***
Маринетт стоит в пустой уборной и влажными глазами смотрит на очередной рисунок Адриана. Он такой красивый, но не живой. Где-то черты носа не совпадают, а где-то кудряшка не там расположена. В унитаз. — Марине-е-етт, — знакомый ядовитый голос произносит это над самым ухом. — опять рисовала на уроке? Ухмылка. Эту чёртову ухмылку она увидела даже не поворачиваясь. Сука, когда же ты наконец отстанешь от меня. Что я сделала тебе, мразь? Лживая. — Ч-что ты хотела? — голос слегка дрогнул, но та не обратила на это внимание. Паршиво. Это то слово, которым можно было описать эту ситуацию. Она не хотела разворачиваться, только не сейчас. — Пойми, ты ему не интересна. — это предложение прозвучала менее дружелюбно чем хотелось бы, чёрт, опять оплошала. — Ему не нужна любовница. Ему нужен друг. Не пытайся завоевать его сердце. Не выйдет. Тварь. Что ты знаешь о нём? Как ты смеешь приказывать, что мне делать? Кто ты такая, чтобы управлять моей жизнью? Ты ужасна. Ахах, так смешно наблюдать за твоими ярыми попытками не поворачиваться на меня. Ты боишься? Скорее всего. Ты просто пытаешься скрыть страх гневом. Я знакома со всеми твоими приёмами. Не пытайся одурачить меня, Маринетт. — Да-да что ты знаешь?! Как всегда, лжёшь! — кричит Мари наконец поворачиваясь лицом к ней. Ядовито-зелёное болото и невинно прозрачное озеро встретились. В глазах Лилы она видела зеркало. Она была такой же. Так же врала и скрывала правду, но в отличии от той, она делала это неумело и не совсем в своих целях. Но она врала. Лила же видела во вранье игру. Словно она кукловод, управляющий толпой марионеток, что не могут отличить истину от лжи. Это определённо весело. Она тоже врала. Хах, деточка, поверь. Я знаю многое. Многое того, чего не знаешь ты. Глупая. Мне даже жалко тебя. Любить того, кто не отвечает взаимностью. Знакомо, не так ли? Но. Ты легко выпуталась из моих игр. Ты не так уж и глупа? Или просто ты не хочешь слышать то, что неприятно твоему слуху? Но несмотря на это... — ...В моих словах не ни капли лжи. — правда. Расцарапай ей лицо Лила с лёгкостью останавливает летевшие в неё кулаки, прижимая их к собственной груди и чуть ли не выворачивая. Но боли нет. Она быстрым и лёгким движением прижимает её к стенке, сжимая руки ещё сильнее. Невинные глаза были по непривычному заполнены лишь яростью. Сука. Если бы не захват и не твои прекрасные глаза (что?) давно бы живого места не было. — Ну же! Не сдерживайся! Ударь меня! — казалось, даже голос исказился. — Ты действительно считаешь, что я хочу ударить тебя. — непонимание. Хитрый лисий взгляд прошёлся от самого подбородка до расстёгнутой на две пуговицы блузки. — Но если ты сказала мне не сдерживаться. — Что ты... Фраза потонула в поцелуе. Язык настойчиво изучал каждую частичку рта Маринетт, а та, даже не сопротивлялась. Нет былого отвращения. Было только блаженство. Не слишком длинный поцелуй заставил девушку испытать миллион эмоций. Но главное, что она осознала. То чувство к Адриану- ложь. И даже если он откажется от неё, то она знает к кому возможно пойти. Или это бред. Просто гормоны разыгрались (-ты же знаешь что это не так). Оторвавшись от той, Лила удовлетворённо облизала губы. Хороша же, сучка. — Понравилось? — хищный взгляд заглядывал прямо в душу — Очень. — это было неожиданно. И вновь поцелуй. Уже более напористый и взаимный. Продлился он намного дольше. Наконец разорвав его, Лила подхватила собеседницу под ноги и понесла в одну из открытых кабинок. (-сюда серьёзно никто не ходит? -думаю, это нам на руку). Не умеешь целоваться. Знаю. Руки блуждали по своему торсу Лилы, а ноги покоились на бёдрах той (-ты же свалишься! -плевать). Росси пыталась расстегнуть уже не нужную блузку, на которую несколько минут назад смотрела, как хищник на добычу. — Ты прекрасна. — Помню, ты говорила, что я лживая мерзавка. — Ты прекрасная лживая мерзавка. — А как же Адриан? — Да пошёл он. — Ты как-то быстро меняешь объекты обожания. — Может я и никогда не была влюблена в него. — Мне приятно это слышать. — Хватит разговаривать, просто начнём. — А ты девственница? — А ты нет? Им повезло, что в этот туалет почти никто не ходит. Только изредка Джулека и Роуз приходят плакаться друг другу. Так всё. Без лишних разговоров. — Красивые ножки. — подметила Лила. Она уже откинула юбку и усадила Мари на стульчак в кабинке. — Как мило. — она залилась ярко красным оттенком. — Как-то поздно смущаться, не находишь? — усмехнулась лисица. — Был бы у меня член, я бы давно нагнула тебя. Но я девушка. — Как мерзко. — она наигранно высунула язык. Больше дела меньше слов. Лила замялась. Вот, перед ней предел её ночных мечтаний- голая Маринетт в одних гольфах, которая не против! Но вдруг всё же что-то не так? Вдруг, она обвинит её в изнасиловании? — Маринетт... Ты хочешь сделать это? — Очень. Сама напросилась. Она мягко прильнула к груди Дюпен-Чен, оставляя на ней багровый засос. Чтобы стон не вырвался из глотки, Мари прикусила язык, а заодно закрыла рукой рот. Так у неё получилось лишь сдавленное и непонятное шипение. Ловкие руки начали "массировать" соски. Она удивилась, как быстро они стали твёрже обычного. Она мельком глянула на слезливые глаза напротив и провела языком по животу. — Я уже говорила, что твои ножки просто улёт? — улыбнулась та и укусила кожу ляжки. Маринетт запрокинула голову к верху и еле слышно простонала. — Е-ещё... Пожалуйста... — Ещё раз укусить? — Д... Д-да. За н-ногу. — жалобно произнесла девушка. Ничего не отвечая, Лила провела языком по внутренней стороне бедра, слегка прикусывая. Я не ожидала от тебя такой активности. Думала, как типичные девственницы в этих сопливых мелодрамах, молчать в тряпочку и не говорить своих желаний. Хах, лгунья? Так ты меня называла? Сейчас ты почему-то покорно прогибаешься подо мной. Не сдерживая удовольствия, Мари уже застонала в полный голос. Было до чёртиков приятно. Она каждой клеточкой чувствовала блаженство. Она бы давно могла представить, что это делал с ней Адриан, но ей не нужно было это. Ей хватит Росси и только её. — Л-лила. Пожалуйст-та, сд-делай э-это. — голос предательски дрожал, а перед глазами стояла пелена из горечи и одновременного чувства, которое она описать не могла. Только то, что это было что-то приятно и текучее... Как голос Лилы, когда она только зашла в уборную и позвала её по имени. Как кофе, которое она перестала пить только из-за этой лисицы. Как болота, которые она ненавидела опять же из-за неё. Всё из-за Лилы, да и живёт она из-за этой девушки. Это было безумие, не иначе. Они обе обезумели. Но им это нравится. — Конечно, детка. — с этой интонацией, подобное прозвище звучало странно и неуместно. Плевать! — Раздвигай ноги. — она покорно выполнила приказ. Или просьбу? Кто знает. Она придвинулась поближе и укусила мягкую плоть. Стон разнёсся по помещению, отдаваясь эхом от стен и кафеля. Языком Росси начала ласкать кожу, одобрительно гладя девчушку по ноге (-почему именно там? -мне, между прочим, неудобно было на коленях!). — В-всё... — она больше не могла терпеть. Да, ей было приятно. Да, ей хотелось больше. Но сил уже не осталось. — Хватит-т. Лила напоследок укусила вагину (нечестный приём!) и оторвалась от Мари, облизываясь. — Конечно. Она позволила ей одеться и они вместе вышли из кабинки.***
— Что теперь? — спросила Маринетт, рассматривая собственные руки. — Вроде бы после этого люди начинают встречаться... Или до этого, я не знаю, честное слово. — Врёшь? — Вру. — девушка прищурилась. — Ну тогда, чтобы всё было официально. Будете ли вы со мной встречаться, миледи? — она учтиво сделала реверанс. — Конечно, давно ждала такого принца на белом коне. — и рассмеялась. — Но знаю, что я не буду водить тебя в разные кафешечки и дарить цветочки, как в мелодрамах. — А ты и не обязана. — Я ждала от тебя злого топонья ножкой. Ты казалась мне более смазливой. — Ахах, не смешно. — ... — Мерзавка. — И ты такая же. — И я такая же. С Алей Маринетт предстоял серьёзный заговор, после того, как она увидела этих двух, мило щебечущих о чём-то.