Видящий

      Его никто не слышит. Не слушает. Люди всегда отличались тем, что, слушая, не слышат. Его дед его не слышал. Чтобы Лео ни говорил, дед не слышал… И никто другой не слышал тоже. Ни учителя, ни другие дети в школе… А он говорил, говорил, говорил… Говорил то, что думает. Спрашивал напрямую. Но не получал ответов, не мог понять, почему люди настолько… Люди.       Постепенно Лео учился говорить правильно, так, чтобы людям нравилось то, что он говорит. МакКой больше не задавал неудобных вопросов и не искал ответов у тех, кто не хотел их давать. Единственным достоверным источником информации для него стали базы, набранные Звёздным Флотом. Что поделать, компьютеры не умели врать, в отличие от людей. А вот слушать умели — всегда отвечали только то, что у них спрашивали. Это Леонарда привлекало в технике. А ещё в медицине — там всё было чётко, а единственной задачей было вскрывать всевозможные тайны, как физические, так и душевные.       Поступив в медицинскую академию, Лео оценил людей, учащихся там. Они умели слушать. Но все обладали такими же едкими характерами, как и он сам, так что общаться с ними было полным кошмаром! Они ведь тоже все пережили то же самое, что и он. Так же пытались получить правду, так же учились говорить то, что от них хотят услышать… Это было сборище людей, прицельно плюющихся ядом и способных растворить им даже обшивку звездолётов.       Брак у него получился… Откровенно поганым. Определённо самая ужасная идея в его жизни. Хотя дочь он любил, это да… Даже яд свой прятал, показывая давно скрывшуюся от посторонних глаз нежность. Только жена его не понимала. Не могла понять. Разводились они со скандалом, а после этого Лео отдавал почти все свои деньги для дочери. Но на зарплату врача, пусть и хорошего, долго он так протянуть не мог. И потому ему пришлось искать варианты получше.       Таковым, к его удивлению, оказался Звёздный Флот! И его, тридцатилетнего почти спившегося врача, всё же приняли в Академию. Отправляясь туда на специальном шаттле, Лео увидел… Странного парня. После того, как будущего корабельного доктора вывернуло на дорогие ботинки златовласого, тот лишь усмехнулся и допил виски из фляжки МакКоя.       — Ты теперь мне должен… Боунс. — Фыркает златовласый, представляясь Джимом Кирком. Позже до Лео дойдёт, что это сын Героя Федерации, но сейчас его затуманенного алкоголем и аэрофобией разума хватает только на то, чтобы горько усмехнуться в ответ:       — Ты сам напросился, парень. — Конечно, он имеет в виду совсем не это, но уже привык к тому, что правда никому нельзя. Парень смеётся и качает головой, смотря пронзительными синими глазами. Будто насквозь видит. И Лео впервые понимает — попал. Прикован к креслу взглядом глаз, яркость которых можно сравнить лишь со светом всех звёзд Вселенной. Всех возможных Вселенных.       Этот парень поступает на командное направление, и он там лучший. Лео не замечает, как оказывается рядом с ним. Кирк — бесконечный магнит для неприятностей! Он пьёт и дерётся в барах, а «Боунсу» приходится снова и снова залечивать его раны… Но каждый раз, стоит глянуть в глаза-звёзды, он прощает Джима за очередной подъём посреди ночи, за истраченные запасы медикаментов… за свои нервы, которые он, не щадя, тратит на каждую ссадину на загорелом лице друга.       Однажды он и сам напивается, оказываясь в самой гуще масштабной драки. МакКой не знает, кого и за что бьёт, но впервые понимает, что в этом находит Джим. Азарт. Бешеный азарт боя. И теперь ему понятно, зачем Кирку становиться капитаном — без своего азарта он зачахнет, перестанет быть собой… А глаза-звёзды затухнут, и больше не будет этого удивительного сияния, сводящего с ума своей чистотой и искренностью… В пылу драки он не замечает, как его останавливают. Мягко и, на удивление, непреклонно. Кто-то просто берёт его за локоть и плавно выводит из кучи избивающих друг друга людей на улицу. Уже там он различает знакомые золотые волосы.       — Ай-ай-ай, доктор МакКой! — Смеётся знакомый голос. — А ещё мне морали читаете! Господи, Боунс, пойдём домой, а? Ты, конечно, был крут, но нужно тебя подлатать. А то как же ты завтра на пары с такой физиономией пойдёшь? — Джеймс закидывает его руку себе на плечи и, посмеиваясь, ведёт в сторону общежития, в котором обитают кадеты Академии Звёздного Флота. Цепляясь за ощущение тепла рядом, Лео заставляет себя передвигать ногами, чтобы другу не пришлось совсем уж тяжело. Хотя, вообще-то, ему следовало бы узнать, как чувствует себя сам МакКой, таща его пьяное тело в комнату… — Лежи. Сейчас регенератор притащу. — Усмехается будущий капитан, на удивление аккуратно укладывая его на свою койку. То, что это была комната Джима, стало понятно по тому, что матрас был мягким, а от белья пахло яблоками — это был чуть ли не единственный фрукт, на который у блондина не было аллергии.       Через пару минут Лео слышит тихое жужжание трикодера, а потом — холод регенератора… Джим лечит его. Просто сидит рядом и молча лечит, так же, как делает он сам. Удивительно. МакКой и не знал, что его друг умеет управляться с медицинским оборудованием!.. Когда холод пропадает, шум шагов говорит о том, что Кирк снова уходит, но вскоре возвращается. Прикосновение к шее и боль от укола гипошприцем…       — Ауч! Кирк, твою мать, что ты мне вколол?! — А в голове медленно начинает проясняться… Выводит алкоголь из крови?.. — Это что, от алкогольной интоксикации?..       — Тумбочка у кровати, нижний ящик, шестой отсек слева в дальнем углу. Оттуда ты всегда берёшь лекарства, когда я приползаю в таком же состоянии. Удивишься, но я тебя слушаю, даже когда большая часть из того, что ты говоришь — мат. — Блондин улыбается и мягко толкает друга, попытавшегося сесть, обратно на подушки. — Лежи уж. Тебе всё равно проспаться надо, а то голова раскалываться будет. А она будет, уж поверь.       — А ты? Кровать-то твоя… — Бормочет Лео, удивляясь тому, что поверх него вдруг оказывается одеяло. О том, что Джим его слушает, он подумает позже. Сейчас ему интереснее, что собирается делать Кирк с тем, что кровать тут только одна…       — Спи уже. А я пока над докладом должен поработать немного — завтра сдача, а у меня и половины не написано.       Ещё что-то пробормотав, брюнет таки проваливается в сон. Не смотря на то, что Джим вколол ему правильное лекарство и похмелья на утро не будет, спать после него хотелось неимоверно… Как же тогда это чудо голубоглазое умудрилось узнать о том, что бывает, если не спать?.. Но не важно. Всё это он будет выяснять утром, когда алкоголь окончательно выветрится из его крови, а разум прояснится. Всё же, кажется, Джеймс — хороший друг… И пусть Лео никогда не относился к нему, как к другу. Сложно дружить с тем, в чьих глазах тонешь…       Проснувшись, Лео обнаруживает на тумбочке кружку крепкого кофе… Это определённо для него. Джим пьёт только чай и только ежевичный… Неожиданно, но и приятно тоже. Пригубив горький напиток, он с удивлением понимает, что кофе именно такой, как нужно: крепкий, совершенно без сахара и горячий, почти как кипяток… Рядом с кружкой лежит ПАДД Лео, открыв который он видит файл на рабочем столе… Чёрт! Доклад! Они же сегодня должны были сдать работу мистеру Споку! Уж он-то точно никаких отговорок не примет!..       Судорожно открыв файл, он видит вместо тех ста сорока страниц, что написал сам, больше четырёхсот… Что? Пробежавшись взглядом по паре тем, он понимает — всё написано именно так, как это сделал бы он. А в самом конце приписка голубыми буквами, чтобы он точно заметил и стёр потом: «Доброе утро, Боунс! Я сейчас уже на дополнительной паре по термодинамике, знаешь ведь, инженерку себе взял. Знал, что ты всё прочитаешь, прежде чем идти к себе на пары. Надеюсь, у меня получилось сносно… Конечно, я в этом ни черта не разбираюсь, но кое-как смог состряпать твой доклад — частично из того, что ты рассказывал, частично при помощи сети… В общем, что получилось, всё перед тобой. Надеюсь, это потянет хоть на четвёрку. А теперь посмотри на время и беги на пару, а то будет тебе жопа от мистера Спока. Причём независимо от доклада!»       Бросив взгляд на время, Лео стремительно бледнеет — двадцать пять минут до пары! Залпом допив кофе и стерев приписку от Джима, он за пять минут принял душ, стянул из шкафа друга одну из его рубашек, натянул поверх китель и полетел к своему кабинету. Успел ровно за минуту до звонка!.. Упав на последнюю парту, он просто уронил голову на руки и попытался отдышаться. Чёрт! Что это было?! Откуда Джим так хорошо его знает?! Кофе, время… Да даже то, каким языком написан доклад!       Мистер Спок смотрит на него слегка с недоверием, ведь по Лео вполне себе видно, что на пару он почти опоздал… Но почти не считается, так что, волноваться ему не о чем. Да и доклад он благополучно отправляет на почту профессора, а значит, как минимум «удовлетворительно» у него есть. Но всю пару он словно провёл в тумане — толком не мог понять, о чём там говорил этот вулканец… Не важно. Потом попросит у кого-нибудь конспект. Следом у них, слава Богу, стратегия выживания — совместно с командным направлением. Там он сможет поговорить со своим другом.       Джим вольготно расположился в середине аудитории и пил из золотистого термоса, судя по запаху, свой любимый чай… К нему никто даже не пытается подсесть. Все и так знают, что когда у них пары совместно с медиками, то рядом с Кирком сидит только Леонард МакКой. Приземлившись рядом с ним, брюнет усмехается и выхватывает термос из его рук, отпивая. Только ему можно было так себя вести. Да и пить слишком хотелось.       — Ну рассказывай, товарищ. Откуда ты меня так хорошо знаешь? — Приподнимает он бровь, скопировав этот жест у мистера Спока. Джим фыркает, забирая термос обратно и закрывая его, чтобы спрятать в сумке.       — Всё очень просто — достаточно наблюдать и слушать. Я не раз видел, как ты делаешь себе кофе, а значит, смог повторить его сам. Зная твои привычки и среднюю скорость прочтения, смог вычислить, во сколько ты проснёшься, когда откроешь файл и примерно в какое время увидишь моё мини сообщение. Это наблюдательность. Что касается лекарств — тут нужно слушать. Ты каждый раз, как меня в комнату к себе притаскиваешь, среди мата инструкции сам себе бормочешь: обследование трикодером на третьей позиции, регенератор на шесть, нижний ящик, шестой отсек, дальний угол… Даже когда ты на меня орёшь, мне кажется, что я знаю, что ты хочешь сказать на самом деле. Вот и всё. — Кирк пожимает плечами и устремляет взгляд на появившегося в аудитории профессора. А МакКоя словно целым звездолётом по голове огрели!..       — Я тебя ненавижу!.. — Шепотом выдаёт он, смотря на Кирка широко распахнутыми глазами. В ответ лишь усмешка, лукавый взгляд и небрежное «Ага, ты мне тоже дорог, Боунс»… После этого брюнет не может произнести ни слова и просто устремляет пустой взгляд в направлении профессора. На самом деле, он опять не слышит ни слова… Ладно… Выкрутится. Как-нибудь.       Больше они с Джимом не пересекаются до самого вечера — пока Кирк не заваливается в его комнату со своим ПАДДом, бутылкой виски и предложением позаниматься вместе… Он благополучно помогает Лео со всеми его заданиями, иногда просит помощи со своими, а потом, наконец, открывает бутылку. Что поделать, пить вместе они умеют. Правда, в этот раз Боунс точно знает, о чём они будут разговаривать.       — Что ты имел в виду, когда сказал, что понимаешь меня? Что знаешь, что я хочу сказать? — МакКой хмурится, а Джим, наоборот, смеётся. Доктору приходится одёрнуть себя, чтобы вновь не пропасть в сиянии голубых глаз. Он всё ещё ждёт ответа.       — У тебя словно бегущая строка на лбу: «Я говорю одно, но имею в виду совершенно другое, разгадайте меня сами». Готов, правда, поставить свою стипендию на то, что вижу её один только я… Но это уже другое. Вот, например, ты орёшь на меня за то, что я идиот, и тебе снова придётся тратить на меня медикаменты, а я слышу, что ты за меня переживал. Ты плюёшь на кого-то ядом, а я слышу, что ты искренне хочешь помочь, просто тебя нужно попросить нормально… А это, впрочем, пока научился делать только я. Боунс, я вижу тебя насквозь, уж поверь. — МакКой забывает, как дышать. Видит? Значит, он знает о том, какое впечатление производит? Что одним своим взглядом заставляет бедное и так разбитое сердце бешено колотиться у него в груди?..       — Ну что же… Тогда… Что я хочу сейчас сделать? И хочу ли я этого один? — Он смотрит прямо в глаза Джиму, а тот слегка улыбается. По-особенному улыбается. Лео ни разу не видел, чтобы Джим дарил такую же улыбку кому-то другому.       Наклонившись к нему, Кирк накрывает его губы своими в упоительно-мягком поцелуе, от которого, кажется, МакКой тает, растекается по рукам Джима, прижимаясь к нему сильнее, чтобы ощутить, как под рубашкой перекатываются твёрдые, что сталь, мышцы… Блондин целует настойчиво, но в этом поцелуе столько нежности… Столько нерастраченной за годы жизни нежности… И всю её сейчас он готов отдать Лео. Для него вопрос стоял лишь в том, готов ли Боунс принять её?..       Готов. Это Леонард сообщает ему сам, когда через час они лежат в его кровати, прижавшись друг к другу, и Джим прячет лицо у него в изгибе шеи… Почему-то он может поклясться, что сейчас его друг (?) парень (?) покраснел, а на его лице от этого выступили эти его веснушки, которые можно заметить только в такие моменты. Подцепив его за подбородок, брюнет с улыбкой видит те самые веснушки и осторожно касается их губами… От этого, вроде бы, невинного действия Кирк краснеет ещё сильнее, и Боунс уже не может сдержать тихого смеха. Как же ему сейчас хорошо! Он словно пьян этим человеком, и от этого дышать становится только легче. И он снова целует веснушки на лице Джима, желая таким образом пересчитать каждую из них.       На следующее утро они покидают комнату Лео вместе, смеясь, и толкая друг друга. Все свои задания они благополучно сделали до начала откровений, — благо, Джим об этом позаботился, — и потому время до пар можно было провести где-нибудь в кафетерии, например. Всё же, там самые лучшие продуктовые репликаторы. А раз они никуда не торопятся, то можно и позавтракать, разнообразия ради. Правда, спокойно посидеть им не удалось…       — Джим! — В кафетерий вбежал запыхавшийся парень, судя по кителю с командного направления. Кирк мгновенно будто окаменел. — Джим, там!.. Короче, срочно!       Бросив Леонарду «потом напишу, что случилось», блондин вскочил на ноги и вылетел прочь вместе с однокурсником. Вот так да. И что это сейчас было?.. Задумчиво поковыряв вилкой яблочный пирог, который без Джима мгновенно утратил вкус, МакКой поднялся и отнёс всё это в переработку. Сегодня в его сумке лежал знаменитый золотой термос, но плескался там уже не чай, а крепкий кофе… Об этом он, правда, пока не знает. Но ничего, как дойдёт до кабинета, увидит.       А на другом конце Академии будущие капитаны ждали главу своей группы. Джим старостой не был, но был негласным лидером — без него не принимаются никакие жизненно важные решения… Стоит кадету, отправившемуся за ним, появиться в коридоре, все расступаются. И если Алек, кадет, бежит, то Джим просто идёт чуть быстрее обычного. А движутся они с одной скоростью. Это ведь Кирк. Подойдя к объявлению, вывешенному на стенде, он морщится.

      «ВНИМАНИЕ! Все кадеты командного направления четвёртого года обучения экстренно проходят выпускные экзамены и распределяются по кораблям! Каждый капитан, сдавший экзамены, будет в праве самостоятельно набрать себе команду из действующих офицеров и кадетов четвёртого года обучения. Экзамены начнутся с завтрашнего дня. На сегодня все вы освобождаетесь от пар для подготовки».

      — Ну? И зачем вам понадобился я? — Джим обводит всех строгим лазурным взором. Кадеты разом вздрагивают… неужели они смогли разозлить вечно спокойного Кирка?.. В последний раз это обернулось катастрофой. — Разбились по парам, похватали ПАДДы и в экстренном порядке всё учить. Проверять друг друга каждые полчаса минимум по одному билету. Живо! Прямо сейчас! Или мне ещё и пары за вас выбрать?! — Все мгновенно притянули к себе ближайшего человека и разбежались в разные стороны. Джим знал, что в их группе людей нечётное количество, и что он точно останется один… Вздохнув, парень провёл руками по лицу. — Так, Джеймс, соберись. Сможешь сдать экзамен — возьмёшь с собой Боунса и отправишься на корабль, как и хотел.       Златовласый поднялся на крышу, воспользовавшись эксклюзивным правом доступа туда. Что поделать — лучший кадет, любимчик Пайка… Усевшись в любимом местечке, которое он даже обустроил при помощи натяжного навеса нескольких подушек и пары пледов, Кирк открыл билеты, которые скинул в общий чат их руководитель, и углубился в учёбу. Память у него всегда была хорошая, сейчас нужно это только продемонстрировать… Одно радовало — вместо стандартных пятнадцати симуляторов будет только шесть, по крайней мере, если верить руководителю.       Был уже вечер, когда Джим услышал чьи-то шаги… Он как раз учил последний, двадцать шестой билет. И вот, именно в тот момент, когда он проговаривал полушепотом ответ на один из самых сложных вопросов, перед ним оказался самый строгий из профессоров. Мистер Спок собственной персоной!..       — Добрый вечер, профессор. — Пробормотал Джим, тут же возвращаясь к рассказу о действии восемнадцатой цепи, подключённой напрямую к варп-ядру и шестой цепи, ведущей к системе охлаждения… Ему нужно было составить сорок пять комбинаций, которые привели бы к одинаковому результату. Это была сорок третья. Мистер Спок стоял чуть в стороне и слушал его ровно столько, сколько он продумывал оставшиеся ему две комбинации. Только после этого подошёл.       — Позвольте узнать у Вас, кадет Кирк, что Вы делаете на крыше? Насколько мне известно, доступ сюда есть только у профессоров.       — Прошу прощения, у меня есть пропуск. — Он с улыбкой показал карточку-пропуск, выписанную ему от имени Кристофера Пайка…       — Вот как. Тогда, полагаю, это место организовали Вы? — Он обвёл рукой навес, под которым устроился Джим. Тот, улыбнувшись, кивнул. — В таком случае, я прошу у Вас прощения, что время от времени пользовался Вашим тайным местом.       — Ничего страшного, мистер Спок. Я ведь не для одного себя строил — тут может отдыхать каждый, кому это необходимо. — ПАДД в его руках звонко запищал, и Кирк, вздрогнув, закатил глаза. — Прошу прощения — нужно продолжать учить билеты. Я готов к четырём из шести экзаменов по теории. С практикой-то точно справлюсь…       — К каким экзаменам Вы не успели подготовиться? — Спок опустился на подушки рядом с ним, видимо, решив отблагодарить за место для отдыха. Джим показал список… Полувулканец кивнул. — Для этого Вам нужно выучить только первые шесть вопросов. В связи с тем, что профессор по этому предмету взял больничный, экзамен буду проводить я. Я смотрел на Вас достаточно долго, чтобы понять, что Вы — хороший будущий капитан, и я задам Вам только эти вопросы. На втором предмете будет не устный опрос, а тест. Все ответы будут чередованием в следующем порядке: «В, С, А, А». Надеюсь, что моя помощь останется в тайне.       — Конечно, мистер Спок. Спасибо Вам огромное! — Джим вскочил на ноги, лучезарно улыбаясь. — Простите, мистер Спок, мне уже, наверное, в комнату пора… Если я не вернусь до ужина, то Боунс объявит тревогу. И… Я рад, что моё местечко пришлось Вам по душе. До свидания. — Златовласый тенью метнулся по крыше, скрываясь в незаметной дверце, а Спок проводил его взглядом… Что же. Если этот молодой человек станет капитаном, в чём он почти не сомневался, то он сам подаст запрос на тот корабль, куда его назначат. — Лео! — Блондин влетел в комнату МакКоя, который уже несколько часов нарезал по ней круги, пытаясь понять, куда пропал Джим. Но едва этот золотой ураган налетел на него с объятьями, как натянутые струны страха лопнули, освобождая место для облегчения.       — Ты где был, придурка кусок?! Куда вообще пропала вся твоя группа?! Ни одного идиота в красной форме не нашёл за сегодня!       — Прости-прости-прости-прости! — Джим просил прощения, а сам едва ли не смеялся… По крайней мере, виноватое выражение лица у него никак не получалось. Это выглядело откровенно жалко. Но стоило ему прижаться губами к губам Лео, тот всё мгновенно простил. Разве можно злиться на это чудо? — Нам назначили экстренные экзамены на завтра, я забыл тебе написать. Весь день учился, да и остальные тоже. Разбились по парам, попрятались кто где и учат. Я торчал на крыше, не переживай. Думаю, все наши сдадут… Кстати, знаешь, какую нам плюшку дали, после того, как ударили кнутом? Мы можем сами набрать себе команду из действующих офицеров и кадетов четвёртого курса! Будешь моим главным доктором?       — Куда же ты от меня денешься теперь? — Прижавшись лбом к плечу Джима, Лео вздыхает и окончательно расслабляется. Что поделать, теперь он точно не сможет не переживать за это ожившее солнце. — Ладно, ты явно что-то не доучил. Чем я могу тебе помочь?       — Боунс, ты — лучший! — Радостно объявил Кирк, падая на кровать и протягивая хозяину оной ПАДД, в котором были выделены вопросы, на которые ему ещё нужно натренироваться отвечать. Помощь от профессора Спока была как никогда кстати! И, конечно, несмотря на солидарность со своими однокурсниками, разглашать то, что он рассказал, Джим не собирался. Всё же, лучше не нарушать слова, данного такому человеку. — Итак, спрашивай! Я пока их даже толком не читал, так что, ответы у меня, наверняка, будут ужасными.       До самого утра Боунс опрашивал это огненное чудо, причём не только по тем темам, которые тот указал, как невыученные, но и по вызубренным. Джим отвечал, почти не задумываясь. Это потрясало брюнета — то, с какой лёгкостью будущий капитан запоминал информацию!.. Во время «блиц-опроса» он даже включил пару вопросов со своего, медицинского, направления… Джим ответил, всё так же, не задумавшись ни на секунду. И лишь по тому, что Лео закашлялся от удивления, понял, что что-то не так…       На экзамены отвели три дня — в первый день теория, во второй практика, а в третий — всё, что не успели в первый. Джим летал из аудитории в аудиторию!.. Лео отпросился у профессоров на все эти три дня. Все они поняли: стоило ему сказать «Джим Кирк сегодня сдаёт экзамены…», как они давали ему отгул. Видимо, они все более чем хорошо знали, что в Джима он влюблён… Но, в общем-то, благодаря этому он носился по Академии вместе с ним. Кирк беспечно улыбался, смеялся и заражал оптимизмом всех своих ребят. А они на него действительно равнялись.       Стоило Кирку появиться в аудитории ожидания, так и сияя уверенностью, как все они тоже приосанивались. Лео, сопровождавший его тенью, лишь усмехался на это и прогонял вместе с Джимом программу к этому конкретному экзамену. К слову, Джим от него не отходил. Никому из его однокурсников этого видно не было, но руки у него дрожали. Он волновался намного сильнее, чем все они вместе взятые. Боунс даже не знал, как ему помочь, пока ему не пришла в голову до ужаса простая идея… Он просто сжал ладонь Джима, переплетая их пальцы и улыбаясь ему.       — Всё будет хорошо. Ты всё идеально выучил, ты готов. Я в тебя верю и буду ждать тут. — Впервые за многие годы он говорит ровно то, что думает. Слово в слово. Потому что точно знает — Джим услышит. Смотря на него огромными глазами-звёздами, Кирк широко улыбается и осторожно целует его, улыбаясь ещё ярче.       — Спасибо, Боунс. Я тебя люблю. — Вновь быстро коснувшись его губ, Джим скрывается в аудитории, а Лео остаётся стоять у стены… Да уж. Джим, это Джим! Потому, хохотнув, он просто прислоняется плечом к стене и устремляет взгляд на дверь, за которой скрылся его «золотой мальчик»… Невольно потянувшись рукой к шее, он с улыбкой проводит пальцами по укусу, скрывшемуся под воротом рубашки. Предыдущей ночью было жарко, следы остались до сих пор.       Через четыре дня они вдвоём поднимаются на борт «Энтерпрайз» — Джим сдал всё с первого раза! И, естественно, взял главным доктором Боунса. А вот поступившему запросу от мистера Спока удивился, — в прочем, удивление было приятным, и запрос он, конечно, удовлетворил. Из их профессора однозначно будет хороший старший помощник! Пусть и вначале им точно придётся нелегко — слишком молодой капитан не любит глупые правила Флота.       Первой же их миссией было нечто, что заставило Джеймса Т. Кирка сжать зубы и переть против даже самого себя. У них с мистером Споком был конфликт галактического масштаба. Капитан сам спустился вместе со старшим помощником на его родную планету, помогая эвакуировать людей. Будучи самим собой, Джим носится по планете с такой скоростью, что Споку казалось, будто у того реактивный двигатель где-то вшит… Остальные вулканцы были с ним полностью солидарны. Однако именно Кирк успевает схватить Аманду, мать Спока, за руку, прежде чем та падает в пропасть. И на корабль она поднимается вместе с остальными.       После этого Спок сам полностью уступает ему командование. Просто не может поступить иначе — если бы не капитан Кирк, его мать сейчас была бы мертва. А Джим садится в своё, по праву своё кресло и приказывает следовать за «Нарадой». В синих глазах взрываются звёзды. Сегодня это видит не только Леонард МакКой, но и каждый, кто осмеливается посмотреть на него.       — Ты идиот. — Грозно объявляет Джиму МакКой, когда тот возвращается на «Энтерпрайз» после уничтожения «Нарады». Все застывают, смотря на грозного главного доктора… Даже Спок несколько удивлён. Всё же, этот человек спас миллиарды жизней!.. — Идиот. Самый главный тупица во всей Вселенной! О чём ты, мать твою, думал, когда летел туда?! — Леонард срывается на крик и бьёт кулаком по стене рядом с головой капитана. А тот даже не вздрагивает. — О чём ты думал?! Хоть бы раз задумался, что будет, если твой план провалится! Тупица!       — Я в порядке, Боунс. — Просто улыбается Кирк, открыто так… Улыбается и берёт его руку, прижимаясь лбом к ободранным костяшкам. — В полном порядке. Прости, я знаю, что ты волновался. Прости. Всё уже хорошо. — Капитан прижимается уже ко лбу доктора, и все понимают, что происходит. Люди просто уходят, оставляя их наедине, а Джим целует Леонарда.       — Всё же, идиот. И за что я тебя так люблю? — Вздыхает мужчина, качая головой. Сердце стучит ровно и сильно, словно уже забыло, как его когда-то разбили на тысячи осколков… Так и есть, оно забыло. И снова бьётся совершенно целым, только не в груди у Леонарда, а в руках его молодого капитана. А блондин лучезарно улыбается и тащит его за собой.       — А ну, давай в медотсек! Кому-то надо починить руку!       — А кому-то — мозги. — Парировал брюнет, но хмурое выражение лица неуклонно сменялось улыбкой. Когда они пролетали по коридору мимо коммандера Спока, тот лишь проводил их заинтересованным взглядом. Раньше ему не доводилось видеть, чтобы кто-то тащил доктора в медотсек, обычно всё происходило ровно наоборот… А если учесть, что в Академии кадет Кирк приходил в медотсек всего три раза, и то его притащили туда буквально за воротник… — Ты псих. — Сообщает МакКой, когда Джим усаживает его на койку и подтягивает к себе регенератор, уже довольно привычно щёлкая переключателями.       — Весь в тебя, Боунс, весь в тебя. Ты ведь знаешь, всему хорошему я учусь только у тебя. — Кирк смотрит на то, как заживляются ссадины на костяшках его друга и любимого человека и улыбается. После целует, словно прося прощения за то, что это произошло по его вине… МакКой снова не может сдержать улыбку. Псих, определённо псих. И почему он только не может оставить этого придурка?..       Было удивительным то, что эти двое почти не ссорились. Бывало, что МакКой особенно сильно орал на капитана, например, после серьёзных миссий, на которых тот часто получал почти несовместимые с жизнью травмы. Многие откровенно сомневались в том, что у них любовь — слишком они разные. Доктор МакКой, плюющийся ядом во всех и всяк, и капитан Кирк, ожившее солнце, дарящее своё тепло каждому, кто его окружает. Разве может такое солнце полюбить ядовитую змею? И разве способна змея на настоящую любовь?       А Джим устроил капитанскую каюту под них двоих, а Джим учил Лео танцевать, а Джим смеялся каждый раз, как доктор обзывал его идиотом… Потому что каждый раз за этим слышал «Я тебя люблю», «Ты меня безумно напугал», «Не смей оставлять меня»… Лучший капитан лучшего в мире корабля всегда оставался самим собой. И даже если к нему кто-либо клеился, он всегда плавно уходил от этого. У него был его Боунс, а других ему не надо.       Сидя за стеклом в отсеке, ведущем к варп-ядру, Джим улыбается Споку — больше тут улыбаться некому. Он чувствует, как радиация убивает его. Что поделать, он внимательно слушал Лео в Академии, потому прекрасно помнит симптомы. Старается дышать медленнее, но ему страшно, и потому сердце колотится изо всех своих последних сил… Приложив руку к стеклу, он улыбается.       — Я его люблю. Скажи ему об этом, пожалуйста. Попроси прощения от меня. — Шепчет Кирк, когда Спок прижимает руку с другой стороны. Он не знает, может ли вулканец почувствовать его мысли через стекло, но вкладывает в свой последний вздох всю любовь к Леонарду. Это всё, что он может сделать сейчас, не навредив своему экипажу и самому Лео. Радиация штука такая…       Закрыв глаза, он уже не слышит крик Спока. Крик вулканца, прочувствовавшего всё то, что скрывал у себя в сердце этот человек. Это невообразимо много. Слишком для того, кому было запрещено чувствовать. Слишком даже для других людей. И он просто не может простить Хану того, что по его вине вся эта любовь так и не дойдёт до адресата, до доктора МакКоя… Увидеть того сейчас — намного выше его сил, потому Спок бросается в погоню за сверхчеловеком. Догнать. Отомстить. Лишь бы не оставаться на месте, лишь бы не увидеть пустой взгляд у доктора МакКоя…       Стоит Ухуре сказать о том, что Хана можно использовать, чтобы спасти капитана, Спок вырубает того всего одним ударом. А потом, неся по коридорам «Энтерпрайз», несколько раз «случайно» ударяет его головой о различные предметы. Нийота тактично этого не замечает. Наверное, потому что сама сделала то же самое. А у Леонарда, когда Спок смотрит на него, в глазах горит чистая ненависть по отношению к тому человеку, что перед ним. Но сейчас он будет выделять из его крови сыворотку для Джима, так что, приходится отложить в сторону своё личное мнение.       Стоя над операционным столом, МакКой еле-еле сдерживает слёзы и дрожь в руках… Нельзя допустить ни единой ошибки, ведь в его руках буквально находится сердце его любимого человека. Едва-едва бьётся после того, как его запустили… Но ведь бьётся! Бьётся! Стучит с каждой минутой всё уверенней! Осторожно вернув его на место, Лео принимается зашивать грудную клетку Джима. Будь шанс завести сердце, не вскрывая его, он бы так и сделал, но… Слишком долго Джим не дышал. Выбора не было. А слёзы с его ресниц всё же срываются, но, слава Богу, уже на зашитую и полностью стёртую при помощи регенератора рану. По крови Джима циркулирует свежесинтезированная сыворотка из крови Хана.       И пусть сыворотку он проверил раз сто, — регенерирующие вещества в полном порядке, а все возможные аллергены удалены, — но это ведь Джим! С ним не бывает такого, чтобы всё шло по плану! Потому именно МакКой дежурит у его койки. Все две недели, что тот лежит без сознания, Леонард не покидает его палаты — следит за показателями, вручную проверяет пульс, потому что «Да, я знаю, что приборы не ошибаются, но они могут ошибаться, чёрт тебя подери, гоблин ушастый!!!», спит из этих двух недель, от силы, часов двадцать…       Когда Джим открывает глаза, Боунс оседает на край его кровати и закрывает глаза. Всё. Сил у него не осталось совершенно. Потратил всё до самой последней капли. Кирк делает над собой усилие, намного превышающее его реальные сейчас возможности, и хватает Лео за руку, притягивая к себе. У него больше упорства, чем сил, но парой минут позже МакКой лежит на койке рядом с ним, устроив свою голову у блондина на груди. Молодому капитану этого достаточно, чтобы снова почувствовать себя живым. Лёжа вот так, на больничной койке, обвешанный электродами, он перебирает не слушающимися пальцами жесткие волосы любимого человека, чувствует тяжесть его тела и заново понимает, как это — жить… То же самое сейчас вновь постигает МакКой. Потому что он чувствует, как грудная клетка Джима опускается и поднимается в такт дыханию, и слышит, как бьётся его сердце.       — Всё хорошо… — Сипит блондин, когда удаётся совладать с голосом. — Спи. Всё закончилось. Не спал ведь почти, да?.. Всё хорошо. — Не прошло и пяти минут, как Боунс засыпает. Да. Всё наконец-то закончилось. Ничего, потом он обязательно закатит Джиму скандал по этому поводу. Потом. А сейчас можно отдохнуть. И его не будит даже вошедший в палату Спок. — Привет!.. — Капитан говорит ещё тише, чем раньше, а вулканец стоит, не в силах оторвать взгляда от представившейся ему картины. Только что очнувшийся от смерти человек прижимает к себе любимого, прекрасно понимая, что тот всё это время не отходил от него ни на шаг. — Слушай, говори потише, окей? Я ведь его знаю. Он не спал столько, сколько мог. Пусть отдохнёт. Расскажи мне лучше, что там с Ханом? И как вы спасли меня?       — Ваше спасение — целиком заслуга доктора МакКоя. Именно он вывел из крови Хана сыворотку, позволившую Вашему организму восстановить жизнедеятельность. Вы пробыли без сознания две недели, всё это время доктор действительно провёл в Вашей палате. Хан на данный момент ожидает Трибунала. И, полагаю, мне следует удалиться. Скорее всего, Вы хотите побыть наедине с доктором МакКоем.       — Спасибо, Спок. Спасибо. — В глазах у Джима взрываются звёзды, в глазах у Джима бесконечная любовь ко всему живому, в глазах у Джима отражается всего один человек, и он сейчас спит у него на груди. Слабо улыбнувшись своему капитану, Спок разворачивается и покидает палату. Невозможно тяжело смотреть на то, как Кирк одним только взглядом говорит о том, как велика его любовь.       Вернувшись к Ухуре, с которой до сих пор пытался состоять в отношениях, он садится за стол. Стоит девушке обнять его, как ему становится душно. Будто змея обвивает кольцами. У Нийоты совсем другая любовь — поверхностная. Она требует от него эмоций, ей всегда мало… Будто вампир из старых земных легенд. Только пьёт она не кровь, а его силы. И он завидует, искренне завидует, Леонарду МакКою — Джим принимает его характер, не просит того, чего ему не могут дать… Не в силах этого выдержать сейчас, вулканец просто поднимается на ноги и выходит из дома. Ему плевать, что девушка обидится, а единственное место на Земле, где его готовы принять, это её квартира… Ему просто нужно воздуха. Свободы. И потому он возвращается в научный центр — не понаслышке знает, что там можно, в случае чего, и переночевать.       Проходя мимо мед части, Спок снова видит своего капитана… Прошло несколько часов с того момента, как он отсюда ушёл. Теперь МакКой сидит возле Джима на притащенном специально для него стуле и следит за тем, чтобы тот поел, а сам при этом определённо высказывает все свои переживания… Вот капитан смеётся, и Леонард замолкает. Покачав головой, вулканец направляется к своим лабораториям. Нужно чем-нибудь заняться.       Через месяц команда возвращается на «Энтерпрайз». Каждый замечает тонкую полоску золота, появившуюся на пальце их капитана, что-то увлечённо вещающего Споку. Вулканец, к слову, на явно обручальное кольцо даже не смотрит — имел честь видеть его уже недели две. Джим совершил очередное безумие, предложив Леонарду свадьбу… Споку выпало сомнительное удовольствие полторы недели наблюдать за процессом уговоров, а оставшиеся две после свадьбы — за тем, как эти двое светятся от счастья. Что-то ему подсказывало, что этот брак у доктора МакКоя будет удачным.       — Вас с доктором можно поздравить, кэптин? — Павел в довольно привычном жесте повисает на руке капитана, а тот смеётся и треплет его по рыжим кудряшкам. Пожалуй, Чехов мог бы сойти ему за сына…       — Да, можно. Но ты только к нему особо не приставай, а то он тебе голову откусит. — Кирк смеётся, и мостик быстро подхватывает его смех. О да! Это вполне в духе главного доктора! И появление этого самого доктора мгновенно смех прерывает.       — Ой, да ладно вам. Я ведь знаю, почему и из-за кого вы смеялись. Так хотите посмотреть на кольцо? Вот оно! — С весьма грозным выражением лица доктор поднял руку, на которой так же сверкал золотой ободок. Паша улыбнулся одним из первых, а после обнял ещё и Леонарда. Поднявшаяся на мостик Ухура фыркает что-то вроде «нашёл себе родителей, мальчишка», и тут же МакКой становится похож на надвигающуюся грозу… — Повтори. — Рычит он, отставляя Чехова от себя и бросая на Сулу взгляд, мол, подержи ребёнка. Но не успевает он оказаться рядом с лейтенантом, чтобы за горло прижать её к стене, как между ними вырастает Джеймс.       — Доктор МакКой, прошу Вас покинуть мостик. — С интонацией, не терпящей возражений, говорит капитан. Брюнет, зло сверкнув на него глазами, буквально влетает в турболифт, рявкая раза в три громче необходимого «в медотсек меня!». Кирк же берёт под локоть Ухуру и отводит её в сторону. — Лейтенант, я прекрасно понимаю, что в Вашей личной жизни сейчас всё не слишком хорошо. — Не дав девушке вставить и слова оправдания, Джим продолжает. — Знаю. Потому что весь этот месяц Спок жил в научном центре, а это явно не лучшее место для постоянного пребывания. Хотите знать моё мнение? Дайте ему свободу. Вы, как и любая женщина, требуете к себе ласки и внимания, но не учитываете, увы, что Спок не человек. Вы его душите своими требованиями. Попробуйте разглядеть то, чего хочет он, и тогда у вас всё наладится. Но, прежде всего, я хочу, чтобы Вы запомнили — как бы плохо не было на личном фронте, у Вас нет никакого права срываться на других членах экипажа. В следующий раз я не стану останавливать Боунса, это могу Вам гарантировать. Мы друг друга поняли? — Нийота нервно кивает. Только после этого Джим улыбается, отпуская её, и возвращается на своё законное место. Эх… Теперь ещё и Лео после смены успокаивать…       Игнорируя все вопрошающие взгляды, капитан отдаёт приказ отправляться. Что поделать, у них теперь новая миссия, а значит, «Энтерпрайз» снова летит вперёд, в дальний и ещё неизведанный людьми космос. Спок, встав рядом с его креслом, кивает Кирку, и только блондин знает, что это значит на самом деле. У вулканцев слух куда лучше, чем у людей — он слышал их разговор с Ухурой. Джим видит насквозь не только своего (уже) мужа, но и всех вокруг. Потому и стал когда-то лучшим кадетом, а сейчас — лучшим капитаном. Скоро Спок с Нийотой помирятся. Всё же, слишком хорошо он знает свой экипаж, и эти двое не были исключением — для взгляда глаз-звёзд было очевидно, что они друг друга любят. Просто ещё не научились это делать.