Ангел смерти в погонах

 Самое страшное преступление — это убийство, следом за ним в списке идёт покушение на убийство, что тоже очень плохо. Но все люди разные, а в Эделтихаусрайхе они ещё и делятся на три степени гражданства. Самыми привилегированными в империи являются члены семьи Меретихкёрбис. Это императорский род, правящий в империи на протяжении восьми веков. Так вот, за убийство или покушение на хотя бы одного самого мелкого из них грозит обязательная смертная казнь, но к этой неприятности Каспер Эспер, император Верлинский, добавил одну «гуманную» процедуру под названием «последние слова». По рельсам в тоннеле медленно продвигалась дрезина, на которой находилось два человека. Один из них умело управлял рычагами. Мотор за его спиной приятно урчал. Второй же молча сидел слева от водителя. Это был мужчина с кривым орлиным носом, лицо его закрывал шарф. Он был одет в мундир зелёного цвета с чёрной оторочкой, на голове покоилась широкополая шляпа. То место, где ехали эти два загадочных персонажа, являлось всего-навсего метро под столицей империи - Янешбургом, но ни одной электрички на линии не встретили наши герои. Проехав мимо станции под гордым названием «Гутен Абент», они свернули в тайный закоулок. Водитель нарушил молчание: - Гер генерал-прокурор, через минутку будем на месте. - Отлично, - хрипло заметил мужчина в широкополой шляпе. «Ну что же, рабочий день начался, что сказать? Ей!» - подумал он, взглянув на часы. - Три ночи, шайсе! - пробурчал он недовольно. Голос его звучал как лязганье несмазанных дверных петель. - Вы что-то сказали? - испуганно спросил водитель, вздрогнув. - Ничего, всё в порядке, – прокашлявшись, холодно ответил генерал-прокурор империи, голос его стал звучать нормально. «Без утреннего кофе, я как вампир. Как жаль, сегодня я не успел принять сей лекарственный напиток!» - подумал мужчина. Они как раз доехали до конца тоннеля. Поднявшись в полный рост, генерал, повернулся к стене и аккуратно постучал три раза. - Кто там? - громко спросили из-за стены глухим голосом. - Слава Меретихкёрбисам, это я, генерал-прокурор Тод, - тихо заметил мужчина. Как только он это сказал, кирпичная стена с громким скрипом отворилась, кирпичи разошлись в разные стороны, как море перед Моисеем и в бледное лицо генерал-прокурора ударила волна света. - Я не долго, максимум час, - произнёс напоследок генерал-прокурор, заходя в проём. Стена закрылась, оставив безымянного водителя наедине с тусклым светом фонаря дрезины и собственными мыслями. Выйдя на свет, прокурор оказался в освещённом коридоре, где его встретил такой же, как он, худой и бледный тюремщик в мундире с пилоткой на голове, вооружённый пистолетом-пулемётом. - Здравия желаю, гер Тод. Сорок второй готов, - хрипло заметил солдат, прикрепляя к стене рацию, при помощи которой через динамик они до этого и общались. - Вольно, старший тюремщик. Как его состояние? - с расстановкой спросил генерал-прокурор . «Работать раз в сто лет и получать ставку, будто впахивал - это, конечно, хорошо, но могли бы предупредить пораньше. Хотя на что мне жаловаться? Спасибо тебе, четвероюродный внук по второй линии со стороны тёти! Работа приятная и не грязная, мать его!» - Всё в норме. От еды не отказывается, не психует, последнее желание уже исполнено, осталось только помыть и дать закурить, – протараторил сержант, оживившись. Он явно изголодался по общению с людьми. - Отлично. Ключи, - коротко, не разделяя разговорчивости собеседника, заметил прокурор. «Болтливый цепной пёс, я понимаю, что к тебе заходят раз в день, да и то только для того, чтобы передать питание для тебя и преступников. Работать в две смены - это конечно, сложно, но я что-то не настроен на диалоги с домашними животными» - думал он, вглядываясь в огромные голубые глаза тюремщика. - Пожалуйста, - грустно сказал солдат, быстро вытаскивая из шкафчика ключик. Генерал-прокурор спокойно принял его и направился по коридору к камере под номером один. «Смысл вообще в этих камерах? Я бы сразу этих мразей на месте стрелял. Конечно, это непродуктивно, так как нужно ещё тщательно расследовать покушение, но блин. Спасибо, Каспер Эспер, что придумал моему отцу и мне работу на всю жизнь!» Прокурор вставил ключик в скважину, решётка поддалась. Тод прошёл и оказался перед большой железной дверью с маленькой дверцей снизу. Аккуратно потянув за ручку, генерал-прокурор отворил своё последнее препятствие к началу работы. *** Тод оказался в камере, в которой находился осужденный. Он сидел на лавке, закованный в кандалы. - Здрасте, гер палач, - хриплым срывающимся голосом заметил узник. Выглядел он жутко: с горящими глазами и сжатыми зубами. - О нет, нет, гер Аниас Шварц, что вы, я не палач, а простой прокурор. Да и вы явно ошиблись, вас не будут душить или колоть ядом, а просто расстреляют при Императоре, - спокойно заметил генерал, присаживаясь на табурет. - Ну и зачем же вы тогда пришли? Меня что, помиловали? - с надеждой в голосе спросил Шварц, подняв голову. Внешность его была крайне интересная. В отличие от худющего Тода, у него было квадратное, будто тёсаное лицо, тонкий нос, большие глаза, золотые волосы и усы такого же цвета, подбородок был гладко выбрит. - Нет! Конечно же нет, вы что же думаете, Франц Иосиф настолько милосерден, чтобы простить вам смерть племянника? - спросил прокурор, доставая из кармана блокнотик. «Мда, клиент нынче интересный. Я бы даже если был бы, бедняком, без семикомнатной квартиры, всё равно не стал бы стрелять в парнишку тринадцати лет. А эта тварь смогла! И не дрогнула! Ну что же, посмотрим, что эта мразь скажет напоследок для потомков». - Ну и зачем тогда вы припёрлись? - жёстко спросил узник, выплёвывая слова с такой яростью и разочарованием, что стало понятно, что как бы это ни было странно, но он хотел жить. - Обычай такой, я должен узнать ваше последнее слово, которое мы передадим вашей семье. Также можешь мне исповедаться. Я как-никак прокурор из рода Меретихкёрбисов, а стало быть имею отношение к божественным, - заметил Тод, спокойно наклонив голову набок. «Эх, какая же ты бешеная собаченька! Не зря тебя хотят затравить. Ну что же, ты уже третий узник за год, количество покушений увеличивается вместе с ветвями древа Меретихкёрбисов!» - А, так ты выблядок императорской семьи? Пошёл к чёрту! Я тебе ничего не скажу! Я проклял ваш сраный род, грабящий нашу страну уже шесть веков! Угнетатели! Убийцы! Сатрапы! - заорал Аниас, выкатив глаза и пытаясь сломать оковы. Тод никак на это не отреагировал, лицо его осталось спокойно. «О мой пресвятой Янеш, как же вы мне нравитесь, революционеры-террористы! Обычно у вас самые весёлые исповеди!» - думал Меретихкёрбис, ожидая, пока поток бранных слов у узника не кончится. - Мне так и написать вашей матери и отцу? - цинично спросил Тод, когда Аниас, выдохнувшись, заткнулся. «А говорят диверсанты, революционеры, террористы в основном сироты. Ан нет, у прошлого семеро по лавкам. У этого родители и невеста. Эх ты, а ведь внешне вроде бы Верлинец!» Услышав это, Аниас завыл. Никто его так не выбешивал: ни следователь, ни пытавший его Швахер фон Меретихкёрбис, ни судья, вынесший приговор. Во всех них Шварц хотя бы видел людей - жестоких, но с эмоциями, а перед ним сидел точно не человек, а бесчувственный демон. - Нет! Ладно, сука, пиши! - заметил смирившийся со своим положением узник. - Внимательно слушаю, - холодно заметил Тод. «Быстро же ты сломался, хотя о чём это я? Стержень из него уже как два дня извлёк мой добрый родственник Швахер, глава тайной канцелярии Эделтихаусрайха». - Дорогие родители, я вас очень люблю! - начал Аниас тихо. Тод спокойно заносил его слова в блокнотик. Шварц хотел разрыдаться, но уже не мог. Потрясения, испытанные за последние пару дней, выбили из него все силы. - Простите, если сделал вам что-то плохое, я не был хорошим сыном, но умру как герой! - продолжил он. Остановился Шварц из-за того, что на его дешёвую провокацию прокурор никак не отреагировал. «Понятно! А ты, стало быть, может, и с мелким вообще знаком не был! Ну что же, тогда поехали в ад!» - подумал Аниас и тут же продолжил с новой силой, произошедшей от ненависти. - Да, как герой! Так как я прикончил как бешеную собаку эту падлу, племянника императора, Кристиана! Взял и застрелил, когда этот волчонок гулял в парке! Я убил его без жалости из пистолета! И я горжусь тем, что сократил количество проклятых членов императорской семьи! Отец, ты можешь радоваться, ты не зря меня так жёстко воспитывал! Наше общество, ни одного члена которого я не сдал, отомстит за меня! Эти сатрапы будут побеждены! - громко говорил Шварц, как вдруг его прервал настолько же спокойный Тод. - У вас есть слова для вашей матери и невесты, или вы только отцу хотите послание передать? «Ай, как прекрасна последняя песня террориста-убийцы, обречённого на смерть! Я просто обожаю свою короткую работу! Спасибо тебе, садист и извращенец Каспер Эспер!» - подумал Тод, смотря в никуда своими стеклянными глазами. - Есть! Мать я хочу поблагодарить за то, что она родила меня и подарила мне лучшее детство! Адлер я лишь хочу поблагодарить за те часы, которые мы провели с ней! - заметил разозлённый Аниас с грубой усмешкой на лице. «У-у тварь, неужели последним человеком, с которым я пообщаюсь будешь именно ты?! Эмоциями моих палачей я упивался, а этому хоть бы хны!» - думал узник. - Это всё? Или ещё хотите повинится перед пантеоном императоров в своих грехах? - поинтересовался Тод, аккуратно выводя буквы в блокноте. - Всё! Скотина, тебе я душу обнажать не собираюсь! - грубо заметил узник. «К чёрту! Пускай эта тварь валит! Расстреляют меня завтра или послезавтра - плевать! Да и исповедаться родичу богоподобного, мне, как атеисту, зазорно! Но какого чёрта он так спокоен?!» - думал Аниас, начиная сильнее злиться. - Ладно, тогда я закончил, - коротко заметил, ни капли не двинувшийся Тод. Он спокойно поднялся и выдержав длинную, в пять минут паузу, добавил: - Я закончил свою работу, теперь можно задать один вопрос? - лицо его как будто отмерло, и на секунду узник увидел на тощем лице интерес и взволнованность, но спустя мгновение лицо было вновь будто у покойника, с застывшим безразличным выражением. Впечатлённый этой переменой Шварц тут же ответил: - Валяйте. - Каково это было? - спросил генерал-прокурор, размеренно и, плавно приблизившись к заключённому. В мёртвых глазах засиял огонёк. На фоне бледного лица это выглядело очень жутко. - Что? - испугался Аниас, пытаясь отодвинуться от него. «Чего с ним случилось? Этот монстр выглядит крайне жутко!» - Убивать мальчика тринадцати лет? - уточнил Тод, загадочно ухмыльнувшись, его лицо было так же бледно. «Ну что, давай - расскажи мне об этом, собака! Мне интересно! Предыдущие сорок один клиент нам с отцом поведали много чего прекрасного!» - Очень страшно! Твой родич - первое живое создание, которое я прикончил! Я, как вы знаете из личного дела, человек, который за ношением оружия не был замечен, - с удовольствием хрипя произнёс Аниас. - Ясно, а что ты в первую очередь почувствовал? - с холодной ухмылкой спросил Меретихкёрбис, поправляя перчатку на руке. «У, что же ты мне скажешь? Аж интересно стало! Батя, спасибо тебе за весёлое хобби: коллекционирование эмоций убийц-ублюдков». - Страх, ужас, никакого удовольствия, - коротко ответил Аниас уже спокойней, реакция прокурора его шокировала. «Да откуда вы все берётесь, психи? Видел я многих ненормальных, а этот просто закрытый, чёрт, на кой пёс я решил провоцировать, этого монстра, как раз перед смертью?!» - Понятно, ну что же, спасибо за ответ! Я надеюсь ты будешь испытывать тоже самое, когда гвардейцы императора направят на тебя карабины, - холодно, и со злой усмешкой заметил Тод, отдаляясь от омерзительного узника. «Ясно, ну что же, спасибо моей памяти, запомню на всю жизнь. Ну ты, Шварц, молодец, первый человек, которого ты убил был простым мальчиком. Что-то вас много стало, не маньяков, а простых совестливых людей. Прогнило, что-то в нашей стране, спасибо, Франчишка» - подумал Меретихкёрбис, удаляясь к двери. - Уходишь, стеклянный человек? - крикнул ему вслед Шварц. «Я, конечно, хотел бы остаться один, но всё же чёрта с два я раздербаню эти гордые самодовольные бастионы!» - думал он, выпучив глаза, вновь с не терпением ожидая ответа прокурора. Тот молча открыл дверь и вышел. - Трус! Сука, я всё видел! Слёзы второго императорского выблядка я углядел! - заорал ему вслед обрадованный Шварц.