Лики прошлого

      Сергей мешкает. С мгновение разглядывает изумленное лицо Олега. Чувствует, как тепло пальцев поглощает холодная расчетливая сталь. Слышит, как возбужденно хлопает крыльями Птица. — Прости, Олег, но правила есть правила! — наконец произносит Разумовский. — Железный закон, — злобно нашептывает за его спиной Птица. — Наш с тобой Железный закон. — поправляется он.       Железный закон? Сергей едва уловимо хмурится, пытаясь взять в толк, о чем речь. Кажется, он что-то слышал об этом. Но что? И когда? Неужели запамятовал? Бред какой! Так не бывает.       Перед глазами неспешно проплывает знакомый стеклянный лифт. Тот самый, который некогда облепили алчные журналисты, благо тогда ему удалось от них сбежать. Размеренно гудит двигатель. На большой высоте пугающе завывает ветер. Впереди виднеются небоскребы и бликующее бескрайнее море. У Сергея перехватывает дыхание — шею будто что-то стискивает. Это… это…это… Совсем непохоже на Питер. Что за город? И почему Олег в прозрачных очках и строгом костюме? Волкова трясет от сильнейших эмоций, и хищное дуло, подрагивающее в его руках, целится прямо в сердце Разумовского. Сергей никогда не видел Олега таким. Да это и не Олег вовсе! Сергей на краткий миг закрывает глаза и качает головой, отгоняя причудливый морок. — Давай же, тряпка! Не тяни! — хрипит Птица и нетерпеливо сжимает его ладонь со стволом. — Ни черта без меня не можешь!       Кипенно-белый рукав его пиджака — его ли? — слепит глаза. Сергей слышит выстрелы — пять подряд. Лопнувшее стекло многоголосо звенит и выпускает на волю переливающихся острокрылых бабочек. Они замертво падают ему под ноги, на замаранный пол лифта, осыпаются звонким дождем в пропасть. Сергей вновь упрямо смаргивает морок. — Почему не девять?! — шипит Птица и гневно царапает его плечи. — Всего-то пять в этот раз! Ну ты и тряпка! Не то что раньше.       Девять? Раньше? Сергей совсем не понимает, о чем бредит Птица. Он будто чужими глазами смотрит, как под Брендоном растекается алая лужа. Стоп! Сергей чувствует, как его начинает нервно потряхивать. Под кем? Что еще за странное имя всплыло из подсознания? — Га… га, — еле слышно, чеканя слоги, хрипит напоследок Волков, — ри*.       Разумовский обессиленно опускает пистолет, уставившись на замершего Олега. Что он сказал? Гори? Или… Сергей хватается за горло, точно кто-то вновь стиснул его шею. Или… Или… Гарри?! — Гарри! — хохочет Птица. — Гарри! — беснуется он и кружит Разумовского в дьявольском вальсе. — Гарри!