Румянец

Когда Цзян Чэн выпивал, то на его щеках неизменно проступал румянец, он часто закусывал нижнюю губу, отчего она становилась насыщенно яркой и неизменно притягивала взгляд. Хуайсан считал, что это неимоверно идёт молодому наследнику, и он готов бы был наслаждаться этим зрелищем часами, но он почти никогда не смотрел, лишь изредка бросал взгляды, чаще смотря на лицо открытого и весёлого Вэй Усяня. Он веселился тоже, со смехом обсуждая девушек с Вэй Усянем и никогда не замечал, как темнели глаза наследника Цзян, когда они с блеском в глазах обсуждали фигуры и внешность местных девушек. Когда Вэй Ин увлеченно вещал о том, какая девушка нужна Цзян Чэну, тот краснел ещё больше, вскакивал с места и они втроём устраивали веселую возню, гоняясь друг за другом по комнате. Подобная реакция шиди очень развлекала непоседливого Вэй Ина и он повторял это каждый раз, постоянно добавляя новые черты к образу идеальной девушки. Хуайсан же невольно примерял на себя этот список, из множества параметров, по которым он не подходил, самым главным было то, что девушкой он конечно же не был. Когда Вэй Усяня выгнали, веселые проказы и шумные попойки прекратились сами собой. Казалось бы, что без связующего звена в виде Вэй Ина общение двух наследников должно было сойти на нет, но они продолжали проводить время вместе. Болтая обо всём на свете, порой всё так же обсуждая девушек. Оказалось, Вэй Усянь очень хорошо знал вкусы своего шиди, и конечно, Цзян Чэн хотел бы чтобы девушка обладала всеми этими качествами. В последний день обучения, они всё же напились. Цзян Чэн снова раскраснелся, и на этот раз отвести от него взгляд казалось невозможным. И Хуайсан смотрел, прикрывал лицо любимым веером, и наблюдал за привалившимся к стене парнем. – Ты с этим своим веером похож на юную деву на выданье, – Цзян Чэн смотрел открыто, но взгляд его был слегка расфокусирован. – Убери его уже, – недовольно бросил он. – И что? Ты бы взял меня замуж? – Хуайсан всё же сложил веер и аккурантно отложил его в сторону. – Даже без веера похож... – произнёс юноша, беззастенчиво разглядывая своего собутыльника, отчего обычно бледные щеки покрыл румянец. – Взял бы, – протянул он, рассеянно улыбаясь. – Жаль, что я парень, да? – Ага, – Цзян Чэн внезапно дёрнулся вперед, и свалив Хуайсана на пол, увалился сверху. – У тебя длинные ресницы, тонкий нос и розовые губы. А кожа такая мягкая-мягкая, – он провёл пальцем по скуле. – Ну почему ты не девушка? – обиженно протянул он, поджимая губы. Хуайсан чувствовал как пылает собственное лицо, как бьётся чужое сердце под пальцами, тяжело и часто. Это был идеальный момент для поцелуя, так писали в тех книжках, что он читал. Но Цзян Чэн лишь тяжко вздохнул и отстранившись сел в прежнее положение. – Цзян-сюн, – осторожно позвал юноша, также принимая вертикальное положение. – Забыть бы тебя, как страшный сон... парни не должны быть такими. – Действительно, – Хуайсан отвернулся и потянулся за веером. С того момента, Не Хуайсан никогда не позволял себе задерживать взгляд на наследнике, а затем и главе Цзян слишком долго. После смерти Вэй Усяня, он и вовсе запретил себе слишком близкое общение, ограничиваясь стандартными вежливыми приветствиями и необходимым общением в рамках встреч. Казалось, Цзян Чэн был с ним согласен, также не стремясь к более близкому взаимодействию. И со временем они привыкли, почти не замечать друг друга, не разговаривать, не смотреть. Когда Цзян Чэн выпивал, на его щеках всё так же проступал румянец, что притягивало к нему заинтересованные взгляды. Но лишь один взгляд он больше никогда на себе не ловил, и от этого вино неизменно горчило на языке.