[замыкание в прошлом - самое ужасное, что может случиться с человеком.];;
В тихом сыром подвале, что полностью пропах гнилью и кровью, раздался внушительных звуков крик. Хотя скорее, было похоже на скулёж непонятного существа, которое тщетно пыталось выбраться из цепких пут железа, которое при каждом встряхивании отдувало неприятным лязгом в уши. В этой комнате под землей, казалось, царит полный хаос в перемешку с мхом, плесенью и давящей со всех сторон атмосферой. Раздались тихие шаги из коридора: было слышно, как постукивают по выложенным на полу камушкам каблучки кожаной обуви, а дикий смех отдался эхом по всему закрытому помещению. Утро. Такое нежное, солнечное, можно было утонуть в светлых лучиках, что весело приветствовали Эфира на пути в Мондштадт, город песен и свободы. На встречу Путешественнику мчался Кэйа - статный юноша, на лице которого поблескивала улыбка. Он знал, что сегодня этот день полностью изменит его жизнь, потому что решение признаться в любви наконец то было полностью обдумано и пылало в жарком сердце столь долго, не в силах больше сдерживаться. Цветы он приносить не стал - дорого, да и сгниют; лучше подарить что то особенное и запоминающееся, а главное - со вкусом. Но, наш синеволосый так и не выбрал что же предложить вместе со своей любовью парню, поэтому бежал к нему на всех парах и с пустыми руками. Путешественник, завидев Кэйю, улыбнулся, почти смеясь, потому что видел как тот скучал после трёхмесячного отсутствия юноши. Потеря сестры далась ему трудно - Маги Безды убили её, растерзали живьём и все это на его собственных глазах, из которых до сих пор по ночам лились слёзы. Они так много вместе пережили - и не счесть; будто его половина бесследно оставила его и пропала без вести. — Кэйа! Сколько лет, сколько зим! Я так давно тебя не видел! — с натянутой улыбкой проговорил Эфир, сжимая капитана рыцарей Ордо Фавониус в слабых, ещё неокрепших руках. — Эфир, здравствуй! Соскучился по нашим краям и решил заглянуть? Неужто так сильно привязался? — сладким голосом проговорил парень, в чьих глазах поблескивала искра интереса. — Да, знаешь, хотел отдохнуть на время от путеше- Мягкие губы прильнули к приоткрытому рту. Они буквально горели, желая сжечь плоть напротив, передавая чувственный огонь и всю страсть. Так Эфира ещё не целовали. Его вообще…не целовали в этой жизни. До этого момента. — Знаешь…Ты отсутствовал так долго, и у меня была возможность обдумать свои чувства. Я хочу быть рядом, Эфир, хочу быть с тобой и идти рука об руку, — в этом голосе была не только мягкость, но и решимость, уверенность в вышесказанных словах. Во взгляде блондина что-то щелкнуло. Сейчас он не будет понимать, что творит. Цепкие пальцы вдруг сжали руку парня напротив, а улыбка натянулась, будто стрела лука: она выглядела ужасно и устрашающее, будто Эфира перекосило от боли. — Если ты уверен в этом, то позволь мне…показать тебе кое что, и ты ещё раз скажешь эти слова. По рукам? — казалось, будто сейчас эту бедную рученку сломают пополам и раздробят кости. Неуверенно кивнув объекту своей любви, Кэйа поспешил к поляне со статуей Анемо Архонта под широким деревом. Погода была тёплая, ни тучки на небе - только безграничная синева. Внезапно тепло покинуло его руку, и ток слегка выгнув бровь и посмотрел на Эфира. Сейчас случилось невообразимое - юноша сдвинул статую и под ней был проход вниз. Тёмный, сырой, от туда несло гнилью и…кровью? Неожиданно для себя, Кэйе стало неспокойно на душе. Неужели Эфир что то прячет, какой то страшный секрет или..тайну? Отмахнувшись рукой куда то в воздух и сглотнув, он последовал за ним - в темноту, холодную, будто наступил зимний день. Все ниже и ниже они спускались под землю пока не вступили в воду, которая пахла не цветами и парфюмом - наоборот, это был первый сорт прямо из канализации. Застоявшаяся, с богатым багажом микробов и бактерий, жидкость. Удивление начало зашкаливать еще больше, ведь синеволосый мельком уловил своими глазами искаженную во тьме улыбку. Дальше их преследовали факелы и коридор, разящий запахом не первой свежести. Парень что вёл Кэйю, резко обернулся, и начал идти спиной вперёд, будто это дело для него - легче простого, как почистить зубы. Первые слова, что были вылиты в тёмный коридор, отдались эхом и заставили начать тревожиться ещё больше: — Я видел, кто убил мою сестру, Кэйа, — слабым и надрывающимся голосом проговорил Итэр. Его лицо было совсем другое - мерзкое и возбужденное, будто он предвкушал что то «особенное» для него. Конец коридора был близок, запах - сильнее, и рвотные позывы уже давали о себе знать несколько раз. Взору открылась самая что не на есть «неприятная» (в мягком выражении) картина — несколько десятков трупов, похожих на бывших Магов Бездны со вспоротыми животами. Вокруг органов, которые вывалились наружу, летали мухи, у некоторых ноги были сожраны крысами; несколько свежих тел все ещё истекали кровью, а посередине всего этого стоял красочный, запачканный кровью, зелёный стол с..колодой карт и двумя револьверами. Обломки стульев были прибиты к рукам некогда живых существ, так как не на всех хватило наручников. Все это сопровождалось отменным запахом дохлятины и тухлого мяса. Ноги подкашивало, а желудок просился наружу вместе со всем организмом - Кэйю непроизвольно вырвало, хоть он и старался держаться молодцом. — Что это..за место, Эфир? Почему мы здесь и что тут происходит? — в голосе было ни капли трусости, а наоборот беспокойство за человека напротив. Сейчас это определенно был не Эфир, определенно. Это был искаженный обидой и злостью человек, что смеялся, так звонко но так устрашающе. Этот звук был похож на перелив колоколов похоронный день. Глаза затуманило слезами, а пальцы готовы были живьём содрать плоть из собственного лица. Но голос…голос, был тихим, прерывистым, словно не хватало воздуха что бы сказать все мысли, которые таились у блондина в голове. — Они убили мою сестру у меня на глазах, Кэйа. Они…мучали её, заставляли принимать их сперму. Избивали, вырезали внутренности и заставляли есть это вперемешку с рвотой. И все это по приказу, хотя они в силах думать сами, но будто были чем то околдованы; было похоже, что им приказали это сделать…Эти Маги Бездны свергли свою же королеву и убили её, а она улыбалась мне и говорила что они отпустят меня….правда весело, Кэйа? — смех продолжался, звенел в ушах и переливался от ми до соль, а может там звучали октавы повыше, он уже не помнит. Эта улыбка была ядовита, она просачивалась в глаза, заставляя смотреть только на него, а не на трупы Магов Бездны. У Кэйи не было что сказать. Вернее, было, но оно, как лисёнок, спряталось далеко-далеко. Горло пересушило, а страх начал потихоньку закрадываться в тело — кажется, это было лишь начало. Начало истории, которое возможно, он не забудет никогда. А Эфир продолжил так же звонко говорить с улыбкой на лице. — Знаешь, я..доверял тебе, Кэйа. Ты Был достаточно близким для меня человеком, но..я узнал откуда ты, откуда твои предки. Сначала я не придал этому значения, но после того как Люмин покинула этот мир, мысль что это устроил ты не давала мне покоя. Поэтому, я решил…Хаха, решил проверить тебя! — в этот момент, казалось, остановился целый мир. В услышанное не поверил бы даже самый гнусный пьяница в Монде, приняв это за шутку или бред старика. Лёгкая улыбка появилась на лице юноши - что же последует следом? Он сделает с ним тоже что и с этими существами Бездны? — Но, так как я в тебе души не чаю и мое сердце тоже колеблется, — смешок был словно колокольчик ребёнка, — то я решил сыграть с тобой в карты не на жизнь, а на смерть. Вдох. Выдох. Значит, шансы того что он выживет, есть, и они даже неплохи. — Если проиграю я, ты убьешь меня и объявишь всему городу что я - преступник. Если же выиграю, то убью тебя и продолжу бесчинствовать, пока вас, наследников этого проклятого рода не останется на земле. Тогда и сон будет крепче, и душа здоровее, и я наконец то буду жить, — глаза ярко сверкали, а лицо становилось все возбужденнее, — но, первым делом я сделаю с тобой тоже, что и делал с Этим Мусором. Приблизившись к Кэйе, он игриво укусил его за губу. Сначала нежно,словно маленький котёнок, потом - будто пытался откусить кусок плоти, разорвать на части, даже не испытав юношу в картах. Прелюдии длились не долго, и вот он, стоя меж ног синеволосого, пристроил его к окровавленному столу, немного пропев ему на ушко, что скоро вернётся с неким «сюрпризом». Эфир, припеваючи, подошёл к одному из трупов и аккуратно, будто врач, скальпелем отрезал что-то на подобии «члена» у Мага Бездны. Он был пушистый на вид, но маленький, больше в толщину, нежели в длину. Из него сочилась алыми струйками кровь. Руки в тот же миг были сразу запачканы, но его это особо не смущало. Держа половой орган в пальцах, а второй рукой шарясь в потрепанной коробке, он отыскал предмет, напоминающий яйцо, прищепки для сосков и ещё пару БДСМ-штучек. Кажется, они были немытыми после прошлых пользователей и имели неприятный вид. Кэйа прерывисто дышал: было страшно, ноги не слушались, подкашивались, в горле стоял огромный ком, а силы убежать будто испарились. Набравшись духу, он проговорил его имя, простое, но теперь такое устрашающее, хотя тот ещё не успел ничего сделать. — Да, мой хороший, я уже иду. Соскучился небось, а? — мерзкая улыбка все еще искрилась на светлом личике; он готов был прыгать от восторга что наконец-то исполнит свою давнюю мечту мести на объекте своих воздыханий. Без предупреждение, все произошло так быстро. Толчок, ещё один, ещё. Эта штука двигалась в нем, расширяла. Окровавленные пальцы засунули в рот, а на груди делали скальпелем нескольких надрезы, слизывая кровь и смеясь, так звонко. Это был рай и ад одновременно - ты любишь этого человечка, а он буквально убивает тебя прямо сейчас, улыбаясь, так нежно, как искренне, и в то же время мерзко, искаженно. Дыхание перехватывало, все болело, мышцы не выдерживали такого напряжения, а толчки становились только размашистее. Неприятная шерсть липла к внутренним стенкам, со рта стекали слюни с грязной кровью, а слёзы шли большими ручьями. Звуки были пропитаны болью только одного человека, пока второй, обезумевши, выплескивал свои чувства, смеясь, сквозь пелену слез. Движения стали размашистее, чувства заострились, а член стал отвердевать. Кэйе было мерзко. Больно и мерзко, так, что хотелось взвыть. Он был разбит внутри, хотелось убежать, вырваться из этих цепких рук, убить в конце концов. Но он любил. Любил до сих пор, и это чувство вперемешку с ненавистью вызывало у него странные чувства. Спустя несколько минут, плоть была вынута из влагалища. Она была полностью в смазке, липкой и отвратительно пахнущей. Отбросив кусок плоти на пол, в процесс были втянуты те самые маленькие вибрирующие кругляшки, что заставили Кэйю бурно кончить и заплакать от собственной реакции организма. Эфира это расстроило. Не то что бы он волновался за реакцию юноши, его не устраивали слёзы. Смерть, особенно в таком плане, должна забавлять, играть на нервах, но совсем не ломать, в его представлении. Им должно быть весело, до конца, поэтому он размазал по его лицу кровь, перемешивая это с солеными слезами и опять улыбнулся. — Дальше ещё интереснее, вставай, Кэйа, нас ждёт игра, — чуть ли не промурлыкав проговорил блондин, рывков поднимая юношу со стола. Тот уже не хотел ничего, а игра в карты прекрасный предлог, что бы убиться. Он выиграет, выиграет и убьёт его, позже отправляясь за ним - потому что любит, не может без него. Воздух и последняя надежда - он, все он. Только похоже, что Эфир испытывал к тому только отвращение. Подводя немного трясущегося юношу к холодной стене, от которой веяло прахом, тот закрепил тонкие наручники, что явно не подходили по размеру и были с шипами со внутренней стороны, что бы жертва точно не смогла двигаться. Блондин опустил руку на его плечо - нежно, задевая кожу и смотря в красные глаза, но настроение было изменчиво - в тот же миг поставил на колени, заставляя неприятно лязгнуть. Подняв пальцами за подбородок и осмотрев потрепанное лицо, которое не выражало эмоций, он недовольно буркнул: — Посмотри на себя, ну что за мерзость. Хоть бы посмеялся, что ли, — слова выходили туго, что бы не выдавать все сгустки краски ярости, которые сидели глубоко в душе словно ядовитые демоны, разъедая все внутри. — Сейчас нам будет очень весело, смотри, — указывая на колодку карт и почёсывая, чуть ли не раздирая ногтями шею Кэйи: он был словно собачка на коротком поводке, — правила очень простые. если угадаешь больше последовательность карт, выиграешь, если я - проиграешь. Будешь просто говорить, больше или меньше, и никаких других звуков, договорились, щеночек? Конечно же, его бы мнения не учли. Удобно устроившись на стуле напротив стенки с синеволосым, он начал игру. Она шла совсем недолго, наоборот - пролетала быстрее некуда. Больше-меньше, больше-больше, меньше-меньше…Карт в колоде становилось все меньше, а счёт был равным: никто не хотел умирать, цеплялся за жизнь как мог, вырывая зубами ценные куски. Осталась последняя карта, с ней все решиться - осталось ждать, угадает ли Эфир, повернётся ли ему судьба. Кэйа сказал, что там больше, блондин же поставил на то что меньше, чем предыдущая карта. В горле пересохло, сердце стучало с бешеной скоростью, готово было выпрыгнуть из груди как только решиться исход, будь он в сторону добра или зла. В любом случае, приступ случиться из за накопившихся эмоций и напряжения, которое придавливало к полу и заставляло стоять на коленях. Секунды, о драгоценные, почему вы стали течь так медленно? Карта перевернулась. Бубновая семерка. Спасательный круг Кэйи, ведь это явно было больше шести. На лице Эфира читалось недоумение, он..проиграл? Проиграл свою никчемную жизнь, свое право существования на это земле? Ком подступил к горлу, а злость вылилась в движения - сейчас он полностью потерял разум и способность мыслить. Ножницы были схвачены вместе со скальпелем со стола, руки тряслись, а прикованный к стене Кэйа казался Иисусом, которого так же прибили гвоздями к кресту, только последний стоял на коленях. С невыносимым криком, что резал слух, он набросился на него, кромсая несчастное тело, разрезая, вытаскивая внутренности, сжимая и вырывая их. Разум был полностью охвачен гневом, и после этой вспышки, сидя на коленях, он разглядел в распятом теле Бога, которого ещё не видал мир — окровавленный, опустошенный в духовном и физическом смысле, вознесшийся на небеса, синеволосый юноша с тёплой предсмертной улыбкой на лице, что отражала солнце, окутывала. Глаза, в которых ещё горела искра жизни, были широко открыты, будто удивлялись чему то. Эта картина заставила Эфира встать на колени и плакать, молиться. Слова вытекали в неисчерпаемую мелодию, что лилась в неизвестном направлении. Он не знал, куда она дойдёт, к кому и как, не знал, сколько это продолжалось - час, два, а может и пятнадцать. Он молился, неустанно молился псевдобогу, восхвалял его…пытался оживить, тряс за руки, думал что он ещё жив. Но все было кончено, все. На улице полился дождь, сопровождаясь серыми тучами. Деревья трясло от ветра, был слышен иногда треск старой коры, что создавал мелодию и передавал атмосферу погоды. Некоторые листья опадали под дуновениями холодного воздуха, а остальные держались, что бы жить. Воды становилось все больше, она смешивалась с землей, создавая лужи и кучу грязи. Для кого то это было в радость, ведь после такого дождика можно насобирать червяков и отправиться на рыбалку, получить улов и накормить семью вкусным ужином. Другие же могли тосковать, ведь любили солнечную погоду, а в таком «озере» даже не погуляешь, остаётся только сидеть дома или идти в библиотеку, читая книги и попивая горячий чай. Погода летом часто была изменчива, это знали все. Эфир увидел, как вода с улицы просачивается в подвал. Вставая и вытирая слёзы, он медленно подошёл к зелёному столу, оглаживая кончиками пальцев револьвер. Он чаровал его, смотрел прямо в душу, говоря «вот, возьми меня, давай, ну же!», манил к себе и притягивал, в прямом смысле, соблазнял. Рывок, и вот уже оружие убийства у виска. Выстрел - мертвое тело на полу, истекает кровью. Карие глаза улыбаются, а улыбка ни на миг не пропала - казалось, прошла бы целая вечность, а время бы не стёрло её, никогда. Возле распятого Бога лежит человек, чья душа уже не в этом мире. И нет больше ничего.[с любовью, твоя последняя надежда.];;