" - When does it stop hurting? - When you wake up... " ( "Mom" s. 2 ep. 16 )
***
Он просыпается резко, мгновенно садится, прижимает сжатые кулаки к груди. Привычка после колонии. Глаза быстро привыкают к темноте, и он облегченно выдыхает. Грохот со стороны кухни повторяется, видать батя проспался и ищет, чем бы похмелиться. На часах только половина шестого. Он вновь опускает голову на подушку, но сна уже нет. Оно и к лучшему. Спустя почти неделю, как он вышел, ничего не изменилось. Кошмары преследуют его уже больше года. Лица сменяются одно за другим, кричат, тянут руки, зовут его за собой. Пацаны, что заменили ему братьев. И всегда под утро осунувшееся лицо матери, по ней Валера скучает особенно сильно. Пережить оказывается можно многое, но не отсутствие теплых объятий и доброго слова. Первые его выходные на воле, первый день, когда он не знает, куда себя деть. Ноги сами несут его в качалку, что в соседнем дворе от старого универсама. Он застывает в дверях, понимая, что не видит знакомых лиц. Может теперь здесь собираются совсем другие люди. Возможно, пора уносить ноги, пока еще есть шанс не нарваться. Один из парней делает шаг ему навстречу, но ничего спросить так и не успевает. - Да это ж свой, - раздается на удивление радостный голос и из-за спин старших выныривает знакомое улыбающееся лицо: - Турбо! - Лампа! Слезы сами наворачиваются так быстро, что Валера смущается и прячет лицо в ворот свитера младшего. Остальные подходят знакомиться, разглядывают его уже дружелюбно, и он почти что чувствует себя как дома. - А Кащей где? - как бы между прочим уточняет он, в глубине души так боясь услышать ответ. - Он теперь человек важный, коммерсант, тачка у него ого-го, а сюда редко заходит, так, по старой памяти... - разочарование почти накрывает Турбо с головой, когда Лампа продолжает: - Я сбегаю, передам, что ты вернулся! Он про тебя часто вспоминает, мы просто ждали тебя только весной, не знали про УДО... Дальше Валера уже не слышит, только одна строчка звучит в ушах как на повторе, вспоминал значит, и глупый румянец заливает не только щеки, но и шею. Пряча эмоции, он запрыгивает на импровизированный ринг, скидывает куртку и призывает стоящих рядом парней присоединиться. Что за ним наблюдают, он чувствует затылком практически сразу, но когда он оборачивается, видит только спину, скрывающуюся в подсобке. *** В небольшую комнатенку набивается человек двадцать, шумно, накурено, но отчего-то так хорошо, что Турбо почти счастлив, пока не подмечает миловидную блондинку рядом с Кащеем, и у него в раз портится настроение. Тот же изучает Валеру долгим тяжелым взглядом и по-прежнему молчит. - Налейте ему Столичной! - Кащей будто отмирает, сегодня он благосклонен и пускает к застолью даже мелочь. - Банку разносолов тоже поставь, и колбаса там еще была, и конфеты шоколадные! Пусть видит, что мы его ждали! Турбо неловко и радостно от такого внимания, он заглатывает первую рюмку совсем не жмурясь, следом сразу идет вторая, и он чувствует, как все-таки уходит с плеч напряжение. - Значит на завод устроился, - тон вроде и безразличный, но по глазам видно, что ему интересно. - На мясокомбинат, - на автомате поправляет его Турбо, допивая уже неизвестно какую по счету рюмку. - Хорошее место, - в голосе Кащея слышатся нотки одобрения, и Валера косит на него глаза, не почудилось ли. - Деньгами не дадут, так хоть бартером возьмешь. Кащей закуривает очередную сигарету, и поворачивается к сидящей рядом девушке. Разговор почти сходит на нет, и Турбо немного обидно, однако на столе появляется новая бутылка и он переключает внимание на нее. *** Он просыпается не спеша, приоткрывая нехотя один глаз, пытаясь сообразить, где он находится. Понимание приходит не сразу, рецепторы молчат, интуиция тоже, даже не единой тени ночных видений не напоминает о себе. Он принимает сидячее положение, и сразу теряется, не находя в каморке больше никого. Однако тактичное покашливание заставляет его повернуть голову. - Уже выспался? - голос Кащея ниже обычного и хриплый ото сна, но такой родной, что Турбо сам пугается подобной мысли, неуверенно пожимает плечами и старательно делает вид, что ищет во что бы налить воду из чайника. Голова немного тяжелая, видать выпил он накануне слишком много, но что еще вчера было, он практически не помнит. - Так это, сейчас уже два ночи, - тянет он, стараясь звучать как можно равнодушнее. - Когда остальные то разошлись? - Ты ж сам всех выставил, - Кащей недоуменно вскидывает бровь, когда осознает, что память Турбо ему не помощник. - С важным видом заявил, что у нас с тобой будет серьезный разговор. - И? - И начал мне за Анжелку предъявлять, пришлось тебя убеждать, что она так просто трется рядом, не было у нас с ней ничего. Как, впрочем, вообще ни с кем не было. Воспоминания возвращаются отдельными вспышками, и Турбо от стыда за собственную ревность прячет лицо за кружкой, мысленно благодаря ее за поддержку, потому что куда деть руки, он тоже не знает. - А что на бэхе просил завтра тебя покатать, тоже не помнишь? - Кащей уже откровенно смеется и тянется к стеклянной пепельнице на столе. - Это последнее, что ты мне высказал, пока не отрубился, оставив меня караулить твой сон. Кащей тушит окурок плавным движением, откидывается на спинку дивана и призывно хлопает ладонью по бедру. Турбо мешкает долю секунды, возвращает кружку на место и вновь опускает голову ему на колени, прикрывая глаза. Дремота окутывает его практически сразу. Караулить, что бы это значило, пытается размышлять над сказанным Турбо, пока на его макушку не опускаются длинные тонкие пальцы, что неторопливо проходятся по его волосам. Движение повторяется снова и снова, а Турбо ловит себя на мысли, что обнимает ноги Кащея обеими руками. Мало ли что, вдруг тот решит от него избавиться, и на всякий случай переплетает пальцы в цепкий замок, чтоб уж наверняка. - Я никуда не денусь, - раздается над его ухом тихий смешок. - Спи, завтра у нас насыщенный день! И Валера чувствует, что его сверху чем-то укрывают. Дубленка пахнет морозом, овчиной и терпким древесным одеколоном. Турбо улыбается, и трется щекой о грубую ткань джинсов в знак благодарности. Бэха значит, ну надо же, проносится в голове у Валеры и он окончательно проваливается в сон. Кащей лишь качает головой и осторожно кончиками пальцев обводит контур его улыбки.