И мир вновь потух

В ушах вновь играет та же музыка, которая добивает каждую прекрасную ночь, когда глаза бессмысленно смотрят в потолок, а на щеках все ещё мокрые полоски слез боли, которая душит внутри. Она как голодная и дикая змея, живущая под кожей, и ползая всё время внутри, не давая вдохнуть весенний, чистый воздух, который раньше всё время плескался в моей груди, вселяя призрачный шанс на счастливое будущее, где будет тепло и уют, а не та жгучая боль, текущая по венам. Она стала частью меня, смешалась с кровью и теперь я стал пленником этой боли и отчаяния. Они пожирали внутри все, не оставляя ничего и оставалась бездушная оболочка, которая пытается убежать, но они продолжают со смехом догонять, заставляя ещё больше страдать. И вновь мир потух. Жгучие слезы выступили на голубых глазах, а в голове опять послышались множество голосов, убивая все что только можно. Мерзкие, отвратительные, но правдивые голоса заставляли вновь взяться за канцелярский нож. Дрожащей рукой я поднесла лезвие к ноге, где уже виднелись десятки алых порезов, с которых всё ещё сочилась алая жидкость, а после нее оставались лишь уродливые шрамы, напоминая мне о моей слабости. Слезы, не переставая течь, падали на раны и те отдавали приятной болью, отвлекающая от ада внутри. Глаза уже щипало от часовых истерик, но ночь лишь началась, и змея лишь начинает забавляться, а голоса лишь просыпаются, и их злорадный смешок с каждым часом будет лишь громче, сводя меня с ума. Они ворошат все мои воспоминания, напоминая о самых болезненных моментах, и заставляя меня вновь утонуть в этих чувствах. Это болото из боли, отчаяния, страха и разбитой надежды, и я раз за разом погружаюсь всё сильнее, уже без шансов на великое спасение, где меня вытащат и скажут, что все ещё впереди и я стану самой счастливой на свете. Но вместо этого меня меня берут за плечи, и насильно опускают низ и попытки выбраться становятся тщетными. А мой крик утопает в хоре наплевательских голосов, которые угасают, но навсегда остаются на затворках разрушенного подсознания. И снова я улыбнулась не своей улыбкой, чувствуя невероятную слабость. Кровь продолжала течь, не останавливаясь ни на минуту. С ней уходила на веки гнилая боль, разрушив во мне все светлые чувства к этому миру, но вместе с ней уходила и жизнь, спокойно стекая по ногам и скапливаясь в грязную лужу, которая навсегда впитается в пол, оставляя очередной след боли, которой уже пропиталась вся эта квартира, повидавшая не одну мою истерику, повидавшая сотни криков матери, которая отрывалась на ребенке, когда ей было плохо, а потом снова забывалась в бутылке дешевого спирта, пытаясь таким образом не сойти с ума, а ребенок опять сбежит в комнату, утопая в бесшумном крике, и выдыхая едкий дым табака, впитавшийся глубоко в легких, оседая там навсегда и медленно убивая, отравляя весь организм. Каждый бежит, но никто не понимает, что это путь в пропасть, где тьма обволакивает хрупкое тело, становясь твоей второй кожей, но съедая тебя навсегда, а потом исчезает, оставляя серебристый пепел, оседая глубоко в земле. В ушах заиграла любимая песня, и я закрыла глаза, понимая, что это мой окончательный финал, где нет чертового Happy End, на который я всей больной душой надеялась, когда ещё не поселились внутри голоса, а под кожу не заползла змея, отравляя токсичным ядом кровь, а та отравила все внутри, оставляя лишь гниль. И вновь мир потух, забирая очередную душу в темноту, где нет ничего кроме вечной тишины. И вечная улыбка осталась на заплаканном лице, а шум из наушников разбавлял мертвую тишину в комнате, играя ради всё ещё теплого тела.