Малыш на драйве

Детство — это самое светлое время в нашей жизни. Дети не обременены тяжёлым грузом работы, которая падает на взрослых, им не надо заботиться о том, как выплатить кредит, как сделать предложение любимому человеку, что купить в магазине, чтобы семье понравилось, как остаться на работе, чтобы тебя не заменили более квалифицированным работником. Ребёнку не нужно об этом думать, все его основные функции в период взросления — это познавать мир, видеть особенное в чём-то обычном, надеяться и верить, что однажды мечты непременно осуществятся, играть на улице с друзьями, падать и подниматься, учась на своих ошибках. Детство Дазая началось лет с пятнадцати. До этого он жил за пределами Йокогамы, в небольшом селении с отцом. Хотя жизнью это назвать было тяжело. Мать Осаму умерла при родах, и из желанного ребёнка маленький мальчик превратился в отцовское проклятье. "Маленький выродок, забравший жизнь у своей матери". Во всех бедах обвиняли его: смерть любимой женщины, проблемы на стройке, где работал глава семьи, закончились деньги, закончился алкоголь, плохое настроение. Виноват всегда маленький темноволосый пацан. Впервые отец ударил его, когда Дазай принёс домой щенка. Маленький мальчик радовался этому чёрно-белому камочку, который выкатился из кустов, когда Осаму шёл домой из магазина. Он подхватил пушистика на руки, а тот начал вылизывать его щёки своим мокрым языком, и понёс его на порог дома. Ох, как же тогда родитель взбесился, столько криков и матов Осаму услышал впервые в тот день, а затем последовал удар. Щёку и бок окатила сильная боль. Отец с размаху влепил мальчику пощёчину, да такую сильную, что паренька отбросило к небольшому кофейному столику в центре маленькой гостиной. Угол стола сильно распорол ему кожу на боку. Медово-карие глаза наполнились слезами страха и непонимания. Эти ненавистные отцу глаза, которые напоминали о матери этого выродка. Тогда он встряхнул парня за локоть, рывком поднимая с пола, и резко отпустил, с презрением оглядывая отпрыска. Схватился за пиджак, висевший на спинке стула, поднял щенка за шкирку и вышел вон из дома. В тот день у Дазая появился первый шрам, оставленный отцом. С возрастом шрамов становилось всё больше. Теперь его избивали за малейшие проступки и неудачи. По телу шатена разве что поезд не проезжал. Кажись отец вошёл во вкус. Фингал под глазом, перевязанная грудь, перелом руки или ноги стали привычным зрелищем для учеников местной средней школы. Все знали, что происходит в семье парня. Знали, как бывает жесток отец с сыном, когда напьётся. Знали, но молчали. Никто не собирался докладывать в органы. Зачем?! Не их проблемы. Однажды во время урока одноклассник увидел на рубашке впереди сидящего Осаму красные разводы на рубашке — выяснилось потом, что за день до этого родитель высек мальчишку связкой прутиков ивы, за то, что тот задержался больше положенного в прачечной. И снова... Никто. Ничего. Потом дети стали замечать повязки и на запястьях. То как темноволосый мальчуган их вечно теребил, стараясь перетянуть туже и слегка кривясь, когда делал это слишком сильно. Ода Сакуноске — парень, с которым больше всего общался Дазай, давно знал, что это не последствия «наказаний». Осаму намеренно резал себе руки, надеясь, что истечёт кровью и безболезненно умрёт. Ведь делать сильные надрезы он боялся. Боялся боли. Всё изменилось, когда отец швырнул в него вазой. Она угодила прямо в голову, рассекая острым углом кожу. Соседка слышала и грохот, и крики, выбежала на улицу, посмотреть в окно соседского дома. Она тоже знала, что творит мужчина. Но боялась. Впервые она закричала. Мальчишка, лет тринадцати, лежал на полу без сознания, по щеке медленно скатывались капли крови, пачкая пол. Родитель сидел возле ребёнка с опущенной головой и тихо что-то шептал себе под нос, перебирая пальцами, слипшиеся от крови волосы сына. Соседка ворвалась в чужой дом, подбежала к мальчику, гневно посмотрела на отца ребёнка и сильно влепила тому пощёчину. — Посмотри, в кого ты превратился. Юко бы тебе этого не простила. Через час мальчика уже везли на скорой в большой город. Так как в селении врачей не было, приходилось ездить в главную больницу Йокогамы, куда и были зарегистрированы жители маленькой деревушки. Дазая отвезли в операционную, где очень долго останавливали кровь и пытались вытащить маленькие осколки от вазы. Осаму перевезли в палату, где вскоре он смог прийти в себя. Он озирался по сторонам, не понимая, где находится, но был рад, что здесь не было отца. Раздался стук в дверь. Ручка отворилась и явила на порог женщину в строгом светло-сером костюме. Чёрные волосы собраны в высокий пучок, а нижние веки выделены коричневым карандашом, подчёркивая зелёные глаза. Кожа у глаз испещрена мелкими морщинками, создавая эффект "смешинки". — Здравствуйте, молодой человек! — Здравствуйте! — тихо проговорил Осаму, прикрываясь краем одеяла. Женщина приподняла уголки губ и подошла ближе к койке, застеленной белой простынёй. — Я — Амо Рицу, директриса Йокогамского детского дома. Скажи, пожалуйста, Дазай-кун, откуда все эти шрамы? Темноволосый мальчик серьёзно взглянул на неё. В этом взгляде не было ничего детского. Только взрослый в теле тринадцатилетнего подростка. «Вы же знаете это и без моего ответа». Именно тогда Амо и увидела, насколько сильно сломлен паренёк. В свои тринадцать он выглядел так, словно прошёл через все испытания мира. Хотя может так оно и было. — Амо-сан, вы не дадите отцу забрать меня? — Донёсся слабый голосок. — Он более не имеет на тебя прав, дорогой… — Хорошо. — Прошептал Осаму. После выздоровления его забрали в детдом. Директриса рассчитывала, что хоть здесь ребёнок сможет нормально учиться, завести друзей, расти и мечтать о том, что его заберут к себе хорошие и любящие люди. Надеялась, что скорлупка "поломанной куклы" треснет. Но пацан откровенно выпал из этого мира. Сидел один в углу, перебирая марлевые завязки на запястьях. И постоянно тянулся к своей голове, нащупывая недавно наложенные швы. Воспитатели просили других детей подружиться с Осаму, но сколько бы ребята не пытались вытянуть пацанёнка играть — всё было без толку. Так продолжалось до пятнадцати лет, пока Дазая не вызвали на ковёр. Вот парень подходит к кабинету директрисы. Три постукивания. Громкое «входи» доносится из-за двери, и Осаму распахивает дверь. Амо-сан улыбается какому-то мужчине с серебряными волосами, пока тот что-то быстро заполняет на бумаге. — О, а вот и он. — Произносит женщина, и мужчина разворачивается к Осаму лицом. Красивый. Волосы действительно серебряные, вьющиеся до самых плеч. Серые глаза с прищуром делают взгляд более строгим. Необычно в нём то, что он носил японские одежды: зелёная юката под чёрно-золотой накидкой и белые сандали. Необычный наряд для современной Йокогамы. — Дазай-кун, это Фукудзава Юкичи. С этого дня, он твой новый опекун. Парень перевёл взгляд на мужчину и кивнул в знак приветствия. — Иди собирай вещи, сынок. Осаму дёрнулся от такого обращения и быстро выскочил из кабинета. Скрывшись за первым же поворотом, он схватился за сердце — оно стучало как бешеное — и стал размышлять. Фукудзава же не такой, верно? Он не станет его обижать. Нет! Даже если станет, он тогда убежит. Хватит с него терпеть побои. Он уже не маленький. Дазай быстро собрал свою небольшую сумку и вышел во двор детдома. Там его уже ждали Фукудзава-сан и Амо-сан. Осаму оглянулся на дом, поклонился ему и развернулся в сторону опекуна. — Поехали, пацан. Сереброволосый открыл ему переднюю пассажирскую дверцу. Парень подошёл к машине, но кое-что вспомнил. Амо-сан стояла на пороге дома и аккуратно вытирала слёзы ажурным платочком, на котором красиво была вышита буква "R". Шатен подбежал к ней и крепко обнял за талию, утыкаясь носом в шею. Да, в свои пятнадцать он был довольно высоким. — Спасибо вам! За всё! Он отпустил её, пулей залетел на пассажирское. Хлопнула дверца. Мужчина обогнул машину и уселся на водительское. — Пристегнись, парень. Так началась новая жизнь Осаму. Фукудзава оказался хорошим человеком и отличным отцом. В первые дни Дазай сильно шугался его, когда большая ладонь тянулась потрепать парня по плечу или погладить по голове. Он всё ждал, когда же его ударят, но этого не происходило. Вскоре Осаму стало стыдно за свои мысли, ведь не все люди такие, каким был его «настоящий» отец. Сейчас он с радостью принимал похлопывания и поглаживания наставника. Ему нравилось, когда его хвалили. У Фукудзавы-сенсея была своя автомастерская. Обычно там чинили машины обычные водители, но иногда заезжали и стритрейсеры. Тогда-то у Осаму и появилась тяга к автомобилям. Он стал интересоваться, что у них под капотом, сколько лошадок у той или иной модели, за сколько сможет разогнаться спортивный автомобиль в отличие от классических гоночных. Парень стал обучаться у наставника, а вскоре и сам чинить машины. В девятнадцать лет Фукудзава подарил Осаму его первую тачку. Чёрненький Ford с серебристой рамой, который парень умудрился разбить через неделю. Мужчина сильно рассердился, потянув тогда Осаму за ухо, и, сказав, что больше в жизни ничего ему не подарит. Дазай надул щёки и ответил, мол, "Больно надо!" В тот же вечер, он разобрал Ford на запчасти и распродал на открытом онлайн-аукционе. Достал деньги, которые копил ещё с детдома и посчитал - немного не хватает. Дазай стал работать усерднее, брал много заказов на починку и наконец накопил на гоночный автомобиль. Фукудзава, узнав марку машины, конечно, не обрадовался, но останавливать не стал, только наказал быть осторожным, за что Дазай был очень ему благодарен. И вот в гараже уже стоит новенькая Torino Cobra. Мощный американец. Зелёный цвет - в тон юкате наставника, и тонкие чёрный полоски, кожаный руль и много места, куда можно разместить баллоны с закисью азота. Он подготовился. Поспрашивал, где собираются местные гонщики у людей знающих. Они, конечно, вытянули у него пару купюр, но сказать - сказали. Первая сходка, первая гонка. Что уяснил для себя парень, так это то, что новичков тут не признают и часто берут на слабо. Сегодня он решился на первый заезд с таким же недавно прибывшим парнем, как и он сам. Мотоджиро пришёл в тусовку на год раньше Дазая, но уже хорошо себя показал. Ему-то и проиграл в первой же гонке новенький. Тогда Дазай сидел за рулём, выставив одну ногу наружу и запустив длинные пальцы себе в волосы, вновь нащупывая старый шрам. Каджи подошёл к нему. - Решил, что можешь появиться здесь и качать свои права? Извини, салага, но гонки - это тоже спорт. Нужно много тренироваться. Простые слова, сказанные безумным подрывником, а Осаму уже загорелся. Он решил, что будет добиваться победы, даже если она будет стоить ему жизни. Ему не впервой быть на грани. Шатен быстро набирает результаты, зарабатывает уважение и даже обзаводится прозвищем. Суицидник - забавно и довольно правдиво. Он жил не за счёт адреналина в крови, как все прочие, а за счёт мыслей о том, что однажды ему не повезёт. Эти мысли подогревали лучше любого огня. Так было... Но потом Осаму встретил его. Миниатюрный, идеальный, рыжий и совершенно не милый. Сука! Просто невозможный маленький дьявол с невероятно сексуальным телом. Накахара Чуя. Этот эффектный грид-бой стал "раковой опухолью четвёртой стадии" в жизни Осаму. Его сучий характер заставлял кипеть от гнева и только больше подстёгивал Дазая к тому, чтобы выводить паренька из себя. - Малыш, ты забыл это. - Дазай указывает на маленький колпачок, который остался лежать в стороне, пока Чуя рылся под капотом какого-то парня. Накахара с раздражением выдыхает и хмуро смотрит на шатена. - Я не забыл! - ложь. Чуя забыл, но ни за что не признается в этом Дазаю. Он выдёргивает из пальцев Осаму колпачок и пытается придумать, как вкрутить деталь, чтоб надоедливый собеседник не заметил этого. - И прекрати меня так называть. Первые месяцы рыжий действительно бесился из-за всех этих ласковых прозвищ. Он кричал, угрожал, а иногда Осаму всё же получал пинка или подзатыльник. Сказать по правде, рука у миниатюрной бестии была тяжёлой. В минуты их спокойного общения, Чуя мог много интересного рассказать про машины - вот, кто уж точно обожает гонки всем сердцем. А Дазай всем сердцем обожал рыжеволосого грид-боя. - Фукудзава-сенсей, я походу влюбился. - Произнёс, в один из вечеров, Осаму. - В парня. Наставник не выказал тогда никакого удивления. Только немного приподнял уголки губ и похлопал парня по голове. - Ты волен полюбить кого угодно, сынок. И больше не нужно было никаких слов. Фукудзава Юкичи - человек, который стал Дазаю роднее кровного родителя. Только его он теперь считал своей единственной семьёй. Его и рыжего дьявола. Шатен тяжело вздохнул. - Хей, Чиби, не хочешь сегодня со мной прокатиться? - Дазай подошёл к рыжему парню вплотную, опираясь руками о чужой капот и заключая того в кольцо. Осаму видел как эмоции сменяются на таком красивом лице. Сначало непонимание, потом осознание, презрение и наконец раздражение в перемешку с закатившимися голубыми глазами. - Осаму, я же неоднократно тебе говорил. Отъебись! - нахмурился Чуя. - Эта твоя дерзость только больше подталкивает меня к решительным действиям. Затем гонка, победа, общее ликование, но он хочет только одного. Этого рыжего парня, который вертит от него нос не первый месяц. Дазаю уже двадцать четыре. Он молод, воздерживаться в таком возрасте очень плохо, но приходится, пока эта задница не даст ему своё разрешение. Грид-бой мнётся какое-то время, смотря на протянутую руку Осаму. Уже протянув свою в ответ, Дазай чувствует очередную победу, но... - Копы! - слышится громкий крик среди гонщиков, а следом знакомые звуки полицейской сирены. Да ладно? Серьёзно? Дазай хватает парня за руку и тащит в машину. Они вместе уходят от погони, скрываясь в подземке торгового центра. Мысли о копах сразу улетают из головы, как только шатен переводит взгляд на рыжика. Ох, эти ягодицы, обтянутые латексом. Сильная эрекция упирается в джинсы. Господи, дай сил! - О чём ты думаешь, скумбрия? - Ни о чём конкретном. - Правда? А это тогда что? - Дазай чувствует как чужая рука ложиться на его пах, сжимая. Вот Чуя уже на его коленях. Трётся об него, словно льстивый кот. Пальцы Дазая оставляют следы на бледной коже. Горячие поцелуи, сплетённые языки, разорванная марля на плечах. Запотевшие окна, громкие стоны, скрип сидения и кожаные ремешки портупеи на голом теле. Всё это одурманивает голову. Даже не верится, что это реальность. Накахара такой сексуальный, он идеален - даже не обращая внимания на характер, - для Осаму он лучший. И шатен уверен, что теперь Чуя от него никуда не денется. - Почему ты раньше ёрничал? - Ну, - протянул Чуя и наклонился к уху шатена, - это награда победителю. Дазай издал смешок. - Ради такого я готов побеждать изо дня в день. Видимо Дазаю нужно было пройти все эти испытания в детстве, видимо нужно было перетерпеть все побои от того мужчины, что назывался ему отцом, попасть в больницу и побывать в детдоме, чтобы обрести полное счастье. Здесь и сейчас. С прекрасным настоящим отцом и с самым любимым грид-боем на свете.