Вселенная BTS. Герцогиня

Глава 67 - Сестры Бене Гессерет, видящие через время и пространство, заклинило меня. Я крутилась на кровати, не понимая, что меня могло привлечь в этих незаурядных женщинах, великолепно описанных в книге «Дюна». Чем я могу быть похожей на них? Фанатичная преданность своему ордену, возможность влияние на вероятностные нити судьбы. Так, что то меня совсем не в ту сторону повело. Бьющая через край сексуальность? Ну так, если только чуть чуть. Вот, вот оно. Они уходили в глубокую медитацию перед тем, как принять важное решение. Мне надо попробовать сделать это, сегодня ночью. Пробиться к Чонгуку. Надеется на то, что я смогу увидеть, что меня там ждет. И что мне там нужно. Меч и латы? Волшебное кольцо всевластия? Эликсиры бессмертия? Собрать пати из крутой РПГ игры и отправиться завоевывать мир. Когда враги перед тобой разбегаются, а позади тебя рыдают. Призвать Темного Властелина, обольстить его и он сделает для меня, все что попрошу? Что за глупость лезет в голову, где я это возьму? Магическими лавками, где продаются пособия по темным ритуалам и продают волшебные амулеты Сеул точно не богат. - Вот же бред, потерла лицо рукой, забыв, про шикарные синяки, украшающие лоб. Вот их сводить мне было никак нельзя, как и многочисленные ссадины, живописно разбросанные по телу. Чтобы не получить удивленных такой скоростью исцеления, врачей. От невеселых дум меня отвлекли Тэхен и Чимин, аккуратно просунувшие головы в дверь палаты, осмотревшиеся и рванувшие ко мне. Они меня и заболтали, идя по стопам Джин хена, с его неусыпной заботой. - Подушки надо поправить - Водички больше пей. Нет, дай стакан. Вот сок морковный, от синяков первое дело. - Мазь твою привезли. Помнишь, ты ее у бабульки одной все брала. Сейчас намажем. - Волосы надо прочесать и заплести, чтобы не мешались. Нет, в косы не надо, лучше в дулечку. - И так голова болит? Заюша, массажик сделаю. Точечный, я умею. - Кушать надо, вот супчик. Джин на кухне спал, где готовил для тебя, там и вырубился. Знаем мы эту больничную еду. Сейчас ням ням будем, за всех нас по ложечке. - Что ты смеешься, вот так я сейчас сам суп расплескаю. - Рубашечки мы твои привезли. Вот, самая любимая, с рюшечками - Не твоя любимая? Юнги хену нравится? Не рюшечки, а цвет взбесившегося поросенка? Все, прячу с глаз долой. - Так, вот эту, батистовую. Прелесть, сам бы носил. - Тэхен, нечего так на меня смотреть. Ничего я не извращенец. Рубашку такую хочу, под костюм. Нет, да? Ладно. - Вот шелковый комплектик, с шортиками. Он не для больницы? А для чего? Для того самого? Не кидайся подушкой, подумаешь, полазил маленько по твоему комоду. Схватил, что под руку попалось. А, в упаковке лежал, новый комплект, ни разу не одеванный? Не моим глазам предназначено? Не виноватый я. Да не знаю, сам выпал, и прямо мне на руки. - Таш, больно, где? Чимин, прекрати болтать ерунду, вклинился в монолог Чимина, Тэхен. Она ребра только залечила, и там еще повязка. А ты все ржешь. Ладно, ты не конь, ты осел. Что, не осел, ослик? - Ты так на маму похожа, я как ее увидел, сразу понял, что это именно она. Она же тебя не заберет с собой, да? Внезапно помрачневший, Чимин, мишкой пандой обхватил меня руками, прижался носом к волосам, и подозрительно там захлюпал. - Я сейчас, дай мне минуту, отвел он мою руку, пытавшуюся отстранить его и посмотреть в глаза. - Я вот, знаешь, когда вас там увидел, это так страшно. У меня весь мир стал черным. Я до последнего надеялся, что они ничего не успели вам сделать. Чимин закусил губу, резко вздохнул. Больше никогда, слышишь никогда в жизни я не хочу такой пережить. Я гнал от себя эту мысль, пока мы бежали к вам, а вы не шевелились, что мы не успели, что уже ничем не поможешь. А я не могу без тебя, без Гуки. Как жить потом. Не хочу, не отдам. - Чимин, возьми себя в руки, тихо, но очень так весомо сказал ему Тэхен. Мы сможем через это пройти вместе Никто не собирается, ни с кем расставаться. Заканчивай истерику. - Да, я все, понял. Сейчас, Чимин поднялся и ушел в туалет. - Хоби спрашивал, можно Пак Ха рассказать. Она его уже извела вопросами, где ты. Я твой телефон поставил пока на недозвон. - Конечно, только не по телефону. Послезавтра пусть она приезжает. Вернувшийся Чимин забрал расческу из рук Тэхена, пристроился сзади, отдав ему термос с супом. - Мы с мамой поговорили, про Чонгука. Я пересказала парням то, что поведала мне мама. - Ребят, я не знаю, как до него добраться. Не знаю дорогу к Грани, и что там происходит. Арти меня проводит. Правда она категорически против этого, но согласилась. Кошка подтверждающе муркнула, подняв голову с моих колен. - Да, травмы у него тяжелые. До сих пор его никто не видел, категорически не пускают. Почему его найти надо, я не понимаю. - Кто бы из нас еще был медиком, вздохнула я, покорно открывая рот для очередной ложки супа Джина. Мама сказала, что это как защита организма, на уровне инстинктов что ли. В случае опасности, у бессознательного человека в первую очередь обеспечивается кровообращение мозга. Чем его меньше, тем экономнее организм начинает расходовать свои ресурсы. Переводя сознание в самый щадящий режим. Не знаю, как дальше объяснить. Душа человека начинает уходить на иные планы бытия. Врачи не могут это исследовать, нет таких приборов. Осознанно или нет, душа может вернуться, и человек придет в себя. Но, чаще всего нет. Чимин, тише, я выложусь, сделаю все, что могу. Я вытащу его. Давайте больше не будем об этом, я пока не могу говорить. Мне страшно. - Я пойду с тобой, сжал мою руку Тэхен. Буду рядом. Не знаю почему, не могу объяснить. Мне кажется, что это верно и правильно. - Мы все будем рядом, обнял меня сзади Чимин. Я сидела в кольцо рук двух красивых безумно сексуальных парней, прикрыла глаза, и позволила на короткое время забыть о всех проблемах, ждущих меня в этом мире. Никакого эротического посыла, только тепло родных и близких людей, поддерживающих меня, разделяющих беды и горести. Просто люди, просто рядом. Это то, что всегда давало мне силы бороться и идти дальше. Наслаждаться жизнью, радоваться каждому совместно проеденному дню. Как показали последние кошмарные события. Все это может оборваться и растаять в один миг. Оставшись в памяти. Не настолько я и самоуверенный человек, верящий беспредельно в свои силы и возможности. В свою харизму. Как же много эти семь парней значат в моей жизни. С ними можно не стесняться быть слабой, жаловаться и ныть по пустякам. Тебя поймут и пожалеют, иногда отругают. Но это важно для меня, жизненно необходимо. С ними я забываю, про то кто я, и кто мои родные. Я старалась вырваться из оков, как оказалось, данных мне по праву рождения. Это моя жизнь, и я постараюсь пройти ее не так, как от меня ждут родные. Никакие титулы и богатства не дадут мне столько, сколько я получаю в общении с этими парнями. Они намного глубже и мудрее, чем это кажется на экране. Нельзя подняться настолько высоко, не выкладываясь на все свои возможности. Изыскивая моральные и физические силы там, где их априори уже и быть то не может. Мы настолько хорошо узнали друг друга за эти годы, что можем вот так, просто сидеть рядом, и ничего не говорить. И нам хорошо. Пусть на короткий отрезок времени нам спокойно, это передышка на несколько мгновений. Потому что нам нельзя останавливаться, надо идти дальше. А сил для этого понадобится ой как много. - Таш, я вздрогнула, открыла глаза. Дверь распахнулась, и в палату ворвался Джин. Идеально сделанный макияж, отлично сидящий на нем дорогой костюм, плотно сжатые губы. И глаза, в которых нет прежнего шаловливого огонька. Идущий за ним охранник занес роскошный букет разноцветных хризантем, положил его на стол, и вышел, плотно прикрыв дверь. Увидев всегда такого позитивного Джина, в глазах которого стояли слезы, я попыталась улыбнуться. Вышло, наверное, жалко. Он прижал меня к себе так, что я почувствовала как бешено колотиться его сердце. Погладил по лицу, всмотрелся в синяки и ссадины. Стянул и отбросил в сторону пиджак. Всхлипнул и скользнул на пол, прижавшись ко мне. - Я молился всем кто меня слышит, там, наверху. Чтобы вы выжили, услышала я, плечи Джина вздрогнули. И все, держалась я, как могла, плотину прорвало, я заплакала в голос. Выплескивая наружу страх, боль, отчаяние, и неописуемую нежность к этим парням. Сквозь слезы я уже не видела, как пришли Юнги с Хосоком, а за ними Намджун. Мы все, как сиамские близнецы вцепились друг в друга. Внутренним зрением, внезапно, я увидела незабываемую картину. Внутрь меня устремились разноцветные звездочки, кружась в радужном хороводе, сплетаясь и уходя внутрь, поглощаясь моим источником. Фиолетовый, Намджун. Синий, Тэхен. Серо-голубой, Чимин. Золотистый, Хосок. Ярко-зеленый, Юнги. Солнечно – оранжевый, Ким Сокджин. Руки Юнги и Хосока, тихий голос лидера, позвавший меня по имени. Заставили открыть глаза. Столько боли было в глазах Намджуна, что я вздрогнула, протянула ему руку. Он присел на край кресла, стоящего у кровати, и неотрывно смотрел на меня. Лидер был взвинченным, расстроенным и страшно злым. Мне пришлось сделать над собой героическое усилие, чтобы заткнуть фонтан слез, рвущийся наружу, и улыбнуться ему. Он всегда очень болезненно реагировал на мои слезы. Мужчины всегда теряются, когда женщина плачет. Самый надежный способ, обнять и прижать к себе, чтобы девушка могла проплакаться, пострадать, успокоиться и затихнуть. Иначе, слезы быстро перейдут в истерику, со всеми вытекающими за этим малоприятными и разрушительными последствиями. На фиг, не сейчас. Я шмыгнула носом, вытерла слезы о ближайшую ко мне чистую футболку Хосока, и улыбнулась. - Мальчики, родные, все хорошо, я жива. И я вас люблю. - Юнги, отпусти Арти, она уже вся мокрая. Наш несгибаемый рэпер, с молчаливого согласия кошки, использовал ее шерстку как слезопоглатитель и замурковитель. - Тэхен, попроси у медсестры успокоительное для Джина. - Тэхена, бери побольше, всем накапаем. Или нальем, верно говоришь, Хоби. Некоторых такой дозой не возьмешь. - Хоби, родной, слезь с моей ноги, она хоть в гипсе, но все равно неудобно. Хосок подскочил, приподнял одеяло. - Прости, не почувствовал. - Вот ты принцесса на горошине, вернее на гипсе, ткнул его локтем Чимин, а я наклонилась к Джину. - Джина, посмотри на меня, вот я, рядом, хватит меня хоронить. Облезут и неровно обрастут. Джин, мы еще приготовим на твоей кухне все любимые блюда парней. Да, и угваздаем кухню. Да, и некоторым особо нетерпеливым настучим по загребущим рукам, вилкам, ложкам и палочкам. - Вот так, хороший мой, поднимайся. Цветы замечательные, надо их в вазу поставить. - Чимина, коробку с пирожными на стол поставь, пока на нее, чья то попа не приземлилась. И, давайте, мальчики, пить чай. В этой палате даже кухня есть. - Хорошо, Джин, ты сидишь рядом со мной, а чай другие пусть заваривают. - Хороший макияж, похвалила я стилистов Биг Хит. Сколько ему пришлось сегодня пережить. И слезы, и растирание салфетками глаз Джина. И мое вытирание полотенцем шмыгающего носом красавца старшего хена группы БТС. Я перевела взгляд на лидера - Намджун, на тебе лица нет, с директором разругался? Он фыркнул. - У меня ощущение, что кроме прибыли родную компанию, больше ничего не волнует. Сидят, убытки подсчитывают. План мне показали. Вернее несколько. Форс мажор, на месяц, если Чонгук не появится. Хуже некуда, если его два не будет. И полная задница, если Чонгук не выздоровит в ближайший год, или информация о его состоянии просочится наружу. В общем, я все им сказал, что думаю. Чем больше мы в компании, тем сильнее я себя ощущаю оленем из мультика, из под копыт которого вылетают золотые монеты. - Олень, это да, это сильно, хмыкнул Юнги. - Хорошо, не тюлень, поддержал, обмахивающийся моим полотенцем, Джин, хлебанувший от души успокоительного, принесенного медсестрой. Которая с неодобрением посмотрела на количество посетителей на одну пациентку. Но, ничего не сказала, и вышла. - Аха, как в той присказке. То олень позвонил, то тюлень, добавил Тэхен. - Вроде это стихи детские, засомневался Хосок. - Да неважно, махнул рукой Намджун. Подвинься, отодвинул он Тэхена, и присел рядом со мной. Ты как? Болит? Давай мы выйдем, а ты поспишь. - Уу, повозилась я, пристраивая голову на плечо лидера. Я в порядке - Врет, и не краснеет, сдал меня Чимин. Вся в синяках, на спине так там вообще синячище, вот такого размера. Он развел руки в стороны. - Кому то пора черезчур длинный язык укоротить, буркнула я ему - Кому то беречь себя надо, не остался в стороне Чимин. Мне твоя мама что сказала? Больше спать, лечение принимать и не выеживаться, вот так. И не надо на меня так смотреть. Не сахарный, не растаю. Мне твое здоровье край как необходимо. - Это когда это, интересно, ты с моей мамой так спелся, милый мой, осведомилась я, пытаясь нащупать одной ногой, тапок, лежащий на полу. - Чай с пирожными и тортом будешь, спросил у меня Чимин, проследивший траекторию движения моей единственной не загипсованной ноги. - Буду, и вон ту розочку мне с торта отрежь, тут же остыла я, и подтянула ногу обратно на кровать. Манипулятора, вырастила на свою голову. - Мы с парнями, по очереди будем дежурить около твоей палаты и Чонгука. Ночью будем я и Хосок. С 6 утра Джин и Юнги, погладил меня по руке Намджун. - Я же должен был быть сегодня ночью, возмутился Джин. Я готов, переоденусь, макияж смою и вернусь. - Ташка весь суп твой схомячила, помахал пустым термосом перед ним Тэхен. Будет тебе время еще наготовить, а утром приедешь. - Прям все, неверяще заглянул в термос Джин - Ну, мы так, немного помогли, сделал неопределенный жест руками, Тэхен. Прокурор Ли сказал, что возможно, будет еще покушение, вернулся к разговору лидер. Я в каждом прохожем вижу врага. - Это не паранойя, Намджун, это нормально, сдвиг по фазе, делов то, хлопнул его по плечу Юнги. Нас уже столько раз предавали, давили на психику, пытались заставить плясать под чужое мнение, ждать нападения. Что волей неволей станешь ждать неприятностей. - Ни хрена у них не выйдет сломить нас, поднялся Хосок. У меня есть семь человек рядом, которые стали мне семьей и кого я никогда не предам. Он вытянул руку вперед со словами, Чон Хосок. - Мин Юнги, Пак Чимин, Ким Намджун, Ким Тэхен, Ким Сокджин. Я протянула две руки. Чон Чонгук и Таша Ким. - Пока мы вместе, нас не сломать, закашлялся Намджун, опуская глаза. - Точно, лидер. Верно, хен, поддержали его парни. - Завтра ночью я и Тэхен пойдем к Чонгуку, Спасибо, поблагодарила я Намджуна, пересадившего меня спиной на подушки. Я попыталась, по привычке, свернуться клубком, и положить голову на гостеприимно подставленное мне плечо, сидящего на полу у кровати, Хосока. Зацепилась гипсом, выругалась, и попросила - Снимите гипс, парни, а? - Нельзя, спалишься, покачал головой Хосок. И почему Тэхен с тобой пойдет? - Потому что так надо, это мое решение. Не стала я сдавать Тэхена, который что то чувствовал, но не мог бы это объяснить. - Договорились, никто не стал спорить. Мы тихо перешептывались, когда парней выставили за дверь, пришедшие врач и медсестра. - Вечерние процедуры, ужин и сон. Госпожа, самая беспокойная пациентка, которую я здесь видел, улыбнулся мне врач. - Хорошо, не стала спорить я. Доктор, присядьте, похлопала я по краю кровати. У меня просьба. Можно мне заменить гипс на лангету. Видите ли у меня аллергия на гипс, как я это выяснила. Зуд неимоверный. Это ведь не сложно. - Завтра, я вам сниму гипс, так бывает. Просто, в лангете вам надо быть осторожней. Кость не настолько сильно в ней фиксируется. - Конечно, опустила я ресницы. А можно сегодня, пожалуйста, пожалуйста. Мысленно прыгая до потолка, попросила я. Как же хорошо, что корейские дорамы, это сплошное пособие по соблазнению, усмирению, форменному издевательству над мужчинами. Почему то мужики такие девичьи поступки обожают. Как по мне, бред еще тот. Когда героиня неимоверно хлопает ресницами, скашивает глаза на объект своей страсти или просьбы, как вариант. Рискуя заработать косоглазие. Делает эгье (миленькую улыбку человека, необремененного интеллектом и мудростью жизни), шепчет, эротично так, с придыханием. - Пожалуйста, пожалуйста. И вздыхает так, чтобы грудь, ну у кого она есть в товарном наличии, колыхалась волнами. И очумевший мужик, как телок, не пошел делать все, что у него попросят. Правда, есть еще момент. Когда герой дает свое согласие, на всякую ерунду, так старательно выпрашиваемую героиней, она с воплем благодарности бросается к нему на шею, замирает в объятьях. Дальше, уже насколько хороша фантазия у сценаристов или дорама имеет рейтинг 18+. В объятья доктору бросаться я не собиралась. Да и провернуть такое с гипсом на полноги, сложновато. И грудь перемотана, колыхания точно не выйдет. Так что я ограничилась, усиленным морганием ресницами, и стеснительной молящей улыбкой. Как мне показалось. Да и кучей вздохов. Доктор, молодец. 5 за сообразительность. Тут же согласился. Памятуя, о моем вредном характере, как ему нажаловался коллега из реанимации. Моем статусе вип персоны. А также влиятельных родных. Врачу явно хотелось иметь молчаливую пациентку, спокойно лежащую на кровати, и не навязывающей свое мнение компетентным людям. Ну, этот вариант с госпожой Ташей Ким у него точно не пройдет. Да и гвардия молодых мужчин, оккупирующих все подходы к палате, не придавали доктору желания, спорить. - Каталку и медсестру я вам скоро пришлю. Все сделаем сегодня, кивнул он мне и удалился. Я вытянулась на кровати, разблокировала телефон и набрала маму. Через два часа. - Дочь, пять минут. Я подожду за дверью, мама открыла дверь в реанимационную палату, кивнула медсестре, показав на выход, они вместе вышли. Я подъехала к кровати. Тихо работали приборы, в комнате приглушен свет. Ярко светятся только мониторы, окружающие кровать. - Чонгук, закусила я губу. Он такой бледный, весь опутан проводами, на лице кислородная маска, и куча непонятных мне приспособлений. - Ребенок, предупредила меня заранее мама, которую я попросила провести меня к Чонгуку. Будь готова, что выглядит твой парень не очень хорошо. Плакать там не смей. - Как же ты так. Где ты сейчас, что видишь в своем сне? Помнишь ли ты о том, кто ты есть. Что тебя ждут здесь, на этой стороне сознания, много людей, которые любят тебя, и не представляют свою жизнь без тебя. Не уходи, подожди меня там, я приду за тобой. Продержись, пожалуйста, шепчу ему. - Я вытащу тебя, любимый, глажу я его по руке. Такая сильная, надежная, его рука неподвижно лежит на кровати. Бессильные пальцы не шевелятся. Борясь с наступающей на меня паникой, волнами подступающей к горлу, наклонилась и поцеловала его в щеку. Нет, не дрогнули длинные ресницы, не открылись оленьи глаза, не озарило лицо улыбка. Ямочки не заиграли на лице. Четко очерченные скулы, так красиво выглядящие особенно в профиль, не появились на лице. Лицо как застывшая маска. Я даже с трудом улавливаю, как он дышит. Мне так хочется залезть к нему на кровать, прижать, согреть. Держать и не отпускать. Докричаться. Не оставлять одного. Быть с ним, несмотря на все страхи и сомнения. Пройти вместе этот тяжелый путь. Сканирую его тело, помня о предупреждении мамы, что сутки его выводят из медикаментозной комы, и мне нельзя пока вмешиваться, в мозговую деятельность. Плохо, очень плохо. Черная клякса накрыла его шею и сдавливает ее, распространяя свои щупальца дальше, вдоль позвоночника, сужая все больше ток крови к голове. Она мерзкая противная, словно живая. Я уже ее ненавижу. Еще немного, и все, я уже не смогу помочь. Вижу осколок позвонка, царапающего кровеносный сосуд, откуда по каплям, сочится кровь. Ее так много, это гематома, которую показала мне мама. Вижу, как ломаются капилляры, бессильно отступая все расползающейся черной кляксой гематомы. Как опасно к крупному кровеносному сосуду сдвигается, заострённый осколок позвонка, и понимаю, что времени у меня больше нет. Эту ночь Чонгук не переживет. Или здесь в палате, или на операционном столе. Если сейчас поднять шум. Только это ничего не исправит. Официальная медицина располосует его тело, и ничем не поможет. Такое сильно кровотечение, которое неизбежно возникнет, не даст провести операцию. Позвонок не болтается в безвоздушном пространстве, он окружен мышцами и связками, нервами и сосудами. Его надо ставить на место, никто не успеет это сделать. Тронут его, хлынет кровь, и тогда все. Мне становится жарко. Я понимаю, что надо делать здесь и сейчас. Подходит мама, кладет мне руку на плечо, берется за мою коляску. - Мама, нет, там все плохо. Хуже, чем ты мне показывала. У меня получится, твержу как мантру. У тебя же есть надежная бригада нейрохирургов, с которыми ты постоянно работаешь? Она кивает. - Вызывай их, послезавтра вы сделаете операцию. Местные врачи не должны ничего видеть и знать, со своими ты договоришься, да? Она кивает, внимательно меня слушая. Скажешь главному врачу, что будешь оперировать с теми, с кем давно работаешь в одной команде. Мы все оплатим. Билеты, проживание, и солидное денежное вознаграждение за молчание. Я знала о чем просила. Королевский госпиталь, где работает мама, только называется так. На самом деле, есть попечительский совет, ведающий всеми финансами. И глава в нем, моя бабушка. Никто и слова не скажет ее дочери, делающей сложную операцию, вместе с коллегами за границей. На самом деле, это была обычная практика. Деньги надо зарабатывать всегда и везде. Это моя мама, по большому счету, альтруист. А бабушка деньги умеет и любит считать. Много богатых людей, охотно платят, за высококвалифицированную медицинскую помощь. И неважно, в какой стране, такие врачи работают. - Я поняла, ты уверена, взяла меня за руку мама. - Мамочка, обними меня. Я прижалась к ней, замерла, ненадолго побыв в таких родных объятьях. - Позови Намджуна, он в коридоре. - Таш, я останусь с тобой, упрямится лидер. - Нет, иди с моей мамой. Она найдет своих коллег, ты или сам купишь, или отправишь им деньги на билеты. Закажешь отель, обеспечишь встречу. Парни помогут. Идите, все потом. Пожелайте мне удачи. - Таш, он крепко сжимает мои руки. За дверью Юнги и Хосок. - Сюда никто не должен войти, это важно. Сделай. Он кивает, наклоняется, и целует меня в щеку, убрав прядь волос. Отворачиваюсь, глубоко дышу. Из головы вылетели все молитвы. Поэтому просто прошу, подняв голову к потолку. - Помогите спасти его. Мне кажется или по комнате пробегает лучик света, который задерживается на моем лице. Гладит и исчезает. Блокирую коляску, чтобы не поехала, беру Чонгука за руку, и отрываю свой Источник….