temps d'aller

— Э-эй, ну ты опять! — Не правда... — Сколько ты ещё будешь так на меня смотреть? — Я на тебя вообще не смотрю! — Вот в этом-то и дело! Ной недовольно кладет вилку на стол, устало и раздражённо вздыхая. Как же ему сложно с этим прекрасным синеглазым небом, ставшим его необъятным миром за то время, что они знакомы человеком... — Ванитас, - пытаюсь сохранять самообладание, - Прошу, уйми свою тягу к неуместным соблазнениям хоть на минуту. — О-о-о-о-оу, - улыбаясь тянет синеволосый юноша, - Так ты думаешь, что я тебя соблазняю? — А разве нет? - недовольно уточняет беловолосый вампир. — Не-а, - мотает головой Ванитас, ухмыляясь, - Хочешь, покажу, как я это делаю? Ной не выдерживает, забывая о воспитании, и хватает голубоглазого за волосы, должно быть больно потянув наверх, из-за чего Ванитас вскрикивает, а беловоллсый начинает победно ухмыляться. Вот и нечего так себя вести! Но не тут-то было. Все же Ной знает Ванитаса очень хорошо, поэтому находит довольно предсказуемым то, что синевласый закатывает глаза, чуть высовывая язык и издает стон, слышимый, но не настолько, чтобы этот звук начал эхом раздаваться в комнате. И вампир, покраснев от этого действия до кончиков ушей, - Ной на удивление не привык ко всем этим вещам, которые Ванитас вытворяет без стеснения, - сдается и отпускает чужие волосы, и юноша победно улыбается, разглядывая чужое лицо. — Видишь? Я могу ещё лучше! — Н-не надо! - вскрикивает беловолосый, отвернувшись и нахмурившись — он опять очень легко попался. — Тогда поцелуй, - тихо просит голубоглазый, медленно скользя рукой по столу и касаясь пальцами руки Ноя. Тот смотрит на него с определенным недопониманием, хоть прекрасно знает, что это не столько просьба, сколько мольба. И придвигается ближе, целуя мягкие и теплые губы, от которых пахнет спелым зелёным яблоком. И вокруг чувствуется атмосфера безмятежности, наполненная лёгкой тишиной. А ведь в первый поцелуй все было совершенно иначе. Хотя начиналось так же. Ванитас умолял его поцеловать и без остановки плакал, цепляясь пальцами за воротник одежды Ноя, утыкаясь лицом ему в грудь и отказываясь отстраняться. Тогда в руках у беловолосого оказался разбитый и поломанный юноша, истерзанный столько раз, что и представить страшно. И за то время, что они любили друг друга, Ной пытался починить его и каждый раз, когда смотрел на него, он видел, что ему удалось, но иногда Ванитас непроизвольно ломал все обратно. Или, может, Ной просто не смог починить все его части, и он сломался снова. С синеволосым всегда было сложно, но не невозможно. Особенно для Ноя. *** Многие вещи пришлось узнать вампиру, чтобы он смог хотя бы начать понимать, что на душе у его возлюбленного. Хотя из Ванитаса буквально клещами приходилось вытаскивать истории о его прошлом. Он напрочь отказывался говорить, и Ною приходилось брать в руки клещи-бутылку-вина. Да-а-а, пьяный, он гораздо лучше шел на контакт с беловолосым. Как-то он случайно ляпнул о том, что его семью убили вампиры, а ему повезло выжить лишь потому, что один из них позволил себе надругаться над маленьким мальчиком. С того момента Ной был с Ванитасом гораздо аккуратнее и нежнее в делах интимного характера, но даже так он часто доводил второго до слез, а когда спрашивал, все ли хорошо, тот лишь молчал, кивая головой. А ещё Ной смог вытянуть другой интересный факт — Вампир Голубой Луны, пометивший его, ненавистен Ванитасу до глубины его души, а сама метка, как он выразился, "разрушает его изнутри". А когда вампир стал уточнять, что он имеет ввиду, тот начал отмалчиваться, постепенно переводя тему на другой занимательный факт — он любит черешню. С тех пор Ной часто приносил ему черешню, и Ванитас с наслаждением ел ее, иногда предлагая и беловолосому, но, как обычно, в своей уникальной двусмысленной совратительной манере, держа ягоды за черенок в зубах невероятно близко к черешнями. Не то, чтобы Ною не нравилось, просто это было немного неприлично, хотя с Ванитасом забывались все приличия, особенно когда вместо яблока от него начинало пахнуть черешней. Хотя было что-то романтичное и заманчивое в таких событиях... *** ... Ной мягко отстраняется, позволяя им обоим шумно вдохнуть воздух, и Ванитас тихо хихикает, — такие спонтанные действия в его привычке, так что Ной не обращает на это внимание. — Я тут кое о чем подумал... - тихо бросает он, и Ной интересуется: — О чем же? — Да так, - с улыбкой отмахивается — как он надоел так делать честное слово — юноша, вставая из-за стола, - Ничего особенного. С этими словами он подходит к окну, вылезая через него и забираясь на крышу для своей очередной прогулки. Которые, кстати, с каждым разом становились все короче и короче, видимо, потому что Ванитас начинал скучать, но непонятно, то ли просто скучать, то ли по Ною. Видимо, было что-то хорошее, что тот все таки смог привить этому человеку. Это радует. И все же, Ванитас постоянно уходил исключительно по вечерам. Он даже не брал с собой книгу, а значит не предполагал контакт с другими вампирами, но каждый раз, когда он возвращался, Ной смотрел на него, и ему казалось, что синеволосому больно. А когда он заботливо спрашивал, что случилось, тот лишь улыбался, грустно и измученно, говоря, что все хорошо. Лгун. Интересно, это в нем из-за Моро или из-за Вампира Голубой Луны? А, может, просто от рождения?... Ной не знал. Ванитас не рассказывал. Но им и так было неплохо. Временами вампир хотел посмотреть, куда выходит его любимый, но когда выглядывал из окна, видел, как тот стоит или сидит на крыше, что-то напевая. Ванитас очень чуткий и у него все шесть чувств обострённее человеческих, поэтому стоит ему заметить кого-то, как он сразу замолкает, не давая дослушать. Он замечал Ноя довольно быстро, из-за чего тому не все слова удавалось разобрать, но песня звучала грустно. "Закрой глаза и подними голову к небу, Там ты и увидишь меня. Знай, что везде, где бы я не был, Я буду помнить тебя... Я скучаю так сильно, что больно. Ты прости меня дурака, За то, что своей любовью, Отравил тебя навека..." Звучало красиво. И очень трагично. И голубоглазый говорил, что придумал ее сам, как-то случайно. Интересно, если Ванитас написал ее сам, то значит ли это, что она посвящена кому-то? Беловолосый однажды решил это выяснить, и для этого он снова угостил человека алкоголем, спрашивая продолжение этой песни. И тот спел ее своим чудесным голосом. "Я смотрел — ты такой одинокий, И решил — буду добр к тебе! Но не знал я, что эту заботу Ты в кошмарном увидел во сне. Столько лет, столько зим уже минуло, С дней, когда приласкал я тебя. И давно уже это все сгинуло, Милое ты мое дитя... Закрой глаза и подними голову к небу, Там ты и увидишь меня. Знай, что везде, где бы ты не был, Защитим тебя, я и Луна." Хах. Видимо, все же Ванитас действительно большой любитель врать. Ведь эту песню точно написал не он, а ему... *** На этот раз Ванитас надолго ушел. Обычно Ной подходил к окну и ждал его, когда тот задерживался, и в течение десяти минут юноша возвращался. Теперь же прошло уже более часа, а синеволосый так и не ступил на подоконник во второй раз. Ной обеспокоенно выглядывал из окна. Ванитас умел нарываться на неприятности, поэтому скорее всего с ним что-то случилось, и это что-то, а точнее кто-то, может быть вполне оправдан, ибо с вероятностью больше среднего человек может быть виноватым. Именно поэтому вампир одевается и выходит из дома, обходя не одну улицу, и наконец находит своего человека, живым и невредимым, но сидящим без сознания у стены какого-то заброшенного дома. Беловолосый поднимает его на руки и несёт обратно, домой, и там укладывает его на кровать. Он догадался, в чем дело, не дурак. Расстегнув пуговицы на чужом рукаве, Ной закатывает его, рассматривая предплечье Ванитаса. Ярко-голубая звезда паутиной расползалась по нему, пронизывая бледную кожу и просвечивающие вены насквозь. Они идут выше, за пределы открытого участка, и Ной принимает решение снять с юноши рубашку полностью, бросая ее куда-то у кровати. Смотрит. Лучи и нити Вампира Голубой Луны вздулись, светясь в темноте и пульсируя, и синеволосый заходится в лихорадке. На его лице изображена такая агония, которую Ной видел разве что на лице у Луи, далеко-далеко в детстве... — Почему... - вымученно шепчет вампир, опускаясь рядом с кроватью на колени и касаясь лбом чужих холодных пальцев. Ванитас открывает глаза довольно резко, сразу же выпрямляясь на кровати и хватаясь рукой за грудь. Он думал, что задохнётся. Такого прежде никогда не было; да, метка Ванитаса сдавливала все тело, мешая иногда жить, но чтобы так сильно — никогда! Ной поднимает голову, смотря на того испуганными глазами, и сразу притягивает к себе, заключая в объятия. — Господи, с тобой все хорошо! — вскрикивает он, крепко прижимая юношу к себе, а затем отстраняясь и целуя его щеки, глаза, нос. — Как ты меня напугал! Что произошло? Зачем он спрашивает? Он ведь и сам уже обо всем догадался... — Ничего, - тихо отвечает синеволосый, и вампир недовольно на него смотрит — знает, что это очевидное враньё, - Серьезного, по крайней мере... - он отводит свои глаза в левый нижний угол, и Ной легко узнает этот жест. Ванитас всегда так делает, когда пытается соврать или уйти от ответа. — Скажи правду, - спокойно требует беловолосый, и голубоглазый вздыхает: — Это правда. — То есть, ты просто так валялся в подворотне без сознания? — Нет- — А почему тогда? — Я... - под выжидающим нечеловеческим взглядом синеволосый бросает, - Я был пьян... — Неужели? - Ной поднимается с пола, вставая рядом с кроватью. — Ага, - шепчет Ванитас, поднимая голову и смотря на него снизу вверх, - Я уже давно пьян, - его глаза искрятся тем самым голубым огоньком, что мелькает лишь когда тот задумал какую-то хитрость, - От любви к тебе, mon amour...* И он обвивает шею вампира, притягивая его к себе и жадно целуя, впиваясь в губы и требуя впустить. Ной, даже зная Ванитаса столько времени, все равно опешил от его действий, прекрасно понимая, что тот пытается очень неправильным способом уйти от разговора, и пытается отстранить юношу, но тот цепляется за его одежду мертвой хваткой, продолжая вылизывать вампирские губы, упрашивая соизволить разомкнуть их и разрешить впустить его дальше. — Нет, - на выдохе хрипит беловолосый, улучая секунду, пока Ванитас пытается вдохнуть между попытками поцелуев, - Тебе плохо. — Вот заладил, а... - раздражённо цокает синеволосый и, секундно повиснув на чужой шее, пересаживается с пятой точки на свои колени, ещё сильнее приближаясь к Ною, - Со мной все хорошо... - завершает он, пальцами поглаживая беловолосый загривок. Внезапно Ванитас отталкивается ногами от кровати, заставляя растерявшегося Ноя потерять равновесие, и, повалив их обоих, довольно ухмыляется. — Эй, что ты- — Тссс, - сидя теперь сверху, шепчет синеволосый, проводя пальцем по чужим губам, — Я же сказал, что со мной все хорошо, - он улыбается невинно и наивно, что Ной непроизвольно расслабляется на несколько секунд, и зря. Юноша скользит пальцами дальше, обводя кадык, тыкая в каждую пуговицу на рубашке вампира и в конце находя рукой пряжку ремня. Он ухмыляется, видя, как напрягается Ной, и, опуская вторую руку туда, начинает расстёгивать предмет гардероба. — Ванитас, остановись, - настойчиво просит беловолосый, понимая, что может сейчас легко забыться и позволить юноше творить, что ему вздумается. — Тише, Ной, - словно успокаивающе произносит синеволосый, невесомо целуя, - Неужели ты не дашь мне любить тебя? Вампир не успевает ответить, потому что Ванитас резко откидывает в сторону ремень, который успел незаметно снять, и сползает ниже, потираясь щекой о пах Ноя. Putain.** И это потому что беловолосый позволяет себе проронить неосторожный стон, который распаляет белые искорки в сверкающих глазах ещё сильнее. — Ты ведь меня любишь? - усмехаясь спрашивает Ванитас, - Позволь узнать, насколько сильно... Он обхватывает губами член через ткань брюк, немного сжимая, и стаскивает их, приспуская вместе с бельем, давая себе возможность провести рукой по всему достоинству вампира, приближаясь губами к головке. Доктор по вампирам чудесно осведомлен о том, что их инстинкты часто притупляют разум. И пользуется этим знанием во всю. Ванитас наскоро облизывает губы, раскрывая рот и вбирая член сразу до середины. И ему не нужно делать много движений, чтобы Ной, поддаваясь животным инстинктам, начал покачивать бедрами, пытаясь вбиться глубже. Он хватает синие волосы, сжимая в кулак, и начинает натягивать юношу на себя, и тот просто поддается его рукам, позволяя вампиру делать все, что он захочет. "Уж лучше так, чем если бы ты продолжил мучить меня расспросами..." Но у них не так много времени до рассвета, поэтому Ванитас торопливо выпутывает свои волосы из чужих пальцев, резко отстраняясь. Алые глаза прямо пышут недовольством и разочарованием. — Ты же не думал, - выдыхает синеволосый, поднося чужую руку к своему рту, - Что на этом все закончится? Ной уже инстинктивно знает, что надо делать, и поэтому глубоко вставляет пальцы в чужой рот, оглаживая язык, смачивая, а затем смешно вынимает их. — Какое нетерпение, - улыбается Ванитас, целуя возлюбленного в шею, - Ты ведь поможешь мне? Ной, хоть и слушает сейчас больше свое тело, чем мозг, все ещё в трезвом сознании, и поэтому кивает, понимая, что Ванитасу может быть больно. А тот, похоже, совсем об этом не задумывается. Он игнорирует свою собственную эрекцию, которую было бы трудно не заметить, особенно вампиру. Синеволосый нетерпеливо приподнимается на чужих бедрах, приспуская штаны, и подрагивающими руками хватает Ноя за запястье, направляя туда, куда больше всего нужно. — Ты не в своем уме... - произносит беловолосый, вырывая руку и резко принимая ровное сидячее положение, - И я не стану делать этого с тобой. — Ну пожалуйста, - мурлыча, просит Ванитас, целуя вампира в щеку чуть прикусывая, из-за чего тот шипит. — Тебе плохо. — Поверь, если ты сейчас же не уделишь мне того самого внимания, мне и правда будет плохо... Ной оглядывает его беглым взглядом. Из окна за спиной синеволосого льется лунный свет. — Ладно, - сдается юноша, - Но это начал ты, поэтому не вздумай жаловаться, понял? Он резко опрокидывает Ванитаса на спину, бережно придерживая руками и не позволяя удариться. Немного, совсем чуть-чуть, удивлённо синеволосого переворачивают на полу на живот, нависая, но не прижимаясь ближе. — Когда это я жаловался? - с лёгкой насмешкой не прекращая играться фыркает человек, чувствуя, что вампир оглаживает кольцо мышц его ануса, массируя и надавливая, вводя один палец на фалангу внутрь. — Почти каждый день, - отвечает Ной, начиная тяжело дышать — пытаться соваладть с инстинктами вампирам нелегко, - После того, как мы занимались сексом, ты ноешь, что тебе больно сидеть, - юноша, чувствуя фалангой, что его больше не сжимают, двинулся, вставляя ещё один палец и продвигая оба на глубину уже до двух фаланг, - А ещё недвусмысленно сверлишь меня взглядом, - беловолосый начинает медленно раздвигать пальцы, меняя угол и иногда глубину, наклоняется к тихо мычащему Ванитасу, целуя в изгиб шеи и прикусывая, - Как будто я виноват в том, что ты такой красивый... — Так вот значит как? - Ной не видит, но определенно слышит, как синеволосый ухмыляется, довольно прогибаясь в спине и подставляясь под поцелуи. И вампир целует его, позволяя своему возлюбленному наслаждаться приятным удовольствием нежных касаний. Но Ванитас не очень любит нежные касания. Вынув пальцы, Ной подставляет к раскрывшемуся входу свой член, медленно проталкиваясь внутрь, сантиметр за сантиметром заполняя выгнувшегося под ним дугой юношу. Ванитас громко и протяжно стонет, резко толкаясь назад, из-за чего Ной вынужден, недовольно нахмурившись, выпрямиться, удерживая чужие непослушные бедра на месте. — Ну зачем? - тихо хнычет синеволосый, поджимая ноги, и на его ягодицу прилетает звонкий шлепок, из-за которого он выгибается, поворачивая к Ною голову, - Ты с ума сошел?! — Может быть, - улыбнувшись, уклончиво отвечает беловолосый, - Но ты же все равно будешь жаловаться, что тебе больно? - новый удар, но не такой сильный, прилетает на вторую половинку, и Ванитас вскрикивает. Впервые в жизни он может с уверенностью сказать, что ему нравится боль. Довольный получившейся реакцией человека, Ной, одной рукой держа чужое бедро, начинает ритмично двигаться, иногда ускоряясь или, наоборот замедляясь, а второй рукой обхватывает чужой член, начиная водить по нему с той же скоростью, из-за чего Ванитас буквально захлёбывается в этом экстазе, давясь стонами и выгибаясь ещё сильнее, до хруста в пояснице. — Да... - с наслаждением танет беловолосый, - Crie pour moi..." И Ванитас кричит. Громко, зажмурив глаза и почти плача, когда его накрывает волной оргазма и он кончает. Ной, сделав ещё пару толчков, кончает следом, еле успев выйти из бледного хрупкого тела под собой. Синеволосый наконец может перестать держаться на дрожащих конечностях, падая на пол, и вампир, тихо, беззлобно посмеявшись, опускается рядом, глядя на то, как голубые глаза устало закрываются... *** Ной, тяжело дыша, поднимается с пола, поднимая на руки Ванитаса, и передвигается на кровать, усаживаясь спиной к стене. Синеволосый, устроившись рядом, улыбается, довольно положив голову на чужое плечо, и, поддаваясь минутному порыву, тянется и целует беловолосого. Приятно и умиротворяюще... — Ничего не хочешь сказать? - отстраняясь, словно ненароком бросает Ной, надеясь, что Ванитас все ещё в том состоянии, чтобы глупо отнестись к этому вопросу. Но синеволосый не глупый. И, видимо, ещё чудесно умеет держать свои мысли под контролем. — Нет, - спокойно поведя плечом, отвечает он. — Точно? - мягко и незаметно пытается продолжить настаивать вампир, нежно целуя любовника в это самое плечо. — Да. Самая раздражающая его черта — нечеловеческая упертость. — Сколько тебе осталось? - задаёт прямой вопрос Ной, поворачивая Ванитаса а себе лицом и заглядывая в голубые словно небо глаза. — ...Я не стану отвечать, - тихо на выдохе шепчет в ответ тот, отворачиваясь. — Ванитас... — Пора спать, Ной, - отмахивается юноша, прижимаясь к вампиру, мягко целуя его в уголок губ, - Пойдем. Опять он уходит от ответа нежностями. Видимо, Ною придется купить ещё одну бутылку вина... — Ты прав, - кивает беловолосый, - Уже пора... Только, - начинает он, - Перед тем, как мы зачем, пообещай мне кое-что, хорошо? — Только если это что-то выполнимое, - отвечает Ванитас, улыбнувшись. Ной отодвигается от стены, ложась на кровать и укладывая синеволосого юношу сверху, обхватывает его руками, заключая в объятия, и, поцеловав в нос, говорит: — Не бросай меня, ни сказав не слова. — Почему? - спрашивает Ванитас. — Потому что... Я этого не переживу... — Хорошо, - грустно улыбнувшись, отвечает синеволосый, укладывая голову на чужой груди, - Обещаю, что когда придет время уйти, я скажу тебе об этом... Ной не хочет, чтобы он уходил. Он ведь имел ввиду то, чтобы Ванитас не оставлял себя умирать молча, а рассказал ему от этом. И тот прекрасно понял этот посыл. И, конечно, вампир не хочет снова потерять любимого человека. Но ему ничего не остаётся, кроме как сказать: — Merci...