют пальцы куда ни попадя — в розетки, тиски, под прессы, в мясорубки. В жопе, по крайней мере, не травматично. И очень круто, когда распробуешь. А еще Идзаки уверен, что никакая амнезия не вышибет из его памяти лицо Серидзавы, когда тот в первый раз потянул руку Идзаки ко рту, облизал пальцы, а потом сказал: «Давай» все с тем же серьезным взглядом. И как потом этот взгляд поплыл, и Идзаки поплыл следом просто от осознания того, что он внутри Серидзавы, трахает его, и Серидзаве от этого хорошо. А когда людям хорошо — разве это не самая естественная вещь на свете? Ну а когда в жопе уже побывали пальцы, засунуть туда еще что-нибудь представляется вполне логичным. Каждый эксперимент следует доводить до конца. И, используя ту же логику, почему анальный секс с девчонками — это круто, а с близким другом зашквар? У Идзаки нет достаточного гетеросексуального опыта для сравнения, но он уверен, что жопы в принципе у всех одинаковы. Может, у девчонок они понежнее на ощупь, поокруглее, зато с Серидзавой не думаешь, что надо бы полегче, можно хватать так, как хочется — кто синяки-то считает, можно просто ебать, не думая, в своем ритме — если что не так, Серидзава бросит через плечо: «Бля, полегче» — и сразу ясно, что надо притормозить. Все проще, легче, естественнее, когда происходит между друзьями, — так какого хуя это считают ненормальным? Идзаки даже приподнимается от возмущения, обнаруживает, что его теоретические изыскания привели к прочному стояку и пытается переключиться на другое. Но Серидзава поднимает голову, смотрит, и Идзаки приходится соображать, где сейчас найти пустой кабинет, чтоб по-быстрому отсосать. Минет — еще одна вещь, которой, по мнению Идзаки, в дружбе самое место.