Зимний путь

Застывшие в молчании деревья, занесенные снегом, высились вокруг него, словно могучие стражи в белоснежных меховых шубах. Своими макушками в мохнатых огромных шапках они заслоняли небо. Под их сенью царил непроглядный мрак и жуткий, пробирающий до костей холод. Настороженно оглянувшись, Итэр плотнее запахнулся в свой тонкий, изодранный плащ. Ноги его вязли в глубоком снегу, в иных местах он проваливался в него по самые бедра. Приходилось пробиваться сквозь плотные завалы сугробов – высоких, как крутые холмы –, и упрямо ползти вперед. Легкая одежда совсем не спасала от мороза. Вскоре Итэр перестал чувствовать свои руки и ноги, кожа его одеревенела, покрывшись мурашками. Шарф, которым он обмотал лицо, весь покрылся изморозью. Белый парок струился изо рта при каждом выдохе и быстро таял, оседая на лице каплями, замерзающими в считанные мгновения. Но хуже всего стало, когда во тьме вдруг блеснули хищные огоньки глаз – зеленые, желтые, красные. Собираясь биться до конца, Итэр материализовал меч, сиянием своим разогнавший сгустившиеся вокруг тени и заставивший вспомнить о потерянной в сугробах храбрости. Если суждено Итэру оставить в этом загадочном, гиблом месте свою жизнь, то он, по крайней мере, умрет сражаясь. Вдохнув больше свежего, промерзшего воздуха в легкие, он крепче сжал рукоять в непослушных пальцах. Те едва сгибались, и Итэр опасался, что не сможет удержать меча в руках. Огоньки придвинулись ближе. Снег заскрипел под лапами; тяжелое дыхание разрезало тишину. Итэр напрягся, часто-часто заморгал. Ледяная корка налипла на ресницы, но он опасался потереть их свободной рукой. Неизвестные существа могли атаковать в любой момент. Когда в темный воздух, подсвеченный серебристым сиянием снега, взвилась первая черная тень, Итэр смог увернуться на слабеющих ногах и встретить ее острием меча. Он едва успел разглядеть вытянутую морду с кнопкой блестящего носа и прижатые к голове уши, когда второй зверь повалил его спиной в взрыхленный сугроб, прижал огромными лапами грудь. Зловонное дыхание, отдающее мясом и свежей кровью, коснулось лица Итэра. Задохнувшись, он попытался извернуться, чтобы достать кинжал из сапога, но зверь зарычал, выгнув шею и вздыбив холку. Глаза его – серые, как грязный снег – холодно блеснули. В зрачках дрогнул, заплясал зеленый огонь. Оскалив длинные желтоватые клыки, он почти вонзил их в плечо Итэра, когда вдруг неведомая сила смела зверя прочь. Следом раздался истошный визг. Тьму озарил холодный голубой свет, расколол ее пляшущими молниями. Почти ослепший от ярких вспышек, Итэр сощурился, пытаясь понять, что происходит. Но зрение расплывалось, и он только мог слышать свист клинков в воздухе и обиженный многоголосый вой, что удалялся дальше в лес. – Кто?.. – шевельнул он онемевшими губами. Окутанный медленно гаснущим фиолетовым свечением, к нему подошел высокий человек, разодетый в меха и шкуры с головы до ног. В его руках горели клинки, похожие на два осколка сияющего льда. На белоснежный снег с них капала густая, дымящаяся кровь. Когда клинки исчезли, пространство вокруг вновь погрузилось во мрак. Итэр моргнул и сощурился. Перед глазами теперь плыли разноцветные круги, и он едва разглядел, как незнакомец, не говоря ни слова, опустился перед ним на колени. Сильные руки помогли приподняться, а затем уверенно закутали во что-то теплое, пахнущее северным ветром и жаром очага. Размякший Итэр даже не сразу заметил, как незнакомец просунул одну руку под его спину, а вторую – под колени. Встав на ноги, он поднял его так легко, будто ребенка, будто он ничего не весил. Но Итэр не возражал. Он знал, что своими ногами сейчас никуда добраться не сможет. Поэтому, блаженно простонав, он уткнулся холодным носом в шею незнакомца, в его мягкий шерстяной шарф. Глаза закрылись словно сами собой. Еще какое-то время он ощущал, что его несут куда-то – его качало, как на корабле –, но потом он провалился в сон. …Проснувшись обнаженным под горой одеял и тяжелых шкур, он пролежал молча, без движения какое-то время, глядя в некрашеный деревянный потолок. Воспоминания накатили на него морскими волнами, накрывая с головой. Он вспомнил почти все, что с ним случилось. Ему пришлось сбежать от Стражей, оставленных неизвестно кем в древней, практически полностью обрушенной башне. Они оберегали Статую Архонта от таких, как Итэр, свободных путешественников. Обычно он неплохо справлялся и со Стражами, и с монстрами, но в тот раз их оказалось слишком много. Некоторые из них летали, другие умели стрелять огненными зарядами сразу по площади. Поняв, что либо он телепортируется хоть куда-нибудь, либо его сожгут заживо, Итэр поспешно нырнул в образовавшиеся Врата. И вывалился в этом чудном мире, состоящим, кажется, из одного снега. Если бы не таинственный незнакомец, то остался бы Итэр в вечных сугробах, растерзанный жуткими зверьми, которых он никогда прежде не видел. Внезапная мысль вдруг поразила его. Он ведь не мог… Левая рука Итэра взметнулась, запуталась в складках одеяла и наконец нащупала гладкую бусинку сережки. Та отозвалась теплом на его прикосновение, и сердце успокоилось, перестало биться так часто. Накрыв ладонью лицо, он с силой потер лоб и виски. Ему стоит найти хозяина дома и поблагодарить его. Пошевелившись, он застонал и приподнялся на локтях, оглядывая комнату, в которой лежал на огромной низкой деревянной кровати, задвинутой в самый угол. Под потолком висели пучки неизвестных трав. От них пахло так одуряюще, что немного кружилась голова. Единственное окно чернело провалом в беззвездную ночь, а напротив плотно занавешенной двери негромко потрескивала жарко натопленная печь. Внутренность ее горела болезненно алым, и Итэр не сразу заметил, что в кресле возле нее сидел человек и, кажется, спал, неудобно уперевшись подбородком в грудь и вытянув ноги к теплу. – Извините, – позвал его Итэр, не зная, как еще обратиться к нему. Откинув одеяло, он опустил было ноги к полу, но тут же поджал их, ощутив, какими холодными были доски. Ни его сапог, ни его одежды нигде не наблюдалось. Даже нижнего белья его лишили. Спасаясь от прохладцы, Итэр замотался в колючие одеяла и вновь позвал незнакомца. – Извините! Услышав, наконец, Итэра, человек вздрогнул и проснулся. Сев в кресле, он склонился, подняв что-то с пола. В пальцах его заплясал огонек, и он зажег свечу. Держа ее в руках, он подошел ближе, сел на самый край кровати. Пламя свечи осветило его миловидное лицо, совсем еще не тронутое печатью времени, глаза, сияющие небесной синью и волосы, переливающиеся всеми оттенками меди. Выглядел он совсем не так, как Итэр успел себе представить. – Ну здравствуй, найденыш, – поприветствовал он Итэра, широко и дерзко усмехнувшись. – Где моя одежда? – спросил Итэр, садясь удобнее. Он чувствовал себя беззащитным без своих вещей. Их хотелось вернуть как можно скорее. Небрежно забросив распущенные пряди за спину, чтобы не мешались, он рассеянно подумал о том, насколько сильно все же был вымотан приключениями в лесу. Даже не заметил, как его раздели, распустили косу и уложили в постель, словно куклу. – И даже не поблагодаришь меня, приятель? Незнакомец склонился, поставил подсвечник на грубо сколоченную тумбочку у кровати. В его ухе качнулась сережка, блеснула кроваво-красной рубиновой искоркой. И хоть лицо его скрыла тень, Итэр все же заметил, как настороженно он нахмурился. Самую малость, едва обозначив это крошечной морщинкой меж рыжеватых бровей. – Прости. – Итэр постарался улыбнуться ему как можно мягче, чтобы не вызвать неприязни. Кто знает, чем мог помочь ему этот человек. – Я был… – он замялся на мгновение, подбирая слова, – немного напуган. Спасибо за то, что помог мне. – Ты храбро сражался, – заметил незнакомец. – Даже замерзая в своей смешной одежде, пытался противостоять вуркалакам. – Вур… – Итэр попытался повторить, но запнулся. Никогда прежде он не слышал этого слова. Как далеко его забросил портал? Последние мысли его перед прыжком были о сестре, он позволил им направлять его. Миры, в которых он оказывался прежде, были немного схожи меж собой, и он понимал, что идет точно по следам Люмин. Но этот мир… Он попал сюда по ошибке. Не стоило ему торопиться. И где теперь он отыщет другой портал? А вдруг эти неведомые вурлаки будут стеречь его? Как тогда он найдет сестру? От вопросов у него даже разболелась голова. Оставалось лишь надеяться на совершенно незнакомого парня. Итэр сдержал вздох. Он привык полагаться только на себя. – Тем зверям, что напали на тебя, – уточнил тем временем незнакомец. Его глаза задорно блеснули, и он придвинулся к Итэру, глядя на него с нескрываемым интересом. – Что ты вообще делал в Диком лесу? Сюда редко кто-либо забредает. – Я… Как мне называть тебя? – Аякс, – юноша улыбнулся вдруг ярко, солнечно, и протянул руку. – А ты… – Итэр, – он покосился на чужую ладонь, не зная, что с ней делать. Тогда Аякс просто аккуратно сжал его пальцы, окутав их своим жаром. Не ожидавший этого Итэр вспыхнул, вскинул на него удивленный взгляд. – У нас так здороваются, – объяснил Аякс, продолжая держать ладонь Итэра в своих горячих, крепких руках с мозолистой, шершавой кожей. – Хорошо, – кивнул Итэр, осторожно освобождаясь из чужой хватки. – Я запомню. Чтобы скрыть смущение, он закутался в одеяло, спрятал холодный нос в его складках. – Ты, наверное, уже понял, кто я, – сказал, переводя разговор. Ему не хотелось, чтобы Аякс почувствовал эту странную неловкость, грозившую сгуститься между ними. Возможно, Итэру стоило бы почаще видеться с людьми, если от простого прикосновения в его животе вспыхивают искры. Совсем он одичал, скитаясь по мирам. Но по-другому было нельзя. Тревога гнала его вперед, и он не мог остановиться, влекомый почти безумным желанием вернуть то, что у него отняли. Надежда питала его, давала силы на это. – Ты мироходец, – кивнул Аякс, оживляясь. В голосе его скользнуло нескрываемое восхищение. – Я слышал о вас, ребята! Говорят, вы обладаете особой силой. Словно бы пытаясь отыскать эту самую силу, он с любопытством оглядел Итэра, который лишь пожал плечами. – Мир полнится чудесами, и мы – не самые интересные из них, – ответил он просто, нисколько не лукавя. Слишком многое довелось ему повидать за годы странствий, чтобы считать себя кем-то необыкновенным. Когда границы миров становились прозрачными и приоткрывали свои двери, то взору открывались такие вещи, что любому могли бы потрясти воображение. Некоторые из них были необъяснимыми, другие – обычными для того мира, в котором существовали. Пару раз Итэр даже встречал самых настоящих богов, на поверку оказывающихся не интереснее множества смертных. Порой люди удивляли его больше, чем небожители всех мастей. А самое последнее столкновение с божеством, имя которой он не знал, но очень хотел бы узнать, принесло ему горе, которое никогда не утихнет, пока Люмин не вернется к нему – живая и здоровая. – Расскажешь мне, – попросил Аякс, наклоняясь и стягивая с ног сапоги. Спохватившись вдруг, он взглянул на Итэра. – Ты ведь не возражаешь? Тут всего одна кровать. Но если тебе неприятно, я могу поспать и в кресле. Выпалив все это на одном дыхании, он замолчал. В полумраке, овеянный тенями, умытый легким, дрожащим светом, он казался еще моложе. Но Итэр не хотел, чтобы Аякс стеснял себя ради него. Тепло улыбнувшись ему, он высвободил руку и коснулся чужого плеча, легко его сжав. – Все нормально, – он двинулся в постели, освобождая место рядом. Больше символически, потому что кровать и правда была огромной, занимая собой пространство почти во всю стену. – Хорошо, – Аякс ответил на его улыбку. Ловко стянув с шеи алый шарф, он бросил его на спинку кресла. – Черт, я совсем забыл. Ты не голоден? У меня есть с собой немного вяленого мяса, сыра и сушеных фруктов. Могу заварить чай из трав, получится вкусно. – Я не хочу есть. Можно мне лучше горячего чая? – попросил Итэр, все еще мерзнущий. Холод в этих краях был таким сильным, что, казалось, просачивался даже сквозь стены. Не спасала и пышущая жаром печь, уютно потрескивающая в углу. – Не вопрос, – кивнул Аякс. – Будет сделано. Он скрылся с глаз, зайдя за низкую кровать и нырнув под длинную, истрепанную временем занавеску. Похоже, за ней скрывалась еще одна комната. Вернулся он с маленьким закопченным чайничком, набитым снегом. Поставив его на плиту, принес Итэру немного сушеных яблок. – Поешь хотя бы их. Итэр поблагодарил его, куснул сморщенный бок. Яблоки оказались терпкими на вкус, кисловатыми. Пока он наслаждался ими, Аякс бросил горсть сухих листьев в чайник и помешал их. Когда вода закипела, он плеснул немного дымящегося кипятка в кружку и подал Итэру, который с благодарной улыбкой принял ее. Грея о гладкие керамические бока озябшие пальцы, он наблюдал за Аяксом. Тот стащил с плеч свою серую плотную куртку с тускло поблескивающими серебряными пуговицами, расстегнул тонкую белую рубашку. Нисколько не стесняясь Итэра, стянул и штаны, прыгая попеременно то на одной, то на другой ноге. Казалось, холод не так сильно беспокоил его. Избавившись от одежды, он взобрался на кровать, перекатился через Итэра и нырнул под одно из множества одеял. Пока он возился, устраиваясь удобнее, Итэр допил травяной отвар, чувствуя приятную тяжесть в животе. Поставив пустую кружку на тумбочку рядом с подсвечником, он повернулся лицом к Аяксу, столкнувшись с чужим внимательным взглядом. – Тебе лучше? – спросил он, придвигаясь чуть ближе. Даже через слои толстой ткани Итэр ощущал, как тянет жаром от тела Аякса. Жаром, к которому захотелось вдруг прильнуть, чтобы отогреться. Возможно, это была жажда тепла совсем другого рода. Поежившись, Итэр потянул на себя тяжелую, пахнущую пылью и зверем шкуру. Не стоило поддаваться своим мимолетным желаниям. Это не приведет ни к чему хорошему. – Ты все еще мерзнешь? – удивился Аякс, широко открыв свои удивительно синие глаза. Рука его коснулась плеча Итэра, скользнула ниже, дотрагиваясь до живота и ребер. Каким-то образом он вдруг оказался совсем близко, и его горячее дыхание коснулось уха Итэра, заставив покрыться мурашками его кожу. – Да ты весь продрог, приятель! И ноги какие ледяные. Это плохо. Давай, я помогу тебе отогреться. Итэр попытался воспротивиться, но Аякс уже резво вскочил, садясь на колени. Уверенно нащупав его ногу где-то в плену одеял, он обнял ступню теплыми ладонями и принялся растирать ее, отчего Итэр против воли покраснел, прикрыв лицо рукой, согнутой в локте. Даже дышать стало тяжелее. Чужие проворные пальцы массировали мышцы, и множество иголочек колючей волной прошлись по коже до самого паха, где скопилось тягучее напряжение. Порадовавшись тому, что одеяла скрывают его достаточно надежно, Итэр сдался, позволяя Аяксу делать все, что тому вздумается. – У тебя такие изящные ноги, – медленно сказал Аякс. Голос его стал ниже, грубее. Подушечками пальцев он почти невесомо провел по изгибу ступни, обвел пятку, из-за чего Итэр вздрогнул, вцепившись в простыню под собой. Его так давно не касались чужие руки – заботливые, нежные, жаждущие. Он забыл это ощущение, от которого его бросило в жар. Казалось, даже кровь быстрее потекла в венах. – Аякс, не стоит… – Его голос дрогнул. – Все нормально, – отозвался тот, отпустив одну ногу и взяв другую. – Просто расслабься. Ты не пожалеешь. Руки его заметно напряглись, но он продолжил так же ласково поглаживать ступню, разминая каждый палец. – Знаешь, – добавил он, не дождавшись ответа. – Иногда тут бывает одиноко. – Ты один живешь в этом доме? – спросил Итэр, медленно раскрывая глаза. Потолок над ним будто качался, и пучки трав плыли в коричневом деревянном море. Их запах окутал Итэра, погрузил его в то состояние, которое просвещенные зовут медитацией. Когда он вновь посмотрел на Аякса, то увидел, что тот смотрит на него, не отрываясь. Глаза его странно блестели, как от лихорадки. Щеки окрасило румянцем, и он чаще и тяжелее дышал. – Это не совсем мой дом, – он криво усмехнулся, облизывая губы. – Это… – Аякс нехотя окинул взглядом комнату. Сияние его глаз притухло. – Что-то вроде места работы. Не больше. – Тогда где… – У меня нет дома, – торопливо проговорил он. Его пальцы щекотно скользнули выше, к ямочке под коленом. Погладили там нежную кожу, и задержались на том месте, где беспокойно бился пульс. – Был когда-то давно. Но теперь я уже и забыл, как он выглядел. – Опустив длинные, отливающие красным ресницы, он спросил. – У тебя так много шрамов… – Кончиком указательного пальца он провел по одному – кривому, изогнутому–, пятнающего кожу ближе к бедру. – Часто попадал в переделки, а? – Приходилось, – подтвердил Итэр, сдерживая желание резко отстраниться, выдернуть ногу из рук Аякса. Как же жалко, должно быть, он выглядит со стороны – разомлевший от простых касаний юнца, что младше его на несколько жизней. – Но, тем не менее, ты здесь, – тот, казалось, ничего не заметил – ни чужое сорвавшееся дыхание, ни напрягшиеся под его пальцами мышцы. – Значит, ты счастливчик. – Аякс медленно, будто бы даже небрежно погладил внутреннюю сторону бедра Итэра. Густая челка, спавшая на лоб, скрыла собой половину его лица. Голос его стал глуше. – А ведь ты попал сюда не случайно. – Не случайно? – удивился Итэр, сдержав стон, едва не соскользнувший с губ. Пальцы на ногах поджались от легких волн удовольствия, прокатывающихся по телу. – Да. Мне предсказали, что однажды я встречу путешественника с золотыми волосами и золотыми глазами. Но сердце его будет алым, как свежая кровь. Тогда я не понял… – Подняв голову, Аякс спросил серьезно и грустно. – Ты потерял кого-то и ищешь, да? Руки его остановились. Он смотрел так отчаянно… Итэр вскинул поначалу брови, а потом догадался вдруг. Отчего заговорил торопливо, словно испугавшись чего-то. – Это не то… Я ищу сестру, Аякс. Ее забрали у меня. Аякс не смог сдержать вздох облегчения. Но лишь только он сорвался с его губ, как Аякс замер. В лице его что-то дрогнуло. – Кто забрал? – тихо и грустно спросил он. Его глаза затуманились, словно он вспомнил что-то, и мысли унесли его далеко – куда-то, где нет ни свирепого леса, полного зверей, ни одинокого домика в нем, холодного и пустого. – Я еще и сам не знаю, – шепотом ответил Итэр. Его собственное сердце тоже рвалось прочь. Он ясно понимал одно – ему не ведать покоя до тех пор, пока сестра не окажется рядом, рука об руку с ним. – Пожалуйста, не грусти, – попросил его Аякс. Подавшись вперед, он ласково провел костяшкой указательного пальца меж бровей Итэра, сглаживая морщинки. – Хотя бы в эту ночь. – Я постараюсь, – пообещал Итэр, призрачно улыбнувшись ему. Их с Аяксом взгляды встретились – золото с бирюзой, зима с летом, огонь со льдом. Первый поцелуй вышел несмелым, робким. Руки Аякса обвились вокруг его плеч, пальцы запутались в волосах. Стоя на коленях, он возвышался над Итэром, и целовал его бережно, будто держал невероятное хрупкое стекло и боялся разбить неосторожным движением. Касания его казались совсем невесомыми, Итэр едва ощущал их – крылья бабочки порхали по коже, да и только. Усмехнувшись, он крепче сжал Аякса и резко перевернулся, опрокидывая того спиной на подушки. Аякс удивленно выдохнул, уставившись на Итэра и приоткрыв рот. Оседлав его бедра, Итэр склонился над ним, обнял ладонями лицо. Глаза Аякса – ночное море в шторм – загорелись опасным огнем. – А я другого ожидал от тебя, – протянул он с нотками удивления в голосе, скользнув ладонью в волосы Итэра. Надавив ладонью на его затылок, он продолжил прерванный поцелуй. Их дыхание сплелось в одно. Итэр целовал Аякса, и не мог насытиться. Аякс держал его в своих объятиях, и не хотел отпускать, прижимая все ближе, словно в слепой надежде слиться в единое целое. Казалось, даже сердца их застучали в унисон в эти томительные ночные мгновения. Раскачиваясь в древнем, известном в каждом из миров ритме, они щедро дарили друг другу тепло. Нещадно сминая простыни телами, они не переставали двигаться ни на мгновение. И не могли оторваться от чужих губ, чужих глаз, чужой кожи, приятно разгоряченной под ладонями. Ночь равнодушно смотрела на них через окно – единственная свидетельница их страсти. Лишенная сияния луны и мерцания звезд, она озарилась их страстью, вспыхнувшей вдруг в одиноком лесном домике. Если бы их влечение друг к другу оказалось пожаром, то оно опалило бы все вокруг, оставив лишь выжженную землю. Но вместо этого – пока их тела получали наслаждение –, они опалили собственные души взметнувшимся пламенем желания. Страх потери добавил горечи в их поцелуи и касания, отравил миг блаженства. Застонав, Итэр качнулся в последний раз, прижался взмокшим лбом к плечу Аякса. Тот вздрогнул, следуя за ним, выдохнул его имя – протяжно, как молитву, отчего Итэр залился краской. Слабо улыбнувшись, Аякс коснулся губами его горящей щеки, провел дрожащей ладонью по волосам. Пережидая эхо отцветающей страсти, они долго еще лежали без сна, не в силах отстраниться, не в силах разъединить объятия. Тяжело дыша, они вдыхали запах друг друга, стремясь сохранить его в памяти. Они сливались губами, стремясь сохранить в памяти вкус друг друга. Они шептали нежные, неловкие слова, желая и их запомнить – на всю жизнь, навечно, навсегда. И когда глупые, случайные обещания отзвучали в ночной тиши, они заснули, продолжая цепляться друг за друга. Аякс зарылся лицом в волосы Итэра, запутался в них пальцами. Итэр крепко обнимал его за плечи, собственнически закинув на него ногу. И сон их был особенно сладок. Здесь же, в ворохе одеял, освещенные бледным, прозрачным светом, что лился сквозь скованное морозом окно, они и встретили рассвет нового дня. Ноги их оказались переплетены, голова Аякса сползла Итэру на грудь, который, в свою очередь, так крепко обнимал его, что нещадно затекли руки. Но никто из них не двинулся с места. Сонную тишину нарушало лишь их дыхание, звучащее в одном ритме. Когда солнечные лучи, пробившись сквозь толстый слой льда на окне, ворвались в комнату и разогнали по углам последние тени, Аякс нехотя пошевелился. – Мне нужно встать, – прошептал он, кончиком пальца проследив путь самого длинного шрама на теле Итэра, протянувшегося от левого соска почти до пупка. – Затопить печку, приготовить завтрак. – Полежи еще немного, – попросил вдруг Итэр, неожиданно даже для самого себя. Его сердце отогрелось в чужих объятиях, и ему не хотелось замерзнуть вновь так быстро. И даже руки, что уже начали болеть от неудобного положения, больше не волновали его. – Хорошо, – Аякс вновь уткнулся лицом в его волосы, щекотно задышал, касаясь теплыми губами шеи. Ладонью погладив его живот, спросил задумчиво. – Как ты не замерз насмерть в этой дурацкой одежде? Думал, если у тебя такой красивый живот, то ты должен показывать его даже в мороз? – Я просто не знал, где окажусь, – Итэр чуть выгнулся, уходя от прикосновения. Он не терпел щекотки. – Но ни о чем не жалею. Запустив пальцы в медно-рыжие пряди, он потер их, наслаждаясь шелковистой мягкостью. – И я не жалею, – тихо ответил Аякс, поцелуями спускаясь ниже, от шеи к впадинке ключицы. Кончиком носа потерся о нее, легко прикусил. Замерев на мгновение, вдруг вцепился зубами в мягкое место над соском, опалив его горячим дыханием. Итэр вскрикнул, дернулся под ним. – Что ты… – Хочу оставить память о себе, – невинно улыбнулся Аякс. – Ты ведь покинешь меня, и больше никогда не вернешься. Под напускной бравадой скрывалась распускающаяся, подобно цветку, боль. Итэр чуть поморщился, позволив себе на секунду пожалеть о прошедшей ночи. Но взглянув на Аякса, старательно отворачивающего взгляд в сторону, только усмехнулся. Уверенно притянув его к себе, жестом приказал отклонить голову. Аякс напрягся, облизал нервно губы, но послушно обнажил шею, беззащитно и доверчиво подставив ее Итэру, который впился в нее поцелуем-укусом. Аякс застонал, уперся ладонью в его грудь, царапнув ее короткими ногтями. – Черт, приятель, – воскликнул он, когда Итэр отпустил его. – А ты все воспринимаешь всерьез. Пальцами он коснулся глубокого следа, оставшегося на бледной коже. – Тут точно будет шрам, – сказал он, мрачно блеснув глазами на Итэра. А затем одним слитным движением набросился на него, смыкая челюсти поверх собственного прежнего укуса, углубляя его. Итэр позволил ему сделать это. Он и сам хотел помнить Аякса как можно дольше. – Так лучше, – удовлетворенно пробормотал тот, оторвавшись от него. Лизнув саднящую кожу, он поднял голову, посмотрел на Итэра с вызовом. – Ты ведь не против? – Нет, – Итэр вскинул брови, забавляясь выражением лица Аякса. – Может, однажды я вернусь. Эти слова слетели с его губ прежде, чем он успел остановить себя. Беспокойство ледяной водой разлилось в животе. Никакого однажды не случится. Нет нужды даже думать об этом. Он размяк, забылся за несколько волшебных, прекрасных ночных часов. Они стоили того, но пришла пора идти дальше. Идти и не оглядываться. Аякс уставился на него, уголок его рта дернулся, будто он хотел сказать что-то... Но затем он крепко сжал челюсти. Глаза его оледенели, и в них ничего нельзя было прочесть. Словно он закрылся, не желая, чтобы Итэр узнал об его мыслях. – Вот как, – протянул Аякс, медленно садясь на колени и упираясь руками в бедра. Алая сережка качнулась в его ухе. – Что ж, я бы сказал, что буду ждать тебя, но мы оба знаем, как зыбки такие обещания. А я не люблю обещать того, что не смогу исполнить. Нахмурившись, Итэр приподнялся на локтях. Этого он не ожидал. – Что может случиться такого, что… – Неважно, – сказал Аякс, оборвав его на полуфразе. Тон его голоса сделался мягким. Таким объясняют непослушным детям очевидные вещи. – Я все равно не смогу сказать тебе. Покинув постель, он быстро оделся, старательно не глядя на Итэра, который все не мог понять, что изменилось. Сказал ли он что-то не так? Аякс не хотел связывать себя с кем-то серьезно? Или боялся обмана? Итэр смотрел в его спину – широкую, надежную –, и вспоминал, как закрыла она его собой, бесстрашно встав перед кровожадными чудовищами. Смотрел на его руки – сильные, мозолистые –, и вспоминал, как несли они его, а после бережно раздели и уложили в постель. Смотрел в его затылок – рыжие прядки на нем так смешно и по-детски топорщились –, и вспоминал, как целовал их, как трепетно касался губами, вдыхая тонкий аромат ветра, снега и тех самых яблок, которые Аякс принес ему вместе с горячим чаем. Сердце, которое забыло, каково это – быть живым, вдруг забилось чаще. Оно билось в грудную клетку с силой кузнечного молота, причиняя настоящую боль. Соскользнув с наброшенных друг на друга одеял, с измятых подушек, со сбитой простыни, хранящей тепло их тел, Итэр решительно подошел к Аяксу и крепко обнял его со спины, прижавшись щекой к плечу. Для того ему пришлось встать на цыпочки, но… Итэр прикрыл глаза, вдохнул запах кожи Аякса, прислушался к его сбившемуся вдруг дыханию, и улыбнулся. Ему было хорошо. – Знающие люди говорят, что дом там, где сердце, – тихо сказал он, поглаживая обнаженную грудь Аякса, чуть прикрытую не застегнутой рубашкой. – Хочешь оставить свое сердце мне? – Аякс усмехнулся, но как-то неловко, будто пытаясь убедить себя, что ему все равно. Он наивно пытался быть дерзким. Итэр развернул его к себе, коснулся кончиками пальцев его изломанных насмешливо губ. – Да, – просто ответил он. Аякс замер в его руках – напряженный, как струна. Его зрачки заметались в глазах, словно он поверить не мог в то, что услышал. – Посмотри мне в глаза, – приказал он, обхватив теплыми ладонями лицо Итэра. Подавив желание зажмуриться и прильнуть к этому теплу, Итэр послушно взглянул в чужие синие, как летнее небо, глаза. В один миг для него исчезли и холод, поднимающийся от пола, и дикий лес, окружающий их домик, и даже тревоги, терзающие его сердце. Друг перед другом они оказались одни, с обнаженными душами и чистыми помыслами. Они стояли в полной тишине, и никто из них не отвел взгляда. – Я… – Аякс облизал пересохшие губы. Брови его дрогнули, все лицо вдруг выразило такое отчаяние… И он сдался. Сдался, сказав торопливо. – Хорошо. Я проведу тебя к твоему дурацкому порталу, чтобы ты смог уйти. Я знаю, где он спрятан. И помогу тебе расправиться с вуркалаками, которые охраняют его. – Ты что… – Итэр недоверчиво глянул на него, – сторожишь этот портал? – Мне было велено не пускать к нему чужаков, – Аякс отвел взгляд в сторону. – Я не знаю, куда он ведет. Сердце Итэра забилось чаще. Он чувствовал – в этот раз что-то было не так. Не так, как обычно. Возможно, именно сейчас, именно сегодня он найдет Люмин. – Обещай мне одно, – серьезно сказал вдруг Аякс. Встретив взгляд Итэра, он твердо повторил. – Обещай мне, что не погибнешь. Пусть не вернешься ко мне, но не погибнешь. «Я не могу», – хотел ответить ему Итэр, но эти слова умерли на его губах, когда он увидел, какими темными стали глаза Аякса. Темными и умоляющими. Положив ладони на его щеки, погладив ласково пальцами скулы, он прошептал ему: – Хорошо. Я обещаю тебе. В конце концов, Аякс – кем бы он ни был – заслужил это. – Я верю тебе, – он прикрыл глаза, повернул голову, прижимаясь вдруг губами к запястью Итэра. Дыхание его незримым пламенем обожгло кожу. Что-то в этом невинном, порывистом жесте заставило сердце остро сжаться. Аякс казался сейчас открытым, беззащитным. Красивое лицо его наполнилось печалью и горечью. – Ты тоже обещай, – сказал Итэр, нежно проведя ладонью по чужой щеке. – Что ты будешь жить счастливо, что бы не случилось. Аякс усмехнулся, полоснул его острым синим взглядом из-под полуприкрытых век. – Вернись живым, и я буду счастлив, – упрямо заявил он. Итэр только головой покачал. – Какой ты все-таки еще юный, – протянул он, с сожалением разглядывая его лицо, стараясь запомнить каждую черточку. – Но ты ведь не знаешь, сколько мне, – протянул тот, тоже не сводя с Итэра глаз. – Я тоже могу оказаться старше, чем ты думаешь. А вот ты… Едва до плеча мне достаешь. Просто малыш, – он пытался поддразнить его, на что Итэр мягко ответил. – Я гораздо старше тебя, Аякс. Внешность обманчива. – Тогда ты обязан выжить, – воскликнул Аякс, больно сжав его плечи. – Как тот, кто старше, ты не соврешь мне! – Не совру, – улыбнулся Итэр. «Но жизнь может, – добавил он мысленно. – Жизнь и судьба. Они свели нас, они могут и разлучить». Только он ничего не сказал вслух. Пусть Аякс подольше останется счастливым и полным надежд. Как и Итэр. В конце концов, надеяться может не только юность.