Je me sens un peu plus en sécurité quand je suis avec toi.

      Сна я не помню, но я был раздражён по причине того, что кто-то додумался мне позвонить сейчас. Я приоткрыл глаза и, смотря на вид из окна, лёжа в постели, понимал, что сейчас далеко не семь утра, когда уже было видно немного посветлевшее небо и приподнятое солнце за какой-нибудь многоэтажкой, которое ещë не прикрывают облака. Но не восемь так тем более, когда ты уже точно можешь сказать по освещению в квартире, что уже давным-давно как пора вставать.       Если бы всë было в действительности так, то всë это как бы намекало на то, что я как самый настоящий ленивый кусок дерьма, который иначе, кроме как заниматься прокрастинацией ничего не может: я снова просплю и даже не успею сделать себе завтрак, и мне придётся заглядывать к Нене и надеяться, что там не будет большой очереди.       Закрыв глаза и даже не надевая свои новые очки, которые буквально вчера подарил Пико, я пытался нащупать телефон, который лежал где-то на спинке дивана, на который я плюхнулся спать из-за того, что просто не хотел спать в своей комнате, даже не зная самой причины, так что пошёл спать в зал. Просто не хотелось и всё, зачем мне перед самим собой же оправдываться?       Звонок так и долбил по ушам, и он меня раздражал больше, чем также бьющий по ушам ранее мой старый будильник, который я выкинул несколько дней назад, ибо он и так старый, страшный. К тому же у меня есть телефон, так что смысла заводить будильник я не видел, так как будет лишь занимать место на моей тумбочке. Но, честно признаться, я скучаю, и меня до сих пор не покидают мысли завести будильник, который будет еще как полу-будильник, полу-радио, полу-зарядка, полу-лампа, полу-ещё-что-то-что-я-ещё-не-придумал. В общем, кратко: многофункциональный.       Нащупав телефон, я даже не стал смотреть, кто мне мог писать, кто звонил, я также держал глаза закрытыми, мне хотелось лишь выяснить причину такого позднего звонка и заодно кто мне решил позвонить. Вслепую подняв трубку, я приложил телефон к уху, потирая закрытые глаза, слегонца надавливая на глазные яблоки до того, что виднелись танцующие белые пятна, которые просто исполняли свои красивые танцы.       — Алло?.. — Проговорил я сонным и тихим голосом на пониженных тонах. Мне кажется, тут почти любой бы мог услышать в моём голосе также нотку раздражения, и надеюсь, собеседник понимает, что звонит далеко не в буднее время. Мне хотелось верить, что щас может все-таки утро, и звонок просто разбудил меня, в отличии от будильника.       — Голубика, разбудил? — это оказался Пико.       Меня начал раздражать его весёлый тон и также меня начал раздражать этот глупый вопрос, который эхом отдавался в моей голове, на который есть очевидный ответ. Вопрос не риторический, что лишь подливает масла в огонь.       Я, конечно, понимаю, что он сова и может не спать ночами и днями, но он должен понимать, что не каждый человек на земле такой же, как он: страдает какой-то семейной бессонницей, от которой человек выглядит буквально как мёртвый голубь на проезжей части, тушку которой уже несколько раз успели переехать машины, из-за чего даже кости были всмятку, а кровь была высохшей, и можно было точно сказать, что этой тушке не один день. Но дни идут, а убирать никто и не собирается, что, как по мне, довольно удручает…       Но, к слову, нет, Пико наоборот выглядит очень даже собранно и бодро, если не учитывать его синяки под глазами, и порой как его глаза будто бы изливаются кровью от бессонницы. Удивительно, что сами капилляры ещё не лопнули.       — Пико? Какого хуя ты мне звонишь сейчас? Я кладу трубку… — Я вообще не хотел разбираться с ним сейчас, что тут говорить про ночные разговоры, когда сегодня моя рабочая смена. Зная Пико с его инфантильностью, я был почти что на сто процентов уверен, что он мне позвонил чисто решить вопрос о какой-то мелочной чертовщине, которой я уже сыт по горло.       — Нет-нет! — тут же почти что прокричал в трубку Пико, — Извини, да, выбрал время… — закончил он.       По его тону я понял, что ему стало неудобно и после своего предложения он замолчал на три секунды. Эти три секунды я лишь слушал какой-то шум из своих динамиков, похожий на помехи телевизора на фоне всей этой тишины в моей квартире. Учитывая ночь на дворе, сама тишина была для меня чуть ли не лучшим другом, и сейчас любой звук мог бы стать моим раздражителем, помимо посторонних звуков доносящихся из улицы, которые не были для моей пустой головы на данный моменты жутко неприятным гулом, от которого я бы каждый раз вскакивал с постели разъярённый.       Скорее наоборот: всё это лишь дополняло атмосферу, которая лишь наоборот меня успокаивала. Даже если бы за окном кто-то сейчас кричал, развлекаясь таким образом, будучи в пьяном состоянии, мои нервы ничуть не будут шалить, скорее просто я не придам этому никакого значения и продолжу спать.       — Блять… — со вздохом произнёс я. — Который сейчас час, можешь сказать?      Я начал протирать глаза, которые всё также не хотелось открывать, не переставая мычать. Чувствовал я себя максимально дерьмово, хотелось поскорее завершить этот диалог и вернуться ко сну, в надежде, что никакие Пико и прочие личности не будут мне трезвонить посреди ночи «просто поболтать».       — Ну щас без шести четыре… А чё спрашиваешь? — Спросил он после небольшой паузы. — Ты же как-то трубку-то поднял.       — Вслепую поднял. — Ответил я вздохнув. Яркость экрана у меня стоит на минимуме, и даже так это мне сильно режет глаза в тёмное время суток, так что я даже не хотел смотреть в телефон, — Стоп, четыре утра? Ты, блять, серьёзно?!       До меня только сейчас дошло, что мне ответил на мой вопрос про время, что меня действительно выводило из себя. То есть, он серьёзно считает, что звонить мне в такое время будет прекрасной идеей? Если он мне щас скажет какую-то, не побоюсь этого слова, хуйню, я положу трубку и выключу звук.       Его звонок, если он не врёт, в такое время меня действительно смутил, и всё-таки мне хватило сил открыть глаза, протереть их и глянуть время: на моём главном экране сама надпись «3:54 am» выводила меня из колеи, ведь стоило мне только навести взгляд на свой экран, где была самая минимальная яркость, меня всё равно не покидали ощущения дискомфорта, будто бы прямо сейчас кто-то давил на мои глаза очень сильно снаружи, что аж казалось: ещё немного и их выдавят.       Проморгав и протерев глаза, я вновь приложил телефон к уху, в надежде получить адекватный ответ, и что тут далеко не дело в его несолидности, его глупости.       — Пико, какого хера, ты совсем что-ли умалишённый? — Сорвался я, — Ты хотя бы понимаешь, что щас далеко не то время, когда ты можешь спокойно трезвонить людям? В это время люди спят! И что с того, что ты можешь не спать ночами? Это не говорит о том, что можно звонить какой-нибудь очередняре из-за своих прихотей… — Я выдохнул.       Я всё также протирал глаза рукой, а этот поступок Пико меня вообще конкретно вывел из себя. Я помню, что Нене рассказывала мне про его бессонницу и другие болячки, однако я не считаю правильным оправдывать его поступки этакой хворью, каким хорошим человеком он не был, и как сильно я бы им не дорожил. Он меня разбудил посреди ночи, наверняка по какой-то несусветной херне, он от скуки может спокойно это сделать, и тем более: у меня сегодня рабочая смена, и я не хочу выпивать по несколько кружек кофе и несколько банок энергетиков чисто из-за прихотей Пико.       — Тихо-тихо-тихо, Кит, спокойно. Дыши ровно. Давай: вдыхай, выдыхай. Не психуй, не соси хуй, я понял, реально облажался. — По ту сторону трубки понял, что Рыжик сам со своей же фразы усмехнулся, мне же было не смешно, потому что требовал ответа и хотел поскорее закончить диалог и отправиться в Царство Морфея снова.       — Если этот звонок не по делу, то при личной встрече я тебе въебу, Пик, и ты не посмеешь дать мне сдачи. А потом заставлю сделать сальто с крыши… — Тут я уже не сдержался, я уже весь вскипал от злости, но я сразу переосмыслил сказанное мною, из-за чего раскраснелся и меня начала мучать совесть. — Прости, пожалуйста, меня за мою грубость. Мне на работу сегодня, пойми меня, я щас больше настроен на то, чтобы пойти спать.       Мой голос становился уже бодрее, однако я всё также хотел кинуть трубку и продолжить спать, вообще не задумываясь о том, что мог задеть чувства своего друга уже просто своим игнором. Я бы послал всё на хрен и лёг спать, заранее отключив звук, чтобы никто не мог до меня дозвониться, в том числе и Пико. Только будильник бы меня разбудил, а дальше как пойдёт.       — Ладно, правда, прости, Кит, не подумал… — Сказал Пико виновато. Мне было далеко не до извинений, ибо это уже будет тратой моего времени и нервов.       — Давай ближе к делу и я пойду спа-…       — Нене умерла. — Перебил он меня.       Это были просто слова, но я почувствовал, будто весь холод январской стужи холодным остриём прошел сквозь мою грудь.       — …Что? — Спросил я после довольно длинной паузы. По ощущениям, прошло пол минуты. — Какую херню ты щас сказал? Тебе заняться нечем?! — Тут я взбесился ещё больше. К чему эти отвратительные шутки?       Сейчас вроде не Хэллоуин, да и он прошёл вроде как. Я не помню, ибо не участвую в этом дерьме также, как эти христиане, которые отсиживаются всю свою жизнь в церкви успения пресвятой богородицы, которые начинают плакаться лишь из-за того что работали в абортариях, — место, в которых переливают кровь невинных детишек, которые даже не успели сформироваться в утробе матери, из-за чего теперь они являются погрешниками, которые будут вынуждены страдать в Аду. К смерти приводит тебя скорее то, что ты не читал поэму Данте Алигьери, но я агностик, так что надеюсь лишь на то, что после смерти меня встретит лапша с фрикадельками в девятом кругу Ада. Ладно, признаюсь, меня занесло. Спросонья всегда так.       — Блять, Кит, не заставляй меня эту хуйню повторять, ёбаный в рот! — Пико был уже на пике судя по всему, из-за       чего мои внутренности будто бы сжались и я вздрогнул, а мои волосы по всему телу начали потихоньку вставать дыбом.       Эта новость для меня была пронзительна, словно нож вцепился в живот, будто бы тёмная сосна, отмораживающая своей загадочностью и красотой, обрушилась веткой в ногу.       — Мне самому щас пиздец как тяжело, ты бы, блять, знал!       Я начал чувствовать дикий дискомфорт, но также был в недоумении, однако внутренности всё сжимались, и я чувствовал, как пульсируют мои виски, сосуды шеи, запястья. Были такие отвратительные ощущения, что казалось, будто бы вспороли живот кусунгобу, а затем начали потихоньку вытаскивать кишки голыми руками, постепенно то сжимая их, то разжимая, из-за чего дискомфорт и даже боль усиливались.       — В смысле, мать твою, «не заставляй меня это повторять»?       Было такое ощущение, будто бы просыпался уже не только мой мозг, но и моё тело, и я начал чувствовать себя очень бодро, но в то же время некая физическая боль не давала мне расслабиться и спокойно встать, однако это не помешало мне тут же встать с кровати, словно ошпаренный.       Это уже скорее моя дурацкая привычка, из-за которой порой даже сам я чувствую себя неловко; вставать и постоянно пытаться куда-то себя деть, что-то сделать, даже когда этого не требуется.       — Пик, я понимаю, ты тот ещё юморист, даже чёрный юмор в стороне не стоит, но это вообще не смешно.       Я лишь хотел верить в то, что это просто очередная неудачная шутка Пико. Похоже, моё утро начнётся далеко не с кофе, чая, или стакана тёплой простой воды. Паника постепенно поглощала меня, как и дискомфорт во внутренностях, особенно в брюшной полости.       Я не был готов совершенно. Из глаз начали течь слёзы, а ветер, который дул из окна, лишь усиливало боль, из-за чего казалось, что если я щас взгляну на себя в зеркало, мои глазные яблоки будут красными как помидоры, от взорванных капилляров. Я в принципе не мог это контролировать даже, всё также хотел верить, что Пико сейчас реально по-идиотски пошутил, а потом под конец только вспомнит про мою впечатлительность, когда я уже буду на грани. Сейчас он скажет, что это шутка, так? Это ведь правда шутка, я уверен… Но он молчал.       Мне стало так плохо, так тошно, что мне казалось, ещё одно слово из уст моего друга, и меня вывернет наизнанку вместе с внутренностями, в которых будто бы кто-то продолжал буквально копаться. Не взирая на то, что я даже не завтракал и ничего не пил абсолютно, всё равно столько ощущений было. Во рту была лишь сухость, как и в горле, отчего было сложно уже разговаривать, а за водой идти не хотелось, но снаружи я уже чувствовал, как руки липнут к коже лица, как глаза становились краснее и болели всё сильнее, а пульсирование лишь давило на меня.       Казалось, что я вот-вот потеряю сознание. Лучше бы, так оно и было. А ещё лучше, если бы это было всё всего-лишь сном. Страшным кошмаром, который выглядит настолько реалистично, что аж больно.       «Это не кошмар наяву, это просто сон», — твердил я про себя.       — Я, по-твоему, блять, щас шучу нахуй?! Кит, блять, не беси меня! Я не могу шутить на такие темы никоим образом, это действительно произошло, су-ка! — Пико уже надрывался, да так, что связь будто бы решила потихоньку начать прерываться, потому что Пико слышал я плюс-минус приглушённо, периодически настигали лаги, из-за чего его речь была обрывистой. — Я не могу поверить… Я до сих пор не могу поверить, блять… Блять, блять, блять, блять, БЛЯТЬ!       Я слабенько шмыгнул в встал в ступор, словно статуя. Я бледный, и пускай этого и не видел, я чувствовал. Мне становилось всё хуже и хуже.       — Я вообще не ожидал того, что она наложит на себя руки, при том таким образом, Господи. — Пико надрывался уже и я слышал, как у него уже начиналась истерика, а я просто не мог вынести этого. Всё это так давило на меня, что я начал сдерживать свои рвотные позывы.       От сонного состояния сразу на такое ужасное. Резкая смена обстановки очень негативно на меня влияла, и прямо сейчас я будто бы попал в какой-то кошмар. Ледяной пот скатывался по лбу, сердце стучало в бешенном темпе, а сознание становилось всё более меркнувшим. Я зациклился на последней фразе Пико, который объяснил причину смерти Нене.       — Она всё-таки совершила самоубийство… — тихо произнёс я свою мысль вслух.       Сев на пол, опираясь на диван, я кинул телефон в сторону куда-то и начал тихо рыдать в свою ладонь, прикрыв глаза другой рукой. Стоило мне услышать о её самоубийстве, я тут же вспомнил что рассказывала мне она, интервью Пико, и я знал, что у неё действительно это было. Стоило только герпесу показаться на её лице, как у неё тут же начиналась истерика и она лишь страдала самобичеванием, которые часто заканчивались мыслью о том, что она хотя бы что-то хорошее для себя или кого-то другого сделала, так что может спокойно совершить роковой шаг.       Я же чётко помню, как она даже сама говорила, что она ходила по терапевтам, лишь бы ей помогли. У неё это фактически получилось! Но тут, стоило мне услышать это… Закрыв рот ладонью, я лишь надеялся, что меня не вывернет наизнанку, и также надеялся на то, что это очередная дурацкая шутка Пико.       Он же юморист, — не клоун, а целый цирк. Кит, ты просто слишком впечатлителен, не дай ему взять вверх над тобой. Сдерживайся, вытерпи этот ужас, подбери момент и скажи ему всё прямо и возвращайся в постель, в Царство Морфея, и забудь об этой конченной выходке как о страшном сне.       «Моя подруга мертва», — спонтанно пронеслось эхом в моей голове. Мои мысли начали принимать другие обороты, моё мышление становилось всё более алогичным, отчего всё было смешано и всё это больше походило на смесь каких-то несочетаемых ингредиентов, от которых воротит твой желудок.       Один из близких мне друзей, так ещё скончался так внезапно от своих же рук. Зачем она так поступила? Что с ней случилось? Что у неё было в голове на тот момент? Что у неё в принципе было тогда? Вообще без понятия. Мысли о мёртвой подруге всё продолжали раздаваться эхом в моей голове, без остановки, очень назойливо, в квартире даже для меня было уже слишком шумно, из-за чего мне начало казаться, что это всё-таки мои галлюцинации, которые появились отнюдь не от здорового сна.       Настоящее переутомление, своеобразная бессонница и моя вечно страдающая нервная система, у которой случился сбой, как и у моего режима. К тому же, перед сном я явно переборщил с дозировкой лекарств, из-за чего разум помутнел, а алогичность и тупизм достигли апогея, ведь даже я сам от слова совсем не понимаю что делаю, о чём думаю, почему так думаю, почему совершаю те или иные действия, и почему порой даже Пико наезжает на меня из-за того, что я могу совершить какую-то пакость, которая вроде как очевидна на первый взгляд, но не для меня.       Всё это взаимосвязано, точно знаю. Иначе как объяснить то, что я щас думаю в таком ключе? Ладно, Кит, ты чего? Рыжик ведь просто пошутил, Господи, Боже. За что же он так со мной? Пико, почему ты со мной так жесток? Какое зло я совершил, что ты решил так поступить со мной? Так пагубно, так некрасиво. Ты жесток, тщеславен, эгоистичен, авторитарен и глуп.       Пико тяжело дышал в трубку, я это мог услышать даже без громкой связи, которую я даже случайно не включил. Оно и к счастью, ибо это стало бы ещё одним лишним шумом и раздражителем. Я пытался быть таким тихим, словно меня и не было в квартире сейчас, однако шмыги и томные вздохи и выдохи меня выдавали.       Пико общался сам с собой, продолжая тараторить что-то про суицид Нене и как спонтанно это всё произошло, не более, однако я практически ничего не разбирал по большей части из-за того, что моя голова была просто забита мыслями.       С каждой секундой, продолжая слушать всё, что говорит Пико об этой ужасной ситуации, каждая секунда, которую я уделял его голосу, его словам, исходящие из динамиков сотового, моё нелепое лицо кривилось всё сильнее и сильнее. Как будто ощущаешь себя падалью, над которой кружит стервятник.       В квартире не было тихо, не было тишины и спокойствия, из-за чего мне было ещё страшней. Да что там? Я в принципе задыхался, захлёбывался в слезах и также охватывала паника. В глазах становилось очень темно, и казалось, будто бы я только что посмотрел на какую-то картинку с оптической иллюзией: всё двигалось и мерцало, но затем становилось всё темнее и темнее, что я даже не мог разобрать где нахожусь прямо сейчас.       Изначально моим ориентиром был экран телефона и луна, которая освещала зал, но сейчас лишь темнота и глухота. Казалось, ещё немного и я потеряю сознание, умру от нехватки кислорода, от остановки сердца, я не знаю!       Мне было страшно, я боялся словить паническую атаку и из головы всё также не уходил образ Нене, как она могла бы умереть, как выглядел бы её труп. Я видел её в петле, в горячей ванной с окровавленной водой из-за её перерезанных вен, я видел её лежащей на полу с бутылкой уксуса неподалёку, и даже её труп возле многоэтажки, с которой она сбросилась. Я всё продолжал представлять это, я не мог перестать видеть, как из её глаз сочится кровь, из запястьев, из сонной артерии, да откуда уходно! И всё это сопровождалось фразой «Нене умерла».       Я всё хотел верить, я хочу верить, что это шутка, и пытался приглушить такие мысли фразой «Это просто шутка».       — …Кит? Кит! КИТ! Сколько раз мне тебя ещё окликать?! Ты там помер что-ли? — Кричал в трубку друг, которого я услышал далеко не сразу.       Я взглянул на телефон, который откинул куда-то в угол. Не оставалось иного выбора, кроме как встать, пойти, взять телефон и узнать, что же щас хочет сказать Рыжик. Так я и сделал. Я уже устал, но не физически, а морально. Я боялся, что не смогу его услышать из-за хода своих мыслей, из-за всего этого шума в моей голове, моих картинок перед глазами, которые были своеобразной пеленой.       Я хотел выколоть себе глаза ножом, избавиться от ушей и лишить себя слуха, я хотел уже сделать себе же лоботомию, всё что угодно, лишь бы не думать и даже не видеть, не представлять всё это, забыть.       Взяв телефон, я тут же повалился на пол и приложил телефон к уху.       — …Да, Пико? — Тихо и медленно произнёс я, свободной рукой вытирая слёзы и шмыгая в трубку.       — Прости меня пожалуйста за такой внезапный звонок и такую ужасную новость. Я знаю, ты очень впечатлительный, и… — Шмыг, — и просто знай, мне правда жаль. Просто пойми меня, я на эмоциях, и я хотел хоть с кем-то щас поделиться этим, с кем-то разделить эту утрату, потому что одному мне крайне тяжело… — Всхлипывая говорил Пико.       — Пик, всё в порядке. Спасибо всё-таки, что рассказал. Извини за бурную реакцию несколькими минутами ранее, — продолжил я, — просто и ты меня пойми: меня будят посреди ночи, а зная тебя, я ожидал, что ты меня решил потревожить по какой-то херне именно ночью, а не, как минимум, в обед днём. А потом мне рассказывают это… Это было ужасно, это ужасный поступок, Пик. Это отвратительно, ты жесток и это меня задевает. — Проговаривал я, вытирая слёзы.       Пико лишь вздохнул и ничего не отвечал, наверно, потому что не знал, что ответить, или может он ожидал от меня такой реакции, тем более учитывая то, что это мысли вслух.       — Прости, Кит… Просто мне некому больше из близких мне друзей было рассказать это… Я на эмоциях и хотел сделать всё сразу что-ли. Делал не думая. — сказал Пико.       — Ты поступил крайне не сознательно. Это ужасно. Ты правда как ребёнок. — Проговорил я сквозь слёзы, на что Пико лишь вздохнул.       — Мне правда жаль, Кит. Я знаю, я эгоистичный и инфантильный козёл, но прошу, будь нежнее, мне тоже нелегко, и я не хочу, чтобы ты так грубо со мной обращался.       — Прости… Кстати, — продолжил я, — а родители Нене знают об этом? — Спросил я, заранее набрав кислорода побольше. Мне нужно было отдышаться и как-то собраться с мыслями, успокоиться, но мне всё также было тяжело даже разговаривать.       — Д-да… О-они… Они знают, Кит. Они знают. — Голос его вздрогнул и звучал крайне неуверенно, но также проскакивали и шмыги.       Не буду придавать этому значение, сейчас что он, что я — мы оба на эмоциях, говорим и вытворяем чёрти что, ведь переживаем смерть нашего лучшего друга — Нене. Оба сидим, ревём и просто переживаем такой пиздец. Может я правда впечатлительный, но не думал, что настолько, потому что я всё продолжал задыхаться и думал, что вот-вот потеряю сознание.       Мне действительно тяжело до сих пор признать тот факт, что моя подруга мертва, я лишь хочу верить, что это шутка. Она мертва, мертва, мертва? Мертва? Нене мертва? Не-е-ет, ни за что! Не верю! Я не верю, блять!!!       — Пико, прошу, скажи, что это твоя очередная неудачная глупая шутка, Рыжик… — Сказал я, всё ещё не теряя веру.       — Кит, мы же пару секунд назад это обсуждали. Мне неза-…       — Скажи это, блять, скажи! — Я его перебил, ещё чу-чуть и у меня начнётся страшная истерика, ведь мне всё также не хотелось принимать отказов. Я буду психовать и истерить, я не хочу принимать это.       — Кит, тише… Я могу к тебе заехать? — Спросил рыжик.       — Сука, нет, я не могу так. Я просто не могу… — Новая волна слёз началась, и я всё не могу остановится. Мой разум затуманился и все шумы вокруг стали лишь звуками помех из телевизора. — Это просто полный… Звиздец.       — Кит.       — Блять, нет, она же не могла. Она же…       — Кит! — Пико заорал в трубку так, что мне казалось, что щас стану слышать одним ухом хуже другого.       — Чего?.. — тихо спросил я. Мой голос ломался.       — Я к тебе заскочу. Жди меня, понял? — Проговорил он суровым голосом.       — Погоди, но откуда ты-… — Вызов сбросили, после чего последовали длинные гудки. — ...Знаешь, где я живу? — Я выключил телефон и положил на пол.       Мысли о том, что ко мне кто-то зайдёт и что в принципе Пико откуда-то знает моё местожительства просто покинули меня, также быстро, как и появились.       Моя голова была забита лишь мыслями о Нене, снова. Также представлениями о том, как она умерла, как она выглядит, как она выглядела до и может выглядеть сейчас. В смысле её труп, она ведь мертва уже… Я не знаю многих подробностей, казалось бы, но в то же время, я знаю слишком много, и я ведь даже об этом не просил.       Мне казалось, я был бледным и также чувствовал, как пот стекал по моему лбу и всему моему телу, а в глазах опять начало мутнеть. Желудок тоже был не рад и всё урчал. Только это явно был не голод, а скорее он намекал на то, что ещё немного, и всё, что я мог съесть вчера — окажется на полу, чему я однозначно не был рад.       Я попытался встать и сходить на кухню, дабы выпить успокоительное, воды, жаропонижающее может понадобится, что-нибудь от давления. Мне нужен был ориентир, так что я включил свет и приложил одну руку к стене, а другой также пытался за что-нибудь ухватиться, чтобы если вдруг, я не свалился с грохотом на пол.       Учитывая, что у меня нет кого-нибудь рядом, нет гарантии того, что меня бы кто-нибудь поддержал, чтобы я хотя бы не ударился головой о кафель, но всё-таки, пускай хоть что-то. В глазах всё также мутнело, но я замечал, что всё было уже не так плохо, как прежде, и я видел всё гораздо лучше, чем до того, что несомненно радовало меня.       Поход на кухню ещё ни разу не казался таким трудным. Только если раньше я просто вставал рано утром чтобы быстро кинуть что-то себе в рот, а потом взять обед, который я делал себе прошлым вечером и уйти, то сейчас я просто ничего не видел, а слабость буквально охватывала всё моё тело, из-за чего мне казалось, что я не то что не смогу налить себе в стакан воды, я даже до кухни не дойду, и просто упаду на пол, и буду лежать до скончания времён, пока не умру с голода и от обезвоживания менее, чем через неделю. Такой исход событий мне даже нравился, но в то же время я понимал, что лежать тут около недели, на полу… К чёрту это.       У меня всегда был страх упасть в обморок. Только меня пугал не сам обморок, а скорее то, что я могу упасть на твёрдую поверхность и разбить голову, например, или сломать что-то. Страшнее всего было именно получить какую-то травму, и не легкую, в духе перелома руки, а именно ту травму, от которой можно остаться инвалидом на всю жизнь. Такая перспектива меня не особо радовала и скорее от одной мысли меня бросало в дрожь, а волосы по всему телу вставали дыбом. Но страшнее всего было именно неудачно упасть, да так неудачно, что буквально погиб, а не просто стал инвалидом.       Обычно после ощущения слабости, головокружения, а в глазах начинает темнеть, загоняя себя такими мыслями я потом будто бы под воздействием мефедрона — я с лёгкостью могу подойти к человеку и заставить его мне помочь, и потом когда он мне помогает и даже может довести до какого-нибудь места и присесть вместе со мной, я начинаю чувствовать себя устало, поникшим и мучает паника с тревогой, и с каждым разом все хуже.       Выпивая уже третий стакан воды, я всё думал как поступать дальше. Я думал пойти полежать, но боюсь уснуть, но есть также вариант просто посидеть на кухне и поразмышлять. Вспомнил, что ко мне обещал заехать Пико. Меня снова начало крыть, потому что я не понимал откуда у него мой адрес. Мои соседи не очень-то и приветливые, и это тоже меня напрягало, так как тут все друг друга знают, и тем более если какой-то незнакомец решил зайти в дом в четыре утра…       Что ж, как минимум в подъездном чате начнётся кавардак, и все наверняка скинут на то, что к нам опять зашёл либо какой-нибудь бродяга, либо же опять какой-нибудь сосед-подросток решил выйти посреди ночи на прогулку. Максимум могут поднять тревогу, потому что в подъезд зашёл опять либо наркоман, алкоголик, и никто не постесняется пригрозить судом, ведь ты нарушил комендантский час. Знаю, звучит как бред, но этот бред у нас и происходит время от времени.       По большей части тут живут либо маразматики — старики, либо же молодые и просто взрослые люди, у которых само по себе что-то не то с головой. Было сложно, но я уже плюс-минус привык. Если говорить про Пико… Я всё старался скидывать на то, что ему либо Нене, либо Линн сказала о моём местожительстве, либо я упомянул и забыл, что далеко не факт. Также пробежали мысли о том, что он мог меня преследовать, но уверен, мозги у него есть. Захочет — спросит.       Я решил себе сделать кофе, и на этот раз я думал вообще не заморачиваться и просто положить пару ложек молотого в кружку и залить это кипятком и молоком, но всё-таки заморочился и сварил кофе в турке, добавив перец и сахар, для усиления вкуса. По классике — вкусно, и мне нравится экспериментировать.       Но залив кофе молоком и сев за стол, начиная поедать кусок чёрствого и сухого чёрного хлеба, меня вновь начали мучать мысли о Нене и воспоминания о ней: как мы готовили вместе у неё дома, она меня чему-то обучала, рассказывала, давала советы и как мы поддерживали друг друга. Мне стало так тоскливо.       У нас было столько планов ещё на будущее, может, съездили бы в какой-нибудь город группой, взяв Пико и Линн, конечно же. Мы бы поделали фоток, отдохнули от работы, повеселились, выпили бы наверно, посидели бы дома и залипали перед телевизором. Изучали бы город, его жителей, всякие кафе глянули бы, новые знакомства, новые воспоминания, фотографии и новые темы для разговоров. Может, мы бы поехали не просто в другой город, а даже в другой штат полетели, или же вообще в другую страну. Последний вариант вообще вряд-ли бы был исполним, но всё-таки нельзя сказать наверняка.       Я просто скучаю, и мне стало щас так одиноко и грустно от того, что мы столько успели сделать, но также столько всего упустили…        Внезапно раздался дверной звонок. Если это реально Пико, то я потом буду обязан спросить теперь как он попал в подъезд, и также откуда он узнал мой домашний адрес. Эти мысли так и не дают мне покоя… Встав со стола, держа свои два главных вопроса в голове, я вышел из кухни и пошёл в зал. Подойдя ко входной двери, я начал смотреть в глазок, в надежде увидеть там те самые белые линзы и оранжевые лохматые пряди. Я начал всматриваться, и всё-таки мои ожидания оправдались — это Пико, но только без линз. Интересно, как он добрался до моего дома… Я не знаю, как там у людей с дальнозоркостью и представить не могу какого им без специальных очков, линз. Я знаю лишь то, что такие люди вблизи не видят, но видят в дали, отсюда и название — дальнозоркость.       — Пик, это ты? — Машинально спросил я после того, как мой нетерпеливый гость снова начал насиловать дверной звонок.       — Да, Кит, это я. Открывай давай. — Нетерпеливо протараторил Пико.       Я опустил руки вниз к дверному замку и начал открывать дверь. Стоило мне открыть дверь, как Пико открыл её нараспашку и накинулся на меня, крепко обняв, обливаясь слезами, ничего не произнося, лишь изредка хмыча. Я не знал как реагировать на такие действия прямо сейчас, так что просто хлопнул друга по плечу одной рукой, а другой поглаживал по спине, также молча, боясь произнести хоть звук.       Я не знал что говорить и что делать, так что такая обстановка меня более-менее устраивала. Сама минута длилась словно вечность, и мне стало тяжело в эмоциональном плане. Может даже дольше мы так стояли, я не знаю, но я был с абсолютно пустой головой теперь, я погрузился в себя, и Пико наверно тоже, я не знаю, но я хотел уже просто сесть за стол и пригласить Пико.       — Пико? Давай я дверь закрою что-ли, — произнёс я тихим тоном, потому что шуметь было нельзя вообще никак.       — Да я щас закрою, погоди, — проговорил мой друг и отпустив меня он тут же закрыл дверь на щеколду.       Он взглянул на меня. Его глаза были красными, стеклянными, словно у куклы, набухшими от слёз и даже проскочила мысль, что он будто бы принял чего-то, я не знаю. Однако в то же время я точно могу сказать, что это бред, по нему определённо можно сказать, что он реально был в слезах. Резонно, что он решил снять линзы.       — Честно говоря, даже когда я узнал твою улицу, я и подумать не мог, что до тебя так далеко ехать, — начал Пико, — благо только четыре или пять утра, я не знаю. В общем, добрался без препятствий и быстро, но дорого. — Он пытался сменить обстановку и начал разговор непринуждённо.       — А ты вспомни тот день, когда я у тебя впервые ночевать остался. Я ж говорил, что живу довольно далеко, — сказал я.       — Блять, ну я ж не думал что настолько! — Воскликнул он. — Я правда думал что до тебя придётся ехать ну минут тридцать максимум, а нет! Это скорее минимум. — Закончил Пико. После его восклицания я даже фыркнул, в попытках сдержать смех с его наивных рассуждений ранее.       — Ла-адно… Я… Я забыл зачем ты решил ко мне зайти. Но раз уж ты пришёл, то как тебе идея со мной выпить кофе, или ты всё-таки чай будешь?       — Ну щас всё равно почти четыре утра… А может и пять, я не знаю, — раздумывая, отвечал Рыжик, пожимая плечами, — в любом случае, ответ очевиден, кофеман. — Проговаривая последнюю фразу, на последнем слове парень натянул улыбку.       Пико осмотрел меня сверху донизу, из-за чего я даже был готов услышать шутливое осуждение. Однако что он, что я, не были в том настроении чтобы даже как-то в шутку друг друга просто послать далеко и надолго, или просто сказать что мы выглядим как дерьмо.       Убрав улыбку с лица, Пико посмотрел мне в глаза, в которых я всё продолжал пытаться разглядеть его линзы, которые он должен носить. В его глазах можно было увидеть всю его боль, печаль, усталость и опустошённость. Человек сам не понимал, что он тут забыл и просто казалось, он очень хотел остаться один, но я знал, что ему как и мне нужна была поддержка.       Я был глубоко поражён, что Пико в принципе можно довести до блестящих растекающихся по встревоженному лицу горьких слёз. Линн сейчас не наберёшь, ещё поздно. Сама позвонит, или я напишу, кто знает?       Я совершенно забыл, что мы вот так молча просто стоим с Пико в коридоре. Он уже разулся, держал свою косуху в руке, ожидая моего приглашения на кухню. Зная его, я ожидал, что он сам просто отодвинет меня и сам захочет рассмотреть мою квартиру, но сегодня он был крайне спокоен, от чего мне даже было не по себе.       Я пытался успокоить себя же, ища оправдания его поведению, в духе той же нашей мёртвой подруги. Пускай я её и не помнил со школьных времен, и для меня мы знакомы всего несколько лет, стоило нам разговориться в кафе, я всё равно был близок с ней. Я всё равно ею дорожил. Да даже если бы мы были знакомы всего-ничего, для меня это было бы такой же трагедией.       Я отошёл от входа на кухню, протягивая руку в ее сторону, давая знак Пико, чтобы он проходил:       — Извини, пожалуйста, проходи на кухню. Извини заранее за такой срач…       Срача особо тут не было, просто небольшой беспорядок, но всё-таки было неловко, когда гость, который тем более первый раз в твоей квартире, видит, что ты за собой не убрал хотя бы перед его приходом.       — «Срач»?.. Ты это называешь срачем? Ты угараешь? А-ха-ха-ха! — Рассмеялся он мне в лицо, после чего я уже начал ожидать то, что он скажет. — Да по сравнению с моим срачем в квартире, который вообще не является редким гостем, мне кажется, даже твой «срач» в твоей комнате будет схож с каким-нибудь творческим беспорядком. — Показывая пальцами кавычки, проговорил Рыжик последнюю фразу, после чего я даже усмехнулся, путаясь в своих мыслях,       — Ты хотя бы перед тем, как приглашать в гости, убираешь.       Вспоминая мой первый приход в его квартиру, я не мог не заметить, что в его квартире довольно чисто. Был небольшой бардачок, но так квартира ощущалась живой. Что тут действительно кто-то живёт и что-то делает, ест, спит, занимается повседневностью, иногда выходя из дома забывая хотя бы поставить грязную посуду после завтрака в раковину.       — Та-а-а Хоспади, уймись, — он махнул рукой, — тогда тебе просто повезло не застать меня врасплох, я перед твоим приходом первый раз в мою хату просто с утра пораньше решил прибраться ни с того ни с сего. Я вообще не знал что у нас тогда всё так реально сложится. — С ноткой иронии Пико закончил разговаривать. Я хихикнул.       — Хе, ладно. Садись за стол, щас я помою турку с сеткой, момент. — Быстро проговаривая это, я пошёл к плите, взял турку с сеткой сверху и пошёл к раковине мыть, чтобы снова заварить новый кофе, только на этот раз для рыжего друга, который уже во всю наблюдал за сие процессом.       Поставив турку с сеткой на стол, я достал кофе, кокосовый сахар, а также смесь пряностей. Я не знал, пьёт ли Пико кофе с молоком в принципе, мне вообще казалось, что он из тех людей, которому плевать как пить кофе, но всё равно надо было спросить и узнать. Повернувшись к нему, я, опираясь одной рукой на стол, окликнул Пико при помощи свиста, который у меня, к слову, вышел неплохо. Тот лишь ухмыльнулся.       — Тебе кофе с молоком или без? С ванилью, без? Уточню также, что у меня есть обычное молоко, и два растительного. Одно растительное молоко с миндалём, другое с бананом. — Пико тут же начал думать.       Нельзя сказать, что он прям был озадачен до жути, но было видно, что ему было трудно решить, что лучше будет взять. Массируя двумя пальцами свободной рукой висок, поглядывая на что-то позади меня, затем на меня, затем снова возвращая взгляд куда-то на стену, затем снова на меня, тот уселся ровно и сделал вдох;       — А давай на твой вкус, м-м-м? Мне не принципиально особо, да и я верю, у тебя вкусы в кофе будут просто прекрасны, — проговорил он спустя минуту размышлений. Кивнув, я пошёл к холодильнику, уже зная, что доставать.       — А с ванилью или без? Не ответил. — Открыв дверцу холодильника, напомнил я, ища растительное молоко с миндалём. Почему именно его? Потому что Пико является фанатом миндаля.       — Хм… А давай. Попробую заодно что из этого выйдет, — сразу ответил он.       «Ну как скажешь, экспериментатор»,— пронеслось у меня в голове, после чего я даже не смог сдержать улыбку.       Честно, я люблю выделывать различные трюки во время процесса заварки кофе, и это также меня наводит на мысль о работе вообще без причины.       Задумываясь о работе, о своей именно, я начинаю тут же перескакивать на нейросетей, которые рано или поздно, но обретут большой успех — станут умнее. Что же тогда будет? Наверняка всё дойдет до скандалов, и пропадут творческие работы, писатели. Роботы, нейросетки будут буквально всё делать за тебя, и может даже я, а не только другие сотни, тысячи людей пропадут в небытие и будут лишь призраками прошлой загробной жизни, и выйдет так, что все мы растворимся в тумане новой эры, где уже все за нас будут делать именно нейросети, роботы, из-за чего весь мир наверняка погрузится в хаос. Сейчас то ничего не происходит, но это ведь пока, так? Все может дойти до войны, до конца света какого-нибудь, спокойно скандалы будут на почве того, что какая-то нейросеть отобрала у людей работу и не позволяет нормально зарабатывать на их же хобби, возьмем тех же художников или писателей, музыкантов. И может я также останусь ни с чем и также без копейки в кармане. Это страшно и грустно.       Насыпав в турку три ложки молотого кофе, так как он не первый раз упоминал, что любит покрепче, позволяя ему проснуться и не чувствовать себя настоящим овощем, двигаясь из стороны в сторону словно зомби, движущийся в твою сторону. Я затем начал сыпать в турку две ложки кокосового сахара, пряности с кардамоном и каплю ванили. Взяв турку в руку, я пошел к раковине и подставил турку под тонкую струю воды, которая ударилась о смесь и звук начал обретать другой тон, когда с каждой секундой жидкости в турке становилось все больше.       Я чувствовал, как Пико продолжал пристально наблюдать за каждым моим движением, отчего мне даже было немного неловко. На этот раз его взгляд был скорее пронзающим, что даже надвигало на некоторые мысли, и с одной стороны можно спокойно сказать, что человек просто уставший и наверняка не спал, и вот щас он задумался о чём-то, и вот случайно так вышло, что он смотрит на меня. С другой стороны, мне хотелось, чтобы он прекратил это делать, но я не хотел отвлекать его от мыслей и мешать ему.       Включив конфорку, я дождался, когда она хотя бы чуть нагреется, поставил нагрев на семерке и поставил уже этот сырой кофе. Осталось только дождаться, когда все будет готово.       Взглянув на Пико, я заметил, что он все так же продолжал смотреть куда-то, не обращая на меня практически никакого внимания. Я не знал как реагировать и просто молчал. Внезапно слева от меня, в дальней части моей кухни, на секунду вспыхнуло белым светом, что для меня было поводом начать съёживаться. Всё также работая над своим страхом гроз, я всё равно не мог не перестать накручивать себя различными параноидальными мыслями и какими-то воспоминаниями, от которых становилось не по себе, ведь: «такого не могло быть». Казалось, что всё помещение просто вибрирует, от чего становилось только страшнее, и писк в ушах только нагнетал обстановку.       Словно цикада, которая только начала вылупляться из нимфа и вот-вот расправит крылья и улетит, распевая свои песни. Представляя подобное, этот писк мне начал даже нравиться и в моей голове были просто песни из одно лишь писка в ушах.       Сев рядом с Пико, который тут же обратил на меня внимание, хотелось лишь надеяться, что погода будет нормальной, и будет просто обычный дождь, и никакой грозы, шумихи всей этой. Лишь черные облака, дождь и ветер, который рисует свои гнусные пейзажи из листьев, облаков и дождя, который идёт по его направлению.       Белый свет заливал комнату, а звуки грозы были слышны более отчетливо, что звучало крайне угрожающе, словно рев. Мне хотелось спрятаться и убежать, и лишь радовало одно — я не один. Но я не хотел показываться какой-нибудь плаксой или пугливым слабаком перед Пико, который так боится грозы. Я не хотел, чтобы он видел что-то подобное, однако с каждым подобным освещением комнаты, становилось все хуже, и мне казалось, что у меня начался нервный тик из-за дергающего глаза.       — Чёрт возьми, — проговорил Пико так тихо и вдумчиво, — кажется, сегодня работать придётся идти сквозь слякоть и слизь, — подтвердил он. И правда ведь. Хах.       В окно забарабанила яростная дробь капель, что уже ясно дало понять, какой будет сегодняшний прогноз. Боясь упустить момент, когда кофе начнёт подниматься, я встал и начал пристально следить. Вроде бы прошло всего-ничего, но пенка начала уже потихоньку подниматься вверх, пузырясь, как бы давая знак, что уже готов, и осталось выключить, пока ничего не пролилось через края, что было бы не очень приятным зрелищем. Ждать, пока конфорка остынет, чтобы ее помыть, — тоже не очень хотелось. И лень, и явно забуду, пока через пару дней не замечу, что тут засохла какая-то грязь.       Подвинув кружку и взяв сетку, которую я положил поверх кружки, я взял правой рукой турку и начал наливать кофе, слушая, как жидкость ударяется о дно, что меня успокаивало. Внезапно для себя, я услышал музыку на заднем плане. Не веселую, но и не грустную.       Мне так нравится такая музыка, которая позволяет тебе окунутся в свои мысли и подумать о чем-то своём, что-то вспомнить, сидеть и рефлексировать, практически ни на что не обращая внимания и просто радуясь такому времяпровождению с самим собой. Через пару секунд я вообще понял, кто исполнитель, и меня прям передёрнуло.       — Chikoi The Maid? — спросил я с некой надеждой, что не ошибся.       — Она самая, — подтвердил мой рыжеволосый друг.       Я решил не уточнять что за песня, так что просто взял в руки миндальное растительное молоко, которое чуть остыло, и начал взбивать, периодично выделывая трюки. Взяв кружку с готовым кофе, я его поставил на стол к Пико, открыл коробку и начал заливать напиток белой пузырящимся молоком. Взяв еще чайную ложку, я ее положил к кружке и пошел к холодильнику, чтобы убрать молоко. Я вспомнил, что не допил свой кофе, так что пододвинув свою кружку к своему стулу, который был рядом с сидячим Пико, я сел за него и начал ждать вердикт.       Пико же кое как отвлёкся от своих мыслей и тепло поблагодарил меня, затем начал дуть в кофе, чтобы остыл, попутно делая маленькие глотки. По его одобрительному мычанию и увлечению питию, я понял, что такой кофе его даже удовлетворил, что очень даже радует. Слушая, как вода заливает мой подоконник, а затем как капли начинают капать на паркет, нехотя встал и закрыл окно, взяв заранее первую попавшуюся ткань, чтобы кинуть её на пол, а затем взял какую-то салфетку и начал протирать сам подоконник, на котором, к счастью, ничего не лежало и ничего не стояло.       Гроза уже не так ударяла по моим ушам, даже можно сказать, что грозы вообще не было, что очень даже радовало.       Сев обратно за стол, слушая песню «Mental Warfare» я также молча выпивал кофе, просто окунувшись, словно в море, размышляя о чём-то своём, даже практически не понимая о чём — мысли путались и даже в голове я не мог нормально сориентироваться и остановиться на какой-нибудь одной теме, пока вдруг меня вновь не настигли мысли о Нене, и как вдруг море оказалось красным.       Лёжа на воде, смотря куда-то в пустоту, видя лишь одно её лицо, я понимал, что лишь обнадёживаю себя. Но всё также продолжая лежать в море, который отдавал своим кровавым оттенком, из которого попытаешься выплыть, и ты будто не в воде или в краске, а действительно в крови, я всё не мог избавиться от искажающего изображения Нене, который секунду назад был таким ярким: её азиатская внешность, светлая кожа, чёрные волосы, её розовый ободок и белый свитер, поверх которого она могла одеть розовое платье.       Вместо этой привычной мне Нене, картина обретала новый вид, более страшный и кровавый, и с каждым разом она становилась всё более искажённой, испорченной, испачканной.       Пытаясь отвлечься как-то иначе, я почувствовал острую боль на ладони и пальцах, и как что-то горячее текло по моим уже обеим рукам.       Очнувшись, в попытках размышлять как-то трезво, я посмотрел на свои окровавленные руки, по которым также стекал уже давно остывший кофе. Мои запястья, ладони и пальцы были просто изуродованы, окровавлены и будто бы с них пытались содрать кожу, и этими руками я держал нож, который я забыл убрать как-то раз.       Повернувшись в сторону Пико, я увидел, как он на меня потупил взгляд с какой-то салфеткой и спиртом в руках, протягивая мне свою руку, будто бы не зная что делать. На его лице я разглядел натянутую улыбку, а у меня вновь начался нервный тик.