In Team

— Это импровизация. Это концерт. Как-то так, давайте начинать, — говорит Стас, но что-то с его голосом не так. Шеминов начинает концерт привычными разговорами, как и всегда, с Арсения. Антон не сразу понимает, что именно не так с голосом Стаса: он ниже, с хрипотцой, звучит глубже, чем обычно. Сексуальнее. К тому же он специально говорит так, чтобы не напрягать лишний раз связки — заболевает или просто голос сорвал. О чём и жаловался Антону ещё перед концертом. Но тогда такого эффекта не было — вероятно, Стас перенапряг горло во время первой записи, а теперь Антону мучаться! В действительности Стас терпеть не может шипперов. Артон-шипперов. Антон знает, как тот тихо ненавидит, что его парня страхивают с другим в многочисленных фанфиках, эдитах и даже песнях. Хотя Шеминов никогда в этом не признавался и даже не затрагивал эту тему в разговорах. Просто молча вырезал большую часть взаимодействий Антона и Арсения в шоу. Но Антон-то не дурак. Тем более, если это всё не беспочвенные фантазии: Антон действительно встречался с Арсением больше года, пока не вернулся обратно к Стасу. Это было испытанием на прочность их всей команды — Ливерпульской четвёрки и Станислава Шеминова, — и они его прошли: несмотря на все перипетии, шоу не закрылось, парни покоряют всё новые платформы, выпускают новые форматы. Вот и до концерта на Ютубе дошли. За пять лет. Наверняка, если бы не этот внутряк, всё случилось бы раньше. И дался Антону этот Попов! Хотя теперь это отличная тема для отвлечения внимания. Никто извне и не догадывается об отношениях Стаса с Антоном. Внезапное возбуждение помогает Антону легко отыграть на вечеринке вечно заведённого пятнадцатилетнего подростка Никиту из Икеи. Он ляпает на перемотке о том, что капитан ему приказов в постели не отдаёт. Это такой пиздёж: в постели Антон хоть и сверху, командует парадом чаще всего именно Стас. Естественно, всё обходится, эти слова приписывают Артонам, ещё и Арс подыгрывает — становится тем самым капитаном. К концу съёмки Антон уже не может спокойно сидеть на месте. Всё, о чём он может думать, — это как он закроет глаза и будет слушать пошлости от Стаса, пока сам Антон будет занят его членом. И почему Стас всегда такой тихий в постели? Антону раньше было всё равно, но теперь Стас игрой в молчанку не ограничится. Хорошо, что последняя импровизация — это Рэп-группа, и можно скакать по сцене, хоть куда-то выпуская энергию. Лишь бы толстовка не задиралась. Антон не может выйти из образа Никиты и после окончания. Или Никита не может выйти из него? Стояк если и спадал, то ненадолго, и сейчас Антон уже предвкушает, как наконец-то сладко потрахается. Скорее бы всех лишних свидетелей выгнать из гримерки… Финал, прощание. Антон замечает, какой предупреждающий взгляд на него бросает, уходя, Стас, и покидает сцену последним. Настроение уже не такое боевое: если и в постели Стас командует, то вне её… — Антон, чё за хуйня? — шипит тот на ухо, когда вылавливает его сразу за кулисами. Вернее, хочет на ухо, но получается в район подмышки. Козырёк его кепки мешает Антону рассмотреть родное лицо и оценить, так ли его парень зол, как звучит. — Стас, пожалуйста, без лишних вопросов, — нетерпеливо шепчет в ответ Антон. — Давай трахнемся, прошу, у меня… — Ш-ш-ш! Ты охуел? — Пусть Стас шипит и сдерживается, возмущённые нотки всё равно прорезаются. — Блядь, Антон, не здесь! И я про наш разговор, а не про секс. Секс тем более… — прерывается он, так как мимо проскальзывает видеооператор. — Потом проговорим! Но потом не случается. Наедине им остаться так и не удаётся. Стас проводит быстрый разбор полётов, во время которого старается излишне не эмоционировать, чтобы не напрягать связки. Его голос ровный и низкий, и Антон вместо того, чтобы внимать, закрывает глаза и представляет, как бы звучали команды Стаса в таком тоне. Антон решительно настроен попробовать кое-что новое! В постели Стас временами любит отдавать контроль и наконец-то позволять принимать решения кому-то другому хоть где-то. Несмотря на то, что обычно Антон с радостью берёт на себя ведущую роль, он надеется, что этот раз будет не из таких. «Положи руку на пах поверх штанов, — проникновенный голос горяч, обманчиво успокаивающий и заманивающий куда-то за предел. — Я хочу видеть, как ты себя ласкаешь. Не спеши…» — Шастун, ёб твою мать! — резкий окрик сидящего рядом Арсения вырывает из фантазии. — Прекрати, блядь, дрочить прямо возле меня! Ты на концерте переходил границу, но это уже края крайние! Антон резко отрывает руку от ширинки и испуганно смотрит на Стаса, сжавшись, как кот в ожидании шлепка. Настолько раздувшихся ноздрей Антон у него ещё не видел. — Бля, Арс, прости. Я не дрочил! — Или это можно назвать дрочкой? — Никак не могу выйти из образа Никиты, — виновато улыбается Антон и взъерошивает чёлку. Теперь Шаст старается держать себя в руках (в переносном смысле, в прямом уже хватит). Он ждёт завершения, чтобы уже увезти Стаса к себе домой и в конце концов трахнуть или быть трахнутым, но его ждёт разочарование. Его парень односложно прощается и уходит. Когда проходит двадцать минут ожидания в машине, Антон понимает, что тот свалил вовсе, а не пошёл отлить перед выходом или сделать пару невероятно важных — как и всегда — звонков. Злой Антон уезжает один.

***

Дома неудовлетворённый Антон ищет порно хотя бы со стонами, но всё не то. Хочется слышать его Стаса. Вообще, если бы можно было так просто решить всё порнухой, то Антон, может, и не встречался бы ни с кем. Шаст всё равно запускает руку в трусы. Ткань влажная от смазки, которая эпизодически выделялась за последние три часа несчётное количество раз. Он мнёт член на пробу, но нехватка внешнего возбудителя даёт о себе знать: он испытывает только досаду. Экран мобильника, который был по-прежнему на беззвучном, насмешливо мигает. Настрой окончательно сбивается, и Шаст мычит от разочарования. Но когда он замечает, кто звонит, сердце пропускает удар. Он прощён? — Да, — хрипит в трубку Антон после долгого молчания и прочищает горло. — Привет, — голос Стаса уже пускает мурашки, и рука автоматически возвращается на пах. — Привет, — здоровается Антон в ответ. Через несколько секунд тишины он просит: — Не молчи. Стас шумно вздыхает. — Я даже не знаю, с чего начать. Давай сперва опустим твоё необъяснимое возбуждение во время концерта, — Стас говорит спокойно и размеренно, не срывается, что, вероятно, стоит ему титанических усилий. Антон уже плывёт и с трудом улавливает смысл его слов. — Вот моя основная претензия: Антон, ты трогал свой член, когда сидел рядом с Арсением. «Вот моя основная просьба: Антон, потрогай свой член», — чудится Шастуну, и он не смеет перечить. Голос Шеминова заставляет соски напрячься, вызывает слуховые галлюцинации и дарит долгожданное возбуждение. Антон садится в кресло и широко разводит ноги. Ширинка давит на уже немного напряжённый член, потому Шаст быстро стягивает штаны вместе с трусами, прижимая трубку головой к вздёрнутому плечу. Он никак не может сконцентрироваться на смысле слов, которые, как патока, льются из динамика. Глаза сами закрываются, и всё тело плывет как будто бы по волнам. Из телефона доносятся лёгкие нотки возмущения, всплывает имя Арса, припоминаются былые времена. Антон гладит себя кончиками пальцев, подушечками проводит по стволу, и тот возбуждённо подаётся навстречу. — Антон. Я с кем разговариваю? — голос перестаёт быть томным. — Шаст! Алло, блядь! Что? Антона теперь заводит и дёрти толк? Приплыли! У него вырывается слабенький, но такой очевидный стон. Член дёргается, и выступает капля смазки, большой палец автоматически её растирает, пока Антон затихает испуганным кроликом и ждёт, что Стас распиздится так, что будет не до дрочек. Его парень умеет быть противно душным. Вопреки ожиданиям, Стас тоже просто молчит, из трубки не доносится ни звука. — Шаст, — наконец произносит он. Его тон совсем другой. — А чем это ты там занят? Ты что, с ним, да? Антон давится воздухом. — Стас, ты ебанулся? — с возмущением спрашивает он. Больше Антон ничего не говорит. Они уже столько лет вместе, но благодаря шипперам Стас ревнует безбожно. Может, это и служит бензином в их отношениях. Шеминов возмущённо и слышно сопит. С таким-то носом не удивительно. Их отношения уже давно в стадии принятия недостатков друг друга и подтрунивания над ними. — Ты так шумно дышишь. — Возмущенное сопение всё громче. — Мне нравится. Стас затихает. — Пока ты не сказал, я и не замечал, что громко. Антон, что с тобой сегодня? — Не знаю. Мне кажется, что я сегодня словил краш на твой голос. — Что? — Этот змей словил настрой и специально теперь говорит ещё более томно. — На мой голос? Антон стонет. Рука, которой он держит трубку, ощутимо потеет, и телефон так и норовит выскользнуть. — Подожди минуту, я надену наушники. Стас на это что-то со смешком отвечает, но Антон не слышит его слов. Он откладывает телефон и наклоняется за штанами, которые валяются на полу. Наушники в кармане. Головка мажет его по животу, и это пускает будто бы разряд тока. Давненько он не был настолько возбуждён. Подрагивающими от нетерпения руками он вытирает пальцы о штаны от своей смазки, открывает коробочку и подключает наушники, чуть не роняя их. — Я тут. — Антон плюхается в кресло, но вынужден опять встать, чтобы взять тюбик лубриканта из прикроватной тумбочки. — Антон, — зовёт Стас. Звук в наушниках просто космический, он будто бы стоит рядом и всё произносит на ушко. — Ты что, дрочишь там? — Да, — выдыхает Антон, пока выдавливает смазку на ладонь и размазывает её по стоящему колом члену. Ему уже и от этой ласки так хорошо, что хочется повторять «да» снова и снова. — Ты... пиздец. И что ты делаешь? — Не зря Стас их креативный продюсер: он быстро включается в игру. — Я сижу в кресле с голой жопой и сжимаю хуй в кулаке, — без обиняков признаётся Антон. — Почему ты это… не двигаешь рукой? — Наверное, Стас стесняется, потому спрашивает с заминкой. — А я прощен? — Кгхм… Антон э-э-э мы же никогда ничего такого не практиковали, что ты… — Стас мнётся и бурчит что-то невразумительное, — ты хочешь… Как правильно выразиться? — Антон даже видит, как тот щелкает пальцами, подбирая подходящее слово. — Пошалить? — Кот, я хочу, чтоб ты приехал, как мы и договаривались, — клянчит Антон и поглаживает себя. В принципе, он может кончить сейчас, и пока Стас заявится, он уже будет снова готов… — Я не могу, — разочарованно стонет в ответ Шеминов. — Я не знаю, это простуда, или я просто сорвал голос. Я не хочу тебя заразить. Давай попробуем так. Антона так переёбывает от прямого предложения заняться сексом по телефону, что он даже вскидывается и садится ровнее. Он не знал, как об этом попросить, но Стас, золотой человек, завёл эту тему сам. Нужно только точно убедиться... — Ты же предлагаешь секс по телефону? — Да. Понимание происходящего разжигает возбуждение по телу, и Антон начинает тягуче водить кулаком по всему члену. — А ты делал это раньше? — голос немного дрожит, но в целом пока звучит прилично. — Делал, — просто отвечает он. Оу. — Я нет. Не знаю, с чего начать. Давай ты. Стас на эти слова посмеивается: — Ну, как обычно. Стас всё берёт на себя. Только, Шаст, уговор. Мне нужно, чтобы ты был громким, хорошо? В смысле не орал, а реагировал. Это важно, чтобы я знал, куда двигаться дальше. — Двигайся ближе в горизонтальную плоскость, пожалуйста, — рвано просит Антон. — Я же хочу тебя со второго концерта! Стас снова посмеивается. — Антон, — голос низкий, проникновенный и уже серьёзный, — я хочу, чтобы ты снял верх, был голым. Не давая себе времени на раздумья, Антон стягивает кофту. — Не молчи. Комментируй всё, что ты делаешь. Антон тушуется, он предпочёл бы молча следовать командам. Но стеснение — это в принципе не очень про него: за годы на сцене он научился произносить то, чего требует импровизация. — Я снимаю с себя толстовку с футболкой и бросаю на пол рядом с креслом, — комментирует он свои действия. Пока что это не очень возбуждает, а только сбивает. — Ты теперь голый? — Ага. — Хорошо. Постарайся расслабиться, — произносит Стас с придыханием. — Одну руку положи на бедро, а второй начни себя гладить, с шеи. Попробуй представить, что это моя рука, не твоя. Я глажу легко кончиками пальцев линию челюсти... — Антон послушно приступает к ласке. Его соски тут же напрягаются, и он шумно выдыхает. — Опускаюсь поглаживающими движениями ниже, тебе почти щекотно, чувствуешь? — Чувствую, — отрывисто отзывается Шаст. Теперь, когда этот невозможный голос говорит на такую тему, возбуждение Антона переходит на какую-то новую стадию. Нервы оголены, тело жаждет любой ласки и покрывается мурашками на все действия. Вторая рука не дожидается команды с другого конца провода, она легко и размеренно гладит бедро, время от времени заходя на внутреннюю часть. — Рука опускается. Проводит по груди, ниже, по животу, — голос Стаса проникает под мурашки. Антон повторяет всё, как послушная марионетка. Ноги сами разъезжаются дальше, как бы приглашая приласкать главное. — Оближи пальцы, — Стас почти шепчет, говорит с придыханием, Антон ёрзает от нетерпения и плашмя лижет ладонь. Член уже подрагивает, ему нужно такое необходимое внимание. — Теперь потри легонько соски. — Разочарованный стон почти срывается с губ Антона. — Покатай между пальцами. Антон прекрасно помнит, как это делает обычно Стас, потому чуть выкручивает их, не дожидаясь команды. Он расплывается по креслу от неги, слушает любимый голос и обнаруживает в себе желание показать Стасу, как ему нравится происходящее. Иначе, чем звуками, это сделать не получится, потому Антон решается и несмело постанывает. Стас резко прерывает свои указания, на секунду повисает тишина. Затем он шумно выдыхает и продолжает свою речь: — Я бы так хотел быть рядом сейчас. Я бы накрывал твои соски по очереди ртом и ласкал бы, как ты любишь. Губами прижимался бы, чуть всасывал, а потом теребил кончиком языка. — Следующий вопрос звучит неуверенно: — Тебе нравится? — Да, — шепчет Антон в ответ с придыханием. — Конечно. Говори ещё. На лбу выступает испарина. Несмотря на то, что Антон обнажён, его бросает в жар. Горят даже кончики ушей. А это ещё Стас ничего прям особенного не говорит. — Антон, давай. Я хочу, чтобы ты теперь трогал и свой член. Только начни нежно, не сжимай, а ласкай, — просит Стас. От предвкушения яйца, как и пальцы на ногах, чуть поджимаются. Антон не мнёт метафорические сиськи, а обхватывает член и медленно, размеренно начинает дрочить. Он нарочно касается только ствола, головка кажется оголённым нервом, потому остаётся пока без должного внимания. Преимущественно. Но когда он её всё-таки случайно задевает, перед глазами на секунду мутнеет: удовольствие прошибает такое, что он вздрагивает всем телом и шипит сквозь зубы. Хочется плюнуть на все инструкции, хорошенько вздрочнуть и наконец-то кончить за секунд тридцать. Но Антон хороший мальчик — он привык слушаться Стаса, потому собственными руками доводит себя практически до исступления. Но не оргазма. — Антон, — Стас тихо говорит прямо в свой микрофон, потому кажется, будто бы он рядом шепчет прямо на ухо, — встань напротив зеркала. — Не встану! — А это уже Эребор… Антон краснеет, когда думает, насколько же всё происходящее выходит за грань их обычного секса. Перспектива пялиться на себя во время дрочки немного заводит, но больше пугает. Лучше не надо. — Не хочу! Стас хмыкает в трубку и включает Большого Босса: — Я разве спрашивал, чего ты хочешь? Встань. Я хочу, чтобы ты видел то, что в гримерке мог наблюдать я. Правда, ты был в одежде… Давай. Ты же хочешь сегодня кончить? — Нихуя ты заворачиваешь, — совсем выбивается из игры Антон, даже возбуждение немного спадает. — Так что? — Этот змей делает максимально томный голос, к звуку которого ещё и добавляется хрипотца. Он с нажимом в каждом слове спрашивает: — Я… Кладу… Трубку? Вопрос риторический. Такая угроза по-настоящему пугает. — Блядь, нет! — выпаливает Антон, а потом обреченно стонет: — Бля-я-ядь, почему мне настолько нравится этот твой голос? Просто пиздец какой-то, — он хнычет и поднимается на ноги. Он встает перед зеркалом, но на отражение не смотрит. — Ты там? — Да. — Смотришь? — Да, — врёт Антон и чувствует, что краснеет. — Посмотри, какой ты красивый. Я так люблю тебя, люблю твоё тело, каждую клеточку, потому что это ты сам. Погладь себя снова, с нажимом. Начинай с шеи. — Антон кладёт ладонь куда велено и немного сжимает. Ему нравятся такие игры, жаль, что пока только в теории. — Опускайся ниже. Так люблю твою грудь. Хочу быть рядом и покрыть там всё поцелуями, вылизать. Я бы не отлипал от неё несколько минут, пока терся бы ещё и о твой член, водил бы по нему кулаком… Антон слушает этот невероятно сексуальный голос и уже снова на пределе. Закрытые глаза будто бы обостряют работу других органов восприятия. Он силится вспомнить, как ощущаются касания его парня на теле, представляет всё, о чём он говорит и не может сдержать стона, когда воображает, что это Стас доводит его до края руками. Он знает, как Антон любит, так же хорошо, как и каждую ноту в саундтреке к их телепередаче. — Ещё. — Что? — потерянно спрашивает Антон. — Ещё! Давай, постони для меня. Антон слушается, но делает это сдержанно. Если тот стон вырвался случайно, то сейчас он контролирует каждый исходящий звук и из-за этого чувствует себя глупо. — Антон, расслабься. Давай, так, будто бы тебя никто не слышит. Сожми кулак и толкайся в него. Давай с подворотом кисти, как я делаю тебе, как ты любишь. И Антон отпускает себя. Он перестаёт контролировать свои связки, сосредотачивается на ощущениях, ему до дрожи приятно. Стас продолжает что-то говорить, но Антон не вслушивается в слова, слушает голос. Пальцы на ногах поджимаются, колени начинают подкашиваться, он чувствует, что уже близко. Он весь горит. Двигает кистью быстрее и решает открыть глаза. Он видит себя такого расслабленно-истомленного с немного запрокинутой головой. Тёмный взгляд из-под дрожащих ресниц, рот широко раскрыт в (не)немом «Ах». Крышу сносит от того, насколько он не стесняется, открыто и громко стонет от прошибающего насквозь удовольствия. Только когда он ахает всё быстрее, он обращает внимание на то, что Стас выбивается из ритма: а он стонет вместе с ним, но больше не в унисон. Это становится последней каплей. Он так редко слышит, как его парень вслух демонстрирует наслаждение. Оргазм прошибает такой, что хочется лечь или, по крайней мере, упасть на колени. Но вместо этого он упирается лбом в дверь шкафа, перед которым и стоял, глубоко дышит и апатично наблюдает за тем, как стекает вниз по поверхности зеркала его сперма. Стас на другом конце провода затих: лишь иногда слышатся его выдохи. Приятная прохлада стекла быстро уходит, и Антон с трудом отстраняется. — Прости, — хрипит он Стасу, — но если твой голос будет таким в каждую твою простуду, я хочу, чтобы ты болел почаще. — Антон думает, что Стас возмутится, но тот лишь слабо посмеивается. — Ты что, работал в сексе по телефону? — Нет, дорогой. Скажем так, пока ты трахался реально, я... нет, короче. Антон шлёпает в ванную, чтобы помыть руки и продолжает расспрашивать: — Ты туда звонил? — Да нет! Отвянь. Лучше скажи: сперма попала на зеркало? — Да… — осторожно отвечает Антон. — А что? — Я хочу, чтобы ты слизал её. — Фу, Стас, ну ты и мерзкий! Спасибо, что ты помог мне перестать жалеть о том, что ты не рядом. — Давай, Антон. — Нихуя, не заставляй меня, — посмеивается Антон. Он хотел бы злиться, но Стас так поддержал его кинк, и он не хочет в ответ обижать его. — Теперь тебе нечем крыть. Я сам положу трубку, хочу душ принять, ещё не сходил. Стас на том конце цокает, но ничего не говорит на это, а желает спокойной ночи и отключается. Конечно, они сейчас спишутся, и Антон расскажет, пока будет лежать в ванной, о том, как он благодарен, как ему понравилось, запланирует повторить. Но сейчас он берёт грязное полотенце с намерением хотя бы минимально стереть следы своего удовольствия, чтобы потом не пришлось соскребать это всё ногтями. Он садится на корточки, заносит руку и уже собирается вытереть, как в голову приходит мысль «а почему бы и нет». Хотя бы попробовать на вкус. Он воровато озирается, будто бы его кто-то может уличить, окунает самый кончик мизинца и пробует. Кто бы мог подумать, но сперма на вкус как сперма. Им со Стасом ещё столько всего предстоит попробовать. Можно начать с того, чтобы открывать свои фантазии хотя бы в сексе по телефону, а потом перейти к «очной практике». Они в одной команде, они партнёры, всё получится. Фетиши должны удовлетворяться, а кинки чесаться*.