Шрамы

— Эта тварь хитра, но мы хитрее! — гордо заявил Ши Цинсюань, отправляясь выслеживать очередного демона, терроризирующего мир смертных. Хэ Сюань на это, в лучших традициях небезызвестного генерала, только закатил глаза. Тварь действительно была хитра: обладая рангом «Свирепого», демон, нежданно возникший в отдаленной деревушке, быстро расширил свои охотничьи угодья, добравшись даже до довольно крупного города, но, при всех своих бесчинствах, был крайне осторожен, и бесследно исчезал, стоило поблизости появиться кому-то достаточно сильному, чтобы дать ему отпор. Заклинатели потерпели множество неудач, пытаясь его изловить, в то время как простые люди продолжали становиться пищей твари. Смертным оставалось лишь молить богов о спасении… И вот поэтому теперь Повелитель Ветра, в компании своего лучшего друга, Повелителя Земли, охотился на демона, притворяясь обычным человеком. Замаскировать божественную ауру было не так уж сложно… Сложнее оказалось вести себя, как смертный. Однако, Ши Цинсюань изо всех сил старался вжиться в роль, и даже получал от этого удовольствие. — Запомни, Мин-сюн, мы — просто люди, — наставлял он. — Никаких чудес, никакого духовного могущества. Стоит выпустить лишь каплю духовной силы, и демон сразу почует нас. И снова спрячется, а нам этого не надо. Я обещал брату, что быстро разберусь с этим делом и вернусь на Небеса не позже, чем через три дня. Так они оказались на оживленном постоялом дворе, неподалеку от которого тварь видели в последний раз. Недолго думая, Цинсюань снял одну комнату на двоих — не из экономии, едва ли он вообще был знаком с таким понятием, а просто потому, что, хоть они и притворялись смертными, ни один не нуждался во сне, и Повелитель Ветра намеревался провести ночь за выпивкой и беседой. Хэ Сюань, правда, его взгляды не разделял, и, зайдя в комнату, немедленно обрушился на низкую лежанку, явно собираясь проваляться на ней до утра. Чтобы лучше войти в роль, они спустились с Небес на изрядном расстоянии от города, и, пройдя все это расстояние пешком, без использования духовных сил, Непревзойденный демон желал от жизни лишь двух вещей: поесть, и чтобы его оставили в покое. Всю дорогу Ши Цинсюань не умолкал ни на минуту, что отнюдь не прибавляло «Мин И» человеколюбия и хорошего настроения. Стоило отдать Повелителю Ветра должное: он хорошо знал привычки «лучшего друга», и поэтому несколько реабилитировал себя в его глазах, заказав такое количество еды, какого хватило бы на шестерых, и даже на время действительно оставив его в покое: выбор вина Цинсюань считал делом ответственным, поэтому отправился за выпивкой сам. Хэ Сюань как раз собрался с силами, чтобы оторваться от лежанки и перебраться к столу, когда небожитель вернулся, неся кувшин с вином. — Мин-сюн, ты же выпьешь со мной? У них тут оказалось на удивление хорошее вино, ты должен попробовать! Беспечно болтая, Цинсюань совершенно не смотрел под ноги, и, конечно, не заметил, что у него на пути оказались брошенные в беспорядке сапоги «Мин И». Споткнувшись, Повелитель Ветра удивленно вскрикнул и взмахнул руками. Уже открытый сосуд с вином взмыл высоко в воздух, переворачиваясь… — Твою же!.. — громко выругался едва начавший вставать Хэ Сюань, которого щедро окатило вином. — Ты совсем безрукий?! Тот факт, что причиной инцидента послужила его же обувь, брошенная чуть ли не посреди комнаты, им игнорировался. Цинсюань, впрочем, тоже не стал заострять на этом внимание, искренне огорчившись и немедленно бросившись на помощь. — Что ты творишь?! — не успел Непревзойденный опомниться, как небожитель уже сорвал с него насквозь промокшие верхние одеяния и распахнул нижние. — Прости, я испортил твою одежду! — тараторил Повелитель Ветра. — Я сейчас же прикажу слугам принести новую, а эту постирать! Мин-сюн, не злись, пожалуйста! — в следующий момент его тон изменился. — Мин-сюн?.. Опустив взгляд, Хэ Сюань едва удержался, чтобы не припечатать себя ладонью по лбу. Тратя целую прорву сил на свою шпионскую деятельность на Небесах, он часто старался сэкономить по мелочам, не разбазаривая энергию там, где это не было столь необходимо. Так, нося личину Мин И, он обычно изменял только лицо, руки и прическу, оставляя скрытое под черными одеждами тело своим собственным. В конце концов, чего он точно не планировал — так это обнажаться перед кем-то! Проблема же заключалась в том, что, хоть настоящее тело Хэ Сюаня давно обратилось в прах, нынешнее было его точной копией, сохранив все: противоестественную худобу бывшего заключенного, сломанные во время ареста и неправильно сросшиеся ребра, а также множество шрамов от смертельных ранений, ставших платой за его прижизненную месть. Он мог избавиться от всего этого, но не видел смысла. Даже наоборот: считал шрамы хорошим напоминанием себе самому о том, что еще предстоит сделать. И вот теперь перед ним стоял Ши Цинсюань, в ужасе уставившийся на его изуродованное тело; тот самый Ши Цинсюань, о причинах ненависти к которому напоминали эти увечья, и Хэ Сюань чувствовал себя… неловко? — Мин-сюн, это… Это Собиратель Цветов под Кровавым Дождем с тобой сделал?! — округлив глаза, прошептал Повелитель Ветра. Непревзойденный с изумлением наблюдал, как шокированное выражение на лице небожителя сменяется непривычно жестким, и не знал, смеяться или плакать: судя по вспыхнувшей в обычно сияющих весельем и беззаботностью глазах решимости, Ши Цинсюань готов был поквитаться за «лучшего друга» даже с самим Алым Бедствием. — Нет, — наконец произнес Хэ Сюань максимально холодным и безразличным голосом. — Это случилось раньше. Не хватало еще, чтобы этот идиот действительно полез к Хуа Чэну! Допустим, тот не станет так сразу выворачивать наизнанку внутренности друга своего гэгэ… Но Цинсюань, со своим энтузиазмом, и сам вполне способен убиться об Непревзойденного. А этот самый Непревзойденный после такого будет высмеивать Хэ Сюаня до скончания веков. Еще и, чего доброго, объявит, что выполнил его работу, в связи с чем сумма долга возрастает вдвое… — Но кто мог?.. — продолжил ужасаться Повелитель Ветра. — Мин-сюн, почему ты мне ничего не рассказывал?! — А с чего я должен тебе докладываться?! — возмутился Хэ Сюань. — Прикажешь теперь с каждой царапиной бежать к тебе жаловаться? — он презрительно фыркнул. Это был явный камень в огород Цинсюаня: тот охотно оповещал весь мир и своего «лучшего друга» в частности о каждой произошедшей с ним неприятности. «Ой, ноготь сломал! Ох, прекрасное личико в бою поцарапали! Ах, одежды испачкались!» — то и дело мысленно передразнивал его Хэ Сюань, злясь: «Не был ты на моем месте! Которое должно было быть твоим…» Повелитель Ветра привычно не заметил насмешки, потянувшись к нему: — И ты называешь это «царапинами»? Мин-сюн, это же ужасно! Такие страшные раны… Прикосновение обожгло каленым железом. Теплые пальцы небожителя почти невесомо дотронулись до холодной кожи, проследив уродливый шрам возле сердца — и Хэ Сюань шарахнулся, побледнев, будто его пытали. Одним прыжком отскочив чуть не на другой конец комнаты, он неосознанно вцепился пальцами в собственные костлявые плечи: сорванные Цинсюанем верхние одежды валялись на полу, да и кутаться в такие же мокрые и пахнущие вином нижние было неприятно, оставалось только скрестить руки на груди, прикрываясь от взглядов и прикосновений, остро жалея о собственной недальновидности и скаредности. Не пожалел бы духовной энергии на полную смену облика — и проблем не было бы! Злясь на себя, Непревзойденный издал невнятный рычащий звук. — Все еще больно? — жалостливо ахнул Повелитель Ветра. — Мин-сюн, прости! — Не трогай меня! — прошипел Хэ Сюань. Разумеется, больно не было. Он и сам не мог точно сказать, что именно почувствовал… Только был уверен, что ему это не нравится. — Не буду, больше не буду, прости! Но, Мин-сюн… Как так вышло, что ты носишь эти шрамы? Разве их нельзя исцелить? Они же ужасны! — Что, не соответствую твоим утонченным вкусам? — терпение у «Мин И» подходило к концу. — Нет, нет, не в этом дело! — замахал руками Цинсюань. — Я имею в виду… Я просто… — Это напоминание, — проще всего было сказать правду, на выдумывание складного вранья Хэ Сюань сейчас не был способен. — О чем? — Не твое дело. Оставь меня в покое и принеси нормальную одежду, или прикажешь самому за ней идти? С отвращением швырнув на пол и нижние одежды, оставшись в одних штанах, Хэ Сюань содрал попавшуюся под руку занавесь и замотался в нее. Небожитель покраснел, побледнел и действительно выскочил за дверь — не иначе, представил «Мин И», расхаживающего в таком виде по постоялому двору, и счел гораздо меньшим злом потрудиться самому. Правильно, в общем-то, решил, потому что, невзирая на все такое же холодное и отстраненное выражение лица, внутренне Непревзойденный уже закипал, и в таком состоянии вышел бы на всеобщее обозрение хоть вовсе без одежды, лишь бы оказаться при этом подальше от Повелителя Ветра. Цинсюань отсутствовал довольно долго: увлекся выбором одежды для «лучшего друга». Сочтя необходимым, в качестве извинения, купить лучшее из того, что можно найти в этом городе, он оказался перед дилеммой: то, что выбрал бы на свой вкус он, Повелитель Земли ни за что не наденет; а то, что обычно носил «Мин И», выглядело невзрачно и небогато, какой бы дорогой на самом деле ни была ткань. Помимо одежды, небожитель купил еще два кувшина вина, один из которых выпил на обратном пути, даже не донеся до постоялого двора… Поэтому, когда он, наконец, вернулся в комнату, на колени Хэ Сюаню плюхнулся не только сверток с покупками, но и сам Ши Цинсюань, не удержавший равновесие. Непревзойденный как раз закончил методично уничтожать всю принесенную слугами еду и пришел в более-менее приемлемое расположение духа, а посему лишь смерил Повелителя Ветра холодным взглядом, ожидая, что тот сам с него слезет. Однако, преисполнившийся нетрезвой смелости Цинсюань не только не слез, но и повел себя так, как обычно позволял себе только в женском облике: устроился поудобнее у него на коленях; одну руку положил ему на грудь, снова касаясь шрамов через просвечивающую ткань, другую прижал к щеке, и приблизил свое лицо к лицу «Мин И», горячо шепча: — Мин-сюн, Мин-сюн, я неправильно сказал, твои шрамы вовсе не ужасны! Если Мин-сюн сам выбрал оставить их, значит, они для него много значат, да? И я должен это уважать. Потому что, без шрамов или со шрамами, Мин-сюн — мой лучший друг! Я буду любить Мин-сюна, каким бы он ни был! — чуть отодвинувшись, он с лучезарной улыбкой вгляделся в лицо «Мин-сюна», выискивая на нем одобрение. — Слезь, — Хэ Сюань был краток. Цинсюань обиженно надул губы и попытался подняться, но свалился обратно. Снова обретший свое почти безграничное терпение, Непревзойденный взял его за шиворот и снял с себя, а потом уронил на лежанку и приморозил к ней суровым взглядом, пресекая дальнейшие поползновения: — Даже не двигайся! К тому времени, когда он переоделся, — не удержавшись от тихого одобрительного хмыка: небожитель действительно хорошо разбирался в нарядах, и даже при весьма ограниченном выборе сумел подобрать то, что пришлось по душе «Мин И» — Повелитель Ветра уже спал, детским каким-то жестом прижав к груди подушку и слегка хмурясь. Хэ Сюань бросил взгляд на полупустой кувшин на столе и фыркнул: пристрастие «лучшего друга» он категорически не разделял, да и, обладая довольно «урезанным» чувством вкуса, практически не отличал хорошее вино от плохого, как бы Цинсюань ни старался его этому научить. Порешив вылить оставшийся алкоголь, Непревзойденный вернулся взглядом к Повелителю Ветра. Тихо произнес: «Придурок» — и осторожно отвел пальцем прядь волос от его лица. Ши Цинсюань улыбнулся во сне.