***
— Продолжай разбивать их! — пел в голове хриплый голос, но его песня была мало чем похожа на те, что привык слушать Вакатоши каждое воскресенье в исполнении церковного хора. — Что именно? — спрашивал мужчина. — Чужие сердца, — шепотом отвечал голос, как будто его обладатель склонился прямо над ухом Ушиджимы. — Продолжай сокрушать их! — с шепота голос вновь переходил в пение, и мужчина думал, что его голова сейчас разорвётся на части от пульсирующей боли. — Что именно? — почти кричал он, хватаясь за виски и падая на колени посреди зелёного сада при церкви. В носу стоял резкий запах яблок. — Людские души! — голос отдавался набатом в перепонках, он ласкал и резал на части, от чего Вакатоши думал, что сходит с ума. А потом, стоило только Ушиджиме приползти в церковь, голос сразу же затих, будто грустные, словно осуждающие и уличающие в совершенном грехе, иконы и фрески действительно защищали от всех бед. Даже с его головой. В тот день из сироты, выросшей в христианском монастыре, он официально превратился в будущего профессионального экзорциста. Жаль только, что когда ему «немного» навязали эту церковную должность, вместо того, чтобы отправить в какой-нибудь университет, Вакатоши, соглашаясь, не учел того, что демоны на самом деле существуют и один из них захочет захватить именно его тело. В тот день Вакатоши исполнилось восемнадцать лет. Он сидел возле статуи Иисуса Христа, сгорбленный и отчаявшийся, с измазанным кровью из носа лицом, и беспрерывно молился, качаясь взад и вперед, о том, чтобы Сын Божий защитил его от нечистых сил. Но Бог не помог. Поэтому Вакатоши пришлось противостоять демону собственным рассудком.***
Наверное, стоило начать с того, что, так называемые, «демоны» бывают совершенно разные. Начинающие экзорцисты часто путают их с бесами, отсюда и различия в методиках их изгнания, а то и даже убийства. Если в человека вселяется бес, достаточно просто узнать, к какому классу он принадлежит, и прочитать определенную изгоняющую молитву или вообще использовать немного святой воды, вполне способной его убить. Если это демон — молитва и святая вода не шибко помогут, лишь на время его усмирив (убить демона может лишь святой, коим Вакатоши не является), поэтому против демонов в ход идут дополнительно свечи и кресты, а еще, по возможности, места, заполненные яркой положительной энергией, но это уже зависит от того, насколько демон усмирен, чтобы суметь дотащить одержимого в такое место. Вся соль этих правил состоит в том, что они действуют лишь тогда, когда адовы создания уже захватили тело человека и его сознание. У демонов и бесов нет телесных форм, поэтому в своем эфемерном состоянии они почти неуязвимы, но в то же время они мало что могут сделать, чтобы насолить созданиям божьим, следовательно, они захватывают человеческие тела, обретая прекрасные возможности для воплощения коварных планов по развязыванию войн или по убийству в будущем полезных миру людей и становясь уязвимыми для экзорцистов. Чтобы пробраться в тело человека нечисть становится внутренним голосом, наделяет вещи зловещим отблеском, насылает галлюцинации, превращается в совесть или в навязчивые желания, идущие вразрез с предыдущими мыслями человека, и если человек хотя бы на мгновение принимает голос беса или демона за свой, то в следующую секунду его тело с сознанием полностью уходят под контроль Ада. В том случае, если одержимый находится под контролем демона (именно демона) больше недели, у демона появляется возможность поглотить человеческую душу, которая является для него чем-то вроде десерта, и обрести теперь уже свое собственное тело. И тогда демона уже больше никогда не изгонишь. С помощью своих способностей они сохраняют полученные тела в нетленном состоянии, коллекционируют, а потом, приходя в мир людей, надевают одно из них, словно вторую кожу. Вакатоши всегда везло: если он участвовал в акции, выигрывал самый лучший приз, если покупал мороженое, оно было самым вкусным, если обращался к консультанту в магазине, он оказывался самым доброжелательным из всех остальных, вот и сейчас, глаз на его тело положил не просто какой-то бес жадности, а самый настоящий сильный демон, который слишком уж настырно пробивался в его сознание. И как он должен помогать другим людям, если самому в любой отражаемой поверхности мерещится два силуэта — его и кое-кого из Ада? Видимо, воображаемого друга… — Интересно, как быстро эта девушка покончит с собой, если разбить ей сердце? — Вакатоши посмотрел на черную тень, вившуюся вокруг него, стоило только поднять глаза на витрину чайного магазинчика, и глубоко вздохнул, считая до пяти. Снова этот голос будет мешать экзорцисту работать.***
— Грязный, мерзкий, ублюдок, убери от меня эту вонючую жидкость! — кричал одержимый, пытаясь порвать веревки, связывающие его на старом стуле. В агонии понимания предстоящей смерти от святой воды бес передергивался и истошно выл, заламывая шею человека под непонятными углами. — Прикрываешься этой штукой в руках и распятием на шее, а сам уже заклеймен моим собратом! Вакатоши передернуло. Он запнулся на полуслове, читая молитву, и посмотрел в глаза одержимого, зрачки которого скакали в разные стороны, как будто хотели вместе с глазными яблоками выпрыгнуть из орбит. Человек на стуле скрипуче рассмеялся, заметив замешательство со стороны экзорциста. Они находились в старой заброшенной церкви, которая послужила Ушиджиме отличным местом для проведения ритуала без лишних свидетелей. — Господин! Господин, прошу вас не убивайте меня! Я не хочу умирать, я еще так молода… — заговорил мужчина на стуле почти женским голосом. — Я так хотела встретить прекрасного рыцаря, так хотела выйти замуж, родить ребенка… — начал плакать одержимый. — Пожалуйста, не подносите ко мне эту воду, прошу вас. Заткнись, сучка! — резко сменил голос мужчина. — Тут я главный! — Вакатоши насторожился, захлопнув сборник молитв. Бес явно был не один. — Эй, ты, хренов экзорцист… Подождите все! — подобрался одержимый, сменил взгляд на почти осознанный и серьезный, выпрямил спину и попытался поправить несуществующие очки, но не смог, поняв, что его руки связаны. — Что вы здесь устроили? Разве нас теперь отпустят, если вы будете так сильно нас выдавать? Внучок, — голос мгновенно поменялся на старческий, тело одержимого задрожало от тремора, — милый, подойди к бабушке, дай мне на тебя посмотреть. Я вижу возле тебя зловещую тень. Подойти ко мне, и я скажу тебе, кто он, я его точно знаю… Вакатоши почти занес ногу для шага вперед, но быстро взял себя в руки, внутренне одергивая свою наивность и настраиваясь на работу: изгнать бесов. Осталось только понять, сколько их, а со своим ночным кошмаром он разберется потом. Наверное. — Умолкни, грязная старуха! — закричал одержимый. — Парень, я знаю, ты очень устал, — вкрадчиво произнес сидящий, — просто развяжи эти веревки и убери святую воду. Мы уйдем и не будем тебя трогать, обещаю. Просто дайте мне уже кого-нибудь поцеловать! — воскликнул томный женский голос. — Я столько ждала! Иди же сюда, давай развлечемся! — сидящий выпятил грудь, словно павлин, и раздвинул ноги в приглашающем жесте. — Я так люблю крепких, сильных мужчин в форме, особенно церковной, — простонал одержимый. — Нет-нет, стойте! — затараторил мужчина. — Сейчас он спросит: «Из какого ты рода, бес»? Я всегда мечтал ответить: «Имя мне — легион, ибо нас много», как когда-то сказал мой предок. Придурок, ты уже и так ответил, — закатил глаза одержимый. — И с кем я нахожусь, Господи? Какие же вы тупые! Мать твою, — начал браниться мужчина. — Зачем ты приплетаешь сюда этого Небесного, совсем берега попутал?! Ушиджима насчитал семерых. Ровно семь капель святой воды он брызнул на тело одержимого, извивающегося в ужасных болях, ровно седьмую по списку молитву он прочитал на латыни, и ровно на седьмую минуту одержимый успокоился и безвольно повис на стуле в глубоком сне. Еще с минуту Вакатоши простоял напротив, убеждаясь в том, что убил всех, а после развязал веревку, сковывающую человека, и откинул ее в сторону. Экзорцист отряхнул руки и развернулся к выходу, глубоко вздыхая. Тихий гортанный смешок разрезал тишину помещения. Вакатоши мгновенно обернулся, не застав человека на своем месте. Неужели был еще один бес? Нет… Это точно не бес. Одержимый накинулся на экзорциста со спины, кидая на пол и придавливая собственным весом. Ушиджима резко перевернулся, оказываясь сверху, но демон среагировал быстрее, чем Вакатоши попытался заломить ему руки назад, ударяя мужчину со всего размаха лбом по носу. Ушиджима потерял равновесие, хватаясь за голову и марая пыльный пол в крови. Демон замахнулся кулаком в висок мужчины для последнего удара, но Вакатоши чудом удалось увернуться и даже задеть одержимого ногой. — Сатори, когда ты говорил о своих своеобразных вкусах, — в перерывах между дракой произнес одержимый, пытаясь сделать своими связками женский голос, — я никогда бы не подумала, что они будут настолько «своеобразными». Серьезно?! Зачем тебе понадобился экзорцист? — удивился демон, отражая удар мужчины и уворачиваясь от святой воды. — С кем ты говоришь? — грубо спросил Вакатоши, получив удар ногой в живот. — О, милый, я говорю с тем, кто стоит у тебя за спиной, — посмеялся одержимый, вновь ударяя экзорциста по голове. Мужчина начал читать молитву. — Ох, вот заладил! Мне же неприятно! — отвлекся демон на вибрации слов, обращенных к Богу. Вакатоши без промедления схватил мужчину за волосы, благо у него они были длинные, и ударил коленом в лицо, а потом в живот, прикладывая к виску одержимого распятие. Кожа на виске неприятно вздулась и лопнула, но демон на это лишь хрюкнул, вырываясь из захвата, словно змея. В ту же секунду он повалил Ушиджиму на землю, блокируя его руки и не давая провести контратаку. — Понимаешь, мне очень нужно это тело… — начал демон, — и я сомневаюсь, что ты так просто меня отпустишь, поэтому, мне кажется, нам обоим будет лучше, если ты умрешь? — пропел одержимый, пригвождая лицо экзорциста к полу. — Сатори, не переживай, этих священников в человеческом мире, как соли, найдешь себе еще кого-нибудь. Эй, да ты прекратишь уже читать свои молитвы или нет? Вакатоши лишь посмеялся, когда его лицо еще раз приложили об пол. Перед глазами все кружилось и плыло. В таком состоянии он мало что мог сделать. Что там говорили астрологи на утренней передаче? «Вас ждут большие успехи на службе»? — Ладно, пора заканчивать, — одержимый схватил Вакатоши за нижнюю линию челюсти, намереваясь свернуть шею. — По крайней мере, на все ведь воля Божья, так? Но шею Ушиджиме так и не свернули. Он видел лишь, как одержимый свалился на пол рядом с ним с закатившимися глазами и как черная тень легко склонилась перед ним, невесомо заправляя прядь его волос за ухо. — Кто… — закашлялся экзорцист, отплевываясь от крови, — ты? Ответом ему послужило молчание, а на глаза опустилась кромешная темнота.***
Хотел бы Вакатоши никогда не просыпаться, особенно, когда точно знает, что пробуждение не принесет ничего хорошего. Поднявшись в сидячее положение на старом, прогнившем полу заброшенной церкви, Ушиджима тихо простонал, схватившись за голову. — Вот возьми, вытрись, а то весь в крови, аж смотреть больно, — перед глазами экзорциста возник так нужный ему сейчас платок. — Спасибо! — душевно поблагодарил человека Вакатоши, принимая из чужих рук платок и вытирая засохшую и не очень кровь на лице. — Стоп, — замер экзорцист. — Что?! — мужчина резко отполз в сторону, ловя рукой торчащую из пола занозу. Кажется, все везение Вакатоши резко израсходовалось. Он кое-как сдержал ругательства, так и хотевшие вылететь, чтобы наконец-то охарактеризовать данную ситуацию как следует, и вместо этого вперил взгляд в кожаные ботинки на массивной подошве, сквозь которые просвечивались очертания церкви, медленно поднимая взгляд вверх: сначала на мужские тонкие ноги, потом на черные бриджи в деловом стиле, затем на белую рубашку и надетую на нее портупею, на черные, как смоль, крылья, словно перед ним стоял падший ангел, на всклоченные алые волосы, торчащие в разные стороны, полностью перекрывая первое впечатление от крыльев, от чего их обладатель был похож скорее на какого-то домовенка, на длинные рога, а после на хитрые, насмехающиеся глаза с вертикальными зрачками. — Я настолько тебе понравился? — протянул демон, вытягивая мужчину из пучины собственных мыслей. — Ты тот «Сатори», к которому обращался демон? — нахмурился Вакатоши, все еще пытаясь справиться с головной болью. Он нашел глазами лежащего на полу одержимого, встал, немного шатаясь, и подошел к нему, склоняясь и проверяя пульс. — Ага, Тендо Сатори. Приятно познакомиться, Вакатоши-кун, — подмигнул ему демон, прошествовав по грязному полу и остановившись позади Ушиджимы. Экзорцист скривился от неприятных ощущений, стоило ему только увидеть, как Тендо покачивает бедрами при ходьбе. — Пришлось отправить Лилит обратно в Ад из его тела, — указал полупрозрачной рукой демон в сторону лежащего, — поэтому сейчас он должен мирненько спать. — Лилит? — удивился мужчина. — Да-а-а, много их в последнее время развелось, и сам уже путаю, — пожал плечами Сатори. — Никогда бы не подумал, что когда-нибудь помогу экзорцисту… — вдруг посмеялся демон. — Тебя никто не заставлял выбирать меня в качестве добычи, — Вакатоши поднялся на ноги, обернулся, оказавшись почти вплотную к призраку, и проникновенно посмотрел тому прямо в глаза, пытаясь понять, насколько плоха вся сложившаяся ситуация. — Да, но я хочу именно тебя, поэтому не намерен отступать, — демон широко улыбнулся. Улыбка его была похожа на звериный оскал.***
— А может у меня просто шизофрения? — вдруг спросил Вакатоши у пустоты, лежа на односпальной кровати в единственной гостинице маленького европейского городка, куда его отправили на задание для повышения квалификации. — Я лежу в больнице, лечение мне не помогает, я вижу галлюцинации во сне и наяву, и в этих галлюцинациях я работаю каким-то вшивым экзорцистом, разговариваю с демонами и бесами, медленно схожу с ума, и обречен всю жизнь провести в психушке… — Ну, это было бы слишком просто, ты так не думаешь? — насмешливо спросил Тендо, сидя прямо на полу и укладывая голову на скрещенные на кровати руки, словно женушка, заботящаяся о больном лихорадкой. — Я-то думал, ты меня наконец оставил в покое… — Ушиджима грустно вздохнул, отворачиваясь от демона к стене. Он уже год терпит Сатори возле себя, уже год постоянно концентрируется без возможности расслабиться, чтобы только не попасться в одну из многочисленных ловушек Тендо, в то время как Сатори делает вид, что просто хорошо проводит с экзорцистом время, словно и не он говорил, что хочет захватить тело мужчины. Наверное, вся эта история с психбольницей действительно скоро станет правдой, потому что еще чуть-чуть, и Вакатоши точно перережет себе все вены от нервного срыва. И, как это бывает всегда, удача Ушиджимы испарится в самый ответственный момент, у него ничего не получится, он не умрет, и всю последующую жизнь будет мучиться и отмаливать свои грехи в лечебнице для душевнобольных. На его бок невесомо опустилась полупрозрачная рука. Вакатоши почувствовал холодное дыхание у себя над ухом, и весь мысленно съежился от непривычных ощущений. — Что ты делаешь? — пробубнил он, теряясь в странных ощущениях и не зная, как должен на это реагировать. Когда вообще Сатори успел с пола перебраться на кровать? А, точно, он же не в материальном теле, поэтому кровать не может прогнуться под его весом. — Вообще-то ты мне должен, — вкрадчиво заметил Тендо, закручивая на палец прядь непослушных волос экзорциста. — Я тебя спас, но так и не получил взамен никакого вознаграждения, — демон опустился к открытому участку шеи мужчины и мягко поцеловал, от чего по всему телу Вакатоши побежали мурашки, а сердце забилось так, будто бы он гонится за каким-нибудь одержимым. — Так что… дай мне полежать так с тобой хотя бы минуту. — Спасибо за твой альтруизм! — Ушиджима быстро перевернулся на другой бок, щуря глаза от всполохов алого перед собой. — Я думаю, Бог обязательно вознаградит тебя за это! И Вакатоши скинул Сатори с кровати. В темноте холодной комнаты Ушиджима отчаянно хотел скрыть предательский румянец на щеках.***
Вакатоши с потаенной тоской смотрел на парочек в маленьком уютном сквере, на который выходил балкон снятой им гостиничной комнаты. Обычно, в таких ситуациях люди берут в руки сигареты, подносят одну из них к губам, поджигают ее зажигалкой и начинают курить в полном одиночестве, объятые мрачными думами. Такое еще часто показывают в фильмах, если судить по тем немногочисленным, которые Ушиджима давным-давно смотрел вместе с другими сиротами втайне от настоятельниц. Балконные двери были распахнуты, ветер игрался с белым тюлем, а Вакатоши глядел вниз. В сквере играла музыка, молодые и старые весело танцевали, не думая о тревогах и забывая про свои проблемы. — Такие глупые, да? — спросил появившийся из ниоткуда демон, не требуя ответа на свой вопрос. Тендо смерил людей внизу презрительным взглядом и облокотился на парапет, складывая крылья за спиной. Казалось, словно Сатори просто надел на себя черный плащ. — Лучше бы они задумались о будущем, ха-ха. Вон, например, тот парень в красной ветровке, — указал на мужчину Тендо, — живет в съемной комнате без постоянного места работы из-за неимения высшего образования, кое-как тянет прожиточный минимум, пришел сегодня после подработки в этот парк, желая расслабиться, выпить горячего кофе и на несколько часов забыть о том, как тяжела его жизнь. Что же в этом плохого? спросишь ты. Прямо сейчас с работы в квартиру вернулась хозяйка, которая настроилась серьезно поговорить с пареньком по поводу квартиры, за которую он почти не платит. А настроилась, потому что знает, что он должен уже быть у себя, но у себя она его так и не застала, что сыграло самую главную роль в решении хозяйки оставить его или нет. И она выбрала второе. Как может насмехнуться над человеком жизнь, правда? — широко улыбнулся Сатори, ловя внимательный взгляд Ушиджимы. — Сейчас у паренька есть крыша над головой, чувство счастья, он думает, что жизнь, оказывается, совсем не печальна, а стоит ему вернуться в квартиру, как он найдет свои вещи возле порога. И никто не знает, как сложится его судьба. Может, он станет одержим, может, продаст свою душу демону от безысходности, может вскроет свои вены где-нибудь в подворотне, ха-ха-ха. Тогда у тебя прибавится работы, Вакатоши-кун. — Сатори громко рассмеялся, невесомо хлопая экзорциста по плечу. — В этом нет ничего смешного, Сатори, — вздохнул Ушиджима, предчувствуя, как этот паренек в красной ветровке будет сниться ему сегодня в кошмарах. Говорить демону что-то еще было излишне. Можно было спросить, как Тендо все это узнал о парне и о хозяйке, но мужчина мог представить себе его ответ: «Ты многого обо мне не знаешь, Вакатоши-кун», «Для вас, христиан, на все воля Божья, а для нас на все воля случая» или что-то подобное. В общем, ответа Ушиджима все равно не узнает, а вот в правдивости слов Сатори вообще, насчет всей этой трагедии, можно было не сомневаться. Обычно, в таких ситуациях демон не врал. — А по-моему это очень даже смешно, — возразил Тендо. — Зато теперь парень может не переживать! Ведь ты же обязательно помолишься Богу за него, верно? Ха-ха-ха. — Ушиджима нахмурился, разворачиваясь в сторону балконной двери. Настроение было испорчено от слова «совсем», и если вначале оно уже было хуже некуда, то теперь ему могло позавидовать только дно. Сатори резко перестал смеяться, как только понял, что Вакатоши уже взялся за дверь с намерением ее закрыть и оставить демона дышать свежим вечерним воздухом. Не вышло. Тендо тенью проскочил мимо экзорциста, оказываясь у него за спиной, невесомо оплел Ушиджиму руками, обнимая, и склонился к уху, опаляя холодом: — Может, станцуем, Вакатоши-кун? — и тут до экзорциста донеслась успокаивающая мелодия, играющая в сквере. Под такую музыку, как эта, обычно танцуют медленные танцы. — Ну же, давай! Демон быстро положил руку экзорцисту на лопатку, заставляя Ушиджиму переместить свою ему на плечо. Второй рукой Сатори сжал в своей полупрозрачной ладони кисть Вакатоши, вытянув ее в горизонтальном положении. Повел Ушиджиму в танце, вышагивая равномерный ритм, о котором свидетельствовала лишь сережка с колокольчиком в его ухе. Раз, два, три. Сатори неотрывно смотрел в глаза Вакатоши, загадочно улыбаясь, а Ушиджима его будто бы и вовсе не видел, полностью уйдя в свои мысли. Раз, два, три. Возможно, улыбка Тендо была не загадочной, а воодушевленной. Возможно, улыбка экзорцисту попросту показалась. Раз, два, три. С каждым шагом замки в душе Вакатоши превращались в руины. Раз, два, три. Сегодня он танцевал на чужих костях.***
— Знаешь, я ведь тоже был экзорцистом когда-то, — мягко улыбнулся Сатори, опрокидываясь на зеленый газон возле лондонской церкви. Вакатоши, решивший было сделать глоток живительной влаги в знойный летний день, чуть не вылил всю воду на себя, со всем возможным удивлением воззрившись на Тендо. К такому Ушиджиму жизнь не готовила. Совершенно точно не готовила. Тендо довольно долго ностальгически всматривался в голубое небо перед глазами, что у любого другого (человека) уже давным-давно бы закружилась голова. Он распластал по траве руки и ноги и, казалось, был готов к немедленной небесной каре, будто сейчас небо разверзнется, прогремят молнии, польется дождь и среди огромных серых облаков покажется шестикрылый воин с огромным копьем, который спуститься на мокрую землю, марая свои белые стопы в грязи, и пронзит лежащего Сатори своим оружием. И Тендо даже не будет сопротивляться. — Ха-ха, у ангелов нет оружия, они ведь слуги Божьи, — на еще один удивленный взгляд Сатори лишь пожал плечами. — Ты слишком громко думаешь, — ответил демон. — Хотя… если бы сейчас хоть один ангел спустился с Небес, чтобы меня убить, я бы действительно не стал сопротивляться, — задумчиво произнес тот. Вакатоши никогда бы не подумал, что станет участником подобного разговора. Он никогда бы не подумал, что будет видеть Тендо настолько человечным, что будет слушать его откровения и что сам заинтересуется в его прошлом. — Почему?.. — хрипло выговорил Ушиджима, убирая письмо, которое до этого читал, в сторону. — Почему я хотел бы умереть или почему я стал демоном, если до этого был экзорцистом? — повернул к нему лицо Тендо, улыбаясь от уха до уха и щуря глаза от пронзительного солнечного света. — Как ты стал демоном? — исправился мужчина. Что-то в его сердце неприятно сжалось, будто кто-то поместил в него маленькую иголку. Раньше жизнь Ушиджимы была слишком простой: было добро, люди, которых нужно спасти, служение Господу, и весь он принадлежал Богу, потому что его самого, как такого, просто никогда не существовало, и было зло, демоны и бесы, которых следовало изгнать. Вакатоши не нужно было задумываться, почему демоны стали демонами, не нужно было постоянно напрягать голову, думая, говорит Тендо правду или играет на его чувствах, хочет подловить и захватить тело или предлагает свою дружбу и помощь. Иногда Ушиджима удивляется, как вообще еще не потерял рассудок. — Это было средневековье, Вакатоши-кун, — усмехнулся Сатори. — Если не ты сжигаешь ведьм, то они сжигают тебя, — демон тихо посмеялся. — Я работал экзорцистом в одной из церквей. Как-то раз к нам поступила одержимая бесами женщина. Я провел обряд очищения и спас ее, но вскоре за ней пришла инквизиция с обвинением в том, что женщина — ведьма и никакой экзорцизм ее не спасет. Я возразил. Сожгли нас на одном костре, — как само собой разумеющееся воодушевленно говорил Тендо. — Пока я стоял на платформе из сена, пока огонь медленно пробирался к моим стопам, пока я мучился в ужасающей боли, когда наконец-то загорелась кожа на моих ногах, я всем сердцем желал отомстить этим людям из инквизиции за все пережитое, поэтому, умерев, мне была открыта только одна тропа. Вот и все, — посмеялся Сатори. — Вот такая история. Когда демон кинул быстрый взгляд в сторону Вакатоши, ему ничего больше не оставалось, как удивленно замереть, внимательно всматриваясь в его лицо. Экзорцист сидел с нахмуренными в задумчивости бровями, печальными глазами, смотрящими сквозь Тендо, и весь его вид напоминал комок праведности и наивности одновременно, будто он был ребенком, которому только что сказали, что Санта Клауса не существует. Этот глупый образ, который совсем не соотносился с внешностью Вакатоши, настолько выбил Сатори из колеи, что тот некоторое время думал, плакать ему или смеяться. Пока демон наконец не понял: — Эй, Вакатоши-кун, — тихо произнес он, — неужели ты меня жалеешь? — Сатори приподнялся на четвереньки, быстро подползая к затихшему экзорцисту и оказываясь с ним лицом к лицу. — Ты такой задумчивый… — хрипло проговорил Тендо, обхватывая холодными полупрозрачными ладонями лицо Ушиджимы. — Неужели тебе и вправду стало меня жаль? Вакатоши криво улыбнулся, будто оправдываясь за то, что расчувствовался к дьявольскому созданию. Сатори отдаленно подумал, что, наверное, сейчас Ушиджима представляет, как вечером будет исповедоваться у святого отца, а перед тем, как уснуть, читать молитвы возле распятия, потому что в его душе явно что-то сломалось. Еще раз. — Почему? — выдохнул демон в губы мужчины. — Почему? — Не знаю, — прошептал Вакатоши почти на грани отчаяния, цепляясь взглядом за алые глаза Сатори. — Я просто представил себя на твоем месте, подумал, что поступил бы так же… — мужчина сжал пальцами крест на своей шее, а другой вцепился в зеленую траву, почти ее вырывая, будто сейчас решается его судьба, а он говорит что-то не то, что должен был сказать в ответ. — А если я поступил бы так же, то чем же я тогда отличаюсь от тебя и какое право имею быть экзорцистом и спасать людей? — несколько соленых капель предательски слетело с ресниц мужчины. Он тяжело поджал губы и, казалось, постарел на двадцать лет. Тендо коротко посмеялся, смахивая пальцами чужие слезы. Ушиджиме показалось, что это конец. — Ты такой дурак, Вакатоши-кун. Знаешь, почему я тебя выбрал? — он раскинул крылья, окутывая мужчину черными перьями, будто невесомым одеялом. — Почему захотел тебя настолько, что уже не мог убить? — Вакатоши не понимал, шепчет Сатори или же говорит в его сознании, сон это или реальность. Он лишь заглядывал в полные боли и безграничной грусти глаза, и, казалось, впервые чувствовал, что не одинок. Будто бы Ушиджима, наконец, обрел семью, которой у него не было, любящую мать, обнимающую своего блудного сына. Будто бы Вакатоши стал обычным человеком, от жизни которого давным-давно отказался. — Я остался с тобой, потому что ты никогда бы не выбрал мой путь, понимаешь? — ладони на щеках Ушиджимы из еле-ощутимых стали почти человеческими, сжимали их настолько сильно, что Вакатоши не мог думать ни о чем другом кроме как о том, что говорит Сатори. — Да, ты поступил бы так же, был бы сожжен на костре, от твоего тела остался бы только никому не нужный прах, но ты принял бы свою судьбу и попал в Рай. Ты купался бы в солнечных лучах и Божьей любви, резвился на пшеничных лугах в объятиях ангелов, может быть прослыл бы в мире людей святым мучеником, но ты бы никогда не стал демоном, как я, никогда не отдался бы ненависти и желанию мести, потому что в тебе есть то, чего никогда во мне не было, потому что ты настолько светел, что я даже не смог за шесть лет подчинить твой разум. Ты тот самый человек, которым я всегда хотел быть! — прокричал Сатори, не скрывая кровавых слез на своем лице. — Ты тот человек, к которому должна была обратиться та бедная женщина! Ты тот идеал, к которому я стремился! Ты тот, кем я никогда не стану! Ты моя жизнь и моя смерть! Сатори замолчал. Тихо осел на колени, бездумно смотря на траву под ногами. Когда все маски оказались сорваны, жизнь легла на плечи еще более тяжелым грузом. Единственное, что сейчас было бы правильнее сделать, это исчезнуть из жизни бедного человека, прийти в Ад и где-нибудь удавиться. Наверное, Сатори так бы и поступил, если бы Вакатоши его не обнял, не прижал бы к своей груди, утешающе хлопая по спине и нашептывая какую-то человеческую чушь на ухо. — Хах, — усмехнулся Ушиджима, нечаянно царапая щеку холодом чужих длинных рогов. — Я всегда думал, что ты просто озабоченный инкуб, а оно вот как все получилось. Все еще плачущий демон истерически засмеялся, невесомо стуча экзорциста кулаками по спине в попытке выместить скопившиеся за сотни лет чувства. Вот уж две истерички встретились, ей-Богу.***
Вакатоши обтряхнул рубашку от насевшей на нее пыли и захлопнул молитвенный сборник. Кружившая все это время вокруг него женщина наконец остановилась, выглянула из-за его плеча, осматривая с ног до головы своего бедового муженька, и, пока к ней медленно приходило осознание случившегося, глаза ее все больше и больше загорались воодушевленными искорками. — Так вы и вправду его спасли? — обернулась она к Ушиджиме. — Вот прям спасли-спасли? — воскликнула она. — Неужели он больше не будет так напиваться и буянить? — Ваш муж действительно оказался одержим несколькими бесами, вот я их и изгнал, — ответил Вакатоши, улыбаясь уголками губ. Глаза женщины, казалось, еще больше засветились детскими искорками. — Я не знаю, насколько ваш муж был склонен к пьянству до того, как в него вселились бесы, поэтому не могу ответить, будет ли он продолжать так же пить, но бесы несомненно влияли на его поведение и ухудшали уже существующие привычки. — Господи, вы просто мой спаситель! — женщина с облегчением выдохнула, еще раз оборачиваясь в сторону мужа, чтобы точно закрепить результат предыдущего осмотра. — Спасибо вам огромное! Я, правда, даже не знаю, чем бы могла вас отблагодарить… — Не нужно, мне достаточно того, что вы рады, — смущенно помахал рукой Вакатоши, останавливая женщину от ненужного мельтешения из угла в угол для того, чтобы найти что-нибудь подходящее для вознаграждения. — Лучше скажите, как мне теперь попасть в город… — А, да, конечно! — они прошли к выходу из небольшого фермерского домика, и уже на улице женщина указала Ушиджиме в нужную сторону. — Вам нужно пройти по маковому полю, и вы выйдете на более менее нормальную дорогу. Вообще там должен стоять указатель, но, если его не будет, поворачивайте направо. — Спасибо большое, — Вакатоши склонил голову в знак благодарности и попрощался с фермершей, которая все-таки сунула ему в руки несколько завернутых в ткань кусочков лимонного пирога. Маковое поле, казалось, простиралось до самого горизонта, раскрашивая картину перед глазами в алый цвет. Ступив на узкую протоптанную тропинку, Ушиджима медленно побрел в указанном направлении, напевая под нос какой-то незамысловатый мотив. Было жарко. Цветы источали пряный аромат, от чего начинала кружиться голова. Тело отдавало приятной усталостью в мышцах. Хотелось лечь прямо на цветы и траву, марая одежду в зеленом соке, сладко потянуться и уснуть так крепко, как никогда раньше. От резко усилившегося зноя цветочный горизонт расплывался перед глазами, и Ушиджима несколько раз останавливался, чтобы попить воды и смочить лицо приятной влагой. — Ты совсем обо мне забыл, Вакатоши-кун, — печально вздохнул знакомый голос за спиной Ушиджимы. — Я уж было подумал, что ты решил взять отпуск, — парировал экзорцист, оборачиваясь назад и удивленно приподнимая брови. — Это что еще такое? — Это мое человеческое тело. Та-дам! — засмеялся Тендо, весело взмахнув руками и покрутившись перед Вакатоши, словно девчонка, купившая новое платье. — А, да, точно! — пресек Сатори мужчину, хотевшего было то ли возмутиться, то ли просто что-то сказать. — Говорю сразу, никакого насилия не было, этот парень сам пожертвовал мне свое тело. Не сказать, что Тендо как-то отличался от своей бестелесной версии. Такие же лохматые волосы, только чуть темнее, такие же хитрые глаза, но без вертикальных зрачков, такая же слишком броская одежда, словно парень сбежал из цирка, да и лицо, в принципе, было похоже на реальное лицо Тендо. Быть может, сейчас Сатори выглядел мягче, а может где-то глупее, но Вакатоши мог точно сказать, что в нем абсолютно не было видно его демонической части, от чего мужчина почти ощутимо запутался, ощутив внутренний диссонанс, будто бы в песне поменяли одно слово и сказали найти это отличие. Сатори был тем Сатори, которого Вакатоши знал, но в то же время, в другом теле, Сатори стал совершенно другим, каким-то уж больно ванильным, что совсем не вязалось со всеми теми воспоминаниями экзорциста, где за ним влачилось чудо с перьями. — Неужели, я тебе так понравился? — усмехнулся Тендо, и Ушиджима забрал все свои мысли обратно: этот демон абсолютно не изменился. Но, признаться, Ушиджима немного скучал по нему. Самую малость. — Может тогда хоть поцелуешь меня, раз скучал? — невинно влез в голову Вакатоши Тендо. — Ты знаешь, что такого черствого мужчину, как ты, никогда не полюбят девушки? Я, можно сказать, единственный, кто тебя терпит, а ты… Экзорцист хмыкнул, всеми силами блокируя доступ к своим мозгам, чтобы некоторые настырные демоны, которые решили, что им все можно и для них все дороги открыты, не копошились там, где их не просили. Сатори на это обиженно поджал губы и отвернулся, делая вид, что усиленно осматривает маки под ногами, в ста метрах от него и еще где-то на горизонте. После недолгих раздумий Ушиджима все-таки сел на маленький участок поля без цветов, расстегивая верхние пуговицы рубашки и закатывая рукава, похлопал по месту возле себя и, дождавшись Тендо, который пытался сесть рядом, но так, чтобы Вакатоши не понял, что Сатори безмерно рад его приглашению и уже давным-давно ни на что не обижается, достал завернутые в ткань кусочки лимонного пирога. — Тебе повезло: женщина, которой я сегодня помогал, дала мне два кусочка пирога вместо одного, — с интонацией, будто мужчина выполнил свой вековой долг и больше его ничего не обязывает, сказал Вакатоши и протянул сладость демону. — Оу, это так мило, Вакатоши-кун! Спасибо большое! — Сатори извернулся и все же поцеловал Ушиджиму в щеку. — Ну, то есть я хотел сказать, что я с радостью приму это угощение в качестве твоих извинений за то, что ты такой бессердечный. Ушиджима скептически приподнял брови, не решаясь хоть как-то комментировать эту реплику: — И тебе приятного аппетита, наверное. Тендо посмотрел на Вакатоши испепеляющим взглядом и принялся ускоренно есть пирог, чтобы не взболтнуть лишнего.***
Когда с лимонным пирогом было покончено, а летний зной настолько усилился, что создавалось впечатление, будто бы Ушиджима с Тендо находятся не на Земле, а прямо в Аду, ничего больше не хотелось, кроме как лечь на сухую землю и заснуть, вдыхая приторный аромат маков, который словно подстегивал мужчин провалиться в спасительную дрему. Теперь настал черед Тендо приглашать Вакатоши присоединиться к нему. Демон лежал, подложив руки под голову, на тряпичной сумке экзорциста, в которую тот складывал вещи, необходимые ему на работе, и смотрел на задумчивого Ушиджиму каким-то уж больно хитрым в сложившейся ситуации взглядом. Поняв о чем думает экзорцист, демон перевернулся на бок и сказал, что немного отдыха никому не помешает. Через некоторое время Вакатоши все же лег рядом с демоном, устало зевнув. — Слушай, а правда, что в Аду грешников заставляют бесконечно гореть в пламени и сере? — спросил Ушиджима, прикрыв глаза от яркого света. Сатори приподнялся на одной руке, подставив ее под голову, и навис над лицом экзорциста, удивленно вскинув брови: — Зачем тебе это знать? — Думаю, к чему мне начинать готовиться перед тем, как я попаду в Ад, — Сатори нахмурился, бездумно взъерошивая волосы экзорциста свободной рукой. — Ничто не может продолжаться вечно. Когда-нибудь, лет через пятьдесят, даже боль от сгорающей кожи пропадет, будто ее никогда и не было, — вкрадчиво заговорил Тендо, невесомо очерчивая лицо Ушиджимы кончиками пальцев. — Тогда в чем смысл бесконечного горения, которое предрекают всем грешникам? Даже девять кругов Ада когда-нибудь закончатся, потому что физические муки никогда не заменят мук душевных, а муки душевные у всех свои, ибо каждому воздается по вере. Хотя… дожить до конца и не сойти с ума, увы, удается не каждому. — Какая же мука гложет тебя?.. — тихо спросил экзорцист, открыв глаза и серьезно посмотрев на демона перед собой. — Вечная ненависть к самому себе, Вакатоши-кун, — прошептал демон. — И только рядом с тобой мне не хочется растерзать себя собственными руками… — Сатори накрыл холодные губы экзорциста своими, утягивая в отчаянный поцелуй. Впрочем, «отчаянный» — зависит от того, с какой стороны посмотреть.