«Доброе утро, я надеюсь, ты не заснул все-таки лицом на клавиатуре, пока писал статью»
Телефон показывает одиннадцатое июня, десять часов утра по токийскому времени. Значит, в Шанхае сейчас только девять, и Сяо Чжань возможно снова уснул или занят делами в редакции. Поэтому Ибо отдает свой телефон обратно менеджеру, пьет воду из протянутой бутылки и возвращается на трек. У них будет еще весь вечер, чтобы поговорить, а подготовку к MotoGP никто не отменял. Этот трек, эта страна, этот контракт — все такое новое для Ибо, волнительное, интересное. Решение уехать на целый сезон из-под бока любимого и теплого Сяо Чжаня далось тяжело. — Ты ведь хочешь развиваться и совершенствоваться дальше, — говорил тогда вечером Сяо Чжань, приятно почесывая своими тонкими пальцами затылок Ибо, лежащего на его коленях. — Ты должен попробовать. — Это целый сезон, Чжань-гэ. — Я никуда не денусь и буду с тобой даже на расстоянии, — его голос звучит мягко, его слова обнадеживают и успокаивают. Это ведь Сяо Чжань, с ним по-другому быть не может. Ему нельзя не доверять. Поэтому Ибо льнет к нему с коленей ещё ближе, обнимает за шею и целует. Обхватывает мягкие губы Сяо Чжаня, проходится по ним языком и скользит глубже, заставляя приоткрыть рот и впустить внутрь. Сяо Чжань нисколько не против, он обнимает только в ответ, сплетается с языком Ибо своим, и получается уже не так трепетно и нежно. Вплетаясь пальцами в волосы старшего на затылке, Ибо уже несдержанно вылизывает чужой рот, чужие губы, он кусает их и опаляет своим рваным и горячим дыханием. — Эй, я еще не доделал работу, — Сяо Чжань смеется в поалевшие губы напротив, руками шарит уже под домашней футболкой Ибо. — У тебя ведь не горят сроки, — Ибо за плечи укладывает Сяо Чжаня спиной на диван и нависает сверху. — Зато Гонконг «горит». — К черту твой Гонконг, подождет. — Ты говоришь «к черту Гонконг», а сам туда жениться звал. — Мое предложение еще в силе. Ты ведь согласен? — Да, — Сяо Чжань говорит на выдохе и путается пальцами в отросших темных волосах Ибо, когда тот нападает уже на чувствительную и нежную кожу шеи. — Конечно. Это было девятое июня, пасмурный день, но рядом с Сяо Чжанем все равно тепло, уютно и солнечно. Ибо обнимал его, целовал так, будто пытался насладиться им на сезон соревнований вперед. — Тише, Бо-ди, — Сяо Чжань распаленный и такой же не сдержанный улыбается, притягивает к себе за волосы на затылке ближе и рвано дышит в губы. Ибо перестает сжимать уже обнаженное тело старшего так крепко и сильно, перестает двигаться и замирает. — Секс по телефону ведь никто не отменял. — Это не заменит мне тебя. Ничто не заменит. Ни твой завтрак, ни твою улыбку, ни твой бардак из статей и заметок на рабочем столе макбука, ни — Сяо Чжань смеется, прикладывает палец к губам Ибо, заставляя остановиться, а затем сам целует его трепетно, совсем не торопясь и растягивая удовольствие. Ибо ловит его настроение и темп, подстраивается под него. Он берет старшего уже чувственно, дразняще и тягуче медленно, этим распаляя его еще больше. Но Сяо Чжань такой горячий, все еще тесный внутри, что Ибо не может сдерживать себя от нарастающего возбуждения. Хочется уже поймать эту волну удовольствия и нырнуть в нее с головой вместе с этим человеком. Поэтому движения становятся резче, стоны громче, а поцелуи почти не получаются совсем. Они больше похожи снова на укусы, но Ибо более чем доволен, как теперь и Сяо Чжань, который изливается себе на живот первым, а потом утягивает за собой своего диди. На следующий день Ибо улетел в Японию. Этот момент из своей жизни он хотел бы вычеркнуть, потому что Сяо Чжаня в аэропорту не было. Его вызвали в офис по поводу Гонконга. Чертов Гонконг. — Я задержусь в редакции и не успею к вылету, — голос Сяо Чжаня звучит в телефоне тихо, одновременно ровно и с дрожью. Возможно Ибо просто давно знает его, чтобы легко распознать его попытки скрыть эмоции. — Я… Мне жаль, Ибо. Это расстраивает так сильно, что хочется все бросить, развернуть такси и вернуться домой, но потом Сяо Чжань говорит: — Меня возможно отправят в Гонконг. Ибо вздрагивает. Там нестабильное, опасное время из-за протестов против Пекина. Целый Китай давит на один город, который стойко отстаивает свои интересы. Кто знает, чем это все может закончиться. — Нет, гэ, тебе туда нельзя, — Ибо говорит хрипло и нервно. — Там опасно, там горячая точка из митингов. Тебя ведь отправят в самый эпицентр. И то, что ты журналист, тебя может не спасти, ты понимаешь? — Ибо — — Сяо Чжань! — он злится и срывается, но голос в ответ спокойный и уверенный: — Ты прав, во всем прав. И в том, что я — журналист, а это — моя работа. А твоя работа на убийственной скорости гонять по треку. Думаешь, мое сердце не замирает каждый раз? Ибо выходит из такси, вдыхает запах сырости после дождя и выдыхает, кажется, весь запал. — Я понял. — Все в порядке, — Сяо Чжань продолжает уже мягче. — Я буду осторожен, и ты будешь осторожен. Все будет хорошо. Ты уже приехал? — Да, — Ибо отзывается каким-то эхом. — Я с тобой, Бо-ди, — слышится улыбка на том конце. — Спокойного и хорошего полета. Напиши, когда самолет приземлится. — Да, хорошо. Звонок отключается, но напряжение никуда не уходит. Ибо проходит регистрацию и досмотр словно в трансе, словно во сне. Он думает, что хотел бы проснуться. Открыть свои глаза дома, понять, что ничего из этого не было, Сяо Чжань рядом и, как обычно, теплее и ярче солнца. Однако это не сон, и с этим приходится смириться. Весь перелет Ибо смотрит бездумно в окно, словно из него только что высосали все мысли и эмоции, и совсем не слушает музыку в наушниках. Уже успокоившись и приняв душ в своем номере, Ибо понимает, что жалеет о разговоре и на самом деле рад, что Сяо Чжань не приехал в аэропорт провожать. Тогда он не смог бы уехать, просто не оторвал бы себя от старшего и порвал бы этот контракт к черту. Сжег бы вместе с Гонконгом, со всем Китаем и их вечными политическими конфликтами, из-за которых страдают невинные люди. «Прости меня» — пишет Ибо контакту «Чжань-гэ», а затем принимает вызов, чтобы услышать в ответ такие же слова, весь вечер проваляться в обнимку с телефоном и заснуть под пение старшего, ведь его голос такой приятный, успокаивающий и красивый, а рано утром первая тренировка Ибо на новой трассе. Вечерний разговор и утреннее сообщение от старшего, его слова о том, что командировку в Гонконг временно отложили, пробуждают в Ибо желание жить дальше. Желание свернуть горы. Поэтому он весь день катает по треку, отрабатывая повороты, подстраивая свой мотоцикл под эту трассу и лишь иногда прерываясь на десятиминутный отдых. Чтобы перевести дух и, конечно, проверить Вичат. Сяо Чжань сначала долго молчит, но все-таки отвечает. «Я спал лицом на твоей подушке» Одна фраза, а Ибо читает в ней и «я соскучился», и «я люблю тебя», и «жду тебя и волнуюсь». Это приятно греет все внутри, и Ибо чувствует, как к щекам и конечностям приливает кровь.«Я тоже»
Коротко, понятно и разом на все. Сяо Чжань поймет. Он всегда понимает. В следующий раз Ибо удается взять телефон только в своем номере, но новых сообщений нет. Он строит вокруг себя храм из множества предположений, что, например, Сяо Чжань занят, он работает или наоборот отдыхает, и молится на них, лишь бы сохранить спокойствие и не вылететь из Японии в Китай первым же рейсом. Вечером Ибо пишет пожелание доброй ночи и надеется рано утром увидеть ответ. Однако ответа нет, и он едет на трек уже взволнованным. Его не так сильно напрягает сегодняшняя первая отборочная гонка, как молчание старшего. В голову все равно начинают лезть страшные мысли и наводить панику, но Ибо старается прогнать их и сосредоточиться на соревновании. Мотокомбинезон, защита, шлем, перчатки. Еще раз проверить с механиками мотоцикл, попить воды. С Сяо Чжанем все в порядке — это говорит себе Ибо и заводит мотоцикл. Дальше все как в тумане. Ибо гонит на высокой скорости, входит в повороты и обходит соперников на автомате. Трек, борта с именами спонсоров, зрители на трибунах — одно сплошное размазанное месиво. Уши словно заложило, а Ибо — не дышит. Он находит себя где-то под конец вместе с мыслью, что Сяо Чжань все-таки улетел в Гонконг. Просто не сказал, чтобы не беспокоить перед гонкой, но раз он не отвечает — все пошло не по плану. Рука над тормозом вздрагивает от желания остановиться, бросить здесь все и улететь в этот чертов Гонконг. Но Ибо понимает, что так нельзя. Что если он сейчас резко затормозит, то улетит с трека и тогда совсем не увидит Сяо Чжаня. Однако эта заминка все-таки дает свой эффект. Восемьдесят пятый номер поздно входит в поворот, теряет скорость, пропускает соперника вперед и приходит к финишу. Ибо уже все равно на ревущую от восторга толпу, на механиков вокруг, на менеджера и тренера. Стоит ему забрать свой телефон и отделаться от людей вокруг, он звонит. Звонит, звонит и звонит. Но ему никто не отвечает. Отчаяние захлестывает с головой, но Ибо сжимает свой телефон рукой, тяжело дышит и держится свободной рукой за стену в раздевалке. Надо взять себя в руки, нельзя поддаваться панике. Надо думать. Ибо пишет коллеге Сяо Чжаня — Ван Чжочэну, открывает поисковую систему и переходит в раздел новости. Сортирует по городу — его интересует только Гонконг и ничего больше. «Протесты в Гонконге против законопроекта об экстрадиции» «Девятого июня на протест вышло более миллиона граждан против законопроекта об экстрадиции» «Китай, управляемый Коммунистической партией, подрывает принцип «одна страна, две системы» Гонконга» «В случае принятия законопроекта, Гонконг станет беззащитным перед угрозами вмешательства китайской юридической системы, и это приведёт к дальнейшему ослаблению юридической независимости города» «Сегодня двенадцатого июня акции протеста ознаменовали резкую эскалацию насилия. Полиция Гонконга применила против демонстрантов слезоточивый газ и резиновые пули» «Правоохранительные органы подвергаются критике за незаконное применение полицейских дубинок и слезоточивого газа, отсутствие идентификационных данных о протестующих, подозрение в нападениях на журналистов и последовавшие за этим аресты в больницах» Телефон с датой в двенадцатое июня вибрирует в руке, а Ибо, кажется, застыл и совсем не дышит. — Да? — собственный голос слышится словно под толщей воды, словно чужой. — Он разве тебе не сказал, что его отправили в Гонконг? — это голос Чжочэна. Взволнованный, встревоженный голос. — Нет. Да. Почти. — Слушай, я попробую все узнать у наших, ты только не откидывайся, ок? — Ага. Звонок отключается, а Ибо наконец-то отвисает, наконец-то выныривает из толщи воды. Он быстро переодевается из защитного костюма, а потом выходит из раздевалки, чтобы найти менеджера. — О, Ибо. У тебя с тем парнем очки сошлись, мы подали апелляцию. У тебя все хорошо, поэтому ты с вероятностью в девяносто процентов проходишь в следующий тур, — менеджер ловит сам его уже в коридоре вместе с тренером. — Я не пойду, — Ибо заявляет мрачнее тучи. — Мне надо в Гонконг. — Какой к черту Гонконг! У тебя такие результаты! Это шанс! — не выдерживает тренер, а Ибо срывается в ответ: — Да плевать я хотел! Мне надо уехать! А дальше все как в тумане. Спор затягивается надолго, Ибо чуть ли не тыкают носом в контракт и не связывают по рукам и ногам. Он мечется по коридору как тигр в клетке и рычит на своих боссов, пока ему не пишет Ван Чжочэн. «Сяо Чжань в порядке, он напишет позже тебе сам» С плеч словно падают тонны железа, и дышать становится легче. Жив, в порядке, сам напишет. Больше ничего не надо. Ибо снова хочется дышать полной грудью и жить, а слова непробиваемого менеджера только подливают масла в огонь. — Через день следующий заезд, после него будет перерыв. Но ты должен набрать хорошие очки, победить всю таблицу. Ибо только кивает. Он что угодно сделает, лишь бы снова увидеть Сяо Чжаня и лично убедиться, что с ним ничего не случилось. Что он все также солнечно улыбается, заразительно смеется, вкусно готовит и засыпает за работой. Тренировочный день, а затем почти весь следующий пролетают незаметно. Из них Ибо запоминает лишь сообщения от Сяо Чжаня: «Я в порядке и обо всем расскажу позже» «Я с тобой» «Гонконг не сдается, и ты не сдавайся. Будь осторожен» И свой последний круг, потому что Ибо честно держится, но нервное состояние бьет по его спокойствию, бьет по сну, бьет по концентрации. Из-за этого он не успевает среагировать вовремя. Соперник перед Ибо теряет контроль, слетает с трассы и цепляет восемьдесят пятый номер с собой. Ибо слетает с мотоцикла, пропахивает собой сначала асфальт, а потом газон, и это не лучшие ощущения в его жизни. Защита спасает его тело, но не очки и место в таблице. Голова кружится из-за удара, но Ибо все равно успевает психануть на себя и свой мотоцикл, а затем — не специально — на врачей. Это все стресс. Ему нужна доза Сяо Чжаня и покой. Пока его осматривают, менеджер с тренером снова говорят об апелляции, долго возмущаются то на Ибо, то на того гонщика. Самому Ибо уже все равно, он просто ждет уже свой билет до Сяо Чжаня. В Шанхай он летит этим же вечером, погода снова мрачная, промозглая и сырая. Складывается впечатление, что его билет на юг, потому что в аэропорту Шанхая уже снова солнечно. Потому что его встречает Сяо Чжань. Он обнимает крепко, утыкается носом в шею, и Ибо делает тоже самое. В груди разливается тепло, а сердце трепещет от восторга и счастья. Действительно живой и целый. Все также же обаятельно улыбается, щурится из-за плохого зрения и сногсшибательно целуется. Уже в такси их пальцы переплетаются между собой, а на фоне по радио играет какая-то попсовая музыка. — У тебя тоже? — Сяо Чжань касается своего пластыря на правом виске. — Тут. — Да, — Ибо согласно кивает. — Но я не пытался спасти девушку от дубинок полиции. Я просто упал с мотоцикла. — Я видел, у меня чуть сердце не остановилось, — Сяо Чжань мягко целует Ибо тоже в пластырь справа, но чуть выше виска. — Как и у меня из-за тебя и твоего Гонконга. Вот нужен он тебе. — Только чтобы выйти за тебя, — Сяо Чжань довольно щурится и смеется. Он сжимает руку Ибо в своей, и тот гладит большим пальцем в ответ.