Рай на двоих

–И запомните, дети, эти существа очень опасны, поэтому жду на следующий урок от вас знание теории, как с ними нужно себя вести. Спасибо, все свободны. – закончил свою лекцию профессор Саламандер. Прошло уже несколько лет, как в министерстве магии что-то напутали с маховиком, и Ньют переместился во времени. Его перебросило на 60 лет вперед, и он не сразу смог освоиться в столь необычной обстановке. Ньют совершенно не представлял, что ему делать дальше, но, пораскинув мозгами, решил, что нужно просто продолжать проживать более менее повседневную жизнь. Он решил устроится в Хогвартс на должность профессора по уходу за магическими существами и преподает вот уже двенадцать лет. На этом занятии для 7 курса рассказывалась лишь теория, поэтому занятие проходило в тесном кабинете, а не на улице, как обычно. Раздался звонок на перемену, и ученики, весело переговариваясь, потихоньку покидали кабинет. Лишь одна ученица не торопилась складывать свои учебники в сумку. Это была Гермиона Грейнджер – лучшая ученица во всем Хогвартсе. Гермиона была влюблена в своего преподавателя по уходу за магическими существами уже несколько лет. Ей нравилось, как он грамотно дает знания, его демократичный подход к учащимся, а еще его красивая внешность. Ее почти не привлекали в романтическом плане сверстники, потому что они казались Гермионе слишком поверхностными и несерьезными. Тем более, когда на всю школу один единственный молодой учитель из всего преподавательского состава, не мудрено, что он начнет привлекать внимание учениц. Сегодня она решила взять все в свои руки и пойти ва-банк. Специально долго копошась с учебниками, Гермиона дождалась, чтобы все ее сокурсники ушли в коридор. –Мисс Грейнджер, Вам чем-то помочь ? – вежливо поинтересовался Ньют, желая узнать причину ее задержки. –Да...Да, я не поняла здесь пару пунктов, объясните, пожалуйста, еще раз. – Гермиона осторожно протянула тетрадь профессору. Разумеется, она все поняла, но надо было с чего-то начинать. Делая вид, что внимательно слушает, Гермиона, предварительно расстегнув блузу на пару-тройку пуговиц и, обнажив при этом острые ключицы, нагнулась над партой. Грейнджер кивала в ответ на его разъяснения и поглядывала на его сосредоточенное лицо. Ньют старался не замечать ее якобы случайные касания, направленные на него мечтательные взгляды во время уроков и тому подобное. Гермиона была для него весьма притягательной, но он старался себя как-то ограничивать как минимум из-за того, что она – его ученица. Но сейчас мисс Грейнджер вела себя слишком вызывающе, что было на нее не похоже. Было видно, что она намеренно так сильно нагибалась над партой, из-за чего ее юбка сильно поднималась вверх. Было видно, что она отнюдь не рефлекторно закусывала губу, слушая объяснения профессора. А еще было видно, как она слегка сжимала ноги из-за возбуждения, которое пришло от уединения с профессором. –Ну, вроде все, – произнес Ньют, откладывая в сторону конспект. Но Гермиона не торопилась выходить. –Профессор, вы мне нравитесь! – что? она не хотела этого говорить. Ньют надеялся, что ослышался. –Что, извини, пожалуйста ? – послышался неуверенный ответ. Поняв, что пути назад дороги нет, Гермиона решила идти до конца. –Вы мне нравитесь, профессор. Очень нравитесь, – ее выражение лица быстро исправилось из испуганного в томное, самоуверенное. Учитель не сразу смог подобрать правильные слова, поэтому говорил с запинками. –Но... Мне кажется, ты слишком молода для меня, Гермиона... – пытаясь справиться с желанием ответить ей взаимностью отвечал учитель. – Я... Что ты делаешь ? – с видимым недоумением застенчиво спросил Ньют, при этом покраснев. Причина этого вопроса кроилась в том, что Гермиона окончательно осмелела, почувствовав сильное сомнение профессора, и села к нему на колени. –Беру то, что давно хотела, – и она прикоснулась к его губам, убирая несчастные миллиметры, что были между их лицами. Они явно мешали их счастью. Гермиона замерла на первые мгновения, давая сердцу пропустить несколько ударов. Оно у обоих стучало в унисон до приятной боли в груди. Поняв, что профессор не собирается ее оттолкнуть, девушка стала медленно вести поцелуй. Губы профессора были мягкие, будто бы она соприкоснулась с шелком. Ароматным шелком. Шелком, пропахшим майскими цветами и зеленым чаем. Именно такие ассоциации возникали в голове при поцелуе. Гермиона была невероятно нежна и осторожна, но все таки рискнула прикоснуться кончиками пальцев к его слегка растрепанным волосам. Они тоже до предельности мягкие. Казалось, весь Ньют состоит из чего-то мягкого, чему все люди на Земле пока не могли придумать название. Сам же Саламандер понял, что Рай бывает не только на небесах, а еще и в Гермионе. Выкинув из головы все то, что говорил ранее, он положил руки ей на талию, прижимая девушку к себе, от чего последняя выгнулась, словно кошка. –С-Стой...Подожди...П-пожалуйста, – запинаясь прошептал ей в губы учитель и, не разрывая зрительного контакта, протянул руку за палочкой, закрывая заклинанием дверь и ставя заглушительное заклинание. Гермиона, расценив это как зеленый свет, растянула губы в соблазнительной улыбке и снова прижалась к Ньюту, на этот раз действуя гораздо более смелее, потому что страх отказа оказался далеко позади. Для начала она коснулась кончиком языка до его нижней губы, оставляя на ней свой след гриффиндорской смелости. Ньют решил последовать примеру своей ученицы и тоже протянул ей навстречу язык и соприкоснулся с ней уже отнюдь не губами. Их языки сплелись в чувствительном, но напорном танго, они вырисовывали каждую долю "танца", с каждым разом делая поцелуй глубже. Руки Гермионы переместились с волос на застежки рубашки Ньюта, медленно разъединяя пуговицы одну за одной. Учитель последовал примеру ученицы, и вскоре они были полу-обнажены. Гермиона провела кончиками пальцев по рельефному прессу мужчины, вызвав у последнего легкую судорогу, а затем медленно, прерываясь на изучение каждого миллиметра тела, переместила руки на плечи, а вследствии на шею профессора, притянув к себе его еще больше, хотя, казалось бы, куда ближе. Руки Ньюта расположились на бедрах девушки. Трепетно сжимая ягодицы, боясь переборщить, он наслаждался изгибами ее талии и оголенной грудью, что была прижата к нему. Они слишком долго этого ждали и не могли насытиться друг другом. Все движения были очень медленные – пара растягивала удовольствие. Ньют решил проявить свое желание не только в поцелуях. Его руки медленно стали перемещаться с бедер Гермионы к ее мокрым трусикам. Стоит добавить, что сделались они такими не только из-за поцелуев, но и из-за того, что она все это время терлась своей промежностью об орган профессора, который она хорошо чувствовала даже при том условии, что эта часть тела не была оголена. Пальцы учителя оттянули ткань нижнего белья, позволив ему осторожно прикоснуться к ее лону, которое истекало соками. Большим пальцем медленно, но с напором массируя клитор, он ввел указательный палец внутрь, сразу же получив одобрительный отклик своей пассии в виде стона. –Какая ты узкая...– прошептал он скорее даже самом себе. –Не останавливайтесь, – жалобно протянула она, – и не медлите, прошу Вас. Профессор послушался ее просьбы. Начиная медленно двигать пальцем, он постенно ускорял темп. С каждой фрикцией профессора стоны Гермионы становились громче, отчего профессор решил ввести второй палец, продолжая наращивать темп. Ученица уже начинала сама насаживаться как можно глубже – ей было очень трудно сдерживать себя. Поцелуй становился все более страстным, а синхронные движения пары все быстрее, и, окончательно потеряв контроль над собой, Гермиона кончила с громким стоном в губы профессору. Все еще не до конца отойдя от оргазма, она взяла руку профессора, часть которой еще находилась внутри нее, вынула его пальцы и, поднеся их к лицу, взяла в рот каждый из них, старательно обсасывая, при этом пошловато улыбаясь. Ньют покраснел от смущения, но приблизился и вновь поцеловал ее. –Позвольте мне отблагодарить Вас, – Гермиона , не дожидаясь согласия, плавно оторвалась от его губ и переместилась на шею. Оставляя багровые, мокрые следы на коже, она постепенно спускалась вниз. Уже встав перед ним на колени, она обрисовывала каждый кубик пресса на его животе, и во время этого Ньют испустил свой первый стон, который Гермиона запомнит, наверное, на всю жизнь. Когда девушка дошла до ширинки на брюках профессора, она подняла глаза на учителя, и, продолжая смотреть в его зрачки, подцепила зубами молнию и расстегнула с характерным скрипом мешающую одежду, спуская штаны на пол. Через нижнее белье стал выпирать твердый стоячий член, который, как оказалось, был напряжен очень давно, отчего отдавался легкой, но приятной от процесса болью. Гермиона, пока что не обнажая полностью профессора, прикоснулась языком к эрегированному органу через ткань. Учитель тут же испустил рваный вздох смущения, а Гермиона продолжала водить языком, не желая добавлять на данном этапе руки, но не выдержав, все таки сняла остаток одежды с мужчины. Обхватив оголенный половой орган правой рукой, девушка поцеловала головку, и тут Ньют перестал себя сдерживать, издав слишком громкий стон. Учитель осторожно положил руку на затылок кудрявых, уже растрепанных волос и слегка надавил, призывая не останавливаться. Гермиона повиновалась и взяла в рот всю головку, отодвинув крайнюю плоть, из-за чего профессор вновь застонал. Гермиона ритмично двигала головой, стараясь с каждым разом захватить все больше сантиметров, и выходило у нее, судя по отклику профессора, великолепно. –Боже... Гермиона, где... Где, черт возьми, ты такому научилась ?.. – рваными фразами спросил мужчина, все также направляя ее голову. Гермиона на пару мгновений освободила рот и ответила вопросом на вопрос: –Вы действительно хотите, чтобы я прервалась, и мы это обсудили ? – с лисьей ухмылкой спросила она. –Нет... Нет, извини, продолжай. – и он вновь погрузился в мир Блаженства. Гермиона вернулась к исходному занятию. Она обводила каждый миллиметр, каждую венку, проходясь от основания до головки, играясь с ней язычком, заставляя профессора со вздохом запрокидывать голову, затем резко заглатывала почти во всю длину органа. Отточенные движения, все по стилю аля-Грейнджер. Когда Ньют понял, что долго так не протянет, а заканчивать не хотелось, он остановил ее. –Позволь, я тоже продемострирую тебе свои умения, – Саламандер улыбнулся, но багровые щеки все таки выдали его смущение. Учитель посадил девушку на парту, а сам опустился перед ней на колени. Произошла рокировка. Глядя ей в глаза, он спустил с нее трусики и начал оставлять дорожку поцелуев на внутренней стороне бедра, все ближе приближаясь к заветному месту. С каждым прикосновением губ до нежной кожи, Гермиона чуть вздрагивала и вздыхала, но когда Ньют несколько неожиданно провел языком около клитора, вместо вздоха послышался стон. Саламандер водил языком по часовой стрелке, постепенно сужая круг, дойдя, наконец, до самого чувствительного места. Он обхватил клитор губами, нежно посасывая его. Ученица потянулась за его рукой и ввела два его пальца в себя. Профессор понял столь прозрачный намек и принялся интенсивнее двигать языком, не забывая про пальцы. Гермиону не хватило при таком раскладе и на не сколько минут. Вскоре она, сжав бедрами голову профессора, кончила. Ньют собрал языком все ее выделения и, поднявшись с колен, поцеловал Гермиону. Она чувствовала на его губах свой вкус, отчего вновь ощутила узел внизу живота, связанный с нарастающим возбуждением. –Может, трахните меня уже ? – без какой-либо едкости, лишь со страстью, прошептала Гермиона. –Как пожелаешь, – послышался тихий голос. Профессор, придерживая ее за талию, облокотил ее животом об парту, поставив раком. Он медленно водил головкой члена вдоль влагалища, не решаясь войти, но умоляющие стоны Гермионы заставили его поторопиться. Аккуратно, сантиметр за сантиметром он оказывался в очень горячем, узком и мокром месте. Ньют начал двигаться очень медленно, нежно. Профессор нагнулся над ученицей, убрал непослушные кудри и, целуя ее в шею, при этом поднимаясь выше, приблизился к мочке уха, по которой принялся водить языком, попеременно шепча ей что-то неразборчивое, постепенно ускоряя темп. Гермиона чувствовала каждую венку, что была внутри нее, и стонала синхронно с толчками профессора. Ньют опустил ладонь ей на шею и, развернув ее голову, можно сказать врезался в нее своими губами, проводя языком то по нижней губе, то по верхней. Гермиона, держась за учительский стол, выгибалась все больше, помогая ему войти еще глубже. И, если одна рука учителя все еще была на шее Гермионы, вторая ласкала обнаженную грудь то нежно пощипывая соски, то сжимая ее, но потом ладонь медленно, не пропуская ни одного изгиба ее тела, приблизилась вновь к клитеру. Профессор стал его массировать, доводя Гермиону до неприлично громких стонов, сжатий ног, из-за чего член стал находиться в еще более узком пространстве, закатываний глаз от удовольствия и до легких конвульсий. Непроизвольно профессор ускорялся, но вдруг решил, что ему не хватает перед собой одной важной детали – лица Гермионы. Осторожно вынув орган, он услышал разочарованный стон. –П...Прости... Сейчас... – он несколько замешкался, но, взяв ее за талию, перевернул Гермиону на спину. Ему открылось очаровательное зрелище: его ученица распласталась на его рабочем столе, с умоляющим выражением лица, которое просило продолжение. Его руки, которые все еще находились на ее талии, приподняли девушку к себе, тем самым посадив ее на край стола лицом к учителю. Он вновь поцеловал ее. Глубоко. Настолько глубоко, что они даже сталкивались зубами, но это их не смущало. Гермиона взяла рукой детородный орган учителя и, поводив им вдоль входа во влагалище, ввела его в себя, простонав ему в губы. Она обвела ногами Ньюта, прижимая его к себе и заставляя войти по самое основание, из-за чего учитель испустил приглушенный рык и задвигался с нарастающей скоростью. Стол под Гермионой ходил ходуном, с него падали письменные работы учеников, учебники, чернила с перьями, но это не удостоило внимания ни одного из пары. Гермиона разорвала поцелуй, запрокидывая голову назад, переодически поглядывая на профессора. Ей на глаза попалась напряженная вена на шее Саламандера, по которой медленно и очень соблазнительно стекала капля пота. Грейнджер прильнула к шее профессора губами, слизывая эту каплю языком, а затем, поднявшись поцелуями к уху профессора, зашептала: "Быстрее, прошу Вас, быстрее". Ньют не мог игнорировать ее желания(и, наверное, больше никогда не сможет), поэтому он ускорился еще сильнее. Гермиона прижималась к нему, целуя в скулы, шею, ключицы, а руки профессора были на ягодицах и девушки и, потеряв всякий контроль, до основания насаживали Гермиону на член. Его голова склонилась к груди Гермионы. Ньют, то поочередно посасывая каждый из сосков, то проводя языком меж грудей, заставлял выгибаться Гермиону ему навстречу. Девушка почувствовала, как узел внизу живота сильнее, горячее, и она, сжав ногами талию профессора, подняла его голову за подбородок, сливаясь с Ньютом в поцелуе. Ее ноги прижали профессора к себе, заставляя его настолько глубоко войти, насколько это было только физически возможно. Почувствовав максимальное проникновение, она, забившись в легких конвульсиях, откинула голову назад и стала кончать в очередной раз. Ньют почувствовал, что внутри Гермионы становится невероятно узко от оргазма, что нарастал с каждой его фрикцией, и мокро. Этот оргазм Грейнджер не смог удержать его в узде и он тоже стал кончать. Девушка ощутила, как член стал тверже, а затем ее влагалище наполнилось горячем семенем. Ньют все еще продолжал двигаться, из-за чего ее промежность издавала хлюпающие звуки, заставляя капли семени, перемешанные со смазкой Гермионы, вытекать из влагалища. Они стекали по бедрам Грейнджер и капали на пол. И вот, спустя пару движений Ньют вышел из нее. Девушка, собрав на палец выделения обоих людей, слизала это, смотря прямо в глаза учителю, который глядя на это действо, неторопясь водил рукой по своему органу. Ньют подошел к девушке и трепетно поцеловал ее. –Ты восхитительна, – прошептал он своей ученице.