Гранат

      Бессмертие и одиночество самые ужасные и пугающие значения человечества. Пока люди гонятся за одним, другое будет их преследовать. Бессмертие было далёким и отстранённым. Одиночество же, подобно родной матери, убаюкивало в тёплых объятьях из самоненависти и разрушения. Эти две совершенно разные вещи создали Мортиса.       Бравл Сити славился своими бойцами, влияющими на совершено разные сферы жизни. Пэм создавала роботов для работы в строении домов, в битвах и многом другом. Мистер Пи и его работники активно работали, чтобы улучшить уровень жизни в Бравл Сити. Макс и Вольт были настоящими героями и стражами мирного и процветающего города.       Пока в огромном городе бурлила жизнь, в далеке на одном зелёном холме стояла церковь. Это была церквушка при уже давно оставленной жителями деревне. Пока дома пустовали, обитель молитв стоял уже третье столетие. Изредка люди посещали это место и оставались надолго. Было что-то изящное и чарующее в фресках на стенах, разноцветных витражах и монотонных молитвах церковного хора. Кто-то приходил лишь на богослужения, а другой мог встретиться с усопшим другом.       Когда служение оканчивалось, люди спешили, вспоминая разные легенды о храме. Одной из них была про некого ребёнка, которого подобрал пастер. Говорят, он был ребёнком ночи, проклятым. Никто, разумеется, не хотел получить проблем, поэтому быстро покидали церковь.       Кто же этот ребёнок?... Солнечный дождь радовал людей, уходящих после богослужения. Тёплый ветер пробегал, как озорник, в храме, вокруг бетонных надгробий и сада при церкви. Птицы напевали весёлую мелодию, пока люди покидали дом Божий. Они быстро ушли, оставив храм. Единственный, кто всё ещё был у церкви, Мортис гулял по саду. Он только вышел после богослужения наружу, дабы насладиться столь прекрасной погодой. Несмотря на то, что ему часто запрещали выходить на свежий воздух, особенно в такую солнечную погоду, он спокойно продолжал прогулку, витая в своих мыслях.       Мортис был гробовщиком. Его работа заключалась не только в подготовке тела и захоронении, но и в охране кладбища и сада. Он привык к одиночеству. Когда никого нет, его могли выпустить иногда на улицу. Вампир понимал, что это для его защиты, но раньше всегда оставался некий осадок в душе. Сейчас же он был в некоторой степени рад. Последняя встреча с человеком, не считая богослужителей, была пять лет назад, когда одна женщина решила забрать плоды деревьев в саду. Она сильно испугалась, увидев Мортиса, и убежала. После она не возвращалась.       Мортис нашёл путь сквозь пелену мыслей в реальность под непривычную мелодию. Это не было птичьим звонким пением и не было шумом листвы. Гитара. Она была спокойная, тягучая. Будто музыкант расстягивал, проводил песню через себя. Мелодия заставила Мортиса пойти к ней. Пока он пробирался через сад к кладбищу, его не покидали плохие мысли и предположения. Незнакомец пробрался в сад, разумеется это его насторожило.       Неожиданно, почти перед носом, около Мортиса оказалась чёрная большая шляпа — сомбреро. Он, испугавшись немного, оступился. Мелодия остановилась, и незнакомец с тихим "ой" посмотрел на пришедшего. Вампир увидел, кем был неизвестный — жёлтый скелет. Белые точки в глазницах с нескрываемым интересом оглядывали мужчину. Поправив синий костюмчик, незнакомец подобрал обратно упавшую от неожиданности гитару. Сам скелет сидел на большой ветке дерева. Подобное показалось Мортису немного неправильным, и он спросил:       — Ч-что ты здесь делаешь? — вампир хотел быть устрашающим, но голос выдал опаску.       — Я всего лишь играю на гитаре и наслаждаюсь видом распускающихся цветов, — пояснил скелет с тёплой улыбкой, смахнув пыль с гитары.       — Н-но зачем? Вы не были на службе?       — Мне такое не особо интересно.       — Как Вас зовут? — задал вопрос Мортис, чтобы поддержать диалог. Он так давно не разговарил с новыми людьми, что сейчас старался цепляться за каждое слово.       — Давай не на "Вы". Я Поко, а ты? — скелет выглядел дружелюбно.       — Мортис.       Наступила неловкая для Мортиса пауза. Он хотел провалиться сквозь землю. А вдруг это его последний разговор с ним? Что, если Поко сейчас уйдёт, испугавшись его вида? И много других вопросов сковывали сердце вампира. Поко же был, казалось, невозмутим. Только заметив некоторую нервозность Мортиса, он спросил:       — А ты здесь работаешь? Кем?       — Я местный гробовщик, — вампир немного успокоился и подошёл ближе к незнакомцу. — Я ещё слежу за этим садом и кладбищем.       — Хм. А что это за цветы? — Поко костлявым пальцем указал на красные распустившееся цветы, с интересом смотря на мужчину.       — Это гранат, — пояснил тот, не отрывая глаз от собеседника. — Они были здесь ещё до того, как я здесь появился... У них же есть своё значение, ты знаешь? Большая часть таких значений связаны со смертью. Это печально, я думаю.       — Почему же?       — Ну, эм... Люди тяжело переносят смерть своих близких. Будь это старый пёс или родная мать — больно и иногда невыносимо... Я редко вижу, когда люди убиваются над человеком именно на кладбище. Но когда замечаю это краем глаза, мне становится просто невыносимо. — Мортис с каждым словом приближался к Поко всё ближе. — Так почему же деревья, которые буквально означают смерть, находятся в месте, где люди и так страдают?       — Но ведь смерть неизбежна, — жёлтокостный скелет посмотрел на зелёные листья над головой. — Раны заживают. Шрамы остаются, но не причиняют былую боль. Ничто невечно в этом мире. Когда-нибудь и моё тело будет в земле. Так почему бы мне не порадоваться хотя бы тому цветку на обочине дороги? Он же до сих пор жив. Бабочке, которая проживёт лишь несколько дней? Тоже самое и с этими деревьями. Это просто деревья, которые в будущем порадует кого-нибудь своими плодами граната.       — А если человек всё равно убивается, смотря именно на эти цветы? — после минуты молчания спросил Мортис.       — Я не имею понятия... — рассмеявшись, сказал Поко. — Много людей вокруг меня было потеряно. И единственная мысль, которая меня успокаивает, что они радуются за мою жизнь. За то, что я всё ещё вижу рассветы и закаты. Слышу крики людей, молящих о помощи, и безобидный стрекот сверчка. Я всё ещё могу танцевать на городских праздниках и выигрывать сражения.       Опять наступило молчание. Мортис раздумывал над словами Поко. Он всё ещё не понимал, что этот скелет имел ввиду. А тот и не хотел объяснять. Поко начал играть на гитаре. Мелодия была более весёлая, чем ранее, но всё ещё медленная и тихая. Невольно вампира привлёк скелет. Его аккуратная округлая форма черепа, длинные пальцы, сомбреро и костюм. Всё это казалось Мортису знакомым, но и таким же непривычным. Это было невозможно объяснить.       — Я знаю, — сквозь тихое бренчание гитары сказал Поко, — что человека, несмотря какого именно, нельзя заменить. Все мы совершенно разные. Но человек всё же ушёл. Он не сможет вернуться. Он сейчас в лучшем месте, в дали от войн, бедствий и опасных людей... Сейчас я осознаю, что нельзя забывать кого-то. Нужно просто принять его смерть и, хоть это звучит клишировано, жить дальше.       Что-то ёкнуло в груди Мортиса и заставило тяжело вздохнуть. Голова начала гудеть, а рукой вампир прикрыл глаза. Он долго ещё терзался в собственной голове. А после успокоился. Мортис начал прислушиваться к мелодии. Она всё ещё казалась ему красивой и приятной на слух. Она в некотором роде олицетворяла её исполнителя. Поко такой же весёлый и приятный с виду персонаж. Но то, что он произнёс на первой встрече, не будет забыто Мортисом. Интересно, это потому, что только слова были важны или нечто большее появилось в сердце вампира?       Невольно он посмотрел на вверх. Красные цветы чуть ли не горели на фоне голубого неба. Эти огоньки раньше обжигали душу Мортису, а сейчас же приносили непривычное умиротворение и спокойствие. "Принять, говоришь?.." — подумал вампир, оглядываясь уже неким влюблённым взглядом на музыканта. Ещё один глубокий вздох, и он почувствовал этот неуловимый для цветов граната терпкий аромат. Ветер покружился вокруг него, достал даже до прикрытого мантией лица. Весёлая мелодия также окутывала, заставляя расслабиться. Впервые за время, длинною в какую-нибудь человеческую жизнь, Мортис был спокоен. Облегчение.