Дурацкие шутки и их последствия

      Кира, ухмыляясь, осмотрела творение рук своих. Да, ей определенно нравилось то, что она видела. Конечно, использовать для таких целей покои Мастера было не совсем правильно, но он был на задании, и когда еще вернется, было одним лишь звездам известно. А кроме его покоев больше ни один отсек корабля так идеально не подходил для её целей.       Долгосрочное планирование и тщательная подготовка принесли свои плоды. Уж теперь-то она, наконец, отыграется за домогательства Дока и, быть может, сможет расшевелить унылого и правильного, как кодекс Джедаев, Сержанта Раска.       Потирая от удовольствия руки, Кира, отправилась на поиски своей жертвы, вынырнула из капитанской каюты... И нос к носу столкнулась с Мастером-Джедаем Цезарионом Фаустом собственной персоной. Сдавленно охнув, девушка прижалась спиной к уже закрывшейся двери отсека и густо покраснела. - Кира? – удивленно спросил джедай. – Что ты тут делаешь? - А... э... а я не думала, что ты так рано вернешься. Пожалуйста, не заходи к себе еще минут десять, ладно? - Прости, не могу ждать. Мне требуется переодеться и побыстрее.       В подтверждение своих слов, Цезарион оглушительно чихнул. Тут только Кира заметила, что Мастер с головы до ног мокрый. Он дрожал, зубы его стучали, а кожа, и без того бледная, отдавала нездоровой синевой. И ведь это он вернулся с Альдераана, где далеко не лето сейчас! Стоило спросить, как он умудрился заработать такое сильное переохлаждение, но другая, более важная мысль не позволяла думать в должной мере о чем-то еще. - Кажется, у меня сейчас отвалятся пальцы, - пожаловался джедай, - Кира, будь умницей, и с-скажи Доку, чтобы был готов в случае чего лечить меня от простуды. - Да-да, хорошо, – наиграно бойким голосом ответила девушка. – А может, всё-таки в душ сначала? А одежду я тебе принесу…       Столь невинное предложение джедая почему-то смутило. Возможно, некоторые мысли посетили его голову относительно мотивов девушки и ее странного поведения, а так же того, что она была поймана при выходе из его каюты… А может, просто не хотел показаться еще более слабым. В любом случае, он прикусил губу и покачал головой. - Спасибо, но, пожалуй, я сам.       Фауст легонько, но настойчиво отодвинул Киру в сторону и, открыв дверь, шагнул внутрь отсека. Глядя на закрывшуюся за ним металлическую перегородку, Кира, переполняемая ужасом, вцепилась пальцами в волосы и молила звезды о том, чтобы чертов миралука от холода и стресса хоть немного потерял своё абсолютное силовое зрение и не заметил некоторых... деталей.       Ровно о том же самом подумал еще один невольный участник действа, когда вместо ожидаемой этим самым участником Киры, в отсек ввалился Мастер-Джедай и начал быстро раздеваться, скидывая мокрые одеяния в угол. Однако сбыться надеждам было не суждено.       Цезарион почуял неладное слишком поздно. Он уже был полностью раздет и шлепал босыми пятками по полу, дуя на отмерзшие пальцы, когда ощутил чье-то присутствие. Это был кто-то знакомый и доброжелательный, но из-за пронизывающего холода слепой джедай не мог понять, кто именно. - Эй, что ты здесь делаешь? – спросил Цезарион пространство, делая вид, что он знает, к кому обращается.       Сам же метнулся к шкафу, выудил оттуда первое попавшееся одеяние и натянул на себя. К сожалению, одеяние оказалось коротким и едва-едва прикрывало самое интересное.       В ответ на вопрос со стороны кровати раздалось сдавленное мычание Дока. Удивленный этим фактом, джедай даже перестал судорожно искать штаны, подошел к кровати и сфокусировал все свои внутренние ресурсы Силы на то, чтобы «разглядеть» «гостя». Если бы у него были глаза, он бы зажмурил их, не задумываясь, но с Силой такие фокусы не работали. Он видел «гостя» и видел даже подробнее, чем нужно.       Док лежал на его кровати. Руки его были прикованы к подставкам массивного деревянного подголовника, заменявшего Цезариону подушку. Ноги его были связаны веревкой, а во рту торчал кляп, но это было еще не самое страшное. Док был наряжен в коротенький халатик из плотной ткани. Тот был ему явно мал, поэтому застегнулся лишь наполовину, обнажая волосатую грудь. Полы халатика сбились вверх, и из-под них выглядывали маленькие женские трусики. Ноги мужчины были упакованы в чулки с бантиками, а на руке красовалась повязка с вышитым (поэтому не различавший цвета Цезарион мог его "разглядеть") знаком госпиталя.       Давясь от хохота, джедай склонился над страдальцем и вытащил кляп у него изо рта, после чего согнулся пополам, не в силах выносить этот приступ рвущегося наружу почти истерического смеха. Слезы выступили бы на глазах, если бы только у миралука они были. - Я не виноват! – оправдывался Док перед ржущим начальником, извиваясь и силясь освободиться. – Она сказала, что согласна, но только вот на таких условиях. - Ты знал, на что идешь, решаясь соблазнить Киру, – отозвался джедай, когда его все же немного отпустило. – Очевидно, она тебя перехитрила. Я и подумать не мог…       Цезарион внезапно перестал смеяться и с ужасом обратил лицо на Дока. Через силу он чувствовал не только смущение и стыд врача, но и возбуждение, который тот испытывал буквально несколько минут назад. Оно было таким сильным, что оставило свой отпечаток, который еще не успел стереться из воздуха и был хорошо виден с помощью Силы. Кровь прилила к щекам джедая.       Сама по себе ситуация была абсурдной. Идея наличия Дока в его постели Фауста не радовала, а «вид» мужика в женской одежде для секса его тем более не возбуждал, однако было всё-таки что-то запретное, потаенно-извращенное и потому притягательное во всем этом. Игры, пусть и не такие, но подобные этой, даже сам секс – это то, что было для него под запретом. То, чего он, Фауст, не мог себе позволить очень долгое время, придерживаясь в этом вопросе жесткого даже по джедайским мерками аскетизма. На Тайтоне, в бесконечном обучении и медитациях было легко, но теперь, в свободном плавании, вкусив войны, приключений и настоящей жизни, он начал меняться сам, и сохранять равновесие становилось гораздо труднее.       Джедая мелко затрясло, ему стало жарко, он попытался сконцентрироваться на освобождении своего товарища, но и тут коварная судьба не дала ему отвлечься. Как и большинство Миралука, Цезарион был кинестетиком. Мысли и образы, поселившиеся в его голове и наполнившие его желанием, ничуть не изменили своего направления, а лишь усилили напор, когда пальцы сжимались на твердой, шероховатой поверхности плетеной веревки, стягивающей лодыжки Дока, и невольно касались мягкого шелка чулок.       Бесполезно. Невыносимо. Столько лет воздержания, столько лет одиночества и борьбы с собой даже без надежды на самоудовлетворение…       Кое-как расправившись с веревкой, Цезарион метнулся к шкафу, схватил штаны и рванул из комнаты прочь под вопли негодующего и всеми брошенного на произвол судьбы Дока. Но Фауст уже не мог оставаться там, ему срочно нужен был душ, и уже не горячий, а холодный. Очень-очень холодный. Иначе, Цезарион был готов поклясться чем угодно, он возьмет первое, что попадется ему под руку.       Удар по кнопке, и разблокированная дверь душевой отъехала в сторону. Лицо джедая обдало паром, руки наткнулись на шелковистую ткань чьей-то форменной водолазки, облепившей чуть влажный, но, судя по ощущениям, очень крепкий пресс. - О, нет… - простонал Цезарион. - Вы вернулись, сэр. Проходите, я как раз закончил, – доложился сержант Раск.       Фауст собрал всю свою силу в кулак, в голове вдруг стало совершенно пусто, он смирился. - Ты хочешь секса со мной, – твердо и четко проговорил он, проводя рукой перед лицом товарища. - Я хочу секса с тобой, – проговорил Раск, остекленевшим взглядом смотря на слепого джедая. - Вот и отлично, – горько усмехнулся Фауст, закрывая дверь и толкая Фиделтина к стене.