В эту ночь меня
Пригласи, дразня.
Работа бывает хлеще энергетического вампира, и даже самый отбитый на голову трудоголик в один момент сдаëт позиции, идя с коллегами в бар. Саундвейв был трудоголиком и, уж чего греха таить, Эйрахнид не ожидала его увидеть в том баре, куда она пришла со своим отделом. Коктейльной трубочкой размешивается "Кровавая Мэри", пока в уши не ударяет противный смех Старскрима, что называет столь омерзительное еë слуху имя.Настал час терпкого парфюма
И сладчайших тайн - это ли не рай?
— Это что, Саундвейв?.. — коллега искоса смотрит на столик, что заняли мужчины, а Эйрахнид брезгливо фыркает; вечер безнадежно испорчен, считает она. — Нет, пень с глазами. Хотя, извини, назвала синонимы, — криво усмехается женщина и отпивает разом алкоголь.Доставай абсент
В этот уик-энд.
Я хозяйка бурной пати,
Что наступит на закате.
Стоит ли говорить, что в лоб бармена прилетает заказ на что-то более крепкое, и через клик перед ней уже стоит стакан абсента, и горящий приятным голубым сахар, пропитанный алкоголем, капает в напиток.Жара влечения поглотит,
Ах, к черту ложный стыд,
Знай, достижим успех:
Если жизнь одна, брать нужно сполна.
"Ах, кажется, чутка я пьяна"
Эйрахнид не хочет думать, что человек, коему она хочет свернуть шею, сидит за ее спиной и смотрит в спину, сверля еë лопатки взглядом; так и есть, она ощущает этот взор на себе, и тем сильнее скрипят зубы от раздражения. И тем быстрее она пьет, чтобы заглушить злость — не ровен час, и эта слежка доведет еë до драки, а погром устраивать не хочется, как и пачкаться об него и его кровь. Ещë из-за такого мараться сильнее того, что есть. Поэтому Эйрахнид пьет почти залпом, и жар растекается вместе со спиртным по пищеводу и до желудка. Жар постепенно растекается под еë кожей с новыми стаканами, губы сохнут, и женщина облизывает их, расстëгивая рубашку больше положенного. Щеки, чувствует она, начинают гореть. А кулаки чешутся тем сильнее разбить чужой визор и начистить скрытое личико: быть может, у него чëрные точки? А ещë грëбанное щенячье поклонение. Определенно, чистка, хрустит она пальцами, поднимаясь, не повредит, а на столики и стулья... Становится плевать. Ну что может разнести хрупкая женщина?Напускать холодный вид
Разве самому не претит?
— Мальчики, закурить не найдётся? Она идет уверенно, качая бедрами и облизывая сохнущие губы, говорит бархатно и низко, а так же смотрит томно. Просто находка для уже подвыпивших мужчин. И они клюют на наживку. Абсолютно, до смешного, все. — А ты давно куришь? — Старскрим откидывается на спинку диванчика, затягиваясь мерзкими, на еë взгляд, "дамскими", с вишней, и усмехается, кивая рядом с собой. — Достаточно. Ну так что, ни у кого нет крепкой сигаретки? Не лезь в карман, Скримми, такое я не курю. И пока все обшаривают карманы... Нужный индивид лишь обновляет себе коньяк, принесëнный только что официанткой, да откидывается на спинку стула. И в тени приподнятого визора она видит отчëтливо наглую и откровенную усмешку.С жаждой не веди борьбы,
Дай сорваться с цепи!
— Саундвейв, я сказала что-то смешное? — Эйрахнид фыркает, сдвигаясь с места; ногти впиваются в ладонь, когда усмешка становится неприкрыто-глумливой. — Ответ: отрицательный. Эйрахнид: ограничение в алкоголе. Причина: повышенная агрессия. Саундвейв тянет гласные, отчего оставшиеся мужчины с удивлением косятся на него, а Эйрахнид, не сдерживаясь, скалит клыки. И это только сильнее веселит, что читается в более развязных движениях. Почему бы не поиграть с адским огнëм и не затушить его? Он наиграется, мелькает в мыслях с новым глотком коньяка. Обязательно выбесит, раз уж так нарываются. Разве он не джентельмен — не дать того, чего хочет дама? Ни в коем разе.Просто давай-давай!
— Эйрахнид: ещë вопросы? Саундвейв: не курит. — Ты так и не ответил, над чем насмехаешься, — Эйрахнид тормозит совсем рядом, на что секретарь самого Мегатрона лишь хмыкает, а после переводит всë своë внимание на лëд в собственном стакане. Усмешка становится только шире, когда его хватают за шею и поворачивают обратно, наклонившись весьма... Соблазнительно. Это просто глупо отрицать.Раздумывать не смей
О всякой ерунде.
— Не гоже не отвечать даме. Стакан отставляется на столик под заинтересованные взгляды знакомых — о, нет, у секретаря друзей здесь нет, — а через миг раздается весьма возмущенное шипение. — Причина смеха: глупые попытки соблазнения. Однако...должен признать, весьма недурный вид, — вместе с нормальной речью мужчина лишь сильнее тянет вниз палец, коим зацепился за расстегнутую рубашку и наклонил к своему лицу открывшуюся грудь покрасневшей от алкоголя и злобы женщины. Женщины, что только планирует замахнуться для удара, но рубашку отпускают и вместе с этим встают, хватая за запястье сначала левой, а после и правой руки, и притягивая к себе близко. Слишком близко. Опасно близко. И это осознают все — близнецы и Старскрим вытягиваются по струнке, а Нокаут в углу замирает, нашаривая сразу телефон в кармане. Так, для страховки, и в полицию, и в скорую позвонить.Грусти танец я предпочту
Ша-бада-бада дуби-дуби-ду!
— Подонок! — Саундвейв усмехается ей в лицо на это шипение, всë ещë пряча своë. — Идиотка. — Я выцарапаю тебе глаза! — Лучше расцарапай спину. Со стороны это кажется глупым, пьяным бредом. Вблизи... Откровенно иначе. Эйрахнид горячая от своей злости, как в прямом, так и переносном смысле, а предложение секретаря переспать с ним отчего-то в опьяненном разуме натыкается на согласие. Ну конечно, в какой момент мужчина более расслаблен, кроме как не в момент соития? В какой момент он более беззащитен? План созревает мгновенно, а попытки вырвать руки, ко всеобщему удивлению, прекращаются, заставляя потерять бдительность. Не очень сильно, ведь при рывке одну еë руку всë же ловят, в то время как вторая успевает сорвать визор с чужого лица. И столь насмешливые сейчас и опьяненные фиолетовые глаза цепляют, давая миг, чтобы прижать женщину к себе, пряча их лица от других за черным стеклом, зажав еë руку.Дай сорваться с цепи!
Намеком на продолжение вечера служат вкусы абсента и коньяка, осевшие на губах.Просто хочу-хочу!
Всë дальше смешивается в ком, сумбурный, жаркий: расплата за напитки, уход на улицу, невнятный спор, к кому лучше, такси. Абсурдно, на самом деле. Но нужно для плана, считает Эйрахнид, в прихожей в чужой квартире стряхивая с ног туфли и охая весьма громко от неожиданности, когда еë рывком сажают на колени на кровати. — Ты такой доверчивый, — она смеется заливисто и глумливо, смотря в глаза в полумраке; на это следует лишь усмешка, после которой еë валят на покрывало и нависают сверху. — А ты отвратительная актриса, — Эйрахнид замирает, слыша это над ухом шепот, и от этого проскальзывает лишь бóльшая усмешка. — Ты надеялась, что меня с четырëх стаканов коньяка развезет настолько, что я позволю себе потерять бдительность? — Он неплохо развязал тебе язык. И ты, оказывается, говоришь, как нормальный человек? — Эйрахнид ëрзает снизу, стараясь вывернутся, но хватка на руках, сведëнных над еë головой, достаточно сильна. И, чëрт подери, от этого почему-то становится жарче. — Шлак!.. Ты точно секретарь? — Это играет роль? — тело к телу, и опьяняющий запах одеколона, как и слишком давний секс, заставляю женщину плюнуть — шлак со всем, эту ночь она уступит чисто себе! — Заткнись уже! — и губы мужчины прикусываются до лёгкой боли.Дай сорваться с цепи!
И поцелуи идут страстные, от которых губы покалывают в перерывах на вдохи и голова идëт кругом.Скорее, в новый мир увлеки.
Ладони блуждают по телам, пока два взрослых человека на пьяную голову отдаются похоти.Прижимаясь, вижу — расширяются зрачки.
Одежда разбросана близ кровати, и так пошло выглядит бюстгальтер, сиротливо приземлившийся на комод.Овладею мыслями твоими, прочитав как книгу
Вдохи и выдохи заполняют комнату, и к чëрту посылаются остатки рассудка. Обоими посылаются.Говорю я больше, чем должна бы.
— Может... Уступишь мне место сверху? — Эйрахнид усмехается томно, выдыхая от укуса в плечо. — Нет.Вдруг не будет лучшего расклада,
Сопротивление ради распаления желаний... И снова поцелуй, от которого сносит крышу, помогая алкоголю в данном.Можешь просто взять
Брюки слетают вдогонку к рубашкам.И поцеловать —
Новый поцелуй глушит тихий стон, следующий, в шею, делает его громче. Вскоре к этому примешиваются пошлые хлопки бëдер и хлюпанье смазки.Заставь умолкнуть.
И рык со стонами повисают в воздухе до самого окончания соития, от которого, вместе с алкоголем, вырубает до утра.Не хочу домой,
Но выбор небольшой.
Он уже пришел,
Встретимся еще...
А утром, словно по сценарию анекдота, только раскрыв глаза и уже ошалев от похмелья, Эйрахнид замирает, смотря на лисью усмешку мужчины, поправляющего рукав пиджака прямо напротив кровати, но вместе с тем рассматривающего еë бра на комоде.